Это был сон, а не кошмар. Красивый сон, о котором я и не мечтал. Я видел рядом девушку, она не была красивой, но стоило ей улыбнуться… горячая волна обдавала меня, пропитывала моё тело и выходила из пальцев яркими вспышками света. Я понял, что где-то на белом свете есть любовь и для меня.
Джим Кэрролл.
Дневник баскетболиста.
***
Июль 2018 года.
Сентфор.
Время лечит, говорили они. Я считаю, что со временем мы привыкаем делить свою жизнь с болью, и позже она просто становится не такой заметной. И сейчас, стоя возле того самого дома, где год назад моя душа одержала шрам, который не згаснет до конца моих чёртовых дней, я уже не чувствую ничего. Или эти чувства спрятаны от остальных так далеко внутри, что я сама их не замечаю. — Сара! Сара, наконец вы приехали. На встречу мне шёл Вишня, широко расставив руки для объятий. Я снова хотела ощутить его желанное тепло, от которого уже успела отвыкнуть. Но что-то во мне было не так. В этот раз эти объятия оказались холодными. — Привет. Что в доме? Что там случилось? — Уверена, что готова это увидеть? — Давай только без этого. Веди. Дракон повёл меня, Бурого, Джейвона, Виктора и Клауса в дом. Рассматривая его изнутри, по телу прошлась волна воспоминаний того периода моей жизни. И место, куда вёл нас Ви, уже было знакомым. Это был подвал. Тот подвал, где в прошлый раз мы с Адель нашли тела. Их уже давно нет, но порой они приходят ко мне во снах. Люди, которых я не знала, а увидела, отодвинув чёрный пакет. Снова. То же самое. Спускаясь по лестнице вниз, я снова чувствовала этот противный запах смерти. Такой же, как тогда. Такой же, как во сне. — Я, блять, всего ожидал, но что это такое, вашу мать… — Жертвы, Джей. В прошлом году, когда мы поймали фараонов, тут стояла точно такая же картина. Джон, или кто бы то ни был, проводит свою дурь через людей. — Это значит, что наркотики всегда разного состава. Он тестирует их, чтобы узнать, насколько надо уменьшить дозу, чтобы смерть пришла медленно. — Звучит логично. Как ты там говорила… Дьявольский Рай? Выходит, что Дьявольский Рай это название лишь одних наркотиков. А если, как ты говоришь, они всегда разных составов, то и в целом разные. — Нет. Дьявольский Рай — это абсолютно все. Нюхать, глотать, колоть. У них есть только один общий ингредиент. Это и называют Раем. Я уверена. На руке у этого человека нет следа укола. Но вон у того есть. А мёртвы они потому, что доза большая. Её приводят в совершенство после тестирования. Но теперь у меня есть сомнения насчёт Джона. Холл уже проводил опыты, и должен знать свои мерки в дозах. А здесь… эти наркотики может делать кто-то другой. Кто-то из тех, кто был близок к фараону. — Как ты так быстро находишь ответы? — Потому что я знаю вопросы. Зная точный вопрос, ты легко дашь ответ. — Что делать с телами, главарь? Оставить? — А если их найдут копы? Будет шум. Этот дом стоит на окраине Сентфора и на границе Балтимора. В другом городе банды нет, благодаря Вишне. Значит и подозрений на ту сторону не будет. И кто крайний? Верно, мы. У шерифа Никсона появится идеальная причина, чтобы кинуть драконов за решётку. Нельзя это так оставлять. — Чёрт. И правда. Разговор прервал телефонный звонок с моего кармана. На экране высветилось «Дмитрий. Папин». — Извините, должна ответить. Поднявшись, я вышла на улицу. — Да, слушаю. — Здравствуйте, мисс Хилл. Извините, что, возможно, отвлекаю, но к концу июля вы должны дать ответ. — Ответ? Что за ответ? — Согласны ли вы перенять компанию отца, получить деньги и дом. Ваш брат вам ничего об этом не говорил? — Он… он рассказал, что родители уехали. — Ваши родители мёртвы, мисс Хилл. Об авиакатастрофе вам неизвестно? Дыхание прекратилось. Перед глазами встала чёрная пелена и резкая дрожь в теле. Я дрожала, не в состоянии ответить. Вся жизнь будто прошла перед глазами за эти жалкие десять секунд. — Мисс Хилл? Сара? — Какая… авиакатастрофа? — Самолёт, где были ваши родные, разбился в несчастном случае. Мне жаль. Я так понимаю, за ответом мне перезвонить позже? Самовольно сбросила трубку. Нет… я не могла в это поверить. Принять, что Аарон не сказал мне о смерти матери и отца. Чёрт… как же это было не вовремя. Я не могу плакать, не могу закинуться, не могу разбить что-то. Я должна дать распоряжение парням. Почему боль всегда настигает не в то время, не в том месте и не в той ситуации?***
Lana Del Rey — Heroin
