Третье пришествие

1. Цирисса открыла глаза, когда на ее лицо упали блики утреннего солнца. Пробуждение всегда давалось ей тяжело, особенно в последнее время, когда в голове стоял туман. Отличие этой ночи было в том, что она практически не спала. Она быстро встала, как будто только и ждала этого момента, дивясь состоянию собственной собранности. Нет, Секондо не ослабил свой морок, убедилась она, попытавшись прислушаться к таинственной силе внутри. Просто ее одолевала неведомая тревога. Накинув свой легкий халат, спускавшийся до пят, она покачивающейся походкой вышла из комнаты. Холод старого дома заставил ее поежиться и пожалеть, что она забыла захватить с собой теплую шаль. Она направилась в просторную ванную комнату, которая так нравилась ей в этом доме. Она была облицована старомодным, нет, именно старым белым кафелем. Все краны отливали тусклой потемневшей бронзой. И эти очаровательные крестообразные вентели, торчащие прямо из стены. Когда она вошла, абсолютно ничего ее не смутило. Это был всего лишь Терцо, стоящий перед зеркалом и наносящий свой грим. Ничего такого, чего она не видела каждый день в этом доме. - Извини. Я могу подождать. - Нет-нет, - обернулся он к ней. - Давай лучше я выйду. - Все нормально, - отозвалась она. - Я просто заберу свои вещи и пойду в другое крыло. Подумала: как забавно, что такие бытовые ситуации теперь вызывают у них смущение, хотя раньше он не стеснялся вгонять ее в такую краску, что все ее лицо и шея пылали. Она взяла из шкафа (шкафа, не шкафчика! Массивного, из натуральной древесины, украшенного фигурными узорчатыми накладками) свою расческу, зубную щетку и пасту. Она хотела спросить, как ему спалось, но что-то ее остановило. Сходив в ванную в другом крыле и совершив все утренние процедуры, благоухая мылом, она вернулась, чтобы положить вещи на место. Терцо как раз заканчивал свою боевую раскраску - никто ведь уже не сомневался, что это была она? Цирисса видела, как он педантичным штрихами выравнивает линию подбородка. Почему-то эта выверенность и точность показалась ей жуткой. Она сама не знала, почему. Она была полна смутных ощущений. - Одна моя знакомая… - начала она, укладывая свои вещи в шкаф. - В общем, она безнадежно влюбилась. Она ждала годами, когда он всё-таки сделает выбор в ее пользу. Это реальная женщина, чтобы ты знал. Моя тетя. Ее зовут Карла. Он скосил на нее взгляд. - Хочешь знать, чем все закончилось? - спросила она. Он не ответил, и она продолжила: - А ничем. Она состарилась в одиночестве. Терцо опять ничего не ответил, и она добавила: - Говоря о своей знакомой, я на самом деле намекаю на нас с тобой. Он повернулся к ней, откладывая свою кисть. - Цирис… - произнес он на выдохе. - Ты ведь сама не понимаешь, что делаешь. Посмотри, я уже не молод. Я практически мертв. Ты могла бы найти себе кого-то более… живого? Она подумала, что сегодня он и вправду выглядел несколько более мертвым, чем обычно. Краска не скрывала заострившиеся скулы и плотно сжатые челюсти. Глаза в провалах грима были будто подернуты сумеречной пеленой. - Ты тогда сказал, что я потеряна. Это правда. И это происходит со мной всю мою жизнь. Но если ты думаешь, что со мной тебе будет только хуже, то… - она сглотнула. - Я готова к одинокой старости. С мыслью, что я делаю это для тебя и осознанно. - Ну что за беда с тобой, - сказал он с теплотой в голосе. - Никто тебя не терял. Я пошутил тогда. - Он взял ее за плечи, мягко поворачивая к зеркалу. - Посмотри на себя. Ты талантлива, умна, в тебе столько жизни. Не трать ее на то, что не можешь получить. Из зеркала на нее смотрела уже не юная девушка, но все ещё молодая женщина. Высокие скулы, большие темные глаза, тонкие брови - может быть, слишком тонкие, во всяком случае, ей всегда так казалось. Его черно-белое лицо нависало над ее плечом, словно символ злого рока. - Ты говоришь мне одно, делаешь другое, а твой взгляд говорит третье. - Она снова обернулась. - Знаешь, мне не нужно ясновидение, чтобы читать в лицах людей. Он отошёл от нее, опираясь рукой о раковину. - И если то, что я вижу, верно, пожалуйста, не отвергай меня. - Погибель, - мрачно произнёс он. - Это все, что я тебе принесу. - Мне плевать. - Да что с тобой не так?! - потеряв терпение, воскликнул он. - В тебе столько силы, а ты