[Chifuyu19]: да иду я, иду.
Кейске не станет нервировать своей настойчивостью, поэтому осторожно опирается левой рукой о дверь, выглядывая в открытое окно машины, и выдыхая дым за её пределы. Дождь всё так же лениво падает редкими крупными каплями, разбиваясь о сухою поверхность, будто в замедленном действии. Запах мокрого асфальта и разряженного перед дождем воздуха проникает глубоко в лёгкие, немного успокаивая.Nobody's gonna slow me down,
Like a wheel, gonna spin it.
Nobody's gonna mess me round.
Hey, Satan paid my dues.
На фоне всё та же старенькая рок группа, а слова песни словно подбирали под него лично. Ненадолго затихнув, Баджи слышит звук чьих-то шагов и спешно оглядывается по сторонам, пытаясь понять, не его ли это спутник. Кейске удалось припарковаться в стороне от лишних глаз, с торца здания цветочного магазинчика и тот своей причудливостью декоративного интерьера, висящими вазонам и необычной неоновой вывеской, привлекал всё внимание. Старенький БМВ сливался с тёмным асфальтом и служил скорее декорациями, на которые редкий похожий не обратит внимания. Отдалённого света фонарей хватает, чтобы разглядеть незнакомца торопливо прошедшего мимо по тротуару, глупо завернутого в капюшон и смахивавшего на чупа-чупс, а после идентифицировать его как: «нет, этот точно не мой». Тот, к счастью Кейске, проходит мимо и исчезает из поля зрения. Ощущая до боли знакомое чувство, Баджи ещё раз бросает внимательный взгляд на ушедшего и пытается понять: кого он ему напоминает? Серая худи с огромным светлым капюшоном, хрупкие плечики, такой себе рост — может один из знакомых его знакомых? Звук вибрации телефона выбивает из колеи и он спешно открывает входящее.[Chifuyu19]: я на месте.
Сердце замирает на секунду, как замирает и сам Кейске. Пальцы пару раз нервно постукивают по обивке соседнего кресла, а после он изображает угрожающую усмешку. — Ты определенно шутишь надо мной, — вслух проговаривает фразу Баджи, рассекая воздух поворотами головы. Он осмотрелся и здесь никого, кроме какого-то додика, проскользнувшего мимо минуту назад. Всего на мгновение, Кейске думает, что парень всё же издевается над ним и если это дешёвая версия спектакля — он серьёзно разозлится. Открыто игнорируя странное предчувствие, Баджи выходит из машины и задерживаясь на тротуаре, набирает знакомый номер. Гудок. Два. Три. Он просто не может понять: где, черт возьми, на месте? Если тут кроме него только может — кошки, лазающие возле железных мусорных баков у дороги. — Задерживаетесь, — вместо приветствия Кейске с ходу слышит укоризненное замечание на другом конце провода, и эта интонация стеклом царапает его изнутри. Напоминает одного раздражающего мальца. Воображение разыгралось — так говорит себе Баджи, стараясь не прозвучать грубо в ответ: — Ты не в той ситуации, чтобы шутить, потому что я, уже минут пять, как жду тебя здесь. Несколько тягучих секунд ему ничего не отвечают. В трубке не долгая, но заставляющая почувствовать себя растерянным тишина. — Где именно? — У цветочного, со стороны больницы, если ехать по… — он недоговаривает, поскольку перебивают холодным: — Я понял. — Чифую звучит ещё более странным, делая нажим на последнем слове. Не так себе хотелось представить первую встречу — думается Баджи, когда он стоит на бордюре, покачиваясь и не зная, что нужно говорить дальше. Он впервые сталкивается с подобным и оказывается — разговоры с живым человеком, которого вот-вот увидишь, более напрягающие, чем откровенный трёп ни о чём и тот же секстинг в интернете. — Так значит, мимо прошёл? — стоя спиной к приближающемуся парню, вопрошает Баджи, на что слышит напряжённый хмык. — До трёх считать умеешь? — Чифую