Научи меня чувствовать

      - Ты можешь Бору познакомить с Феликсом? – Соён обняла Чанбина за шею, чмокнув в щёку.       - Чего?       - Ну, вы же с ним общаетесь. Ты вообще единственный, кто смог с ним пообщаться!       - Я с ним не общаюсь!       - Но вы вместе ушли из столовой.       - Потому что он меня похитил!       - Ты же сам с ним ушёл.       Чанбин чертыхнулся и сжал кулаки: если расскажет детали, выставит себя посмешищем.       - Я не думаю, что он хочет с кем-либо знакомиться, - буркнул, глядя в сторону.       - А ты попробуй! Бора вообще-то очень красивая и интересная девушка.       - Согласен, - поддакнул Марк, сидящий в ногах Соён, играя в телефон. Девушка стукнула его по затылку и тот зашипел. – Нет, ну правда, если Бора его не заинтересует, значит, слухи не врут, и он правда гей. Так что ты смотри, Чанбин-и, поосторожней, а то мало ли. Вдруг он правда не хочет знакомиться с девочками, потому что они ему не интересны. Мне, кстати, интересно, почему с ним познакомился ты.       - Чего ты несёшь! – Соён ударила его кулаком в плечо. – Ревнуешь, что ли?       Чанбин стиснул зубы.       - Ладно, я попробую. Пойду, поищу его, - сказал, лишь бы уйти из комнаты.       На лестничном проёме его догнали Дживон и Юна.       - Помнишь, ты одолжил у меня денег?       Чанбин прикрыл глаза: как же ему не нравился сегодняшний день.       - Можешь не возвращать, если окажешь мне одну услугу, - улыбнулась девушка и, заметив, что Чанбин заинтересовался, вытащила из сумки розовый конвертик. – Передай это, пожалуйста, Феликсу.       Чанбин с сомнением посмотрел на конверт.       - Не похоже, что он захочет это взять.       - Сделай так, чтобы взял! – Юна топнула тонкой ножкой в голубой босоножке с глуповатым детским бантинком.       Чанбин пожевал губы и взял конверт, решив, что как-нибудь выкрутится, главное, что тогда не придётся отдавать деньги, которых у него не было и в помине.       - Чанбин-оппа! – его окликнули на выходе из корпуса.       - Что, опять Феликс?       Он даже не знал эту девчонку со смешными косичками: видимо, она из третьего отряда - они жили на первом этаже.       - Да, - девочка густо покраснела. – Извини, пожалуйста, если это тебя затруднит…       - Да, затруднит. Я не хочу даже приближаться к этому психу: в первый раз, когда это случилось, он меня порезал, во второй чуть не вывихнул руку, - Чанбин продемонстрировал перебинтованное запястье. – Я боюсь даже приближаться к нему: откуда я знаю как он меня искалечит в третий раз! Так что да, блять, затруднит. Предпочту жизнь и здоровье тупому сватовству. А если ты вдруг настолько тупая и непробиваемая, что не веришь мне – можешь попробовать сама к нему подойти, я буду рад, если после этого ты останешься жива.       - Извини, - девочка всхлипнула, утёрла нос запястьем и умчалась в темноту коридорного туннеля.       Чанбин поспешил выйти на улицу. Он, конечно, мечтал стать популярным, чтоб все знали его имя и бегали за ним, но не так. И что теперь делать? Он действительно передаст всё это Феликсу? Да проще самоубиться.

