Роковая звезда

Рон всегда считал себя обычным, самым простым человеком. Разве много ему было надо? То же, что и всем. Чтобы его заметили, чтобы его полюбили. Утереть нос врагам, несправедливо считающим себя лучше него. Показать, чего он стоит, всем, кто сомневается в нем. Получить чужое уважение. Не все эти головоломки с чувствами и сомнениями – это ему было совершенно не нужно. Не очередные соперники, загоняющие его обратно в тень, из которой он такой непомерной ценой вышел. Во-первых, быть капитаном команды не так уж и просто. Особенно когда в команду рвется заносчивый богатенький сноб и пытается навести свои порядки. Кормак МакЛагген, взявший роль загонщика, каждую тренировку самым наглым образом подрывал авторитет Рона, перебивая, влезая со своим мнением и пытаясь оспорить каждое его решение. Изрядно нервируя всю остальную команду тоже, как хотелось бы думать Рону, но все чаще у него возникала мысль, не был бы высокий, широкоплечий и громкий семикурсник лучшим капитаном, чем он? Во-вторых, тревожила Гермиона. Не сама по себе, конечно. С того бала прошел целый год, – целая жизнь, – и ему наплевать уже по сути. Он счастлив с Лавандой, она – с Крамом. Она уехала. Их троицы друзей давно больше нет, теперь и Гарри умер, – вопрос закрыт. Но вот Гермиона возвращается, и… Лаванда злится на него каждый раз, даже когда он отвечает на Гермионино “доброе утро”, а та будто и не замечает, и ведет себя так, словно не прекращала общение с ним вслед за Гарри на четвертом курсе. Постоянно заговаривает с ним, спрашивает что-то, порой даже подсказывает на уроке, – зачем ему подсказывать, он в десятке лучших учеников школы! Правда, может быть, уже и нет, ведь Гермиона вернулась, Гермиона с ее безупречной памятью, с ее начитанностью, перфекционизмом и превосходной академической успеваемостью. Где уж Рону с ней тягаться. Вернувшаяся гриффиндорка в два счета заставила профессоров вспомнить, за что те держали ее в любимицах. Очаровала их всех, кроме, наверное, двух новых. Зельевар Слагхорн заманивал в свои сети только особо талантливых студентов или тех, у кого были какие-то связи. У магглорожденной, которая не особенно выделялась на его уроках, – все в этом классе, кроме Рона, были с оценкой Превосходно, – не было никакого шанса привлечь внимание нового профессора. И у “Защитницы” Блэк Гермиона не выделялась. У большинства прекрасно получалось колдовать без слов, и, так как они пока что только и делали, что отрабатывали уже изученные заклинания в невербальном виде, отмечать было нечего. Блэк пока не задала им ни одного эссе, которые Гермиона бы сдала в двойном объеме, не провела ещё ни одной контрольной, на которой та могла бы блеснуть своей невероятной памятью. Впрочем, Блэк, в отличие от Снейпа, которого заменяла, похоже, вообще никого не выделяла. Малфой, конечно, распространял свои слухи, но пока что единственной его привилегией была возможность отрабатывать заклинания в паре с “кузиной”. Вряд ли ему это особенно нравилось, ведь так Малфою доставалось вдвое больше при отработке защитных чар. Бедолага порой так хромал после класса, что даже Рону становилось его немного жалко. Но зато он и раньше всех овладел новым внеплановым заклинанием, которое профессор показала им, – “Эгис”, – призывающим настоящий щит, которым можно было прикрыться от большинства направленных проклятий. И, наверняка, лучше всех, потому что Блэк под конец урока принялась швырять в него совсем уж неприятные сглазы. Нет, пожалуй, Гермиона больше не была самой лучшей ученицей на курсе. С Малфоем, обходящим ее и всех остальных на Защите, и с Уизли, ставшим первым на Зельеварении, она просто не могла. Рон был готов расцеловать учебник Принца-полукровки. Маленькие хитрости, подсказки, кое-где даже и переделанные составы известных зелий снискали ему, наконец, то самое признание, о котором Уизли так мечтал. Он теперь не просто безвестный брат успешного Билла, счастливого Чарли, упорного Перси и талантливых Фреда и Джорджа, не тот, очередной ребенок, который не девочка. А заклинания? Чего стоили все эти заклинания, – и иногда