звучит пренебрежительно и у Кейске чуть ли не зубы сводит от «мацуновской» интонации. Он всё ещё со скрипом души проговаривает про себя: «тебе кажется, просто кажется», — но волнение нарастает с каждой долей секунды и уже трещит по швам. Хочется сорваться и, обернувшись, удостовериться, что это не он, что Баджи себе надумывает. — Возможно, — ответ Кейске полон усмешки и подавляемой тревоги. Он щурится и переводит взгляд на своё авто, цепляясь за детали, чтобы не показаться до глупости нетерпеливым. Пятнадцать секунд полной тишины и учащенного дыхания в трубке. Звук шаркающих шагов и…: — Три, — медленно начинает отсчёт Чифую. — Два, — хриплым голосом приближается ещё на пару шагов. — Один, — морозит своей интонацией и Баджи начинает откровенно паниковать. — Я поражён. Блондин неторопливо переступает с ноги на ногу, испытывая выдержку. В глазах мелькает что-то сродни чёрных метеликов от резкого коллапса. Руки опускаются в карманы, и смотрит уверенно, со всей привычной дерзостью, несмотря на внутреннее негодование. — Чудесно, блять, — повернувшись, раздражённо сообщает Баджи, щурясь и затягиваясь в последний раз, а после, отправив огненно-красный на конце окурок в полёт к ближайшей мусорке. — Не хочешь ничего сказать? — брюнет снова переводит взгляд в сторону БМВ, словно ища в друге поддержку, но тот и сам не в курсе. Между Кейске и теперь уже знакомым Чифую вырастает огромная бездна и он остро ощущает нескрытую враждебность. — Говоря об этом, — слышится уже не в телефоне, а со спины и Баджи реагирует на небрежный кивок головой, — разве на такой развалюхе может ездить крутой и всеми любимый Би Кей? — Чифую досадно усмехается и, нет, он не хочет оскорбить — это скорее способ защиты: выставить вперёд все имеющиеся иголки, скрывая мягкую и уязвимую натуру. — Мелкий заносчивый говнюк, — позвякивая ключами в кармане, Баджи перебирает их пальцами. Хочется смеяться с абсурдности ситуации и в то же время ни одной позитивной мысли в голове. — Значит ты всё-таки. Шумно. До невыносимого громко. Звук разбивающихся надежд глушит здравый рассудок, как если бы в стекло бросили камень и оно начало с треском осыпаться. Прекрасная визуализация обоюдоострой реакции. — Ага, — Чифую кажется, что он обязан признать это вслух перед тем, как уйти. — Грёбаное — да, ты доволен? — вопрос звучит уже не так уверенно, а голова, словно опущена ниже плеч. В глаза Мацуно не смотрит, потому что в собственных скопилось слишком много воды. Он не имеет ни малейшего понятия, что делать. Сложно поверить в то, что именно его он проецировал во всех своих мечтах. Сложно скрыть разочарование. Едва заметная улыбка на лице Чифую исчезает, он делает небольшие шаги навстречу и кажется скорее взбешённым. — Ты знал? Сегодняшний день отличный повод выйти из берегов…***
— Ты не виноват, — опрометчиво проговаривает про себя Чифую вполголоса. — Нафиг сдался мне этот урод, — собственный голос низкий и сломанный, словно бьёт кулаком под живот, заставляя скорючиться в позе эмбриона и сползти спиной по ближайшей крепкой опоре. Мацуно поднимает голову и смотрит в тёмное небо: ни одной звёздочки, тучи затянули полностью горизонт, капли с цикличной постоянностью падают вниз, приземляясь на лицо. Это удобно — не придётся оправдываться насчёт того, почему у него глаза на мокром месте? Оправдываться перед кем? Маме сказал, что останется у Казуторы, но тот для него сегодня не лучший собеседник. Он ведь, очевидно знал… C самого начала молчал… Непонятно только — зачем? Телефон убийственно молчит, а если зазвонит, то с вероятностью в девяносто пять процентов Чифую пошлёт прямым текстом первого, кто посмеет побеспокоить. А ведь, всего пару часов назад, он был безмерно счастлив.Flashback
