— Смешная девочка. Вообразила, что она принцесса — Ну, с девушками в её возрасте это часто случается. Художественный фильм «Принцесса на горошине» О чем они там лгут? Телесериал «Доктор Хаус»
10 июня 1997 года. Малфой Мэнор, Уилтшир, Великобритания.Уважаемый мистер Малфой. Имею удовольствие уведомить Вас, что 10-го июня к восьми вечера Вы приглашены на праздничный ужин в моём скромном доме. Поводом послужат Ваше прошедшее семнадцатилетие и предстоящая помолвка. P.S. Обязательно приводите невесту. Желаю лично взглянуть на счастливицу. Ваш покорный слуга Корбан Яксли.
Дочитав последнюю строчку, Гермиона отложила письмо в сторону и обреченно вздохнула — отступать было некуда. А ведь так хотелось… Еще утром она едва ли испытывала волнение. Было только равнодушие и острое желание поскорее завершить свою «миссию». Только проснувшись, Гермиона принялась то и дело бросать мимолетные взгляды на часы, подгоняя большую и малую стрелки, которые были сегодня на редкость нерасторопны. «Ну же, быстрее, скорее бы уже десять, а затем — половина, да еще на половину и будет почти полдень, а это уже добрая часть дня. Время побежит скорее и будет прием, а потом в Хогвартс. И не станет она оставаться в Мэноре еще на одну ночь. Нетушки. Зайдет переодеться, соберет вещи и, перейдя барьер, трансгрессирует», — тешила себя Гермиона, расхаживая вперед-назад по комнате. А вот когда время перевалило за час и святое семейство Малфоев в полном составе собралось на обед, она вдруг ощутила странный прилив тревоги. Нет, даже не тревоги, а скорее ее брата — волнения, закравшегося в самую подкорку похолодевшими ладошками, погруженностью в собственные мысли и, следовательно, частичной отрешенностью от происходящего вокруг. Впрочем, последнее было не так уж и плохо, ведь будь она тогда чуточку повнимательнее, наверняка бы заметила, как в немом диалоге переглядываются Люциус и Нарцисса, а язвительный Драко умолк, разглядывая содержимое своей тарелки. Но Гермиона этого не заметила, и только перезвон ложек да вилок служил аккомпанементом ее мыслям. Миссис Малфой сказала, что платье будет в пол. А если я запнусь о подол и упаду? А как… с какой стороны начинать брать приборы? Забыла, все забыла. После обеда миссис Малфой увлекла ее за собой в небольшую комнату на третьем этаже. Послеполуденное солнце щедро освещало безоблачный небосвод: косые лучи проникали сквозь высокие окна в пол, очерчивая теплыми языками продолговатые полосы на полу. Воздух в комнате нагрелся и теперь в нем витали грубоватые древесные нотки дуба, исходившие от антикварной стенки. Было тепло, даже душно. От столь навязчивого аромата у Гермионы закружилась голова и Нарциссе пришлось приоткрыть окно, чтобы впустить немного свежего воздуха. — Ну как, полегче? — спросила она, присаживаясь рядом на небольшой резной диван. На Гермиону дохнуло ароматом тонких, сладковато-миндальных духов. Впервые Нарцисса Малфой оказалась настолько близко и, незаметно покосившись, она невольно подметила, что то, что она ранее принимала за цветущий тон лица, оказалось умело нанесенной пудрой с толикой румян, призванной скрывать мимические морщинки, а в прекрасных белокурых волосах затесался отблеск первой седины, впрочем, легко маскирующейся незамысловатыми прическами. — Да, спасибо, — сбивчиво поблагодарила она, принимая чашку с водой. Нарцисса слегка наклонила голову, рассматривая висящую на стене картину. Кроваво-алые розы на ней были хаотично воткнуты в вазу, являющуюся единственным светлым пятном на графитно-черном холсте. — Ты переживаешь, — бесцветным голосом констатировала миссис Малфой. — Не нужно, Гермиона. Гермиона! — Почему-то в понимании большинства аристократы учат своих детей манерам, всем этим правилам этикета, но это одно большое заблуждение. Первое, чему научили меня и чему учили мы Драко — это никогда не показывать