Человеческий фактор

Жадно так глотает солнце Два серебряных крыла; Милый друг твой не вернётся В этот город никогда…

За неделю погода заметно улучшилась: стало теплее, поэтому можно было сменить теплую одежду на что-то полегче. Гела сидела в сквере, разглядывая голые, просыпающиеся от зимнего сна, деревья и ожидая Серёжу. Она пришла раньше нужного, поэтому у нее было немного времени, чтобы собраться с мыслями и немного передохнуть, сидя на лавочке. Ангелина снова и снова прокручивала в голове события недели, ставшие последствиями ее воскресного признания. Стас вел себя отвратительно, то и дело подшучивая над ней и выставляя посмешищем, а Игорь этому только потворствовал. Этот его цирк серьезно надоедал и утомлял, заставляя Гелу злиться и расстраиваться. Каждая его издёвка теперь ложилась ей на плечи мертвым грузом, тянула вниз, заставляя заниматься самокопанием. Слова Стаса о том, что она ничего не стоит и что ее невозможно любить, раз за разом повторялись, заставляя сомнению в себе и своей правоте зародиться в сердце. Разумеется, после такого ни о какой любви или хорошем отношении в сторону одноклассника Гела уже не думала. Она думала о том, что, возможно, действительно ничего не стоит, и что неудавшийся возлюбленный прав. Ангелина несколько раз оставляла парнишке пощёчины, едко отвечала, но в итоге поняла, что какая угодно реакция его с Игорем только больше раззадоривает и заставляет ее уставать ещё сильнее. Как хорошо, что на учёбе у нее был Сережа. Единственный человек, который за нее заступался, не боясь стать ещё одним объектом насмешек. Вмешивался он только когда становилось совсем плохо, но не потому что не видел проблемы в меньшем, а потому что, как точно знала Гела, не хотел заставлять ее чувствовать себя слабой и несамостоятельной. Ангелина за это время сильно привязалась к нему, еще сильнее, чем раньше. Они стали ближе, ведь не зря говорят, что друзья познаются в беде. Ее усталость за неделю накопилась, а уверенность в себе и том, что так долго считала достойным, стали отнимать остатки веры в себя. Ей хотелось оставить все в прошлом и начать все с начала, ей хотелось изменить, если и не жизнь, то хотя бы себя, потому что она начала думать, будто с ней что-то не так. Ангелина начинала постепенно считать, что Стас был прав и что она действительно ничего не стоит. Его слова били, как плети, а, некогда бывшие любимыми, глаза смотрели беспощадно и холодно. Она злилась на себя из-за того, что призналась, плохо взвесив все риски, и злилась на Стаса, потому что он не имеет права так себя вести с ней. Кажется, не имеет… Может, она в самом деле заслужила это? Тем, что недостаточно умная и недостаточно красивая? Наверное, она его не заслуживала, поэтому и получила такой результат. Если можно считать результатом отсутствие слез, тяжесть и обиду внутри, и, конечно же, желание наказать себя хоть как-то. На этой неделе у нее пропал аппетит, появился непропадающий ком в горле и стали намечаться царапины на руках, которые она, осознанно или нет, оставляла себе ногтями. Гела уже не понимала, кому бы она хотела свернуть шею: себе или Стасу, но точно знала, что нужно что-то изменить. Она думала об этом всем в сотый раз, и мысли эти начинали в ней гнить, отдавая тупой болью простудного прыща. Взгляд её метался от деревьев к грязной мостовой, а от него к спешащим прохожим. Она чувствовала себя абсолютной бездельницей, но ее это сейчас не так сильно заставляло расстраиваться. Вдалеке она заметила маячащий силуэт в сером. В руках он держал что-то синее — не то пакет, не то букет, не то что-то подобное. Ей показалось, что это был Журавлёв. Она вдруг ощутила внутри какое-то волнение, прорывающееся сквозь толщу ее апатичного бессилия. Ангелина думала, что ошиблась, но когда Глеб подошёл ближе, убедилась в своей правоте. Его чёрное пальто сменилось на плащ, а синее нечто оказалось махровыми астрами. Он шел быстрой и нервной походкой, внимательно глядя под ноги, и явно не замечая ничего вокруг. Его кудрявые волосы обрамляли голову небрежной каштановой гривой, а лицо выражало волнение. «Почему он такой рассеянный и взволнованный? — думала Гела, провожая его изящный образ взглядом. — И с букетом… Наверное, идёт к своей девушке на свидание. — она грустно усмехнулась вдруг появившейся мысли: — Ну, или к ещё одной дочери коллеги на концерт.» И всё-таки куда он идёт? Он красиво одет, волнуется, спешит, явно задумался о чем-то… Определенно, на встречу с кем-то, и, определенно, к женщине. Вряд-ли такие цветы дарили бы мужчине, а вот женщине… У него не может не быть любимой, которая его просто бы обожала. В конце концов, он красив, он талантлив, достаточно известен, с отличными манерами, и, учитывая его гонорары, не беден. У таких людей, как он, не может не быть популярности среди девушек. Интересно, какая она? Брюнетка, блондинка, рыжая? Высокая или нет? Наверняка, красавица. У такого, как Журавлёв, не может быть некрасивой и посредственной девушки, это факт. Наверное, она его очень сильно любит, а он ее? Определенно, тоже. Иначе не испытывал бы такого волнения. Ангелина посмотрела на него ещё раз и устало прикрыла глаза. Наконец-то что-то отвлекло ее от раздражающего самокопания. Гела чувствовала, что устала морально, но не физически и, если бы такую усталость можно было убрать сном, она была бы самым счастливым человеком в мире, нашедшим покой при жизни. — Долго ждёшь? — раздался сзади знакомый голос Серёжи. — Минут пятнадцать, — Гела открыла глаза и посмотрела в сторону, куда направлялся Глеб. Разумеется, никого не там не увидев, она повернулась к, севшему рядом, другу. — Извини, что заставил ждать, — он пригладил свою бесконечно падающую на лицо челку привычным жестом. — Ничего, — Ангелина потерла веки и зажмурилась. — Соня сказала, что встретит нас уже там. — Ладно, — пожал плечами Сергей. Его глаза из-под волос смотрели обеспокоено. — Как ты? — В порядке. Ей было недостаточно плохо, чтобы ответить, будто ей не очень хорошо, и не слишком комфортно, чтобы было что-то не так. Она кивнула самой себе и поднялась со скамьи. — Пойдем? — Ну давай, — согласился он, вставая следом. Они шли молча, но прекрасно все понимая: было слишком много всего, и это «всё» давило. Гела думала о том, куда же всё-таки шел Глеб? К кому? Может, эти цветы — подарок для друга на день рождения? Для коллеги? Может, он идёт в театр и они подарок для артиста или артистки? Сережа шел рядом и смотрел то на нее, то под ноги. Выглядел он озадаченно, и это было более чем понятно. — Что случилось? — вдруг нарушил он тишину. — Ты о чем? — Гела не сразу среагировала. Она нахмурила брови и скрестила руки на груди. — Ты постоянно бросаешь взгляд в сторону, что там? — он указал подбородком туда, куда направлялся Глеб. — Да так, знакомого увидела, интересно стало, куда он шёл. — А, понятно, — он вздохнул и достал телефон. — Мне нужно позвонить, если ты не против. — Конечно, — Ангелина ощутила прилив неловкости. Стало стыдно за то, насколько она скучный собеседник и невесёлый друг. Наверное, Сережа уже трижды пожалел, что вышел из дома. Но сил общаться и шутить не было. Было только желание упасть лицом в подушку и скулить, причем, именно скулить, как собака, а не плакать, как люди. Сережа отошёл на расстояние и набрал чей-то номер. Гела смотрела на него издалека. Ей показалось, что он тоже выглядит утомленным. Состояние стыда усугубилось. Потом, когда он вернулся, они пошли дальше. — Как ты себя чувствуешь? — спросила Гела, внутри все сжалось. — Нормально, а что? — Просто ты так выглядишь устало, — она посмотрела ему в глаза и зажала рукав пальто между пальцев. — Я точно тебя не утомляю ещё больше? — Ну, это я тебя позвал, а, значит, я и не передумал, — он улыбнулся. — Я в порядке. — Точно? — Абсолютно, — он кивнул, подтверждая свои слова. — Давай лучше поговорим о чем-то приятном. Чего бы ты хотела скушать? Ангелина задумалась. Есть не хотелось совсем. — Подумай о своем любимом шоколадном мороженом с кусочками орехов, — он ухмыльнулся и пригладил волосы. — Которое можно будет навернуть. — Хм, звучит интересно. — А теперь вспомни о своем любимом чае со смородиной. — Ладно, — Гела действительно не заметила, как улыбнулась. Сережа умел на нее влиять положительно. Сережа мог поднять ей настроение и отвлечь. Сейчас он казался ей одним из самых лучших людей в мире. — А теперь ты подумай о том, как будешь хомячить яблочный пирог. — Ну, я бы от чего-нибудь вроде спагетти с помидорами не отказался, — он положил ей руки на плечи. — Особенно, если они будут с сыром. — Прекрасно тебя понимаю, голодающий с Поволжья.