Déjà vu

I'll bet that she knows Billy Joel 'Cause you played her «Uptown Girl». You're singing it together, Now I bet you even tell her How you love her In between the chorus and the verse.

— Чонгук, ну что такое? Повторяю, твои пальцы должны находиться здесь! — отчаянно стонет Тэхён, наблюдая, как младший повторяет всё с самого начала. — Да, вот так. Поставь сюда. И не убирай. Чонгук оставляет пальцы там, где сказано, и начинает играть, но через несколько секунд вновь сбивается, готовясь получить очередную порцию нотаций от Кима. Тот вздыхает и накрывает своими руками руки Чона, терпеливо повторяя. — Давай попробуем вместе. — Бесполезно, — беспомощно опускает кисти на колени Гук. — Я просто для этого не создан. Лучше ты сыграй ещё раз. — Что толку? Ты-то играть от этого не научишься. — Зато красиво, — глупо улыбается парень и делает умоляющие глаза, уставившись на Хёна. Тот отворачивается, хмыкает и бурчит «это точно последний», кладя аккуратные, словно сделанные для того, чтобы их восхваляли, пальцы на клавиши. Поистине, пальцы пианиста. Чон мечтательно уставляется на них и вдыхает сладкий воздух, по какой-то причине витающий возле старшего, готовясь к очередному блестящему представлению. Внутри у него снова всё переворачивается, когда комнату заполняет собой только самая первая нота. Звонкая, изысканная, идеальная. Совсем не такая, какая выходит из-под пальцев Чонгука — кривая, неумелая и шаткая. Ким набирает в лёгкие побольше воздуха и пропевает первые четыре строчки своим басистым шершавым голосом. — Uptown girl. She's been living in her uptown world. I bet she's never had a backstreet guy. I bet her momma never told her why. Гук мечтательно выжидает и, торжественно стреляя восторженными глазами в сторону сосредоточенного и на игре, и на вокале одновременно Тэ, присоединяется: — I'm gonna try for an uptown girl. She's been living in her white-bred world. As long as anyone with hot blood can. And now she's looking for a downtown man. — That's what I am, — сладко протягивают они вместе, после чего взгляд Чона смело скользит по лицу старшего, оставляя на нём невидимые поцелуи и восхищаясь его непроглядной невозмутимостью. Он сейчас, наверное, мысленно находится в огромном концертном зале с миллионами впечатлённых им зрителей, аплодирующих ему стоя. В прочем, это ему очень даже подходит. Модные укладки, чёрные деловые смокинги и концерты со старыми, всеми забытыми песнями на пианино. Чонгук бы с радостью помогал ему собираться с духом за шёлковыми кулисами перед этими самыми концертами и нервно затягивал бы его галстук потуже перед самым выходом, а на последних секундах мокро, быстро и жадно целовал бы его в губы, шепча в самое ухо сокровенное «удачи». А может, и не прочь был бы петь вместе с ним «Deja vu» или ту же «Uptown girl», сидя на маленьком крутящемся стульчике рядом и то и дело заглядываясь на его спокойные и размеренные движения скользящими пальцами по чёрно-белым блестящим клавишам, чтобы унять блуждающее в детских глазах волнение. — Uptown girl, She's my uptown girl, — неожиданно переходит к концу песни Тэхён, усиливая плавный голос. — You know I'm in love With an uptown girl, — подхватывает Гук, отбивая ритм пальцами по тёмной открытой крышке пианино. — My uptown girl, — эхом раздаётся по всей комнате, всей квартире, всему дому, всему миру. Чон тянет ноту до последнего и, когда воздух в лёгких заканчивается, с облегчением выдыхает. Ким осторожно поглаживает пальцами каждую клавишу и закрывает крышку. — Всё, время спать. — Что? — растерянно возмущается Чонгук, хватая за запястье поднимающегося со стула парня. — Мы же не в детском саду. Ну, сыграй ещё что-нибудь напоследок. — И так уже достаточно. Мы же не можем всю ночь петь. — Почему не можем? — клонит голову в бок Гук. — Если захотеть — мы можем всё. — Чонгук, пора спать. Ложись в кровать. Чон медленно поднимается с места, огибает пианино и встаёт напротив Тэ, сонно потирая глаза. — Ты сыграешь мне завтра? — Я подумаю, — хрипит тот, отбивая ногой засевшую в голове теперь надолго мелодию. Всё благодаря Чонгуку. — Хочешь, я тебя поцелую? — спрашивает младший, переставая тереть глаза. — Всегда хочу. Гук замолкает и спрашивает вновь, обрасывая Хёна недоверчивым взглядом: — Ты обещаешь, что сыграешь мне завтра? — Хорошо, — устало прикладывает тот руку ко лбу. — Обещаю. Чон слабо улыбается и убегает в спальню, слегка задевая плечом продолжающего стоять на месте старшего. На самом деле, он был бы и не прочь играть ему или петь вместе с ним всю ночь напролёт, но тело уверенно кричит о том, что ночью нужно спать. Хотя, если так подумать, спать — это совсем не романтично. Так однажды заявил Чонгук по дороге в Малибу. — Почему? — спросил тогда Ким, действительно раздумывая над тем, откуда у него появились такие странные мысли. — Хотя бы потому, что когда я сплю, не вижу тебя. И ничего не чувствую. Зачем тогда вообще спать? — Этого требует твоё тело, Гу, и ты не можешь просто взять и отказать ему. — Ну и что мне с этим делать? — вздохнул он так, будто думал, когда лучше сделать новое открытие в науке, и прикрыл глаза. — Ничего. Просто спи. — Но я не хочу. Я хочу, чтобы ты всегда был со мной. — Я и так с тобой, — уверил его Тэхён, поглаживая свободной от руля рукой по колену. — Даже во снах. — Неправда, — обиженно пролепетал на это заявление младший. — Спать — это совсем не романтично, — и через несколько секунд мирно засопел, синхронно покачиваясь вместе с машиной на переднем сидении.