Книга Леса

Дорога назад представлялась более лёгкой, пока я сюда шёл. Я пытался запоминать окружающую меня местность, да делать из выделяющихся деревьев подобие визуальных ориентиров, по которым можно было бы узнать правильность выбранного пути. Мысли на обратном пути были поглощены книгой — тот, кто мне её здесь оставил, сокрушался о том, что прочтение изменит моё отношение к жизни, да покажется мне тем самым выходом, что я искал в запрещённых и скрытых для обычного человека вещах. Я в этом очень сомневался, конечно. Ни один «трип» ничего не менял во мне, даже наоборот — укреплял мои теории, да помогал им закостенеть настолько, что любая чужая мысль, которая отличалась от моей, сразу отвергалась ввиду того, что она казалась мне несуразицей. Как может быть так, если оно «вот так»? Из этого омута мыслей меня выдернула лиса, которая выбежала на тропинку откуда-то из леса. Её морда была отвратительна: наполненные кровью глаза, открытая пасть, из которой торчали грязные клыки и не менее грязный свисающий язык. Она смотрела на меня и скалилась, но не двигалась. Когда я уже подготовился к её нападению, да встал в подобие стойки, которое можно увидеть у людей, сдающих зачёт по бегу, она убежала прочь. Фыркнув, я побрёл дальше. Лунный свет падал на землю, и от того казалось, что моя тень, которая прыгала передо мной, не прочь поиграть со мной в догонялки, где она была бы убегающим игроком. Внезапная идея-фикс, которая прилетает в голову из-за какой-либо мелочи, но не вылетает, пока её не исполнишь. Вдох, выдох. Бег давался легко, хоть я и не любил заниматься физическими нагрузками с дополнительным весом, а рюкзак с книгой был именно таким. Когда я уже почти выдохся, линия леса начала подходить к концу. Я вспомнил, как в детстве здесь катался на лыжах — прекрасное место для проведения уроков у школьников: прямая дорога недалеко от города, минимум нежеланных гостей, что могут затоптать лыжню. При уходе в себя гораздо легче не замечать физическую боль. Кто-то любит представлять себя в месте, где он никогда не был — на острове, где из соседей лишь песок, в лесу, родной квартире… а моим настоящим спасением всегда была память. Так и сейчас, ноги раскалывались от непривычной нагрузки, но боль маячила где-то вдалеке, на фоне. Её закрывали воспоминания. Придя домой я сразу же разделся и принял душ. Холод пронёсся по моему телу и я невольно улыбнулся. Хорошо быть там, где тебя никто не видит. Там, где ты можешь быть собой, и не стесняться своего «я». Там, где не нужно притворяться нормальным. Сделав чай, я достал книгу из рюкзака и положил на свой рабочий стол. Бергамот обжёг горло, и я понял, что очень хочу удостовериться в своей теории, да доказать в конце концов тому человеку, что эта книга просто набор букв, которые никак не повлияют на взрослого и сформировавшегося человека. С некоторыми отклонениями, но всё же взрослого. На обложке красовалась надпись «Книга Леса», а коричневые пятна, что были похожи на засохшие капли кофе, складывались в единую картинку — животный след. Немедля, я открыл книгу. Текст первой страницы казался незамысловатым. Было видно, что автор отдавал предпочтение сюжету, нежели описанию, от чего картинка перед глазами рисовалась медленно, и была очень скудной. Когда глаза начали подходить к концу последнего абзаца, повествующего о месте, где происходят события книги, я почувствовал какое-то волнение. Такое волнение, что появляется, когда вы понимаете, что не закрыли дверь в свою квартиру, а вы уже на другом конце города. Перестав читать, я поднялся со стула, дабы походить по комнатам, да понять, из-за чего такое внезапное наитие, но меня ударила резкая и сокрушительная боль в области висков. Это явление не было редким в моей жизни — прошлое даёт о себе знать и не прощает ошибок, но никогда прежде подобной силы толчков, которые можно было сравнить с ударами молота по металлу, в голове не было. Было принято решение сесть обратно, но тело не слушалось и волнение прошло тремором по всем конечностям. Упав на пол, я наконец услышал пронзительный свист, который ранее был заглушён болью в голове. В комнате поднялся ветер. Я чувствовал, как что-то невидимое мечется по комнате, из угла в угол, будто бы ищет что-то. Внезапно, шторм прекратился, но это было затишьем перед самой настоящей бурей. Вы когда-нибудь теряли сознание? Что-же, это было веселее. Я не видел ничего, кроме белого света, однако сознание ещё присутствовало. Значит, я не был мёртв. Белая картинка начала распадаться на полосы, будто бы она была сшита из ниток, которые начали резко обрезать. Как только одна полоса пропадала полностью, другая начинала распадаться. За ними не было ничего, кроме пустоты. Чёрной и всепоглощающей. В конце концов, картинка исчезла полностью, и передо мной предстало небытие. Сказать, что я испугался — не сказать ничего. Мысль перебивала другую, а фоновый шум нарастал. Вдруг, движение. Я почувствовал такую приятную лёгкость и ощущение невесомости, как будто бы оказался в космосе. Меня несло в темноте, но я не ощущал дистанции. Я ничего не видел, только чувствовал. Жизнь за жизнью — миллионы, нет, миллиарды лет. Всё превратилось в одно. Вечное слияние с вечным. Палитра постепенно менялась. Чёрное окрасилось в красное. Лёгкость превратилась в боль. Удары в середину моего сознания — резкие и быстрые. Я чувствовал просветление, да видел его перед глазами. Спустя столько времени, но видел — это было чудом. Когда-то я слышал про человека, что очень долгий промежуток своей жизни не разговаривал совсем. Молчал, как-будто у него не было языка. Но после долгого молчания он один раз заговорил, и его голос был еле слышен, а приятный тембр и тон превратились в хрипящий и сиплый свист. Так и сейчас, я был удивлён, что вижу хоть что-то. Мне казалось, что после столь долгой слепоты невозможно будет видеть. Но я видел, и видел светловолосую девочку, которая била меня своими маленькими кулачками по груди. Она, кажется, что-то кричала, но звук был такой, что создавалось впечатление, будто я под водой. Несколько мгновений, и картинка стала чётче. Привычный за столько лет в небытие свист сменился на раздирающие сердце всхлипывания, да бытовой шум квартиры. Шум часов, старого холодильника, телевизора, что плохо ловит сигнал. И меня озарило — я не в своей квартире. — Антоша, я думала, что ты умер! Ты совсем не дышал и не просыпался! Что с тобой...