растрачивашь ее на любовную зависимость, которая высасывает из тебя всю жизнь. Ты же современная женщина, ты ведьма, ты сатанистка, в конце концов! Да, не отрицай это. Сатанистка, как и каждый нормальный современный человек. Где твоя гордость? Ты должна научиться быть самодостаточной и жить ради себя. Отпусти это! Отпусти! Больше он не успел ничего сказать. Она вцепилась в него руками, заключая в объятия, стискивая его спину, и он крепко прижал ее к себе. Он чувствовал, как она вздрагивает от слез у него на груди, как ее пальцы сжимают и комкают ткань его рубашки. Она опустилась на пол первой, он - за ней вслед, мягко обнимая ее за плечи, пока она беззвучно тряслась, цепляясь за него, как за последнее спасение. - Ну, ну. Не надо. Тише, - шептал он, гладя ее по волосам. - Все хорошо. Это был просто плохой сон. 2. Они сидели на полу ванной комнаты, прислонившись спинами к холодному кафелю. Их окружали туалетные принадлежности: махровые полотенца, моток туалетной бумаги, ершик для унитаза… Она прижалась щекой к его плечу, крепко обнимая его за талию. Он тихо перебирал пальцами ее волосы, нежно касался кожи за ухом. За эти полчаса она рассказала ему, кажется, всю свою жизнь. Как с самого детства ее преследовали эпизоды дереализации. Как ходила по ночам. Как травили и издевались над ней другие дети, чувствуя, что она “не такая”. Как потом начали бояться и ненавидеть, когда в десять лет она открыла в себе свою силу. Как когда стукнуло семнадцать, родители от страха засунули ее в психушку, и около года она провела под транквилизаторами, едва понимая, кто она и где. Как, выйдя, она заставила себя смирить свой нрав, чтобы никогда, никогда больше не возвращаться туда. Как сложно было устроиться на работу, с таким-то диагнозом, и как она закрылась в себе, погрузившись в магию и колдовство. Как она выстраивала вокруг себя мир своих снов и фантазий, отгораживаясь от остального мира. И какой судьбоносной была встреча с ним, медиум-шарлатаном, который приложил палец к виску и сказал ей: “Я вижу, что твоя душа непорочна, что бы о тебе ни говорили”. - Ты выглядела как девочка, потерявшаяся на празднике. Так хотелось скрасить твое одиночество. - Ты носил тогда белый костюм и притворялся проповедником. У тебя была своя “типа христианская” секта. - Это было весело. Уязвить набожников в их собственной купели. Воистину, неисповедимы пути Дьявола. -Я попала туда совершенно случайно. Я поняла, что ты не так прост, когда увидела, как ты крестишь их перевернутым крестом. И никто не замечал, - она закрыла глаза, вспоминая. - Ты был таким жутким и отвратительным в этом своем образе. Мне было интересно, что за человек за ним скрывается. - Жуткий и отвратительный? - Нет. Совсем нет. Она немного отодвинулась и мягко увлекла его голову вниз, кладя себе на колени. Она принялась гладить его волосы, чувствуя, как напряжение последних дней медленно отпускает его тело. - Прекрасная мысль - лежать между девичьих ног, - заметил он. - Цитируешь “Гамлета”? - Ты помнишь, почему Гамлет отверг Офелию? - Потому что был слишком сосредоточен на мести. - Если бы он замутил с ней, не было бы великой трагедии, верно? - Ты хочешь жить в трагедии? Терцо замолчал. Он закрыл глаза и тихо произнес: - Никогда не хотел. Она осторожно провела пальцем по шраму на его шее, чувствуя, как он вздрагивает. Он отвел ее руку, сцепляя ее пальцы со своими и кладя их, сжатые в замок, себе на грудь. Она обвела взглядом ванную комнату. - Терцо, это свидание? - А тебе точно хотелось бы, чтобы это было оно? Она думала, что совсем не так должно было выглядеть их первое после долгой размолвки свидание - не посреди этой туалетной романтики. Если бы была возможность, он бы наверняка придумал что-нибудь эдакое. Но в жизни не всегда все идёт так, как мы планируем, не так ли? Да и было ли все это проявлением любви? Возможно, наговорившись вдоволь, напользовавшись ей, он опять оставит ее, как делал это раньше. И дальше разговоров все так и не зайдет, ведь он одержим своей войной и должен оставаться предельно собранным. Она понимала, какая опасность им всем грозит, если он потеряет возможность мыслить четко и здраво. - Ты правда стала бы держать мои волосы, если бы я блевал? - не открывая глаз, произнес он. - Конечно. - Думаю, это самое