Седьмой Лорд / Lord Seventh перевод.

С тяжелым вздохом Цзин Ци вытянул руку, отвесил себе хлесткую пощечину, чтобы прийти в себя, и вяло поднялся. — Зачем он пришел? Вошедший Пин Ань неловко уставился на него, и вскоре князь понял почему. У Си не только игнорируя дверной косяк упрямо ворвался внутрь кабинета, но и каждый его шаг был настолько шатким, что он едва не рухнул в объятья Цзин Ци. Почувствовав удушающий запах алкоголя, ударивший ему в лицо, глава поместья нахмурился, пока У Си покачнулся в попытке восстановить равновесие, ухватившись за чужой рукав. Однако глаза Юного Шамана, казалось, были скрыты мутной пеленой. Ню Хар и А Синьлай изо всех сил гнались за ним, но на пороге кабинета одновременно встали, как два вкопанных штыря, и переглянулись. А Синьлай пальцем показал на У Си, простодушным беспомощным взглядом глядя на Ню Хара, пока второй сердито опустил его руку и шагнул внутрь кабинета: — Князь, похоже, наш господин сегодня не в настроении. Он много выпил, но не хотел доставлять вам хлопот. Цзин Ци поддержал этого маленького пьяницу, который постоянно шатался и пытался оттолкнуть его, чтобы встать самостоятельно. Головная боль князя усилилась троекратно. Ну неужели на одну мою голову недостаточно неприятностей?.. Он, вообще-то, немало весит. — Что на этот раз не так? — рассеянно спросил Цзин Ци, все еще помогая У Си не упасть. Юный Шаман вырвался и со всей силы схватил его за рукав. — Не помогай мне... — невнятно пробормотал он. — Я в порядке, я могу... могу ходить... сам. Дальше в его бормотании смешалось несколько языков и князь совершенно не разбирал слов. Даже трезвого его Цзин Ци вряд ли бы удержал, не говоря уже о пьяном У Си, который совершенно не контролировал свою силу. Юный Шаман намертво вцепился в его рукав, будто в перила, и князь чуть сам не упал от такого давления. Стоило Цзин Ци резко одернуть руку, как по кабинету раздался громкий звук и его рукав оказался разорван до самого локтя. Закатив глаза, Цзин Ци подумал, что на этот раз "обрезанный рукав" (1) стал реальным. (1) Выражение, обозначающее геев в Древнем Китае. Берет свое начало из истории про императора Дун Сяня, она популярна, вы с легкостью можете найти ее в интернете. Звук рваного шелка напугал А Синьлая и Ню Хара, а взгляд У Си даже немного прояснился. Он, кажется, даже смог сфокусироваться, некоторое время пялясь на Цзин Ци, прежде чем спросить: — Б... Бэйюань? Цзин Ци приподнял бровь, натянуто улыбнувшись: — Должно быть, тебе, уважаемому "я", с трудом удалось вспомнить моё имя. У Си смотрел ему в глаза, держался за полуоторванный рукав и стоял на месте, будто его сознание было неспособно ни на что реагировать. Подумав о том, что на улице уже прохладно, а также о том, что так долго смотреть друг на друга в присутствии всех слуг не очень уместно, Цзин Ци похлопал У Си по лицу: — Просыпайся, подъем. Пин Ань, принеси с кухни отрезвляющий суп для Юного Шамана. Прежде чем он успел договорить, У Си резко схватил его за руку. Из-за спиртного у него поднялась температура и эта хватка обжигала ладонь Цзин Ци. — Я не выпью. Не приноси, — донесся до него слабый шепот невменяемого кота. — Я должен кое-что тебе сказать. А Синьлай наклонил голову и со странным выражением лица посмотрел на Ню Хара, получив в ответ свирепый взгляд, говорящий "болтай поменьше, молчи побольше". — Хорошо, хорошо, ладно. Давай присядем и ты скажешь то, что хочешь. Я попрошу Пин Аня принести тебе вещи... — Ты... ты, заставь всех выйти. Мне не нужно ничего приносить... — У Си шагнул вперед и его колени подогнулись, из-за чего он едва не распластался по полу. Цзин Ци быстро схватил его за руку и обхватил за талию, не будучи уверенным, смеяться ему или плакать от происходящего абсурда. — До Нового года еще целых два месяца, так с чего ты вдруг кланяешься? Я так-то еще не подготовил красные конверты (2). (2) Это традиционный подарок в Китае (чаще на Новый год), который символизирует пожелание благополучия и процветания. — Заставь