записанные автором мысли из процесса их создания, которые неслабо помогали на Чарах. И в жизни. “Маффлиато”, – и никто не слышит их с Лавандой в укромном закутке, “Левикорпус”, – и придурок-Крэбб, пристающий к мелкому Криви, взлетает в воздух, подвешенный за лодыжку. “Сектумсемпру”, которая “от врагов”, парень еще не попробовал, но чувствовалось, что лучше испытать его на тренировочном манекене, – звучало, как жуткие темные чары, а не как что-то, отчего у цели ногти на ногах вырастут. Когда его собственный учебник – от Перси, что примечательно, а не от мамы, которой он еще дважды писал, – все же пришел, Рон отдал его Слагхорну вместо учебника Принца, хитро подменив обложки. И продолжил учиться у неведомого бывшего студента, так много знавшего о зельях и чарах. Фред и Джордж убили бы за эти знания. Рон упивался ими. Он начал делать закладки в книге, и прибавлять к записям неизвестного гения свои пометки, объясняя самому себе на будущее, на случай, если он забудет, что это значит, или какое действие у того или иного заклинания. Он даже начал подхватывать кое-какие выражения Принца, казавшиеся ему особенно остроумными. Единственным побочным эффектом этого успеха была всеобщая зависть. Эрни МакМиллан, объединившись со слизеринцем Ноттом и двумя рейвенкловцами, организовал против Уизли целую кампанию, пытаясь как вывести его на чистую воду, так и переплюнуть его на уроке и выпендриться перед Слагхорном. Даже Малфой недовольно поглядывал из своего угла, но ничего сказать не решался: большинство слизеринцев к октябрю почему-то постепенно принялись его игнорировать, и Снейпа тут не было, чтобы за него заступиться. Красота. Вот бы еще в квиддиче все было так же. МакГонагалл обеспечивала им поле на множество часов для тренировок, но даже этого не хватало, чтобы помочь команде наконец собраться. Быть капитаном, принимать решения, заставлять ребят следовать его указаниям и одновременно следить за летящим в кольца мячом, – все это было куда сложнее, чем казалось, когда этим занимались Вуд или Анджелина. Если бы у него не пропало трофейное Зелье Удачи, Рон бы точно выпил его перед матчем. Не на сам матч, конечно, хотя вряд ли на школьном стадионе следили за такими вещами, но перед, за недельку. Чтобы придурок МакЛагген, лезущий без мыла со своими советами, навернулся с лестницы, а его место занял, например, Шеймас, или Ричи Кут, – Рон до сих пор жалел, что не взял его из-за некрупной фигуры и недостаточной “внушительности” с битой. Первый матч сезона был ужасен. Вместо Ли Джордана, закончившего школу, комментатором стал некий Захария Смит, имевший какой-то зуб на Гриффиндор и всех Уизли лично. Уже через пять минут хотелось придушить ехидную сволочь, принижавшую его капитанские и вратарские качества не хуже Снейпа. Малфой со своей стороны опять завел свою песню про “Уизли-короля”, которую придумал еще в прошлом году. Рон, находясь под столькими источниками давления сразу, вдруг, совершенно неожиданно для себя, поймал некоторое просветление. Ведь какого собственно черта? Он префект, он капитан. МакЛагген просто игрок, назойливый, наглый, но без реальной власти. Не ему дали значок. Скомандовав тайм-аут, Рон собрал команду ближе к земле. – МакЛагген, почему не прикрывал Дина? Ты в матче вообще участвуешь, или так, полетать вышел? Еще один прокол, и вместо тебя выйдет замена, – не дав семикурснику встрять еще раз, отрезал Рон. – Джинни, тоже не копайся, забивай мячи! Хватит слушать песенки Малфоя, он не Селестина Уорбек, и ты не на концерте. Все, по местам. И улетел раньше, чем кто-то из них успел что-то сказать. МакЛагген, видимо, решивший проявлять себя через поступки, сумел вырубить слизеринского охотника Вейзи очень удачным ударом, а снитч был пойман через двадцать минут, прямо перед носом ошалевшего Малфоя. Пусть и с отрывом в тридцать очков в пользу Слизерина, что не преминул заметить Смит. Рон же, покосившись на будку комментатора, пообещал себе, что Хаффлпафф им вообще ни одного мяча не забьет в следующем матче. – Малфой, может, наймешься к Ведуньям? – крикнул Рон вслед