романтичное, что мне когда-либо говорила девушка. Она убрала волосы с его лба. Его лицо сейчас было для нее как открытая книга. Каждая мельчайшая эмоция, пробегавшая по нему, была как на ладони. За каждой морщинкой скрывалась застарелая боль. Она наконец решилась и тихо сказала: - Если хочешь, ты можешь рассказать мне, что там, в аду. Он дернул бровью. - То что я сейчас скажу тебе, строго конфиденциально, - сказал он, открывая глаза, и ей показалось, что он снова стал прежним Терцо: интригующим, с этим макиавеллианским задором во взгляде. - Видишь ли, для династии Эмеритусов посмертие протекает со своими особенностями. Тело остается нетленным. При определенных условиях душа имеет возможность вернуться туда, потому что мы по сути умираем не до конца и не отходим в ад. И поэтому… Он вдруг замолчал. Затем резко приподнялся на локте. Его глаза расширились от ужаса. - Я ошибся. - Что? - она в тревоге схватила его за плечо. - Он был пешкой, не королем. Она отдала фигуру. - Ты о чем? - Это катастрофа. 3. Секондо сдувал паутину со старых картин на первом этаже, когда в дверь позвонили. Это было странно. Он подошел и приложил глаз к дверному глазку. И едва успел отскочить, когда дверь буквально сорвалась с петель перед его носом. В проёме мелькнул человек в черной балаклаве с тактическим ручным тараном, но он тут же скрылся за группой людей с автоматами в руках, которые ворвались в дом. Секондо отступил за дверь, пока отряд проходил внутрь. Один из бойцов взял его на мушку. Последней зашла Сестра Император. Она быстро подошла к нему - невысокая пожилая женщина в строгом костюме. Встреть он ее в толпе и не знай, кто она такая, он бы принял ее за изящную стареющую леди. Тем более, что с момента их последней встречи ее лицо изменилось, как и лицо Четвертого. Но свирепый взгляд, полный превосходства, выдавал в ней всю ту же старую добрую Сестру. - Секондо, - поздоровалась она, скалясь в лицемерной улыбке. - Как приятно видеть тебя здесь целым и невредимым. Смотрю, ты при параде, - она окинула взглядом его грим и мантию. - В доме было холодно, - с серьезными видом ответил он. - Грим согревает лицо. - Не сомневаюсь. - Вижу, Духовенство наконец раскошелилось на что-то, кроме молотков для отбивки мяса, - он кивнул на проходящих через дверной проем хорошо экипированных солдат. - Благодаря вашим стараниям, мальчики, Церковь теперь - военизированная организация. - Сестра огляделась. - А где второй мальчик? - Не хотите ли пройти внутрь? - любезно предложил Секондо, жестом приглашая ее к большой центральной лестнице. - Ах, Секондо, мне всегда нравились твоя скромная галантность, - воскликнула Сестра, истекая ядом. - Я как раз собиралась. Она сама выбирала, куда идти. Двигаясь в сопровождении солдат, они вскоре оказались в большой гостиной с просторными окнами. Сестра тут же раздвинула тяжелые гардины, и комнату залил дневной свет. Она велела Секондо сесть в кресло напротив окна. В этот момент оперативники как раз ввели в комнату растерянного Омегу, который с раздражением пытался стряхнуть со своего плеча чужую руку. Конвоир усадил его на стул поодаль от Секондо и встал сзади. На обоих мужчин были направлены стволы автоматов. Сестра опустилась в кресло напротив них, скрестив ноги. - Почти все в сборе. Остались только двое. Разыскать! - рявкнула она оперативникам, и четверо из них отделились от отряда, отправляясь вглубь здания. Омега и Секондо переглянулись. Гуль пытался сообразить, где сейчас могут быть Терцо и Цирисса. Взгляд Второго был как всегда непостижимо спокоен. - Я ещё понимаю, Папа, но ты, Мартин, - обратилась к нему Сестра. - Тебе-то это все зачем? Омега и сам задавал себе этот вопрос в последнее время. Он помнил, как легко согласился участвовать в темной миссии Терцо. Что подтолкнуло его? Добровольность, на которую так упирал Папа? Или чувство вины за то, что в нужный момент пять лет назад его не оказалось рядом? - Для вас я Омега, - неожиданно для самого себя огрызнулся он. - Для меня ты дурак, - Сестра сверкнула глазами. - Ты вступил в дерьмо, от которого тебе теперь не отмыться. Но я могла бы тебе помочь. У Церкви обширные связи. Омега знал, что это правда. Эта разношерстная банда из двух сатанистов и ведьмы втянула его в игру, которая была ему не по зубам. Он понимал