Сейчас половина второго ночи. Прошло совсем немного времени, как я вернулась домой. И снова ложась на холодную постель лезут дурные мысли. Судорожно сжимая плед, я пытаюсь унять наступившую дрожь. Всё тело буквально выворачивает от невидимого давления. Пытки только начинаются. Я готова была лезть на стену, до крови кусать руки или кричать. Глухие тяжёлые стоны в подушку. Руки настолько трясутся, что я не могу взять в руки телефон. И я не знаю, что это. Паничка, ломка? В любом случае это невероятно больно. С пересохших губ то и дело рвутся крики. Чувство, будто я уже мертва, а всё происходящее — ад. Ещё несколько минут я мучилась, пока это хоть немного не прошло. Не знаю, что контролировало мной в тот момент, но, накинув на пижаму одну лишь кожаную куртку, я ушла из дома. Бежа по ночных улицах Сентфора невозможно чувствовать себя живым. Я пришла к дому Морингов. Адель и её родителей ещё нет в городе. Лишь Люк. Двумя кулаками я стучалась в проклятую дверь. За несколько минут, длиною в сутки, мне открыли. — Сара? — Люк, мне нужна доза. Прошу, хоть что-то. Я сдохну сейчас! — Проходи. — Что у тебя есть? Когда я вошла, Моринг, оставив меня в гостиной, пошёл к себе. Вернувшись через какое-то время, он нёс в руке шприц и стеклянную баночку. — Я… я не кололась раньше. Что это? — Героин. У тебя ломка. — Чёрт… я не смогу. — Больше нет ничего. Мне было до невозможности жутко. Страх сковывал каждый миллиметр тела и разума. Я не верила, что иду на это. Но выбора нет. Этого грёбаного выбора никогда нет. Ты просто идёшь за течением, и в итоге всё смывается в огромную яму. Выбор — иллюзия. Особенно сейчас. Когда я за шаг до ломки или передозировки. Но всё-таки взяв у Люка шприц, я пошла в ванную. Смотреть на себя в зеркало было больно. А ещё хуже было понимать, что мои родители мёртвы. Что я держу в руке героин. До крови укусив нижнюю губу, я зажмурилась. И разревелась. Бесшумно. Всё ещё держа чёртов шприц, медленно опустилась на ледяной кафель. Тысячи иголок входили в меня. И казалось, что плоти уже не оставалось. Всего-то камень. Мрамор, что не может плакать. Но я плакала. Кричала изнутри, но звука не было. Я видела перед глазами лицо матери и отца. Их строгие взгляды, машинальные объятия, бесчувственные слова, что, выходя из уст, ранили в самое сердце. Но они любили меня. Любили по своему. А потом, когда игла от шприца вошла в вену, я ощутила то ли боль, то ли облегчение. Смешанные чувства. То ли обжог, то ли жуткий холод. Огромная жаркая волна пройдясь по телу смыла всё. Говорят, никогда невозможно повторно покорить вершины первого прихода, но это было словно десять оргазмов. И время плыло иначе. Меня вставило минут через двадцать. Я поняла, что удалюсь с этого мира. Чувства обиды, вины, грусти исчезли без следа. Это было не сравнить. То был не кошмар, а сон. Я видела девушку. Маленькую. Ребёнок совсем. Она была так похожа на меня. На меня в детстве. Была ли это я? Стоило ей улыбнуться… яркие вспышки ослепляли. А потом она… я заплакала. Когда с её глаз лились горькие слёзы, я чувствовала, что это происходит и со мной. Проснулась я уже утром. На диване в гостиной Морингов. Самого Люка не было, а на часах уже девять. Контактировать с ним я не хотела, потому просто свалила. По дороге меня ещё шатало, но ночной героин начал понемногу отпускать. Но чёрт, как же, блять, сложно было дойти домой. Иногда казалось, что я бредила и ещё сплю. Растрепанные волосы, кожанка поверх пижамы, бледное лицо и шатающаяся походка строили вид уличной проститутки, что возвращалась с трассы. По правде, именно так я себя и чувствовала. А в маленьком городке, где каждая собака тебя знает, такой образ был странным. Боже, лишь бы эти суки не рассказали моей бабушке, что я иду домой как шлюха. Но каково было моё удивление, когда, войдя в свой двор, я увидела байк. Знакомый мне мотоцикл по-хозяйственному стоял у дома. Что здесь делает Вишня? Трезво думать, а точнее, думать в целом, я ещё не могла, а потому не могла понять, какого дьявола он здесь забыл. Войдя в дом, словно в гости, я почувствовала сладкий запах блинчиков или сырников, или что бы то ни было. — Доброе утро, принцесса. — Что ты здесь делаешь? — Готовлю тебе панкейки. — Какого хрена ты делаешь в моём доме, Вишня? Он перевёл на меня взгляд, странно рассматривая. — Что с тобой? Где ты была? — Какая… какая тебе разница?! Что ты, блять, забыл у меня дома? Кто тебе сказал, что ты можешь приходить сюда в любой момент и делать, что тебе захочется? — Ты вчера сказала зайти к тебе в восемь. Я пришёл. Тебя не было. Решил подождать. — Уходи. Я приду в казино позже. Сама. — Принцесса? — Хватит называть меня так. Просто… уйди. Мне надо побыть самой. И он ушёл. Почему никто мне не сказал, что после герыча приходят такие ужасные головные боли? Ну, хорошо, что я хотя бы не откинулась. Было бы смешно, если бы я сдохла от передоза, и не успела словить наркоторговца. Твою мать, чем я занимаюсь? Когда моя жизнь успела превратиться в такое дерьмо? Наверное, тогда, когда я приехала в этот сраный город.