раздосадованному, несмотря на победу, слизеринскому капитану. – Поешь ты точно лучше, чем ловишь снитч. – Как будто Томас умеет его ловить, – тут же осклабился Хорек. – Вот был бы у вас Поттер, может, у вас получилась хотя бы ничья… Слизеринская команда не была им довольна, но Крэбб и Гойл, которых Малфой сделал загонщиками, поддержали, привычно встав по бокам, точно телохранители. – Ах да, Поттер ведь… Вскрикнув от боли и ужаса, Малфой повалился на землю, отбиваясь от облепивших его лицо крылатых тварей. Незаметно подошедшая к ним Джинни перевела палочку на сжавшего было кулаки Крэбба, и тот отступил. Кое-кто посмеивался, даже слизеринцы, что удивительно. Интересно, что такого сделал Малфой, что даже змеи на него окрысились? Не может же быть, что они наконец разглядели его подлую натуру и мерзкий характер. Может, их бесит, что его родители неожиданно выступили против Того-кого-нельзя-называть? Хотя непохоже, тот же Нотт во всеуслышание ругал их “Темного Лорда”, и даже эта невыносимая Паркинсон радостно подпрыгивала на месте, читая статью о победе… – Мисс Уизли, минус тридцать баллов с Гриффиндора, – выкрикнула мадам Хуч, заметив упавшего Малфоя. – Совершенно неспортивное поведение. Еще одна такая выходка, мисс, и ваша команда может подыскивать себе нового охотника! Стонущего расцарапанного Хорька она уложила на наколдованные носилки. Правильно Слагхорн зазывает Джинни в свой клуб, – ее проклятие Хуч едва смогла остановить. Если бы не угроза потерять одну из потенциально первоклассных охотниц, Рон бы поаплодировал сестре. Тем более, проклясть Хорька это святое. – Пойдем, Джинни, – сестру оказалось на удивление трудно сдвинуть с места, но она все же пошла за ним к раздевалкам. – Что на тебя нашло? – Ты слышал, что он опять говорил про Гарри? – девушка выглядела очень злой, почти на себя не похожей. В ее глазах отражалось почти что желание убивать. – Ну да, но это же Малфой, он постоянно несет всякую чушь про Гарри, – попытался разрядить обстановку Рон. Сложно спорить, когда ты абсолютно согласен: Малфой издевательски припоминал им гибель Гарри с самых похорон, будто бы они с прочими бывшими друзьями и приятелями Поттера были как-то в ней виноваты. Джинни реагировала на эти шуточки особенно плохо. Маленькая сестренка все время казалась какой-то непривычно серьезной и взрослой. Она снова стала тихой и неприметной, как на первых курсах при виде Поттера, пока не привыкла к нему и не вылезла из своей скорлупы. Неужели она все еще питала к нему какие-то чувства? Глупо, она ведь толком даже не знала Гарри. Мало кто знал. Даже им с Гермионой он чертовски много чего не рассказывал, вспомнил Рон. Чего только стоит та его история о бегстве от магглов. – Ну а я устала это терпеть! – воскликнула она, вырывая свою руку из его. – Тебе, может, и плевать на Гарри, и на всех остальных, а мне нет! Уставившись на сестру в неверии, Рон решил попытаться урезонить ее. Вопреки здравому смыслу. – С чего ты взяла, что мне плевать на Гарри? Он был моим другом, он… – Был, – неприятным, каким-то злорадным тоном подметила Джинни. – Пока ты не предал его, наплевав ему в душу. Ты уже забыл, через что он прошел ради тебя, чтобы спасти меня четыре года назад? Ради тебя, потому что он едва знал мое имя… В ее голосе слышны слезы. Ну вот, всхлипывает. – С чего ты взяла, что я забыл? – повторил Рон, не зная, стоит ли подходить к ней с утешением. Не проклянет ли она и его. – Потому что если бы ты помнил, что со мной сделал Том, ты бы не носился повсюду с этой книжкой и не переписывался бы с этим твоим Принцем-полукровкой. Да, я видела! – Джинни обвиняюще ткнула в него пальцем. – Я видела, что там полно темных заклинаний, которым он тебя учит! Рон покраснел, но не от обвинения, а от злости. – Ты копалась в моих вещах? – возмущенно выкрикнул он. Расходившиеся уже было по раздевалкам игроки задержались и навострили уши. И с чего Джинни это взяла? Пока что Рон пометил только одно из заклинаний Принца как потенциально темное. А еще в книге иногда встречались короткие ядовитые строчки с мнением загадочного студента о том или ином