и то, что Сестра начала с него как с самого уязвимого члена команды, “Ринго Старра” их группы. Он мог выйти из игры, вернуться к нормальной жизни, не боясь, что завтра его убьют или посадят в тюрьму за пособничество. Принять предложение Сестры и начать сотрудничать, предавая тем самым Папу и обрекая его на повторение ситуации пятилетней давности. Он просто отрицательно мотнул головой. Ему нечего было больше ответить Сестре. Та перевела взгляд на Секондо. В ее голосе зазвучали елейные нотки. - Старый Змей, уж ты-то мог бы пораскинуть мозгами. Твой брат уже один раз довел тебя до гибели. А Примо? Бедный Примо, который так и остался лежать в гробу, приняв истинную смерть. Он дважды умер за вас. Вот о ком тебе стоило бы подумать. Еще не поздно принять правильную сторону, - она перешла на доверительный тон. - Сторону людей, которые отвечают за свои поступки. Зрелых людей. Все твои привилегии останутся при тебе. И даже больше. Твой статус будет обновлен. Я дам тебе доступ в Духовенство, - она подалась в его сторону. - Ты заслуживаешь большего, чем быть на побегушках у своего младшего брата. - Ему покровительствуют боги, - просто ответил Секондо. - Он в своем праве. Сестра снова откинулась назад, щурясь в приступе гнева. Впрочем, она быстро взяла себя в руки, и на ее лицо вернулась строгое выражение. - Вы хоть понимаете, что вас ждёт? - решилась она перейти к угрозам. - Честно говоря, не очень, - признался Омега. - Как только приведут Папу, начнется активная фаза нашей встречи. - А если его не удастся привести? - Он придет, - сказала Сестра. - Сначала поубивает половину моих людей, но придет. 4. Терцо опустился на бортик ванны, опершись на него руками. Его зрачки бегали, пока он соображал. - Я-то думал, почему он не выстрелил в меня сразу. Развел всю эту болтовню. Так хотела Сестра. Хотела, чтобы я ушел живым со встречи с кардиналом и отправился домой с маячком на одежде, который он на меня нацепил. Рассчитывая, что позже сможет отыграть и воскресить его. Ведь так, вместо устранения одной фигуры, можно выиграть всю партию. Накрыть всех нас разом. - Его взгляд остановился на Цириссе. - Заслон Секондо больше ничего не значит. - Что теперь делать? Они оба вздрогнули, когда снизу донесся дверной звонок. - Кто это? - спросила Цирисса. - Сестра. Они услышали топот множества ног и резкие команды - слов было не разобрать. Цирисса уставилась на него исподлобья. - Терцо, какой план? - Дай подумать. Он встал и принялся расхаживать по ванной комнате, сжимая и разжимая пальцы. Она старалась быть тише воды ниже травы, чтобы не мешать ему. Наконец он остановился. - Я знаю, что делать, - он подошел к ней. - Цирис. Ты можешь использовать свои способности? - Но Секондо… - Сейчас, когда стало понятно, что наше местоположение раскрыто, Секондо мог ослабить завесу. - Что я должна делать? - Нам нужно знать, кто и где находится в этом доме. - Я не могу узнать это без моих магических предметов. - Можешь. Ты ведь можешь гораздо больше, чем нам рассказывала. - Нет. Я не могу, но не потому, что не способна, а потому что… - она отвела взгляд. - Нельзя. - Можно. Нужно. У нас очень мало времени. Если ты не поможешь, мы все можем умереть. Цирисса вжала голову в плечи. Она боялась встречаться с ним взглядом. Он снова будет манипулировать ей. Снова заставит ее делать то, что хочет он. В прошлый раз он попросил ее стать алтарем, и она безропотно согласилась, потому что это показалось ей необходимым. Должна ли она сейчас делать по его указке то, что, вероятно, ее разрушит? - Посмотри на меня, - он тронул ее подбородок. - Пожалуйста. Она боролась с собой, зная, какую власть над ней имеют его глаза. Потом осознала: она не может вечно прятаться во тьме. Она подняла голову и встретилась с его взглядом. Она не увидела в нем стремления внушить ей что-то или повлиять на ее решение. Только желание разделить с ней тот темный, жестокий и страшный мир, к которому они оба принадлежали. Он сам хотел быть увиденным, узнанным, понятым. Хотел, чтобы его разглядели сквозь шрамы, чтобы услышали гром, который бьется в его груди. - Цирис, - он положил руки ей на плечи. - Кто-то когда-то внушил тебе, что твоя врождённая, естественная, прекрасная сила - это зло. Но это неправда. Тобой манипулировали. Я тебя освобождаю.