своих эмоций. Психология — вот основа аристократизма. Ты должна улыбаться в обществе. Всегда. Страшно тебе, грустно или волнительно — улыбайся. Это оружие и защита юной леди. — Это одно сплошное представление. — Да, — согласилась Нарцисса. Гермиона допила воду. Кажется, сейчас ей действительно немного полегчало. Запах дуба немного притупился, сменившись свежим воздухом. А, может быть, она просто привыкла. — Миссис Малфой, кто такой Корбан Яксли? — Наследник одного из самых чистокровных родов. Богат, влиятелен, — Нарцисса немного помолчала, подбирая слова, а затем резко резюмировала, — Запомни одно: Корбан может быть дьявольски очарователен, но он — и шут и плут, не доверяй ничему услышанному там. — Я не собиралась и не собираюсь никому доверять, — неожиданно бросила Гермиона. — Лучше скажите, когда ваша прислуга перестанет сидеть в кустах возле моего дома. Нарцисса покосилась на нее с нескрываемым изумлением. — Откуда ты…? — Узнала? — фыркнула она. — Вы действительно думали, что я буду сидеть в неизвестности, полагаясь на ваше честное слово? Миссис Малфой шумно выдохнула и отвернулась. В этот момент Гермиона явственно ощутила, что эта женщина может как пылко любить, так и в равной степени ненавидеть до последнего вздоха. Все дело лишь… в семье? Так называемой психологии? Уязвленном самолюбии? На этот вопрос она ответить не могла, но знала наверняка, что своим выпадом ненароком ударила ее в какую-то болевую точку. — Умная девочка, — ледяным тоном процедила Нарцисса. — Как только вы с Драко покинете поместье Корбана, я самолично отправлю сову в Базилдон с приказом немедленно вернуться. Обещанные деньги поступят на твой счет завтра примерно к десяти. Можешь сходить в Гринготтс и проверить. — и, немного погодя, добавила. — Малфои никогда не лгут. Это второе, чему нас учили.***
Драко недоверчиво покрутил крохотную пробирку в руке. Светло-золотистая, почти полностью прозрачная жидкость ударилась о пробку, но безуспешно: дубовая заглушка плотно закрывала отверстие, не давая ни грамму зелья покинуть сосуд. Слишком мало. В свои семнадцать Драко давно определился, что стакан, бутылка, черт, да все что угодно, при любом раскладе наполовину пуст и это всегда раздражало его. «Либо все, либо ничего», — гласило третье правило Малфоев и кто-кто, а младший отпрыск рода всегда неукоснительно следовал ему. Эта же пробирка оказалась не то чтобы наполовину, а почти полностью пустой, если не учитывать нескольких миллиграмм, жалко плещущихся на самом дне. — Ну спасибо, тетушка, — пробурчал он, пряча пробирку в карман брюк. Обыкновенно решительная Беллатриса становилась на редкость мнительной, когда дело касалось любимого племянника. В своих действиях она старалась предугадать какую бы то ни было опасность для него, поэтому когда дело коснулось запрещенного зелья, отлила немногим больше дозволенной нормы, предугадывая его желание опробовать Submission еще на ком-нибудь. И верно подумала. Несколько минут Драко стоял, борясь с желанием проверить знаменитое зелье на одном из слуг и даже было позвал Волдо, но в последний момент передумал, решив, что было бы глупо истратить драгоценную каплю на глупое создание. В конце концов, оно предназначалось Гермионе, и она его получит.***
10 июня 1997 года. Базилдон, графство Эссекс, Великобритания. — Ну посмотри еще раз. Нормально я выгляжу? Гарри почти нажал на кнопку звонка, но ему пришлось повернуться, чтобы в четвертый или пятый раз взглянуть на Рона. Почему-то собираясь на день рождение Гермионы, он решил отойти от своего привычного стиля и, только оказавшись в Норе, бросился на поиски брюк с рубашкой, коих у него в гардеробе отродясь не водилось. Так что спустя почти час бесцельных поисков он добрался до шкафа отца, решив одолжить у него столь необходимые предметы гардероба. — Ну-у-у, — протянул он, — если не