высказывании автора учебника. Или стихи, – Рон нашел один, посвященный, судя по всему, какой-то девушке, не замечавшей Принца. Чувствуя странное сродство с этим человеком, Рон иногда дописывал под той или иной строчкой свой комментарий, тоже упражняясь в язвительности. Но, конечно же, Принц не отвечал. К сожалению или к счастью, его учебник не был зачарован. – Нет! – Джинни тоже покраснела. – Я прочитала часть у тебя в руках! – Врешь! – разгоряченно отозвался Рон. Прекрасно понимая, что от этой книги зависит его оценка и перспектива стать Старостой школы, он читал ее лишь на уроке Зелий или в спальне, в безопасности за пологом своей кровати. Но он старший брат Джинни, пусть и лишь на год. Он должен быть взрослым в их диалоге. – Что с тобой происходит такое в последнее время? Оценки скатились, играешь еле-еле, а теперь и вовсе шаришь в чужих вещах и нападаешь на людей? – Не на людей, а на Малфоя, – снова взвилась сестренка, вроде бы забыв о злополучной книге. – Как ты можешь не знать, что он сделал? – Да что он сделал, он просто родился полным придурком! – всплеснул руками Рон. – И вырос еще большим придурком. Это не повод спускать свою жизнь в сточную канаву, Джинни! Она удивленно моргнула. – Ты и правда не знаешь? Как ты можешь не знать? Слизеринцы, конечно, покрывают его, но он сам не так осторожен, – проговорила она, достаточно громко, чтобы согреть уши тех немногих, что еще не зашли в помещение. – И я сама слышала, как Малфой хвастался Крэббу, что не сумел бы провернуть этого без твоего Зелья Удачи. Рон сжал кулаки. Украсть его приз, – это было обидно и подло, даже для Хорька. – А Колин сказал, что слышал от кого-то с четвертого курса, как они подслушали, как один слизеринец рассказывает Паркинсон, куда ушел профессор Снейп в ту ночь, когда умер Гарри, – протараторила на одном дыхании Джинни. – И перед тем, как он ушел из школы, он допрашивал Малфоя, и тот практически признался, что это он заманил Гарри к Сам-знаешь-кому! С минуту ее брат обдумывал все вываленное на него. Все это казалось совершенно неправдоподобными сплетнями. – Это бред. Малфоя бы наказали, – неуверенно предположил он. – Наказали бы, если бы его родители не сменили сторону в самый последний момент, и не примазались к Снейпу с его победой, – с негодованием выпалила его сестра. – Знаешь, то, что Колин и остальные вообще разговаривают со мной, целиком и полностью заслуга Гарри. Я бы умерла там, в Тайной комнате, если бы не он. И я не спущу этого Малфою, мне плевать, что ты думаешь! Взмахнув рыжей гривой волос, Джинни умчалась прочь, а ее брат думал. Конечно, Хорек – злобный недоносок, старавшийся каждый день хоть как-то задеть Гарри. Но как-то это не сходилось. Раз уж Снейп и Малфои пытались избавиться от Того-кого-нельзя-называть до того, как тот что-то сделает с Гарри, то Хорька бы как минимум забрали из школы в наказание. А может… В голове сложилась интересная комбинация: Гарри ли заманили в Хранилище Пророчеств, где был Тот-кого-нельзя-называть, или наоборот, Того заманили на Гарри? А Поттер вольно или невольно отдал жизнь… Нет, это безумие. Конечно, Гарри – сирота, у него нет матери или отца, которые бы закатили скандал тому, кто такое предложил, но кто бы позволил его так использовать? Память подсказала почти забытый разговор с бывшими друзьями в конце их первого курса, после того как Гарри только выпустили из Больничного крыла. Его собственная догадка о том, что Дамблдор прислал тому мантию-невидимку и вообще устроил все так, чтобы они трое спустились вниз, защищать Философский камень. Мог ли Дамблдор стоять и за этой операцией? Конечно, у них все получилось. Десятки тысяч людей были спасены, может, даже больше. Все волшебное население страны. Возможно, все маггловское. Ценой жизни всего одного человека… И не узнать же наверняка. Дамблдор скорее всего отшутится и отошлет его. Снейп хорошо если не приложит чем, – вряд ли ему понравится отвлекаться от своей подружки и того, чем они там занимаются за закрытыми дверями. Спрашивать Малфоев тем более гиблое дело. Даже Хорек не признается в открытую, если