Уложенные волосы, футболка из приятного материала, светлые джинсы с рваными коленками, куда так удобно запускать пальцы и светящиеся счастьем глаза. Укутанный тёплыми радужными цветами Чифую приветливо улыбался своему отражению в зеркале. В голове всё строго по полкам — никакой двусмысленности, сплошная однозначность. Он знает чего хочет и знает, кто хочет тоже — остаётся только выглядеть взрослым и уверенным в себе парнем, который запасся опытом и решительностью. — Я ушёл, — бросает Чифую перед тем, как мама едва успевает тормознуть сына на пороге предупреждением о плохой погоде и вручает его обычное худи. На все попытки отказаться — та стоит на своём. И как признаться в том, что сегодня он должен выглядеть идеально, ведь там ждёт парень его мечты? — очевидно — никак. Приходится смириться. Толстовка, как оказалось, очень пригодилась и, анализируя ситуацию, чтобы волосы не промокли, следовало спрятать их под капюшон — выглядит может и убого, зато тепло и после прическа не потеряет вид. Оценивая свои чувства и ощущения, Чифую предвидел, что идёт в когтистые лапы хищника и нельзя сказать, чтобы этот символизм был неуместным. Он сам прыгнет к нему в пасть, в кровать, под одежду. Залезет под кожу и поселится там, если ему позволят, конечно. Сказать, что он рехнулся — думать клишированно и плоско. Одно дело отдаться кому угодно, а другое тому, в чьи волосы, кажется, длинные, ты готов зарываться носом и поглаживать между лопаток, пока их обладатель ещё спит. Влюбленность — самая опасная болезнь, делающая людей немного слабоумными, но кого это останавливало? Он стремительно подходит к назначенному месту и оглядывается, наткнувшись, кажется, на знакомую тачку Кейске. — Что он здесь забыл? — выглядывая только носом из-под кокона-капюшона, бубнел Чифую, стараясь слиться со стенами или стать безликой тенью. «Пройду немного дальше и напишу» — думает блондин, останавливаясь за ближайшим углом, и выискивая взглядом стоящие авто или человека, который предположительно, мог его встречать. То, что он испытывает вряд-ли можно описать. Первые мысли — самые неприглянувшиеся, сразу исключаются. Поэтому Чифую проходит немного дальше, пытаясь высмотреть недавно подъехавшую машину, но проблема в том, что он бы услышал звук двигателя. А дальше — всё по сценарию: сообщение, звонок, осознание и самое искреннее желание провалиться на месте под землю, не от стыда, а от обиды.___ end flashback.
— Ты знал? — чёрная липкая смола растекается по всему организму, а качает её почему-то сердце. Бабочки, ждущие своего часа, нещадно погибают, а внутренности сжимаются. Желание бережно касаться волос, становится только красивыми словами, написанными на бумаге и сожженными, так и не дойдя до адресата. — Казутора сказал? Весело вам было? — ревностно чеканит Мацуно, а после болезненно усмехается и быстро вытирает лицо сгибом локтя. Что-то внутри Кейске будто кричит, что нужно успокоить этого парня. Объяснить, что произошедшее лишь недоумение, но есть одно «но»: — Что? — удивление самое искреннее, то, что не изобразить даже идеальным актерским мастерством, — причём тут он? — остальные вопросы временно переходят на второй план — Оба придурки, — тщательно скрывая накатывающую бурю эмоций, за самодовольством, сообщает Чифую. — Видеть не хочу, — на последней фразе голос всё же срывается до дрожи и он целенаправленно старается пройти мимо, но оказывается пойман. Глаза Кейске отчего-то горят яростным пламенем. Он нихера не понимает, но зол не меньше Мацуно. Уповать на здравомыслие Чифую — последнее дело, потому что тот уже с силой старается выхватить руку, а после неудачной