присматриваться, то более-менее… нормально. Рон недовольно засопел и подтянул спадающие брюки, чье неуверенное положение на теле не спасал даже отцовский ремень. По правде говоря, рубашка и та выглядела огромной, заметно топорщась в области живота и плеч. — Чувствую себя подростком, спершим отцовский костюм, — обреченно простонал он. Гарри хохотнул. — Ну так оно и есть. Звонить? — Давай. Надеюсь, она дома. Было бы неудобно… Почти сразу за мелодичной трелью послышались быстрые шаги. Скрипнул открывающийся замок и на пороге возникла молодая женщина в легком шифоновом платье и целой россыпью бигуди на голове. Миссис Грейнджер им доводилось видеть далеко не в первый раз, но Гарри все так же изумлялся ее поразительному сходству с дочерью: то же лицо с мягкими чертами, небольшой, слегка вздернутый нос, миндалевидный разрез темно-карих глаз, подчеркнутых легким изгибом густых бровей. Небольшое различие составляли только гладкие волны каштановых волос, едва ли напоминавшие непокорные кудри ее дочери. Миссис Грейнджер, казалось, была искренне удивлена их визитом, так как, не сводя с них недоуменного взгляда, растерянно спросила: — Гарри, Рон… а что вы тут делаете? Уизли заметно стушевался, но все же ответил: — Добрый день, миссис Грейнджер. Извините, что не предупредили. Мы хотели сделать Гермионе сюрприз и приехали, чтобы поздравить с днем рождения. — Гермионе? Но ее здесь нет. На этот раз настал их черед обмениваться ошарашенными взглядами. Подняв брови, Рон нервно задергал пуговицу на рубашке, точно от нее зависел весь его мыслительный процесс. — Как нет? — наконец нашелся Гарри. — Нам она сказала, что едет в Базилдон, чтобы побыть с вами. На фоне темно-синего платья лицо миссис Грейнджер приобрело пугающий белоснежный оттенок. Заметив это, Рон шагнул поближе к двери, готовясь в случае обморока подхватить женщину. Но она устояла. — Я только вчера получила письмо, что на сегодня вы втроем отпросились в Хогсмид, чтобы отметить ее день рождения. То есть… — она сделала глубокий вдох, — если Гермионы нет ни в Хогвартсе, ни тут, то где она?***
10 июня 1997 года. Малфой Мэнор, Уилтшир, Великобритания. Фиолетовые сумерки стелились по полу и стенам комнаты. В углах ее уже затаилась темнота, но пока еще графитовая, зарождающаяся для того, чтобы в более поздний час обратиться в нечто одухотворенное и несущее в себе столь древний ужас, что даже свет не решался вступить с ним в борьбу, признавая первородство противника. Тьма эта слегка колебалась, готовясь в любой момент выплеснуться как в этот, так и во все остальные залы Мэнора. Более того, она приплясывала на стенах, зацепившись за тени елей и покачиваясь на их ветках, как на качелях. Туда-сюда, вверх-вниз. Невозможно было понять, было ли дело в легком ветерке, либо же она сама, своими бестелесными тельцами потревожила покой колючих гигантов. Было тихо. Настолько, что при желании можно было расслышать, как трепещет пламя многочисленных свечей, устлавших все горизонтальные поверхности в комнате. Солнце зашло порядка двадцати минут назад, но их неверного света уже едва хватало на то, чтобы осветить вокруг себя малые площади. Окно, открытое Нарциссой Малфой еще днем, так и осталась распахнутым. Теперь с него лилась вечерняя прохлада, приятная, но уже несущая в себе легкий озноб. В ее потоках ощущались настойчивые нотки цветущих в саду кустарников азалии. Это был период их расцвета, поэтому как во дворе, так и во всем Мэноре витал сладковатый аромат ярко-розовых цветков, усиливающийся многократно с первыми сумерками. Запах же дубовой мебели отступил на задний план и теперь едва ощущался. Гермиона зябко поежилась и хотела было обнять себя руками, но мягкий хлопок Кирабо по плечу остановил ее. — Подождите, маленькая мисс, дайте мне разобраться со шнуровкой. Они обе остановились у огромного ростового зеркала в