✤✤✤

      Феликса не было два дня – целых два дня без страха за свою жизнь и лишних поводов для конфликтов. Чанбину почти удалось забыть о нём, как вдруг тот снова появляется в его жизни, впервые притащив свою задницу, обтянутую чёрными джинсами, на вечернее мероприятие.       Первому отряду по правилу старшинства принадлежал последний ряд трибуны, с которого смотреть всё происходящее на сцене было удобней всего, пусть и далеко. На пластиковые стулья Чанбина не пускали издевающиеся над ним одноотрядники, а Соён никогда не приходила на дурацкие вечерние концерты – постоянно находила новый повод прогулять по официальной или не очень причине, поэтому единственное место, что мог найти себе Чанбин – каменная стена, которой заканчивалась трибуна. Упасть с неё было невозможно – спину поддерживала тонкая железная сетка, а сам камень за весь день так хорошо прогревался солнцем, что оставался тёплым даже после заката.       Увлёкшись забавным выступлением малышей из восьмого отряда, Чанбин не сразу заметил, как рядом с ним материализовалась чёрная фигура.       - Я устал, - выдохнул Феликс на ухо и уткнулся носом в шею, повалившись на парня всем своим немалым весом.       - Охренел? – опешил Чанбин. – Какое мне дело до твоей усталости? И я тебе не подставка.       Феликс пропустил мимо ушей его возмущённые речи, а когда Чанбин попытался отпихнуть его – попросту завернул ему руки за спину и занял своё изначальное положение. Чанбин присмирел. Бороться с этим психом – себе дороже, к тому же так и грохнуться можно лицом в спины сидящих спереди людей и покалечить не только себя, но и других.       Шум возни и звон от трепыхания железной сетки успели привлечь внимание одноотрядников – некоторые девочки обернулись и зашептались, Марк со своими друзьями-братанами тоже заметил, глумливо присвистнул и сложил пальцы в сердечко, явно издеваясь.       - Ты не мог бы уйти? – Чанбин ещё раз попробовал образумить Феликса, чтобы тот перестал портить ему жизнь. – Из-за тебя у меня могут быть проблемы.       - Проблемы? – спросил тот, не разлепляя век.       - Забудь, - буркнул Чанбин, осознав, что не сможет объяснить ему всё, тем более Юна посылала ему неоднозначные сигналы: то ли умоляла, то ли обещала убить, то ли всё сразу. Одну руку удалось высвободить, и он достал из кармана помятый розовый конверт, сложенный вчетверо, и положил на колени Феликсу.       - Это что?       - Ну, от твоей фанатки.       - Фанатки?       - Ну да, от Юны.       - Забери.       - Но она просила передать…       - Забери, пока я не разозлился.       - Я должен тебе передать, - процедил Чанбин. – Если не возьмёшь, я тебя скину с трибун и ищи себе другую подставку.       Феликс поднял голову с его плеча, вонзил в него взгляд исподлобья: Чанбин тут же пожалел о своей импульсивной дерзости и занервничал из-за того, что молчанье и очевидно угрожающий взгляд затягиваются, но Феликс не сделал ничего, отпустил оставшуюся в захвате руку Чанбина, резким движением скомкал конверт и оставил в кулаке. Это же значит, что он его принял? Неважно, главное, что кровь теперь снова циркулирует по затёкшим рукам, и возвращение чувствительности приятно, пусть руки и пронзают иглы онемения.       Вообще, Чанбин хотел тут же вмазать этому чёртову парню и спрыгнуть в проход между рядами стульев, но почему-то остался. Внезапно поймал себя на мысли, что ему нравится ощущение близости с кем-то и мурашки, бегающие по коже каждый раз, когда Феликс выдыхает или когда его волосы щекочут шею. Очень скоро просмотр концерта ушёл на второй план, а выступление собственного отряда, в котором Чанбин играл дерево, пришлось пропустить. Мысли постоянно возвращались к странному парню, мирно посапывающему у него на плече.       Вожатые, взглянув на спящего Феликса, не позвали Чанбина, когда уводили отряд в столовую на пятое питание. Чанбин хотел растолкать парня, но присмирел, заприметив, как именно взрослые смотрят на Феликса – с каким-то пугливым любопытством и затаённой боязнью. Начало казаться, что у него на затёкшем плече – бомба замедленного действия или какое-то страшное ядовитое животное. Захотелось поскорей скинуть с плеч тяжёлую голову, но Чанбин боялся даже пошевелиться несмотря на то, что плечо ныло от усталости.       