попытки, другой бьёт брюнета в лицо. Безоговорочно такие люди как Чифую — умеют удивлять его, поэтому Баджи огромных трудов стоит сейчас сдерживать себя и спокойно вздохнуть, серьезно смотря на Мацуно. Весь тот прекрасный образ «идеального парня, с которым сама судьба свела» — давно рухнул для Кейске. Остался лишь пустой звук от этих слов. К счастью, в его сознании взрыв произошёл ещё сразу, а сейчас он уже холодно рассуждал. В то время, как Чифую только начал заниматься раздуванием проблемы внутри себя. Подумаешь, всегда были рядом. — Не страшно. Подумаешь, собирались сблизиться. — Бывает. Подумаешь, абсолютно разочаровались в своем выборе. — А вот это обидно. — Садись в машину, — приказным тоном, заговаривает Баджи. — Отвезу тебя домой. Чифую поднимает глаза на него, очевидно, проверяя, насколько тот серьёзен. «То есть, старшему из них вообще насрать, что даже само нахождение рядом, теперь для Чифую, в принципе отвратительно?» Хочется стереть себе память и, нет, не для того, чтобы пережить заново, а чтобы никогда не вспомнить с какой любовью он фантазировал этого человека рядом с собой. — Ты серьёзно? — Мацуно мог бы возненавидеть его ещё больше, но это предел. — Нихуя ты замахнул, может ещё отсосать тебе по пути? — он старательно отравляет каждое слово, смешивая все прежние надежды с грязью. — Я стараюсь быть добрым, — выдавливает из себя брюнет. Периферийно Баджи ощущает на себе чей-то взгляд и, обернувшись, видит пару прохожих, а сам он в их глазах — вероятно настоящий злодей, принуждающий или угнетающий более слабого. — А нахрена? — внутри Чифую сплошная обида: на себя, на Казутору, на весь мир. — А знаешь, иди к чёрту, — смертельная удавка затягивается, дышать становится сложнее, а глаза уже болят сдерживаться. Скулы сводит, но он не показывает своей слабости. — Не знаю, как вы это провернули, но… — на этот раз перебивают уже не здоро́во усмехающегося Чифую. — Не неси хуйни, просто, — отчётливо обрывает его Баджи. — Что за «вы»? И почему он должен знать? И будь добр — сядь в грёбаную машину, — какое бы отношение ко всему этому не имел Ханемия, Кейске обязан отвезти Мацуно домой. Обиженного и растроенного ребёнка. Смотря на него по-новому, возникает спонтанное желание подавить все сопротивления, зафиксировав шею рукой. И не понятно — чтобы не дёргался или чтобы касаться её губами, обхватывать за талию или сжать до хруста костей и закинуть на заднее сидение, слушая как тот будет жаловаться. Выдох — раскалённый, как пламя дракона, поговорить о ситуации в целом — не так просто, как писать сообщения. Вид у Мацуно озадаченный, но смотрит безразлично — отличный самоконтроль. — В душе́ не ебу зачем тебе это, но — отойди лучше, — холод, как от лидокоина, жаль не обезболивает так же. Тело не слушается и в действительности Кейске сам отталкивает его от себя, отравляя прямиком в бездну самобичевания и ненависти всего окружающего мира. Наверное, для Чифую так даже лучше. Переубедить его не выйдет и успокоить тоже. — Беги, проваливай, — раздражённо выплёвывает брюнет, оставив затею поговорить и направляясь к машине. Резкий скрип колёс оповещает о его нервозности, но Чифую нет до этого дела. С тех пор прошло полчаса. Может час. Он всё ещё сидит на холодном полу у какой-то стены и не понимает — почему так хотелось попросить остаться с ним?***
Баджи без разъяснения причины приезжает домой, хотя обещал, что его не будет сегодня и Казутора по правде удивлён. Ту деталь, на которую стоило обратить внимание ещё в начале общения, он успешно откинул, а сейчас она оказалась единственной истиной. — Пойдешь со мной курить? — предлагает Ханемии, заранее зная ответ. И выглядит устрашающе… устрашающе-подавленным. Когда они выходят, Тора садится на порожек, замечая не загнанный в гараж авто. Красивые глаза-фары смотрят на него укоризненно и Казутора тут же понимает, что чем-то провинился. Благодаря догадливости, он, кажется, осознаёт, что***