он сделал это, – подставил Гарри, – ради победы или просто потому что он злобный маленький ублюдок и желал Гарри смерти. И у Поттера не было ни одного друга, которому он бы рассказал, что собирается на суицидальную миссию. Ни одного, кроме… Гермиона стояла перед слегка обшарпанной и заплесневелой с угла дверью в туалет Плаксы Миртл. Она довольно долго собиралась с силами для этого визита. Какое-то время ей даже казалось, что не стоит и пытаться. Ей бы не хотелось услышать подтверждение своих страхов, – что Гарри двинулся дальше, что он перестал с ней переписываться, потому что больше не видел смысла. Что Гарри считал, будто она его бросила. На этой мысли Гермиона то и дело одергивала себя, – это глупо, ведь сам Гарри настоял на ее отъезде. Перечитывая его письма и даже общаясь с Хагридом, единственным оставшимся у нее другом во всей этой школе, девушка убеждалась, что ее страхи скорее всего неоправданны. Но узнать наверняка она все равно боялась. Узнать наверняка, – спросить единственное существо, точнее, не-существо, о чем думал Гарри в последние дни своей жизни. Чем он занимался, чем жил, где пропадал целыми днями, – почему иногда поздно возвращался в гостиную, так поздно, что Рон даже не видел его в спальне. Каково ему было… почти одному. Впрочем, она-то уж могла представить. И потому всякий раз, когда ей хватало храбрости все-таки дойти до туалета, она разворачивалась и убегала, так и не решившись зайти, придумав себе аргументы, чтобы этого не делать. Но в этот раз, едва Гермиона попыталась развернуться, она столкнулась нос к носу с Роном Уизли. Оба ойкнули и смущенно отскочили друг от друга. На всякий случай Гермиона огляделась по сторонам в поисках вездесущей Лаванды. Та почему-то вела себя с ней так, будто бы Гермиона ее чем-то обидела. – Что ты тут делаешь? – одновременно спросили они, и девушка рассмеялась, несмотря на плохое настроение. – Мне нужно кое-что узнать у Миртл о Гарри, – помолчав, признался Рон, поджав губы и чуть выдвинув вперед подбородок. Гермиона уже месяц не могла поверить своим глазам. Когда-то неряшливый и любивший бездельничать, он так изменился. До полной неузнаваемости. Собранный, причесанный, аккуратный, – но не как копия Перси, а как-то по-своему. Властный и уверенный в себе, совсем незнакомый почти взрослый волшебник, и она, словно ей все еще пятнадцать и она только что закончила четвертый курс, на котором он был еще рыжим раздолбаем, лентяем, плывущим по течению. – О, ты с ней общаешься? – поинтересовалась она, не решившись сказать, что она здесь за тем же. Может, Рон ей поможет… – Нет, – на его лице заходили желваки, выдавая волнение. – Я не общался с ней. Это Гарри всегда… Вздохнув, парень посмотрел на дверь. Нужно бы уже вести себя по-гриффиндорски, собрать свою храбрость в кулак и открыть эту дверь. Но открыть ее это как снова столкнуться с Гарри, как тогда, на четвертом курсе, в той палатке целительницы. Рон долго собирался с силами, на самом деле, еще до того, как увидел всю опасность Турнира для Гарри, но в той палатке оправдались его худшие ожидания. Возможно, подойди он раньше… Возможно, он опоздает опять, если промедлит сейчас. Что там, все сроки уже давно вышли. Он уже опоздал. Остается только оттягивать неприятный момент, когда действительность опять обрушится на него. – А ты чего тут делаешь? – поинтересовался он у Гермионы. Та отвернулась, прикусив губу. Ее волосы, на его памяти всегда беспорядочные, теперь были собраны в красивую прическу, явно наколдованную, открывая тонкие правильные черты лица. Ее карие глаза теперь не прятались в тени кудрявой челки, а собирали и отражали свет, сияли, словно дно мелкой речушки в солнечный день… Ему – ему стоит перестать думать об этом. – Я – я тоже. Тоже хотела узнать кое-что у Миртл, – неуверенно ответила она. Что могло мучить Гермиону, отличницу с блестящим будущим, сильную ведьму и невесту одного из крутейших игроков в квиддич в Европе? Хотя в прошлом году ее беспокоило, что Гарри перестал писать, и Рон старался по мере сил за ним приглядывать, но это было сложно, ведь они не