всех уйти... уходите! — растерянно ответил У Си, не понимая, о чем толкует князь. Понимая, что отказ породит проблем, а его голова и так вращалась на палочке весь день, Цзин Ци махнул в сторону слуг: — Вы не слышали? Юный Шаман хочет, чтобы вы ушли. Затем он повернулся к А Синьлаю и Ню Хару: — Если вы чувствуете себя неудобно, можете занять любые комнаты поместья и отдохнуть. Пин Ань, а ты иди на кухню и принеси суп. — Я же сказал, что не выпью... — Да-да, ты не выпьешь. Это для меня, хорошо? Цзин Ци перекинул одну из рук У Си через плечо, а второй поддержал его под ребрами, помогая ему дойти до кресла и сесть. Это было нелегко и к тому моменту, как он выпрямился, его голова действительно покрылась каплями пота. У Си съежился в кресле, глядя на него с дурацкой улыбкой. — Считай, этим я отплачу тебе... ты ведь не против выпить чая? — вздохнул глава поместья. У Си фыркнул очевидном ответе. — Вообще-то мои стандарты весьма высоки, — с улыбкой упрекнул его Цзин Ци. — Этот князь еще никогда никому не подавал чай. Он склонился над чайником и поднял его, чтобы понять, сколько в нем воды, взял чашку, промыл ее водой, налил чай, проверил температуру тыльной стороной ладони и повернулся обратно к гостю: — У Си... Цзин Ци был слишком увлечен, а свет в кабинете был тусклым, поэтому он совершенно не заметил и застыл от испуга, когда обнаружил У Си за своей спиной. Пара смоляных глаз уставилась на него, а чужое привычно бледное лицо было омрачено усталостью, темными кругами под глазами и беспорядочно спутанными волосами. Юный Шаман точно с кладбища восстал. Цзин Ци внезапно почувствовал себя так, будто вернулся в преисподнюю, и щелкнул У Си по лбу: — Ты чего тут застыл? Чуть более робкий человек бы уже умер от испуга, — и пихнул чашку в чужую руку. — Выпей. У Си послушно запрокинул голову и залпом выпил содержимое, но его взгляд ни на мгновение не отрывался от лица Цзин Ци. Он сумел без происшествий поставить чашку на стол, пока все волосы на теле Цзин Ци уже встали дыбом из-за его пристального взгляда. Понимая, что пьяным людям логика чужда, князь принялся с улыбкой уговаривать его: — За ширмой находится небольшая кровать. Ступай, полежи немного и позови кого-нибудь, когда тебе станет лучше. Что же могло случиться, раз ты так напился? Иди, иди, приляг. Я зайду к тебе позже, хорошо? — Нет. Цзин Ци собрал все свое терпение и покачал головой. — Тогда скажи мне, что случилось. — Император запер тебя. Князь не был уверен, из-за алкоголя ли это или из-за волнения, но У Си с решительным выражением лица и пустыми глазами стал еще более немногословным, чем недавно перед слугами. Не совсем понимая, что он имел в виду, Цзин Ци ответил так, будто это было пустяком: — Это лишь на три месяца. После Нового года всего ничего... — Потому что ты сказал, что хочешь взять в жёны мужчину, — прервал его У Си. …Почему даже он об этом знал? Цзин Ци понемногу приобретал уверенность в том, что даже если бы он вышел в люди через три месяца, каждый человек в столице к тому времени уже знал бы, что Великая Цин породила князя, который навещает бордели и гадает за пару медяков. Улыбка Цзин Ци непроизвольно стала натянутой. — Э-э... я специально сердил его, — смущенно ответил он. — Да и он сам только и ждет, когда прервется моя родословная, поэтому ему же лучше. Видимо, туманный разум У Си не мог уловить больше одной мысли, ведь он все повторял свои слова: — Ты собрался выйти замуж. Ню Хар сказал мне, что тот, о ком ты сказал императору, мужчина. — Я не говорил, что собираюсь замуж, — сухо рассмеялся Цзин Ци. У Си пошатнулся и оступился. Прежде чем князь успел помочь ему удержать равновесие, он выпрямился сам и странно засмеялся. — Ты сказал ему... что тебе нравятся... У Си вообще редко разговаривал, и обычно его тембр был глубоким и низким, но этот смех походил на совиный крик. Цзин Ци насторожился и мысленно отметил, что никогда раньше не встречал такого непостижимого ребёнка. Смотря на то, как У Си покачивается безо всякого