резной раме. Почему-то смотря в него, Гермиона почувствовала себя неуютно. Было ли дело в позолоченной, местами потертой раме, которая напомнила ей о старинном зеркале бабушки, с которым она никогда не расставалась и даже умерла, держа его, да так, что пальцы потом ей пришлось разжимать… Хрусь-хрусь! Ничего не поделаешь, такова хватка смерти, Гермиона. …или почетном возрасте его Интересно, сколько девушек вот так стояли перед ним полуобнаженные, собираясь на балы… …а теперь, Джин Грейнджер, гниют в земле, а червяки их хрусь-хрусь. Хрусь-хрусь! Гермиона содрогнулась: по коже пробежал целый табун мурашек, а спину так обдало холодом, будто в комнате был порядочный минус. — Что с вами? — в голосе Кирабо зазвенела неподдельная тревога. — Ничего, просто показалось, — растерянно отозвалась она. Теплые пальцы в последний раз пробежали по спине, проверяя шнуровку корсета, а затем слегка потянули за ленты, чтобы завязать бант. — Не туго? Гермиона помотала головой. Кирабо в отражении тепло улыбнулась ей, окидывая восхищенным взглядом. — Ну как вам? Первым, что бросилось ей в глаза, был идеально очерченный силуэт корсета: миниатюрные, едва проступающие над фатиновой гладью «косточки» были расположены неправильными, перевернутыми треугольниками, уходящими своими основаниями к низу лифа и сливающимися в единое целое у ложбинки груди. Столь геометрично выстроенная композиция плавно перетекала в изящное декольте-«сердце». Гермиона никогда не могла похвастаться пышными формами, но округлые чашечки так умело подчеркнули ее грудь, что она невольно зарделась, заметив, как волнительно вздымаются упругие полушария при дыхании. Она невольно шагнула вперед, примеряясь к новым ощущениям. Ее движение слегка всколыхнуло воздух, но даже этого хватило, чтобы потревожить пламя свечей: ярко-оранжевые огни вмиг отобразились во влажной россыпи топазов, усеявших целой россыпью ткань от самой талии до груди. Весь ее нескладный, отчасти подростковый силуэт вмиг преобразился, являя Малфой Мэнору молодую женщину с на редкость стройным станом. Заструились по рукам невесомые, пронзительно-синие волны. В их объятиях кисти ее казались невероятно тонкими: казалось, сожми слегка запястье и оно легко треснет, рассыпавшись невесомым облаком. Но самым роскошным в платье, пожалуй, являлась свободного кроя юбка, плавно перетекавшая в роскошный шлейф. Она мягко струилась вдоль линии силуэта, еще более подчеркивая хрупкость юной Грейнджер. Да, королевский синий оказался поистине королевским, но вопрос в другом: а была ли она под стать ему? Помни свое место, грязнокровка! — вмиг отозвалось сознание голосом Малфоя. Заметив, как по ее лицу пробежала тень, Кирабо поспешила переспросить: — Вам не нравится? Я могу… — Нет, что вы, оно просто чудесное, — спохватилась Гермиона. Аккуратно поправив шлейф, она повернулась к женщине и, глядя ей в глаза, заверила. — Правда, это самое красивое платье, которое я только видела. Но я… Кирабо непонимающе посмотрела на нее, а затем какая-то мысль озарила ее лицо, и она возмущенно замахала руками: — Даже не смейте так думать, юная мисс. Уж поверьте старой Окое: я прелестней девушки со дня смерти дочки не видела, и никто на том балу уж тем более не сравнится с вами. Вы настоящая красавица, и этим все сказано. Было в этой грубой, нескладной женщине нечто непосредственное, по-детски искренне, что Гермиона, не раздумывая, поверила ей: если Кирабо сказала, что все хорошо, значит так оно и есть. Она вновь повернулась к зеркалу, дав ей полную волю колдовать над ее волосами: толстые пальцы с удивительной легкостью зарылись в кудри, подбирая и, наоборот, высвобождая те или иные пряди.У деревушки, такой спокойной, лев сегодня спит… У деревушки, где все умолкли, лев сегодня спит… Молчи, родная, и не бойся. Лев сегодня спит. Молчи, родная, и успокойся. Лев сегодня спит.