общались. Вообще сложно следить за человеком, у которого есть мантия-невидимка. Понимая это, Гермиона со временем перестала спрашивать, но вряд ли перестала беспокоиться. – Можем пойти вместе. Сдается мне, что мы хотим спросить у нее одно и то же, – заметил Рон. Не знает ли Миртл чего-нибудь о смерти Гарри… Но он не сказал это вслух. Только набрал полную грудь воздуха и на выдохе толкнул дверь. – Миртл? Эй, Миртл? Полузатопленный туалет заполняли приглушенные завывания, ставшие еще громче, когда они зашли внутрь, шлепая по лужам. Ее кабинка нашлась сразу же, – прямо за той самой раковиной, в которую они с Гарри когда-то прыгнули, предварительно впихнув для проверки Локхарта. Эх, хорошие были времена. Правда, припомнив, как похитили Джинни, и как страшно там было – за нее и просто, Рон все же передернулся. – У-у-убирайся от-отсюда, – выдавил плаксивый голос, и в кабинке что-то плюхнуло. – Мне показалось, ты переживаешь из-за Гарри, – все же начал Рон, приоткрывая дверцу. – И я не знал, как начать с тобой разговор, потому что ты не показывалась наружу. С самых похорон. С тех пор, как он начал встречаться с Лавандой, многие трудности в общении с девушками, которых он прежде избегал, он научился преодолевать. Особенно помогла одна книга, которую подарили ему Фред с Джорджем, – черт, им точно стоит сделать такой предмет в школе. – Никто из вас не переживал из-за Гарри, – плаксиво заметила Миртл, висящая в воздухе прямо над бачком. Верно, не будь она давно мертва, ее глаза бы распухли от рыданий. – Никто из в-вас не переживал з-за Гарри, пока он был жив, и т-ты тоже, что т-теперь-то… – Неправда, – мягко заметила Гермиона, подходя ближе, но все еще держась за спиной Уизли. – Я очень пережи… – Все ты врешь, – подростки вздрогнули и отпрянули, когда когда агрессивное привидение взмыло к потолку. – Ты уехала и оставила Гарри одного. А ты! Она обвиняюще ткнула пальцем в Рона, отчего он в испуге отшатнулся. – Когда ты бросил Гарри с Турниром, ты вообще не переживал за него. Тебе было плевать, что Гарри думает, страшно ли ему, обидно ли ему и вообще… Вы оба его просто бросили. Все называли его лжецом, даже не думая, каково ему! А теперь вам внезапно не плевать! Какие же вы друзья после этого? Это вы все убили его! – Ты права, – выкрикнула Гермиона, вся в слезах, к какому-никакому восторгу Миртл. – Неправда, – Рон почувствовал потребность защитить ее, и это было сильнее, чем страх промокнуть с головы до ног в сточных водах. – Гарри сам попросил Гермиону уехать. Если тебе нужно винить кого-то в разрушении нашей с ним дружбы, то вини меня. Сглотнув, Уизли поднял взгляд на привидение. – Я обидел его своими глупыми инсинуациями. Он мало кому доверял, должно быть, ожидал такого от каждого, и я сделал это. Но ты не права в том, что это мы убили его, – неуверенно оглянувшись на Гермиону, он продолжил. – Но я знаю, кто убил его. Кто отправил его к Тому-кого-нельзя-называть, чтобы тот убил его, – поправился Рон. Явно заинтригованная, Миртл поглядела на него недоверчиво, подлетая ближе. – Малфой, – ответил Рон. – Малфой? Что ты такое говоришь? – выкрикнула Гермиона, заставляя его чувствовать себя последним идиотом. Вряд ли Джинни лгала о том, что слышала, но вряд ли она проверяла эти слухи. Пожалуй, когда он вот так говорит об этом, это кажется идиотской выдумкой… Или застарелым детским соперничеством, переросшим в мелочную жажду подгадить. – Каким образом Малфой мог провернуть такое? – поинтересовалась Грейнджер, иронически приподняв брови. Рон вздохнул. – Понятия не имею, но для этого он украл мое Зелье Удачи, которое Слагхорн подарил мне на первом уроке. Джинни слышала, как он хвастался этим перед своими дружками. Перебив уже возмущенно открывшую рот Гермиону, Рон продолжил: – Еще я знаю, что Снейп допрашивал Малфоя в ту ночь, перед тем, как пойти спасать Гарри. Я не знаю точно, зачем, но это не могло быть внезапной контрольной или чем-то вроде, так? – Откуда ты узнал все эти смехотворные сплетни? – выдохнула она, забыв даже про Миртл, зависшую рядом с ними и внимательно слушающую их разговор. – Может