Ужасное наследство моего рода

Гарриии… Гарриии… Он медленно приоткрывает сонные глаза, где-то с минуту привыкает к темноте и тщательно прислушивается, боясь даже шевелиться или дышать громче, чем нужно. Лежит минуту, две, три, просчитывая секунды в голове, а затем сбивается со счёта. В доме тихо, слышно только храп дядюшки, равномерное, слегка сопящее дыхание Дадли, скрежет и постукивание веток о стеклянную поверхность окон и биение собственного сердца. Поттер не может понять, что его разбудило. Спросонья мысли путались. Пытается вспомнить, что ему снилось. Вспоминает, на удивление, быстро. Он слышал, как его кто-то звал. Странно, но во сне зов казался довольно реалистичным. Он сел на кровати и потёр глаза рукавом пижамной чуть великоватой поплиновой сорочки. В горле и во рту пересохло и Гарри принимает решение спуститься на кухню, чтоб попить воды. Он засунул ноги в тапочки, но разулся, сделав пару шагов: не хотелось своим шарканьем перебудить весь дом. Если второй этаж был весь устлан коврами, то внизу ходить было довольно дискомфортно, особенно на кухне, когда плитка неприятно холодила ступни. Справившись со своими делами мальчишка отправляется к себе в комнату. Он уже хотел открыть дверь – вдруг почувствовал, как по ногам прошёл хорошо ощутимый сквозняк. Сквозняк? Откуда шёл поток холодного воздуха, он втолковать никак не мог. Он хотел проигнорировать эту странность и всё-таки отправиться в кровать, но дальше в считанные секунды произошло что-то совершенно необъяснимое. Казалось, что разум окутал густой туман. Он дурманил рассудок, путал мысли, внушал ложное чувство безопасности, притуплял чутьё, лишал силы воли, делал тело неподвластным для его хозяина. Затем была темнота. Глаза заволокло лёгкой дымкой, в голове была блаженная пустота, а на лице появилась беззаботная улыбка. Он стал безвольным как кукла. И ноги понесли его непонятно куда. Наваждение отступило внезапно, а после него последовала слабость и ломота во всём теле. И когда в голове появилась ясность, Гарри осмотрелся. Несмотря на темноту, можно было различить некоторые силуэты: какая-то мебель, бесконечные коробки и целая куча другого хлама. Единственным источником света было окно, в которое попадал лунный свет. Он оказался на чердаке. И толком он не успел отойти от фокусов с "отключением сознания", как: Гарриии… Гарриии… Этот голос. Это голос из его сна. Его было невозможно не узнать. Гарриии… И у него, кажется, есть источник. Поттер медленно следует к источнику звука, который находился где-то в противоположном краю чердака. Гарриии… Голос замолкает, когда мальчик оказывается стоящим напротив старого комода. Вдруг Гарри начинает слышать стук, напоминающий сердцебиение. Этот звук издаёт что-то, что лежит в одном из выдвижных ящиков. Наугад он выдвигает верхний ящик и не ошибается. В ящике находится какой-то предмет, похожий на небольших размеров ларец. Да, это определенно шкатулка. Он понимает это, когда берёт её в руки. Она отделана каким-то металлом и обработанными камнями — он чувствует это, пробегаясь по ней пальцами. В замочной скважине торчит ключ, который Гарри, недолго думая, поворачивает. Мальчик с небывалой осторожностью поднимает крышку ларчика. Звук тем временем не прекращается, а наоборот, кажется, что он разрастается и заполняет собой всё пространство. От него, такого ритмичного и интенсивного, можно сойти с ума. Гарри понимает: в шкатулке действительно что-то есть. Он берёт вещицу в руки – звук замолкает. Тишина, которая воцарилась, кажется устрашающей и гнетущей. Какое-то время мальчишка крутит находку в тонких пальцах, надеясь понять что это за предмет с помощью осязания. Вещью оказывается