Полился в зале густой гортанный голос. Кажется, Кирабо пыталась спеть песню своего народа на чистом английском и это ей почти удалось: только несколько раз она сбилась, вставив слова на родном наречии. Впрочем, это нисколько не испортило песни, а наоборот, придало ей еще более очарование. — Молчи, родная, и успокойся. Лев сегодня спит, — одними губами повторила Гермиона и невольно улыбнулась. Ее отражение незамедлительно ответило ей легкой улыбкой, вызвав новую порцию удивления: улыбалась ей вовсе не Гермиона Джин Грейнджер родом с маленького домика по маленькой улочке с не менее маленького и провинциального (как и она сама) Базилдона, а как минимум молодая принцесса некого графства: королевское синее платье оказалось ей точно впрок, а аккуратный низкий пучок подчеркнул всю прелесть юного личика, обрамленного передними завитками. — Вот теперь точно все, — довольно прощебетала Кирабо и отпрянула, давая ей возможность насладиться собственным отражением. — Спасибо вам огромное, это настоящее чудо, — восхищенно выдохнула Гермиона. Однако полюбоваться ей суждено не было: стоило женщине закончить, как из темноты дверного проема шагнул Драко. Мелькнула в зеркальной глади стройная фигура, облаченная в классический смокинг с обшитыми шелком лацканами и небольшой черной бабочкой, и хоть Грейнджер не раз видела его в подобной одежде, все же невольно позавидовала тому, как непринужденно он чувствует себя «в официозе». «Ну конечно, не у Малфоя же юбка в пол» — подсказало ей сознание, и она невольно хихикнула, вообразив его во всем королевском синем. — Неплохо, — сухо заметил он, остановившись позади нее. — Можешь быть свободна. Мать сказала передать, что в ближайшие дни в твоих услугах мы нуждаться не будем и ты можешь взять выходной, — бросил он Кирабо. Слегка поклонившись, женщина поспешила покинуть комнату. — Всего хорошего вам, юная мисс. И удачи. — Спасибо, Кирабо. А затем темнота коридора поглотила добрую негритянку, и они остались одни. Молчи, родная, и успокойся. Лев сегодня спит. А спит ли лев? Не сводя с нее взгляда, Драко все так же неподвижно стоял всего в метре от нее, то ли ожидая какого-либо ответа на «комплимент», то ли наслаждаясь затянувшейся паузой. Холодные голубые глаза, казалось, продолжали бесстрастно оценивать девушку: от длинного подола до стянутой корсетом талии, еще вверх, зацепились слегка за блеск топазов и замерли на уровне декольте, вызвав у него косую ухмылку. — Очень неплохо, — повторил он и наконец отвернулся. Нырнув рукой во внутренний карман смокинга, Драко извлек оттуда маленькую бархатную коробочку. — Что это? — спросила Гермиона. Лицо Драко приняло серьезное выражение. Не говоря ни слова, он открыл ее и слегка протянул руку, давая девушке возможность оценить содержимое. На мгновение у Грейнджер перехватило дыхание: на белоснежной подушке покоилась роскошная подвеска. Крупный, идеально обточенный сапфир округлой формы был заключен в огранку из сверкающих бриллиантов. Все, как один, изображали своеобразные лепестки, чьи края были обвиты белым золотом. — Позволишь? — Да, — выдохнула она. Холодные пальцы невесомо скользнули по шее. Умелым движением (точно по несколько раз ко дню он увенчивал дамские шейки украшениями стоимостью в порядочный мэнор) Драко справился с застежкой и отступил назад, оценивая общий вид. — Вот теперь отлично, — довольно отозвался он и Гермиона уловила в его взгляде неподдельный восторг. — Спасибо тебе. Он передернул плечами «мол, пустяк» и