Феликс проснулся с первым дискотечным битом. Сонно проморгавшись, он поморщился и, схватив Чанбина за руку, потащил по лестнице вниз.       - Ты куда?       - Подальше от этой головной боли, - буркнул Феликс, похоже, имея в виду громкую музыку.       Недалеко от сцены и танцплощадки раскинулся густой широколиственный лес, очерчивающий границу территории лагеря. Феликс, не раздумывая, направился туда.       - Я не собираюсь куда-либо идти с тобой! – Чанбин дёрнул Феликса за руку и попытался забуксовать, упираясь ногами в землю. – Тем более в безлюдные места!       Он опасливо вгляделся в тёмную гущу деревьев. Феликс окинул его раздражённым взглядом и подошёл к директрисе лагеря, беседующей с диджеем.       - Мы погуляем в лесу, - бросил неформально, будто близкой подружке-ровеснице.       Женщина кивнула, коротко взглянув на Чанбина и не сделав замечания.       - Только осторожно, там темно.       Опешив от такого безразличия ко всему, Чанбин растерялся и позволил себя утащить дальше.       - Если ты не оставишь меня в покое, я закричу!       - Кричи.       - Помогите! Кто-нибудь!       - Слушай, - вклинился Феликс в череду его воплей. – Я же специально оставил свидетелей, которые знают, куда мы пошли. Что тебе ещё надо, чтобы доказать, что я не собираюсь тебя калечить и убивать?       - Не идти в лес, хотя бы. И вообще, хорош блефовать: все взрослые в лагере на твоей стороне и тебе всё сойдёт с рук. Ты можешь безнаказанно творить, что угодно!       - Именно.       Феликс перестал тянуть его за руку и подошёл почти вплотную. В темноте его глаза сверкали, как сталь.       - Думаю, тебе не надо объяснять, что, как бы ты не старался, тебе никто не поможет. Единственное, что ты можешь сделать, если не хочешь быть покалеченным, - вести себя послушно, тогда проблем не будет.       - Но зачем идти в лес? – дрожащим голосом спросил Чанбин.       - Там тихо и нет людей.       Феликс, крепко сжав ладонь Чанбина, упрямо двинулся к густым зарослям. Нарастающая тревога сжимала нервы, и скоро Чанбин почувствовал тошноту.       - Как мы пойдём без фонаря?       - Я хорошо знаю дорогу. Тут недалеко.       «Недалеко твоя любимая поляна для расчленения людей?» - хотелось спросить, но язык будто онемел.       Феликс действительно хорошо знал, куда идти – шёл ровно, как при свете дня, а Чанбин без конца спотыкался и пару раз навернулся, но Феликс дёргал его за руку, заставляя встать. Ноги и руки беспрестанно что-то кололо, царапало, кусало, по лицу хлестали низкие ветви. Деревья напоминали зловещие силуэты, а любые, даже еле слышные звуки пугали.       Есть ли смысл бежать, если далеко уйти не позволит подвёрнутая несколько дней назад лодыжка, да и в лесу настолько темно, что можно переломать себе ещё что-нибудь и стать более доступной жертвой? Если бежать, то сейчас, пока они не ушли слишком далеко и есть шанс выбраться из леса к людям. Если бежать, то сейчас, пока ещё риск может оправдаться малейшей удачей.       Начался подъём в гору, лесная чаща поредела.       Феликс остановился и зачем-то внимательно посмотрел в небо. Чанбин не отрывал взгляда от его спины, улавливая каждое малейшее движение и трепыхание ткани тёмной футболки. Феликс сел прямо на голую землю и дёрнул Чанбина за руку, чтоб тот сделал также, затем лёг.       Тусклые, бледно светящиеся изнутри облака медленно уползали в сторону, и всё больше светлело, несмотря на окончание сумерек.       Чанбин настороженно, из-под полуприкрытых век, наблюдал за Феликсом: тот не шевелился и продолжал смотреть немигающим взглядом в небо. Его пальцы ослабили хватку. Может, рискнуть сейчас и сбежать?       Феликс всё ещё не шевелился, лежал полумёртвым, и тугой комок нервов постепенно распутывался, заставляя ослабить бдительность.       - Ну и зачем ты притащил меня сюда? – организм не знал куда вывести остатки испуга и адреналина, и они выскользнули в дерзком тоне вопроса.       - Помолчи.       Ничего не понимая и начиная скучать, Чанбин смиренно лёг на спину. Земля, ещё не остывшая от жаркого дня, встретила жёстким, но тёплым прикосновением.       И тут Чанбин увидел звёзды – крупные и такие близкие. На территории лагеря их свет перебивали фонари, а тут можно было увидеть целые звёздные картины и эпопеи. Такие красивые Чанбин видел только на фотографиях и в фильмах, но никогда вживую.       А Феликс, оказывается, романтик – первая положительная характеристика в его досье. Первая и наверняка последняя. И почему он так часто стал приставать к нему, что ему надо? Может, он приклеился к нему, потому что боится, что Чанбин расскажет всем о его садистских замашках? Хотя не похоже, что его волнует мнение людей, а с его связями можно надёжно и без всяких проблем заткнуть Чанбину рот. Тогда в чём дело? Может, правда?..       - Я что, тебе нравлюсь?       Ляпнув, Чанбин зажмурился, испугавшись самого себя. Как такое пришло в голову и почему он вообще не подумал прежде, чем открыть рот?       - Нет, - абсолютно спокойно, даже безразлично.       - Но тогда зачем я тебе?       - С тобой я не ощущаю лишних эмоций.       - В каком смысле лишних?       - В прямом.       Чанбин цокнул языком. Чтобы понять Феликса нужно настроиться на его волну, а волна это явно какая-то инопланетная и обычным землянам её не поймать.       - Как ты попал в лагерь? – Феликс напугал, прервав молчание.       - Как и все остальные: самолёт, аэропорт, автобус.       - Я о получении путёвки.       - Нам государство оплатило.       - Нам? Государство?       - Блин, не делай вид, что не знаешь! Все в лагере в курсе, что я из детдома.       - Твои родители живы?       - Нет.       - А родственники?       - Если бы они у меня были, я бы жил не в детдоме.       - Понятно.       Ему показалось, или в голосе Феликса промелькнул какой-то другой оттенок помимо привычного равнодушия?       Феликс молчал, а Чанбин, неожиданно для себя, разговорился: болтал о себе, о приюте, о школе. Феликс был внимательным и чутким слушателем, задавал подходящие вопросы и хорошо улавливал, о чём спрашивать не стоит и когда лучше сменить тему. А вот вопросы Чанбина он игнорировал и не спешил говорить о себе.       - Ты знаешь, а я ведь мечтал поехать в лагерь, чтобы найти друзей и влюбиться, - Чанбин не заметил, как перешёл на чересчур откровенные темы. – У меня совсем нет друзей и никогда не было девушки. Я так много думал о том, какой будет моя первая девушка: красивая, внимательная, заботливая, а главное, чтобы умела любить и была преданной…       Чанбин оборвал речь, сообразив, что выставляет себя какой-то ванильной девчонкой, совершенно недостойным нормального мужского образа. А вдруг Феликс засмеёт или захочет использовать эту информацию против него?       - Глупо это всё, правда?       Феликс неопределённо хмыкнул.       - Ждать недолго осталось.       Введя в недоумение, поднялся с земли. Не отпуская его ладони, довёл обратно до лагеря. Надо же, это их третья встреча, а Чанбин до сих пор живой.       Дискотека подходила к концу. Младших давно отправили спать и танцпол по полному праву принадлежал лишь старшим отрядам. Феликс бросил Чанбина на краю площадки, а сам пошёл в обход по дороге к корпусам.       Заиграла медленная мелодия и танцпол наполнился парочками. И тут, словно во сне: Соён мчится к нему и виснет на шее.       - Потанцуешь со мной?       Медленная музыка, плавные движения по зачарованному кругу. С каждым новым поворотом всё быстрей кружится голова, Чанбина уносит всё дальше – туда, где не существует мыслей и проблем, где играет романтичная песня и тонкие девичьи руки с множеством модных браслетов лежат на плечах.       - Ты мне нравишься, - эти слова стали завершающим штрихом заклинания, трансформирующего реальность в сказку. – Давай встречаться?