медальон в форме вытянутого, выпуклого восьмиугольника, на длинной цепочке. Гарри щурит глаза и старается разглядеть его получше. Как вдруг сама собой вспыхивает электрическая лампочка. Помещение заливается тусклым желтоватым светом. Мальчишка находится в каком-то ступоре, но, быстро справившись с эмоциями, медленно поворачивает голову в сторону лампочки, однако мгновенно забывает про неё, когда замечает в старом двухметровом зеркале своё отражение. Оно стоит в такой же позе, как и сам Поттер, так же смотрит на него из зазеркалья. Однако на лице играет хищная, обманчиво обворожительная улыбка, а глаза пылают потусторонним зелёным огнём, словно фонари и есть в них какой-то маниакальный блеск. В руках отражение держит отнюдь не медальон, а кроваво-красное яблоко, с которого сочится и опадает капельками на пол тёмно-багровая, почти чёрная, субстанция и эту же руку обвивает белоснежная змея, в другой руке он держит довольно большую книгу в чёрном кожаном переплёте с металлическими резными вставками, а загадочная бижутерия теперь висит на шее. По-сути, внешне это тот же Поттер: те же вьющиеся чернявые волосы, та же мертвенно-бледная кожа, та же худоба, тот же рост. Но ощущалось в "зеркальном Поттере" что-то тёмное и очень зловещее. Гарри стоял как вкопанный и не мог пошевелить ни одним мускулом собственного тела. Он изучал своё отражение внимательным, немигающим взглядом. Он не мог дать точного ответа, почему не мог отвести глаз. Возможно, он просто опасался выпускать зеркального двойника из виду: уж больно опасным тот казался, а возможно, пытался запомнить его как можно лучше и боялся упустить какую-то важную деталь. Стоило отражению моргнуть, как зрачки вытянулись и сузились, подобно кошачьему или змеиному глазу, а коварная улыбка превратилась в оскал. — Твой ход, Поттер.

***

— Гарри! Гарри! Поттер, чтоб тебя! Гарри распахивает испуганные глаза. И, сжимая в кулаках плед, мигом садится на кровати. Дадли, стоя на лестнице, нависает над его ногами. Он тоже выглядит напуганным и обеспокоенным. Его голубые глаза широко открыты и пристально наблюдают за только что проснувшимся кузеном. — Ты как? Гарри не сразу находится с ответом. Точно он знает сейчас одно: он крайне благодарен, что Ди его разбудил. Поттер проводит рукавом по лбу, пытаясь прийти в себя, и не сдерживает вздоха облегчения. Он поглядывает в сторону окна, чтоб сориентироваться во времени. То ли рассвет только-только зачинался, то ли полотно штор было слишком плотным, отчего создавалась иллюзия раннего утра. — Сколько времени? — вопросом на вопрос ответил Поттер и поджал ноги, чтоб уступить место Дадли, который сразу же этим воспользовался, устраиваясь на кровати поудобнее и облокачиваясь на стену. — Приблизительно семь. Может полвосьмого. Поттер понятливо кивнул. По спине до сих пор бегали неприятные мурашки. И даже сейчас, наяву, навязчивое чувство тревоги не покидало его. Ладони интенсивно потели, из-за чего он каждые полминуты вытирал их о ткань пижамных штанов. А через какое-то время действие дошло до автоматизма. — Так ты так и не ответил. — нарушил застоявшуюся тишину Дадли и смачно зевнул. Гарри, ещё немного помешкав, всё же решается удовлетворить неуёмное любопытство кузена. Однако спросонья он туго соображал и не мог нормально связать слова: мысли смешивались в какую-то непонятную кашу. — Я видел что-то... странное. Дадли изумлённо хмыкнул. — Да… Это очень содержательно. В ответ на саркастическое замечание Дадли Поттер насупился, смешно выпятив нижнюю губу. — Помнишь вон ту белую ламу из зоопарка? Ну, которая тётушку Мардж заплевала? Вот ты сейчас точь в точь та лама. — И сейчас, точь в точь как та лама, в