кивком указал на дверь. — Нам уже пора. Карета давно заложена и ждет у входа. — Карета? — удивленно переспросила она. — Только не говори, что собралась в поместье Яксли пешком прогуляться, — весело отозвался он, увлекая ее темное хитросплетение коридоров. Отчего-то в этот момент Гермиона ощутила себя одной из тех принцесс, про которых ей всегда рассказывала мама в детстве. Вот же она, в ослепительном платье мчится под руку с прекрасным принцем по заколдованному замку, из которого их вот-вот унесет волшебная карета. Ты только не забывай, что случается с такими вот псевдо-принцессами в полночь. Их лошади становятся крысами, платье — пучками рукколы, а принц и вовсе оказывается жаба жабой. А наивная дурочка просыпается в Базилтоне или любом другом сером городке за кассой круглосуточного магазинчика. Мысль эта болезненно кольнула Гермиону, но она быстро задвинула ее на периферию, устремившись вслед за Драко к выходу. Еще пара секунд и они нырнули в ночную прохладу, наполненную стрекотанием кузнечиков и цветочным ароматом. Вся подъездная дорожка была усеяна многочисленными фонарями, освещающими дорогу и фигурные кустарники мягким светом, и теперь казалась бесконечной, устремленной в темноту, за занавеской, которой скрывались сказочные страны с ужасными чудовищами, лихими героями и заколдованными принцессами. Всего один поцелуй, Гермиона, и твоя душа свободна… Пропело нечто у нее над ухом и на мгновение ей показалось, что этим нечто была крохотная фея. Подлетела, шепнула и, махнув искрящимися крыльями, исчезла во мраке. — Готова прокатиться? — спросил Драко, подводя ее к вычурной карете темно-красного цвета. Лошадей видно не было, что, впрочем, нисколечки Гермиону не удивило: зачастую их роль в магическом мире исполняли фестралы, невидимые скакуны, которых было дано увидеть только тому, кто стал невольным свидетелем смерти. Подхватив юбку, она приняла протянутую руку Малфоя и шагнула на ступеньку кареты. — Готова.***
Базилдон, графство Эссекс, Великобритания. — Мне нужна карта. Не местная, желательно всей Великобритании, — крикнул Рон через стенку. В соседней комнате послышались обрывочные переговоры и возня — это мистер и миссис Грейнджер бросились на поиски названного предмета. — Если она вообще есть в Великобритании, — тихо добавил он. Гарри приблизился к другу и быстро шепнул ему на ухо: — Ты же понимаешь, что у нас будут неприятности. В дверном проеме возник взлохмаченный мистер Грейнджер. — Нашлась! — нервно выкрикнул он, размахивая смятым рулоном бумаги, — Еще что-нибудь нужно? — Да, шепотку соли, — отозвался Гарри, ища глазами, чем бы можно было прижать края карты. Наконец, его взгляд наткнулся на набор фарфоровых статуэток, изображавших прелестную маленькую пастушку с тремя овечками, — Можно взять? Венделл кивнул и вновь скрылся в коридоре, на ходу крича жене, чтобы раздобыла соли. — Понимаю прекрасно, — прорычал Рон. — У тебя есть предложения получше? — Нет, — вздохнул Гарри, понимая, что еще одно слово против — и его обычно спокойный друг точно бросится на него с кулаками и зубами вместе взятыми. Шел уже четвертый час, как они пребывали в доме Гермионы. После неловкого диалога на пороге дома друзья потратили битый час на то, чтобы хоть немного успокоить миссис Грейнджер, после новости о пропаже дочери пребывавшей в истерическом состоянии. Сидя на диване и отпаивая плачущую женщину чаем, оба время от времени переглядывались, задаваясь одним вопросом на троих:Где Гермиона?