ветра, князь схватил его за локоть. — Ты не уделяешь должного внимания учебе. Откуда ты вообще услышал такие постыдные слова? Да и... Он не успел договорить, когда У Си с силой сжал его запястье. Цзин Ци резко вытянул свою вторую руку и аккуратно, боясь причинить боль, надавил на акупунктурную точку на чужой груди. С недовольным выражением лица У Си был вынужден отпустить его запястье, оставив в месте хватки красно-фиолетовый след. Цзин Ци в который раз за сегодня подумал, что с выпившим У Си непросто иметь дело. Князь уже собирался позвать слуг, когда Юный Шаман вдруг резко бросился на него, врезавшись в него всем своим телом. Цзин Ци вынужден был сделать несколько шагов назад, чтобы не упасть, и стукнулся спиной об угол стола, зашипев от боли. — Ах ты... У Си крепко обнял его обеими руками, прижавшись подбородком к его плечу. Юный Шаман почти висел на Цзин Ци и его ладони медленно переместились вниз, к месту, которым князь только что ударился об угол стола. Цзин Ци буквально чувствовал, как там синеет ушиб, и оттолкнул его, проклиная: — Ты, поганец! Ты что, шары железные на завтрак ешь?! Тц, отпусти! Вопреки всему, У Си только сильнее прижал его к себе и еле слышно прошептал ему на ухо: — Я убью его... — Что? — потрясенно переспросил Цзин Ци. У Си хрипло рассмеялся, будто подавляя этот смех посреди гортани. Этот надрывистый смех на грани плача вызывал мурашки по спине Цзин Ци, особенно после того, как он сумел вычленить из бормотания Юного Шамана цельные слова. — Я убью всякого, кто тебе когда-либо понравится. Я... я скормлю всех их своей змее. Как только каждый из них станет паинькой и умрет, ты станешь моим... хе-хе-хе... ты... моим... Цзин Ци совершенно забыл о боли в спине, когда от шока прирос к месту так, будто самые огромные молнии с небес ударили по нему. Тем временем У Си продолжал: — Я хочу... так хочу забрать тебя с собой в Наньцзян. Тебе не может нравиться никто другой. К тебе никто не отнесется лучше, чем я. Не нравься никому другому, Бэйюань, пожалуйста, не нравься никому другому... У Си обжигал чужую шею своим хмельным дыханием. Он, казалось, полностью пошел на поводу инстинкта, когда, крепко-накрепко сжимая Цзин Ци в объятьях, отчаянно и яростно укусил его за шею. Благодаря этому князь внезапно пришел в себя и с силой оттолкнул его. У Си и так еле держался на твердых ногах, поэтому от толчка он отошел на несколько шагов назад и ударился спиной о дверь кабинета. Его тело обмякло и он медленно сполз по двери на пол. Его шокированные, мутные от алкоголя глаза, казалось, переполнились мерцающими слезами, но, стоило Цзин Ци моргнуть, и он понял, что это лишь отражение света лампы. Печаль смоляного взгляда Юного Шамана сохранялась до тех пор, пока он, шепча имя Цзин Ци, не закрыл глаза и не склонил голову набок, неспособный справиться с хаосом в своей голове. Цзин Ци приложил ладонь к глубокому укусу на своей шее. Его голове болела так, будто там гремела война, а сердце было натянуто, как тетива. Немного выдохнув, он подошел к уснувшему У Си и помог ему улечься на небольшую кровать за кабинетной ширмой. Укрыв его вышитым одеялом, Цзин Ци отдал приказ Пин Аню ухаживать за У Си, напоить его супом и уведомить его слуг, после чего вернулся в покои и переоделся в свою поношенную одежду. Ночь была спокойной, а лунный свет мягким. В любой другой подобной ситуации он бы лишь посмеялся. Во дворе было тихо, и под выращенными тополями и ивами он впервые за долгое время сосредоточился на размышлениях. Его лоб был нахмурен в недоумении и тревоге. Что-то, что осело где-то глубоко на дне его сердца, начало оживать с приходом осени. Цзин Ци воспринимал У Си только как простодушного, спокойного друга. Он никогда бы не подумал, что... Юного Шамана преследуют подобные мысли... При дворе царили грозовые тучи обмана и внезапной проницательности. Ни одна из дворцовых интриг никогда не смогла бы заставить Цзин Ци колебаться, но из-за хмельного монолога У Си он потерял сон на половину ночи.