тебя плюну. — Ой, обиженный. Ишь, как губочка задёргался. — прощебетал Ди и быстро захлопал выпученными глазёнками, кривляя Поттера. Гарри состроил возмущенно–воинственную гримасу и легонько пнул кузена в бок ступнёй, от чего тот "ойкнул". — Ты ужасен, Дадли. — буркнул мальчик. — Брось, ты от меня без ума. — Это ещё доказать надо. — Это не требует доказательств. Это аксиома. — Ох ты ж! "Аксиома"! — наигранно всплеснул руками Гарри. — Ты это слово вчера выучил? — И очень этим горжусь. — Дадли поучительно ткнул вверх указательным пальцем. Гарри иронично закатил глаза. Оба засмеялись, а после повисла неловкая тишина, нарушил её опять Ди. Кашлянув он всё-таки попытался возобновить тему, от которой они отошли: — Ну а теперь расскажешь? Гарри тяжко и вымученно вздохнул, словно готовился сознаться в каком-то страшном злодеянии. — Не знаю, как правильно всё изложить. Дадли лишь пожал плечами и простодушно ответил: — Излагай всё как есть. — Если я изложу всё как есть, то буду в твоих глазах полным психом. Дадли повернул голову в сторону братца и во все глаза вылупился на сидящего рядом кузена, прижимающего накрытые покрывалом колени к груди. Как бы не отшучивался Гарри, но рядом с собой Ди отчётливо видел напуганного, встревоженного мальчишку. Поттеру и раньше снились дурные сны. Но в эту ночь Дадли проснулся от странных звуков напоминающих то ли стон, то ли сдавленный крик. А затем застал Гарри метающегося на постели и, видимо, пытающегося докричаться сквозь сон. Дадли далеко не сразу добился его пробуждения. Серьёзно он обеспокоился, когда тело Поттера стало биться словно в конвульсиях. Ди хотел было уже бежать в родительскую спальню, но Поттер делает резкий, глубокий, жадный вздох, точно после длительного нахождения под водой, а затем только просыпается. Лицо Гарри искажено ужасом и непониманием, хотя он и сам сейчас вряд ли выглядел лучше. Дадли бы соврал, если бы сказал, что ему совсем не интересно узнать что так напугало Поттера. — Знаешь, зачастую, гениев тоже считают психами. А когда эти люди добиваются успехов, делая великие открытия, те, которые считали их психами, аплодируют стоя. Гарри понимающе кивнул, а его губы тронула лёгкая, почти незаметная досадная ухмылка. — Никогда не слушай того, кто говорит тебе, что ты псих или ущербный, Гарри. Эти люди пытаются внушить тебе, что ты ненормальный, только потому, что ты, твоя внешность или твоё мышление не вписываются в рамки стандартов. Пошли к чёрту и Сайкса, и Касси, и Бриггса, и даже придурка Терри… — воодушевлённая речь Дадли оборвалась. Гарри, который жадно внимал каждое слово, мельком глянул на кузена. Дадли "завис": склонив голову он с задумчивым видом рассматривал простынь. Гарри, последовав его примеру, тоже стал рассматривать узор на своём покрывале. — Даже моего отца. Гарри поднял изучающий, долгий взгляд на Дадли. — Вне зависимости от того, хочу я принимать это или нет, но правда останется правдой. Мой отец говорил тебе много обидных и унизительных вещей. И это сломало твою самооценку. С самого детства я только и слышал от него в твою сторону "ненормальный", "позорище", "чтоб глаза мои тебя не видели", "выродок". И… знаешь, самое отвратительное, что я всегда ему поддакивал и сам не стеснялся тебя гнобить. Дадли высказывался неторопливо. Было видно, что некоторые слова давались ему с трудом. Они впервые говорили об отце Дадли в таком ключе. Хотя, кажется, они вообще впервые говорили о проблемах взаимоотношения Гарри с Дурслями и о том, как это отразилось на Поттере. Ди впервые прямо сознавался кузену в том, что сожалеет о своих поступках и словах. Их приятельские отношения начинались далеко не словами раскаяния. Они