В глянцево-чёрном Мерседесе двое едут в ближайшую гостиницу. Коко понятия не имеет, что в голове блондина, но тот очередной раз опрокидывает бутылку и маскирует истинные разбитые чувства под кривой улыбкой. Хаджиме не дурак вовсе — он видит в Чифую самого себя, каждый раз когда Инуи наступает на горло своим безразличием. — Куришь? — уточняет Чифую и нет нужны дожидаться ответа, потому что Коко полез куда-то между водительским и пассажирским. — Может расскажешь, как тебя занесло туда? — брюнет подъезжает к стоянке и поворачивается, чиркая зажигалкой, чтобы позволить другу поджечь тоже. Одновременно вдыхая, на секунду кончики тлеющей бумаги и едкого табака соприкасаются, а после парни отстраняется. — Напомни, почему тебе продают алкоголь? — недоумевает Чифую, хотя для него это просто способ сменить тему. — Потому что я старше, — отвечает лаконично и больше не задаёт вопросов, кнопкой автоматически открывая стекла передних дверей. Отец не похвалит, если его недавний подарок будет пропитан табаком и алкоголем. — Мне просто чертовски нравится сидеть под дождем по подворотням, — Чифую смотрит в зеркало заднего вида, улыбаясь лишь глазами и Коко замечает тяжёлый вздох. — Я не хотел напрашиваться к тебе, — опустив голову сглатывает всю печаль, запивая ещё глотком соджу. — Я не могу отвезти тебя домой, если ты ещё не заметил, — указывает на их нынешнее местоположение Хаджиме. И, действительно, Чифую не обратил внимания, что ехали они не в сторону дома Коко. Они с Хаджиме встретились ещё в средней школе, не были слишком близки, общались как посредственные одноклассники. Но спустя пару лет, случилось нечто необычное. Подростки, желающие определиться со своими предпочтениями, упустили что-то важное, что по сути должно быть романтичным и запоминающимся. Первый поцелуй — друг с другом. Самый неудачный опыт в жизни Чифую, хотя сейчас, вспоминая парня из интернета — может и не самый. — Да мне без разницы, — оповещает Мацуно. — Можешь меня просто подкинуть до ближайшего мотеля. И спасибо, заранее. — Рад помочь, — коротко кивает Хаджиме, — но уж извини, придётся остаться с тобой. Всё-таки, это я дал тебе алкоголь. Пояснить об опасности спать в таком состоянии? — поднимает сощуренный взгляд Коко и Чифую впервые расплывается в мягкой, искренней улыбке. Это вроде — забота такая? Тяготившее прежде, чувство предательства и разочарования, немного отступило. — Хороший ты парень, Кокошка, — издевается Мацуно, скрещивая руки на груди и принимая самодовольный вид. Для того, чтобы прийти в себя, нужна была всего одна рука помощи. Он довольно наблюдает, как искажается лицо Хаджиме от этого прозвища и издает ещё более бесячее: «Хе-хе». — Я тебя тысячу раз просил не называть меня так, тормоз. — Хаджиме поддаётся на провокацию и отвечает раздражением, но даже это забавляет Чифую. Этот парень не изменился с тех пор, как они были детьми. — Я бы не называл, если бы мы не встретились, тормоз, — сдерживается от грубого ругательства и зеркалит его слова Мацуно. — Будем считать это благодарностью, — развернувшись и хлопнув ладонью по колену, Хаджиме резко убирает руку, потому что в него уже летит чужой кулак. — Поаккуратнее, — брюнет указывает на бутылку, — салон не запачкай, — небрежно кивает на обивку и выходит первым. Они направляются к гостинице, расположенной в одной из высоток, окружённой пушистыми клумбами и красивым парком. Девушка на ресепшене поднимает на