быть, профессор Снейп просто пытался выяснить, если Малфой знает, куда ушел Гарри… – Тогда бы он спросил Миртл, – Рон кивнул на призрачную девочку. – Все в школе знали, что Гарри дружил только с ней. Уж точно не с Малфоем. – Малфой ведь префект, он… Кажется, Гермиона отчего-то под впечатлением, что Драко Малфой мог повзрослеть с годами и под тяжестью данной ему ответственности. – Гарри не сказал даже мне, – печально перебила их Миртл, медленно поднимаясь обратно к потолку. – Мы не успели увидеться. В первый вечер был пир, во второй он уже… Издав свое фирменное завывание, Миртл поплыла к кабинке, где коротала вечность. – Миртл, постой! – попытался остановить ее Рон. – Может, ты знаешь, как Гарри покинул школу? Разозленная, призрачная девочка подлетела к ним, остановившись почти вплотную. – Я никому и никогда не раскрываю секреты моих друзей, – прошипела она, обдавая парня морозом. – Ты не первый, кто спрашивает меня, чем Гарри занимался в прошлом году, и я повторю специально для тебя – если тебе не удалось заслужить его доверие, значит, тебе не нужно это знать! – Кто еще спрашивал это? – встряла Гермиона, сжигаемая любопытством. – Не твое дело, пронырливая девчонка! – Чем он таким занимался? – не уступал растерянный Рон. Но его вопрос был в большей степени риторическим. Окончательно утомившись их общением, Миртл нырнула в свой унитаз, завывая по пути куда-то к озеру. Гермиона переглянулась с бывшим другом. – Итак, что мы имеем, – словно говоря сама с собой, резюмировала она. – Вечером после первого дня учебы Гарри загадочным образом покидает школу, и пробирается в Министерский Отдел Тайн, чтобы – чтобы погибнуть. Никто не знает, как и почему, и Джинни и прочие сплетники настаивают, что Малфой каким-то образом заманил его туда… – Джинни никогда не сплетничает и не лжет, – Уизли насупился. – Раз она так сказала, то я ей верю. – Хорошо, – Гермионе не хотелось с ним спорить. Все-таки, они больше не друзья, и он не спустит ей такого… И она больше не уверена, что победит его на дуэли. – Но каким образом Малфой мог заманить туда Гарри?.. – Обвинил в трусости и вывернул все так, что ему только и осталось, что пойти и убить Сама-знаешь-кого, – пожал плечами гриффиндорец. – Гарри полтора года вся страна обвиняла в трусости, почему бы он сделал это только сейчас? – возразила она, чувствуя, что что-то упускает. – Ну, может, он не знал, где его искать, а Малфой сказал! – раскипятился Рон. – Да откуда Малфой-то мог знать? – Потому что он Пожиратель Смерти, вот откуда! Это уже никуда не годилось. – Рон, Малфою шестнадцать, – мягко возразила Гермиона. – Я не думаю, что Сам-знаешь-кто… Уизли устало закатил глаза. – Он – сын Пожирателей Смерти, так лучше? – поправился он. – Может, подслушал родителей, или, может, те дали ему задание… – Его родители выступили против Сам-знаешь-кого. Нарциссе Малфой даже вручат особую награду, – добавила она. Малфои во время их первой и единственной встречи показались ей неприятными людьми, хотя и встречала она пока только мужскую ее часть. Но Нарцисса в напечатанном в газете интервью говорила, что сделала бы все, чтобы обезопасить свою семью, и муж ее поддержал… – Я не знаю, Гермиона, меня там не было, – выкрикнул Рон, окончательно разозлившись. – Может, если мы расспросим Малфоя… “Мы”? Они снова “мы”, как в старые добрые времена? Почему-то это согрело ее изнутри. Жаль только, что как раньше уже точно не будет. Без Гарри. – Так он нам все и расскажет, – все же подметила она. Не варить же им опять Оборотное Зелье, чтобы притвориться Крэббом и Гойлом и расспросить его напрямую? Второй раз такое не пройдет. В первый-то не сработало. – Свари Веритасерум, а я подержу его, – хмыкнул Уизли, потирая костяшки уже внушительного кулака. – Почему бы тебе самому не сварить? – лукаво поинтересовалась Гермиона. Ладно, ответственное отношение к обязанностям префекта и к учебе, но чего она до сих пор не могла понять, так это как Рон за год сумел вырасти в человека, которого хвалят на Зельеварении. Гарри что-то соображал в этом предмете, пусть и без особого энтузиазма, – кому