начались как-то сами собой, на почве образования. И не последним в этом вопросе стал факт совместной "жилплощади". А по приезду домой после первого года в Вонингс Дадли скандально заявил, что желает, чтоб Поттер спал с ним в комнате. И теперь какие-то бонусы и другие приятные мелочи, в виде одежды, канцтоваров или чего бы то ни было ещё, для Гарри выбивал именно Дадли. Да, это была рабочая схема: новую одежду, которую покупали Дадлику, он показательно носил несколько месяцев, а потом канючил новое, а эту вещь, якобы ненужную и надокучившую, он отдавал кузену. На Поттере часто можно было наблюдать не очень новые, но и не старые, приличного вида вещи на несколько размеров больше или даже подшитую одежду по размеру. Ведь если учитывать, что Гарри умел держать иголку в руках с пяти лет, то не сложно представить, что к двенадцати он ей орудовал довольно искусно, а иногда и бегал к соседке – тётушке Мари, чтобы сесть за швейную машинку. Да, вся деятельность, что подпадала под понятие "тонкая работа" давалась Поттеру довольно легко. Гарри конечно был слегка каламбурный, но если он занимался чем-то, что требовало терпения и усидчивости, то он становился серьёзным и дотошным педантом. — Ты не вино… — Не надо. — резко оборвал Поттера Дадли, отчего тот аж дрогнул. — Не надо меня оправдывать, Гарри. Ты особенный, но не потому что ненормальный, а потому что у тебя есть дар. Снова молчание. Дадли хотелось столько всего сказать, но в тоже время сказать было и нечего. В голове была путаница, а слова застревали в горле, так и оставаясь неозвученными. — Я видел себя. — как-то невпопад сказал Поттер. — Что, прости? —Во сне. Во сне я видел себя. Для Поттера было ужасно непривычно и тяжело "открываться" даже кузену, хотя последние пару лет тот стал для него самым доверенным человеком. У Гарри была несколько странная фобия: он очень боялся что кто-то сможет прочесть его мысли, поскольку ему самому иногда удавалось прочесть человека. Порой перед его глазами проносились флэшбеки из чужой жизни. Он был другими людьми, испытывал чужие эмоции, думал чужими мыслями, совершал какие-то "навязанные" действия чужими руками. Самое интересное, что Гарри это, в принципе, не мог контролировать. Оно приходило само собой, как случайное видение. Перед его глазами словно загорался экран, на котором прокручивались какие-то обрывки из жизни абсолютно незнакомых людей. Поэтому он не позволил бы никому залезть и копаться в его голове даже под угрозой смерти. И от мыслей что, возможно, кто-то может точно так же залезть и в его голову, а он даже и не заподозрит об этом, ему становилось жутко. — Я видел себя в отражении во сне… Я был другим. Дадли бросила на кузена долгий пытливый взгляд. — Другим? Что ты имеешь ввиду? Гарри замешкался. Он и сам лишь поверхностно понимал, что ему не нравилось. А вот донести свою мысль до другого человека – задача не из лёгких. — Ну… я как бы внешне был тем же, но… знаешь, было во мне что-то такое… вот как глянешь – аж кровь в жилах стынет. Что-то такое жуткое… хищное… Ди поразительно хмыкнул. Наверное ему и в голову никогда не пришло бы, что Гарри может быть жутким или, ещё лучше, хищным. — Почему именно хищное и жуткое? Что тебя привело к этому выводу? Гарри тяжело вздохнул. — Я не знаю. Наверное всё и сразу. Та аура, которая исходила от меня, была очень нехорошей. — Аура? — Ну или что-то подобное. После Гарри замолчал. Он пытался вспомнить, что было до. До того момента, как он обратил внимание на отражение. Боже, он забыл весь свой сон, кроме этого отрезка. Там определённо было что-то ещё. Это было действительно важно. Но он забыл. Он так зациклился на том отрезке сна, где было