двух молодых людей недоумевающий взгляд, смотря то на одного, то на другого, а после обернувшись и кивая, просит помощника принести ключи забронированного номера. Забрав их, парни входят в лифт и медленно едут на девятый этаж. По выходу двери механической коробки закрываются за спиной и всё бы хорошо, если не одно «но». Чифую всем своим нутром чувствует, как его впечатывают в стену тяжёлым взглядом. Лифт предательски бросил их, лишая пути отступления. Мацуно медленно теряет успевшее восстановиться спокойствие и уже ненавидит эту чёртову ночь. — Теперь следишь за мной? Если это тоже твоё поручение, то не беспокойся — я в порядке. Можешь возвращаться, — холодно диктует Коко, обращаясь к блондину, пока Чифую пытается понять: «что за ситуация такая?» — Если ты не в курсе, то слежка не очень утончённое занятие. Предпочитаю получать готовую информацию, — такую интонацию можно было бы назвать высокомерной, если бы Коко не знал Инуи. Он выглядит… виновато? — Я знаю, — картонно диктует Хаджиме, — а теперь будь добр — оставь нас. — Коконой самодовольно улыбается, когда проговаривает это и в воспоминаниях всплывает Инуи, который когда-то сказал ему то же самое. — Хочешь, чтобы им, — Инуи кивает в сторону друга Коко, — заинтересовались? — Сейшу явно имеет ввиду связи отца и что те люди обязательно попытаются узнать, что за человек этот Чифую. — Идём, — зовёт Инуи, показывая точно такой же набор ключей, как и у Коко, — нужно обсудить кое-что. Чифую всё же удаётся сконцентрироваться на дороге, переведя взгляд строго на открывающуюся дверь, и безразлично прошагать мимо Баджи. Верить в то, что он здесь по его душу — хочется меньше всего.***
Часть Чифую всё ещё наивно верит в совпадения, пока он торопливо пролистывает последний выпуск модного журнала, лежащего на столике. Другая половина хочет узнать истину, но Мацуно приказывает себе: «не думай, не думай». Взгляд вновь тянется к Кейске и он ничего не может с собой сделать. Тот парень — чёртов магнит. Или же дело в том, что в комнате больше никого. Его друга уже минут десять как увели в другую комнату и непонятно, что тот парень может говорить ему. Возможно, один из людей отца, отчитывает за вольность. Раньше такое бывало уже. Прислонившись к спинке дивана, Мацуно принимается невзначай, из-за журнала, наблюдать за действиями Кейске. Его близость каждый раз что-то делает с Чифую, думает об этом, вспоминая о том вечере, когда они втроём сидели дома у Казуторы и Мацуно не мог отвести взгляд. А ещё, этот чёртов пирсинг на языке — в жизни выглядит более вызывающим. Блондин неуклюже вертит головой, убеждая себя, что дело в алкоголе. Он всё ещё разбит и зол, наверное. Спасибо, Кокошка, — наклеил несколько красивых дружеских пластырей на его разбитое сердце. Вопреки ожиданиям, Баджи абсолютно спокоен. Рукава кофты немного задрались, обнажая бледные запястья с синими змейками вен и узловатыми пальцами. Звонок его телефона заставляет Чифую вздрогнуть и выдать своё пристальное внимание. — Казутора волнуется, — сразу же поясняет Кейске, поднимая взгляд на Чифую. — Славно, — говорит он почти что рефлекторно. Отчего-то именно сейчас вспоминается, как они целовались в первую встречу. Мышечная память — интересная вещь, с тех пор прошло порядка пары недель, а он до сих пор может воспроизвести эту картинку со всеми подробностями. — Послушай… — предпринимает первую попытку на нормальный разговор Баджи, но оказывается перебит безразличным: — Отвали нахрен, — Кейске слишком громко стискивает зубы, поскольку этот малец неисправим. Что бы ни случилось, он обещал Казуторе попытаться поговорить с ним, если найдёт. И снова та самая вселенная в лице Инуи, которая