Do you call her
Almost say my name?
'Cause let's be honest,
We kinda do sound the same.
Её зовут Чон Джиён, и он часто ошибается, начиная произносить «Чон». Позже, конечно, осекается и делает грозный вид, будто бы он нарочно хотел посерьёзничать и назвать ее по фамилии. Очень глупо, но он никак не может привыкнуть. — Тэхён~и, тебе нравится это платье? Они в их общей спальне. Тэхён расслабленно сидит на кровати, а девушка задумчиво клонит голову в сторону и демонстрирует изящную лиловую ткань, прижимая её к своему стройному телу. — Не нравится? Я тебя поняла. А это? Ким смотрит будто бы сквозь неё с лёгким шёлковым платьем и выдаёт: — Нравится. Лиловое нравится. — Правда? — она радостно жмурится, довольная хоть какой-то реакцией, и принимается активно вертеться перед зеркалом. А правда ли ему нравится? И это платье, и она сама, и вся обстановка в их доме? — Это милое, правда? — Да, очаровательное. Он улыбается, как ни в чем не бывало, и смотрит на неё в упор, стараясь не отводить взгляд и думая, как долго сможет так просидеть. Продержаться бы секунд десять. — Чего ты так на меня смотришь? Джиён медленно опускает платье на кровать и подходит к нему, странно ухмыляясь. — Я красивая, да? Ким вновь молчит, уставившись на неё. Да, она красивая. Правда, красивая, но парню очень хочется сказать твёрдое, решительно безоговорочное «нет». И он, конечно, не может, потому что это наверняка разрушит всю её жизнь, все её молодые мечты и несуществующие планы, ведь кто знает, какое будущее она уже придумала для себя. — Ой, — она вдруг оборачивается к окну и восклицает то ли удивлённым, то ли радостным голосом. — Дождь пошёл! А что мы обычно делаем в дождь? И они снова валятся на кровать.***
Тэхён толком не знает, сколько времени проходит, но она снова остаётся в постели, а он снова стоит на кухне и нагревает воду для чая в электрическом чайнике. Всё, что случилось в первый день их совместного сожительства, повторялось теперь раз за разом. Работа, её холодный ужин, иногда бездумный секс и он наедине с кухонным чайником. Чайник… Он мигом вспоминает постоянный звук кипятящейся воды в их прошлом доме. Тихий, без примесей каких-либо посторонних звуков, уверенно бурлящий, но греющий душу.***
— Кто вообще сейчас держит дома чугунные чайники? — Я держу, — надувает губы Чонгук, стараясь не обжечься. — Это напоминает мне о детстве. — О детстве? — осторожно уточняет Тэ, но тут же опускает эту тему. Гук своего рода сирота. У него, наверное, и детства-то толком не было. Как-то он, собравшись с силами, пытался рассказать о своих родителях, но из всего рассказа Ким понял только то, что они разбились в автокатастрофе, когда он пошёл в первый класс, и ничего больше. Банально, конечно. Остальное время пришлось утирать его прозрачные слёзы, которые он уверенно смахивал с грустной улыбкой, уверяя, что совсем не грустит и не скучает по ним. Тэхён, конечно же, не верил. Кто такому поверит? В самую первую их встречу он выглядел до невозможного тихим и одиноким. Таких всегда хочется приютить, укутать в одеяло и долго-долго обнимать. Что Тэ, собственно, и сделал. Со временем он привык ерошить его мягкие волосы, рассматривать бледное лицо и непременно читать ему что-нибудь на ночь, и тогда Чонгук стал неотъемлемой частью его мира. Точнее, он сам стал его миром. И отныне в этом мире уже не существовало ничего, кроме приятных тёплых вечеров и совместного просмотра «Хора» по телевизору. Отныне и навсегда. Тогда и навечно.