понравится, когда тебя не поощряют за успехи и оскорбляют всю дорогу, – а вот Рон даже не пытался. Что же его мотивировало? Неужели в самом деле взялся за ум, потеряв возможность у кого-либо списывать домашку? – Лучше ты, – вдруг покраснев, замялся он. – Я – я еще никогда его не варил. Эх, если бы Миртл не ушла, можно было бы попросить ее нам помочь! Как странно, почему он перевел тему? Ну ладно. Поглядев на него с подозрением, Гермиона подхватила. – Как бы она сварила Веритасерум, если она умерла до того, как попала на продвинутый курс? – Я имею в виду, она могла бы достать Малфоя так, чтобы он рассказал все и без зелья, – вывернулся Рон, все еще слегка красный. – Мы вообще-то к нему и подойти не сможем. Малфой почти не покидает гостиной Слизерина, только для уроков. По утрам и вечерам в Большом зале он окружен слизеринцами, которые, может, его и не любят, но уж точно не дадут допрашивать. Гермиона прикусила губу, задумавшись. Пожалуй, вот оно, единственное время, когда они будут близки к Малфою в обстановке, в которой могут с ним общаться. – Урок Защиты! – выкрикнула она свое открытие, подняв указательный палец вверх. – Если кто-то из нас встанет в пару с Малфоем, мы можем его допросить… – Но Рокси всегда в паре с Малфоем, – Гермиона поморщилась от очередного неуважительного никнейма, данного профессору. – Наверняка она тоже защищает его, как и все прочие слизеринцы. Вздохнув, она проглотила желание блеснуть знаниями и сообщить Рону, что профессор Блэк никогда не училась в школе Хогвартс. Она сама случайно узнала от профессора МакГонагалл… – Она в паре с ним, только потому что никто не хочет вставать с ним в пару, – вместо этого сказала Гермиона. – Ну да, – скептически протянул Рон. – Она же его родственница. Ее наверняка заботит его безопасность, не зря же она натаскивает его вдвое жестче, чем всех нас. Кстати, а что, если мы скажем ей, что так нечестно? – вдруг просиял он. – Типа, попросим ее чередовать нас. Например, ты могла бы притвориться, что не понимаешь, как применять заклинание… – Почему это я? – возмутилась Гермиона. Ей и так-то было не по себе, что у нее больше не получается учиться на отлично само собой. А Защита никогда толком не давалась так же хорошо, как, например, Трансфигурация. – Потому что она уже тебе помогала, – у Рона, кажется, уже родилась конкретная стратегия. – Мы должны встать в пару на следующем уроке. Ты скажешь, что у тебя не получается, она отвлечется на тебя, а я встану против Малфоя и выпотрошу его! Ей не хотелось рушить его уверенность в себе и деконструировать такой замысловатый план, но… – А как ты заставишь его говорить? – ведь как ни крути, у них нет никакого рычага давления на Малфоя, даже чтобы просто заставить его говорить. Не то что правду… Рон лишь пожал плечами, пожалуй, слишком легкомысленно. – Наложу на него “Конфундус”. Или спровоцирую, он в последнее время теряет форму. Наверное, совесть мучает, – мстительно добавил парень. – Еще можем дать Рокси немного времени с ним, чтобы слегка размягчить его, – он ударил воздух кулаком, имитируя боксерский прием. – За что она мне нравится, так это за то, что не жалеет Хорька… – Профессор Блэк, Рон, – все же не удержалась Гермиона, с укоризной взглянув на бывшего друга. – И как мы встанем в пару, как же Лаванда? Ты отрабатываешь чары с ней, она тебя вряд ли… отпустит. Вторая префектша Гриффиндора очень агрессивно охраняла свою территорию. Вряд ли она будет им помогать. Даже Рон задумался об этом недостатке своего плана… – Я просто расскажу ей все с самого начала и попрошу ее помощи, – махнул рукой парень. – Честность – лучшая политика в отношениях. Что? Наверное, Гермиона слишком удивленно вытаращилась на него. – Нет, ничего, – она покачала головой, в который раз поражаясь произошедшим с бывшим другом изменениям. – Давай сделаем это. – За Гарри, – произнес Рон, серьезно насупив брови. – За Гарри, – подхватила она. Если их не выгонят из школы за возмущение общественности, это будет чудо. Но Гарри этого заслуживает. Если Малфой правда виноват в его смерти, он должен понести наказание.