Ирисы зацветают незаметно

      — Так из какого вы года, говорите…?       — Из две тысячи тринадцатого. Черт, это же огромное временное расстояние!       Вейлон Парк нервно расхаживал по комнате, то и дело бросая взгляд на предметы, которые его окружали. Еще бы — вокруг него был настоящий средневековый замок, лишь немного переделанный под моду текущих столетий. Вейлон слабо разбирался в искусстве и архитектуре, но общие познания подсказали ему что сейчас разгар эпохи классицизма, о чем он и спросил Даниэля. Тот только плечами пожал — он оказался не менее далеким от этой темы. И вообще — не странно ли было вести разговоры об искусстве, когда свершилось нечто настолько невозможное? Они уже успели познакомиться, однако на это ушел добрый час, пока оба не удостоверились до конца, что их жизням ничего не угрожает и не прошел первый шок. Так, Вейлон выяснил, что он находится в Пруссии, а это далеко от его родины не только по временным, но и по физическим меркам.       — И не надо на «вы», пожалуйста, а то это… Как-то не к месту, что ли — я сваливаюсь к тебе через это зеркало, буквально совершаю гигантский скачок во временном пространстве… Немыслимо! А ты «выкаешь»…       Даниэль кивнул, стараясь не сильно пялиться на диковинный предмет, который этот Вейлон держал в руках и постоянно пытался что-то с ним сделать, а тот издавал чудные звуки и светился. Археолог понимал, что это какая-то технология будущего, но поверить во все это было очень тяжело. Он даже не до конца еще определился — правда все это, или очередное странное видение, навеянное Сферой? Кстати, о Сфере. Он и думать о ней забыл — все осколки были надежно завернуты в ткани из особенно прочных материалов и покоились на дне чемодана, но даже с такой изоляцией Уодворд ощущал их воздействие. Тянущая, поглощающая в свои холодные воды тоска, пугающие красноватые отблески, будто высеченные у него на веках…       Будь проклята та поездка в Алжир. Хотя если задуматься, то на эту экспедицию изначально будто обрушился гнев всех существующих богов, начиная с поспешной, а оттого некачественной подготовки, заканчивая пещерой, в которой могла остаться его жизнь…       — Ты в порядке? — Вейлон подошел поближе, заметив, что этот «человек из прошлого» уже которую минуту, не моргая, смотрит на свой чемодан. — Даниэль?       — Да… То есть не совсем. Мне кажется, что все это какое-то дурное видение, не поддающееся объяснению. Магия. Если ты и есть мое очередное проклятие, то не долог мой век… — вздохнул археолог, прикрывая глаза. В глубине души он надеялся, что когда он их откроет, пришелец из будущего пропадет, а Сфера оставит его в покое хотя бы на время. Выносить этот шепот где-то в глубинах подсознания было крайне нелегко…       Вейлон сглотнул. Он знал, что в прошлом у людей бывали странные нравы — наука зачастую являлась далеко не самым авторитетным источником знаний, мракобесие и религия воспринимались за неотложную истину, поэтому удивляться взглядам этого человека не стоило. Но с другой стороны, Даниэль заявил, что он археолог, а значит какое-то отношение к науке все-таки имеет, но это еще ни о чем не говорит, ведь этот человек может оказаться обычным сумасшедшим — жертвой отсутствия толковой психотерапии. Парк отчаянно пытался припомнить все, что ему доводилось слышать об этих временах, но познания его оказались скудны. Да и стоило ли удивляться такой реакции! Любой бы повредился умом, упади к нему под ноги человек из будущего… Вейлон поражался своему спокойствию — а ведь ему еще надо было как-то вернуться обратно!       