В половину третьего приехал на обеденный перерыв Венделл Грейнджер. Услышав неутешительные новости, он хотел уже было ехать в полицию, но крохи здравого смысла в последний момент остановили его: ну и что он скажет жирному полицаю, постоянно жрущему пончики в поганой шоколадной подливе? Что его дочь уехала учиться невесть куда в школу волшебства и магии Хогвартс? О, господин следователь, а вот эти двое ее друзья, настоящие волшебники. Хотите, они покажут фокус с транскре… трансгре… тьфу, с чертовым исчезновением. Оп-па! Смотрите, мальчишки исчезают, как кролики в шляпе ярмарочного фокусника! От этих мыслей мистер Грейнджер надрывно расхохотался, а миссис Грейнджер с еще большим упоением зарыдала, грозясь вот-вот взять наивысшую ноту. Именно в этот момент Рону и пришла в голову идея с заклинанием поиска. Оставалось только раздобыть нужные предметы и кролик, ой, Гермиона у них в кармане. — Соль, — женщина поставила перед ним крохотную пиалу с белоснежными кристаллами. — Хватит столько? — Да, — ответил Гарри. — Миссис Грейнджер… Точно прочитав его мысли, она покачала головой, присаживаясь рядом в кресло. — Я немного знаю ваши законы. Если ты хочешь попросить меня выйти, то не надо, пожалуйста. Она мой ребенок, и я хочу знать, — ее голос опасно задрожал, предупреждая о подступающих слезах. Рон замахал руками. — Нет, не надо, оставайтесь. Что ж, теперь к графе «применение магии вне Хогвартса несовершеннолетним» можно было еще прибавить «нарушение ограничения использования колдовства в присутствии магглов». «Нам хана», — одними губами прошептал Гарри. Рон только развел руками. — Всё, все на месте, всё есть? — спросил мистер Грейнджер, занимая кресло возле жены. Руки супругов сразу же сплелись в ободряющем жесте. — Да, можем начинать. Гарри, мне уже есть семнадцать, поэтому колдовать буду я. — Нет, я тоже… — Я один, — уверенно отрезал Рон. И куда только подевался тот стеснительный, неловкий Уизли? Разгладив карту, он взял в левую руку медальон Гермионы, набрал в нее же пригоршню соли и негромко произнес: — Reperio eam! — Рон разжал кулак: с тихим шелестом прозрачные кристаллы посыпались на карту. В этот момент в доме повисла напряженная тишина. Затаив дыхание, все неотрывно следили за его манипуляциями. Гарри — с заметным напряжением, на лице миссис Грейнджер отразился шок, недоверие и затаенная надежда, а мистер Грейнджер даже подался вперед, до поболевших костяшек сжав подлокотники. Считанные секунды ничего не происходило, но затем кристаллы соли едва заметно задрожали и собрались в некое подобие стрелки, которая медленно двинулась вдоль карты. — Ноттингем, Ковентри, — бормотал Гарри, всматриваясь в движение на карте, — Суиндон, Уилтшир… южная часть. — Малфой Мэнор, — севшим голосом озвучил Рон догадку друга, — Если он что-то сделал с Гермионой, я убью его собственными руками. И сделаю это сегодня же.