звонит ему посреди ночи, заявляя, что нельзя оставлять двух детей вдвоем на ночь в отеле. «Он ребёнок, за которым я присматриваю» — вспоминаются Кейске слова Сейшу, которые сейчас выглядят как самое жалкое оправдание. Оправдание своей трусости, хотя Баджи и сам тот ещё трус, оказавшийся не готовым принять действительность. Он медленно теряет контроль над собой, расширяя границы дозволенного, ведь если подумать — Кейске был заинтересован именно в нём — с самого начала. И в эту секунду, в голове ещё что-то щёлкает: — Ты сказал… — медленно распахивает в удивлении глаза Баджи. — Сказал, что узнал меня ещё тогда, — Кейске прекрасно помнил всё, что писал Чифую, ведь те слова заинтересовали. Прицел винтовки сходится у Чифую между бровей. Не оружие, но требовательный взгляд, от которого не сбежать. Так иронично, но правда. — Да, и что? — Мацуно приподнимает брови, стараясь изображать отвращение и выходит откровенно плохо. Чтобы собраться с мыслями зачёсывает волосы назад, пытаясь не опускать взгляда ниже тёмных вселенных глаз. — А что насчёт тебя? — впервые задаёт встречный вопрос и, кажется, они сдвинулись с мёртвой точки. — Нет? — честно вопрошает Баджи и не удивительно, собственно говоря. Чифую больше не спрашивает ничего, но вопрос об ориентации Кейске встаёт ребром. Он открыто флиртовал со своими фанатами будь то парни и девушки, демонстрировал себя во всех подробностях да так, что закрыв глаза Чифую до сих пор может представить ту часть тела Би Кея. И этот диссонанс никак не укладывается в голове: он до сих пор не может осознать, что это один и тот же человек. Бомбезное комбо — водородная бомба, в случае Баджи, поэтому к нему лучше не подходить близко. — Честно говоря, — некоторое время, спустя, выдыхает Чифую, — я злюсь только на себя. Так что будь добр, скажи Казуторе, что всё в порядке и забудем эту глупую историю. Мацуно старается избавиться от оставшегося чувства досады. Образ идеального парня уже смахивает на собственный вымысел. — Вот это облегчение. Так я должен был сказать? — недовольное лицо Баджи не соответствует ситуации. — Ты расстроен? Извини что не соотв… — Ты сказал, — перебивает Кейске, — «хочу сделать это, смотря прямо тебе в глаза», — бровь издевательски приподнимается, а сам Кейске наблюдает, как Мацуно теряет своё спокойное лицо, и после добавляет. — Было весело. Давно я не ощущал такого, а ещё, — он медленно оборачивается, смотря назад и убедившись, что там никого добавляет, — ты бы хорошо смотрелся… — кажется, из них двоих, Кейске первым осознал всю силу притяжения, — …на мне. Внутри Чифую что-то взрывается и растекается горячей жижей по всему телу. Он может только растерянно моргнуть пару раз. Воздух раскалённый, отчего во рту пересохло. Язык не имеет возможности повернуться и протестующие выдать что-то. После усмешки Кейске, единственное, что остаётся Чифую — опустить взгляд, выдав все эмоции столь впечатляющей реакцией.***
Инуи в последний раз поворачивается на каблуках и подходит к Коко. Тот понятия не имеет, чем заслужил такое, но его Сейшу невероятно-охрененно-красив с этой красной помадой. Они ничего не говорят, пока Инуи сидит сверху, целует его шею, специально оставляя красный след от губ после каждого сантиметра. Словно своеобразный обряд, доказывающий его смирение. — Я постоянно хотел сделать это.— Ты можешь делать это в любое
время. И, кстати, каблуки тебе идут.
— Рад, что ты заметил.— Поцелуй нормально.
— Не могу.***
— Блять, телефон убе…м-мх, — сдавленно простонал на фоне Чифую и у брюнета не было достаточно времени, чтобы прикрыть динамик. Осознание того, что на другом конце провода его лучший друг, который понятия не имеет, что Чифую почти