Еще Парка очень интересовало — каким образом будет работать его телефон в прошлом, ведь сделай он хотя бы несколько фотодоказательств того, что он побывал здесь — в его времени он станет самым знаменитым человеком на планете, а его гениальнейшее изобретение перевернет ход всей мировой науки! Поэтому ученый без зазрения совести сфотографировал комнату и Даниэля, стараясь беречь заряд. Телефон, кстати, работал как обычно, разве что связи не было.       Вейлон спрятал устройство поглубже в карман и уже хотел было расспросить своего странного знакомого об этой самой сфере, как на лестнице послышались шаги.       — Уборка… — хозяин комнаты вскочил, растерявшись, но Парк оказался проворнее — он бросился под кровать, благо, она была довольно высокой, а край длинного покрывала надежно скрыл его от глаз извне. В нос тут же ударило затхлостью и пылью, а в правый бок неприятно впился какой-то предмет из множества оставленных здесь. Вейлон затаил дыхание — Даниэль оказался относительно нормальным, не стал бросаться на него с подсвечником или кочергой от камина, но что сделают с ним другие, которым не понравится, что какой-то странный тип ошивается в их замке? Парк упорно гнал от себя мысли, что его сожгут на костре — это был не тринадцатый век, однако все те же люди науки прошлого могли запросто разобрать его на органы, чтобы посмотреть, из чего состоят люди будущего.       — Сэр, вы позволите? — голос вошедшего напоминал скрип трухлявого дерева.       Послышалось шарканье нескольких пар ног, и, судя по обуви, в комнату вошли три женщины, сопровождаемые мужчиной. С собой они принесли швабры, тряпки и ведра, а еще - странный запах, который показался Вейлону смесью пыли и полежавшего одеколона с противным сладко-конфетным вкусом.       — Я сейчас занят. — как можно тверже ответил Даниэль, преграждая им путь в глубь комнаты. Голос его все же немного дрожал, и Парк был почти уверен, что пришедшие уже заметили его бегающий взгляд и трясущиеся пальцы: — Зайдите позже.       — Но вы ведь настаивали на уборке, господин. — человек со скрипучим голосом говорил мягко, но настойчиво. Видно было, что на самом деле Даниэль для него не авторитет и он произносит эту фразу из чистой вежливости. Послышался шорох платьев — женщины взялись за уборку.       — Мы сделаем все очень быстро и очень аккуратно, тем более, что сэр Александр расстроился, узнав, что в гостевой комнате все еще пыльно.       — Александр? — теперь голос Даниэля звучал по-другому. В нем будто читался страх и недоверие: — А он еще что-нибудь вам сказал?       — Нет, сэр. Только то, что ждет вас на ужин в восемь. Просил вам на всякий случай напомнить.       Вейлону показалось, что Даниэль напрягся при упоминании этого Александра. За время своего короткого знакомства они еще не дошли до обсуждения хозяина замка, однако теперь Парк больше волновался о том, чтобы никто из пришедших не вздумал лезть мыть пол под кроватью — он изо всех сил сдерживался, чтобы не чихнуть, и с каждой секундой ему это давалось все сложнее. Вейлон даже не мог поменять своего положения (какая-то рухлядь все еще упиралась ему в бок довольно чувствительно, если не сказать, больно), чтобы не издавать лишних звуков.       Даниэль, к счастью, тоже понимал, что под кровать ему уж точно не стоит давать им заглядывать. Он сел так, чтобы его ноги загораживали Вейлона с доступной стороны (второй стороной кровать была плотно приставлена к стене). Повисло гнетущее молчание, нарушаемое только шорохом одежд служанок да тихим стуком переставляемых ими предметов. Даниэль удивлялся еще и тому, что никто до сих пор не спросил о внезапно появившемся посреди комнаты зеркале, а ведь этот же слуга заходил какое-то время назад. Наверное, старик был слишком тактичен, чтобы спрашивать, почему это гость передвигает хозяйскую мебель.       — Если позволите, мы снимем эти шторы. — девушка, что была помладше, уже разувалась, чтобы забраться на подоконник: — В них столько пыли…       — Это надо было делать раньше, Джеральдина. — сурово одернул ее, как Даниэль догадался, непосредственный начальник: — А не тогда, когда на тебя сморит гость. Пошевеливайся. — его тон был далеко не самым дружелюбным, даже Вейлон почувствовал легкие мурашки. Казалось, что за этим тоном кроется опасность.       В голову тут же полезли воспоминания о прочитанных книгах и о том, как раньше господа обходились со своими подчиненными, даже если эти господа и сами были в услужении у кого-либо. Даже если историки преувеличивали некоторые особенно ужасные случаи самоуправства, то очевидность полной зависимости одних людей от других невозможно было отрицать. Парк поморщился, чуть прогибаясь в пояснице, насколько позволяло узкое пространство, чтобы хоть немного уменьшить неприятные ощущения в уже начавшем затекать теле.       — Извините, сэр… — девушка поспешила снять тяжелые шторы, слегка суетливо сдергивая их с крючков под потолком. Наконец, они рухнули горой тяжелой ткани на пол, а две другие женщины быстро скатали их в рулоны. В комнате стало на порядок светлее. Даниэлю показалось, что ему стало легче дышать. А может, это Сфера позволила ему ненадолго расслабиться? Он снова бросил взгляд в сторону чемодана — содержимое манило своей изящной загадочностью, буквально требовало, чтобы его взяли в руки… Даниэль вздохнул с облегчением, наблюдая, как служанки спешно покидают комнату.       — Господин, что-нибудь еще будет угодно?       — Нет. — но тут в голову археологу неожиданно пришла одна идея, которую он немедленно озвучил, едва дав себе времени на размышления о правильности этого поступка: — Я забыл сказать, что сюда приедет мой напарник по… Кхм, по работе. Он немного опаздывает, мы должны были приехать вместе.       — Вот как? Александр ничего мне об этом не говорил. — старик-распорядитель приподнял брови.       — Если честно, — Даниэль постарался смотреть самым искренним взглядом, на который был способен в данный момент: — Я забыл ему об этом сказать. Мой друг предупредил меня слишком поздно, поэтому я не успел отправить письмо. Так или иначе — он скоро будет здесь. — к концу его речи голос опасно дрогнул и затих, а распорядитель нахмурился. Казалось, в его голове происходит какой-то сложный мыслительный процесс.       — Что же, мне стоит доложить сэру Александру. — в итоге изрек старик, к облегчению Даниэля. — А как его зовут?       — Вейлон… Э-э-э… Вейлон Гринделл, он помогал мне в моих раскопках. Он тоже археолог. — На этих словах Вейлон Парк чуть не стукнулся головой о дно кровати. Нет, он конечно подозревал, что ему придется как-то выкручиваться из своего статуса «инкогнито» и вливаться в окружение, но не подозревал, что это произойдет так быстро.       — Хорошо, мистер Уодворд. Я доложу.       Раздался стук каблуков, и дверь, наконец, закрылась, оставляя Даниэля и Вейлона наедине. Парк подождал какую-то минуту — вдруг кто-то из слуг вернется, а затем поспешно покинул надоевшее укрытие. Теперь под кроватью можно было уже не убирать — всю пыль Вейлон собрал на себя. Выглядел он действительно грязным и растрепанным, на рубашке клочками повисла пыль, а джинсы из светло-голубых превратились в грязно-серые. А еще Парк сильно взмок — под кроватью было душно, да и бок болел. Он от души чихнул и только тогда взглянул на Даниэля, который рылся в своем чемодане.       — Вейлон Гринделл, говоришь? А ты не боишься, что этот Александр или еще кто-нибудь распознает ложь? А если сам Гринделл заявится? Как мы это объясним?       — Не заявится. — буркнул Уодворт и сунул Вейлону в руки какие-то тряпки. Затем порывисто вздохнул, отводя глаза к окну, где сейчас стремительно темнело и прекрасный горный пейзаж быстро терял краски, уступая теням, что уже подбирались к замку. Даниэль какое-то время смотрел на то, как загораются первые огоньки в деревушке на самой окраине леса, а затем, наконец, продолжил:       — Он погиб в одной из экспедиций.       Вейлон, который все это время вращал в руках одежду, которой оказались «тряпки», предназначенную, видимо, для того, чтобы слиться с местными, замер, удивленно и слегка напугано приподняв брови.       — И ты хочешь, чтобы я взял на себя личину покойника? А меня не сожгут на кресте как оживший труп, если до кого-то дойдет весть о смерти? — Парк сказал это немного более насмешливо, чем собирался. В глубине души он все же чувствовал себя на порядок выше Даниэля, да и всех людей, что проживали в этом замке, ведь он — человек двадцать первого века, да еще и ученый, а здешние обитатели были для него практически дикарями.       Уодворт вдруг бросил на Парка такой тяжелый взгляд, после которого тому как-то расхотелось язвить. В этих глазах читалась боль и упрек и Вейлон вдруг понял, что этот Гринделл мог что-то значить для Даниэля. Он не проронил ни звука, послушно стащил свою грязную рубашку и накинул рубаху из грубой ткани, у которой было такое множество пуговиц, что трудно было в них не запутаться с первого раза. Когда же Вейлон снимал джинсы, слегка смущаясь, Даниэль заговорил снова:       — Это было не так давно… — он и не смотрел на Парка. Отвернувшись к столу, Уодворт вглядывался будто-бы в окно напротив, но на самом деле не замечал ничего. — Мы должны были подниматься на довольно крутую гору в поисках одной пещеры, а его снаряжение не выдержало… Он сорвался в обрыв и больше я его не видел.       — Вы были друзьями? — Вейлон как раз закончил натягивать коричневые штаны, которые оказались ему немного велики. — Извини, я не хотел задеть тебя.       — Нет, но я очень близко его знал. Мы многое вместе пережили… — теперь Даниэль снова смотрел на чемодан и почему-то морщился, как если бы ему сильно заболела голова. И вообще, чем больше он говорил, тем меньше Парк был уверен, что Уодворт разговаривает именно с ним.       А Даниэль и правда был далек мыслями от Вейлона. Сейчас его все сильнее затягивала Сфера — болезненные воспоминания сделали его разум более доступным для ее чар. Перед глазами замельтешили картинки из прошлого и археолог с трудом отогнал их прочь. Конечно же, он соврал Вейлону. Не было никакой пещеры. Все эта чертова Сфера. Она убивала всех его друзей и коллег одного за одним, одного за одним…       Вейлон тронул Даниэля за плечо и тот будто очнулся ото сна. Туманным взглядом тот мазнул по новому образу Парка, а затем со вздохом поднялся со своего места.       — Мы найдем способ вернуть тебя в твое время и как можно скорее. В этом замке есть люди… И вещи, способные на такое. Я на это надеюсь… — прибавил Уодворт уже менее решительно. — А пока что делай вид, будто хорошо меня знаешь. Надо будет нам обсудить детали, чтобы не путаться в показаниях.       Вейлон согласно кивнул. Он вдруг отчетливо осознал, что он находится в сотнях лет от дома и от этого стало как-то не по себе. Но раз здесь есть такое зеркало, которое смогло пропихнуть его в этот мир, значит должно быть и другое, которое вернет. О том, что это невозможно, Вейлон старался не думать. И так слишком много невозможного произошло, чтобы останавливаться и начать паниковать.       — Кстати, нам пора на ужин. Уже восемь.       — Я еще спросить хотел… — Вейлон последовал за археологом к дверям. — Почему все тут говорят по-английски, если мы в Пруссии?       — Барон Александр — англичанин. И слуг себе он набирает тоже англичан.       Парк в ответ только кивнул. Сейчас мысленно он уже примерял на себя новую роль и слегка волновался — ужин станет его первой проверкой.