зеркало, что совершенно забыл, что было до. — Но что было до…? — тон вышел тихим и вдумчивым, словно Гарри, в процессе размышлений, просто нечаянно озвучил мысли вслух. Ди тоже ушёл куда-то в раздумья и не сразу заметил внутренние терзания кузена. Только спустя минуту он понял, что пропустил что-то мимо ушей. — Что ты говорил? — Я не помню, что было до. — прошептал Поттер, кажется, самому себе, не отрывая взгляда от какой-то точки, однако в доме стояла гробовая тишина, поэтому Дадли расслышал всё прекрасно. — До чего? — До того момента, как увидел зеркало. Дадли, там было что-то важное. Вот дырявая башка! — Гарри с силой стукнул себя кулаком по коленке, демонстрируя крайнюю степень негодования. — Что ты психуешь? Может ещё вспомнишь. Да и потом… Гарри, — вкрадчиво, с явным колебанием в голосе и жестах, позвал он Поттера, — ведь это же только сон, верно? Тебе частенько всякая белиберда снится. Я же не думаю, что у волшебников все сны вещие и обязательно что-нибудь да значат. — Но ведь напрягает меня именно этот сон. — Знаешь, я не очень верю снам, звёздам, гороскопам и прочей чепухе, но если тебе кажется, что этот сон что-то значит – давай спросим у Моники. Гарри с серьёзным видом поднял на Дадли озадаченный взгляд. — У Моники? — Ну да. Она с нами в одном классе в начальной школе училась. Гарри вопросительно вскинул бровь: "Моника? Кто это? И почему кузен вспомнил про неё именно сейчас?". — Ну Моника. Фамилию вспомнить не могу. — Дадли цокнул языком, демонстрируя своё раздражение. — Ну у неё ещё одежда зачастую была красными нитками прошита. Мы ржали тогда с ребятами и дальтоником её часто дразнили, мол: не умеет нитки в тон одежды подбирать. После пары последних фраз вопросительное выражение лица Поттера приобрело возмутительный характер. — Вы что?! Девочке под одежду заглядывали?! — Да нет же, дурень! У неё на белых рубашках прям на воротниках были вышиты какие-то символы. У неё ведь бабка – потомственная гадалка. Она кстати "работает" здесь, в Литл Уининге. Конечно отец называет её шарлатанкой, но люди обращаются к ней. — Так ты предлагаешь обратиться к Монике или к её бабушке? — Я не знаю, где старая гадалка работает, но знаю где живёт Моника. Предлагаю обратиться к ней и расспросить про её бабку. — Ага. Идти к гадалке... То есть, ты всё-таки не шутил? — Ну я хоть что-то предлагаю. — Мгм. И что я смогу от неё узнать? — Да откуда я знаю? Я что похож на человека, который всю жизнь по гадалкам бегает? — Дадли рассмеялся от своих же слов, побудив улыбнуться и брата. Настолько бредовым казалось ему это предположение. — Наверное скажет, что твоя аура пульсирует красным, ууууу! — Ди, кривляясь, исказил свой голос, чтобы тот звучал более устрашающе и загадочно, на манер магических предсказаний из фильмов, и стал размахивать над Гарри руками, выводя над ним непонятные "круги". Гарри задорно смеётся и намеревается отпихнуть кузена. — Дадли! Дурак, ну перестань! — звучало это как мольба сквозь смех. Когда они немного успокоились, поняли, что уже достаточно бодры, и, что прям сейчас уснуть им не удастся. Тогда Дадли решил, что неплохо было бы спуститься на кухню и перекусить. Было пятнадцать минут десятого, когда Дадли разлил свежесваренный кофе по их кружкам. Готовить кофе в кофеварке он научился два года назад. Этому его научила папина родная сестра – тётушка Мардж. Крупная, полная женщина с неприятного вида лицом, квадратным, некрасиво выпирающим подбородком и хорошо различимыми рыжими усиками над верхней губой. Очень вредная, завистливая и нетактичная злюка. — Дадликинс, милый, такой хороший мальчик! Иди суда я тебя поцелую! Чмоки-чмоки! — кривляется Гарри, подражая тётушке Мардж, когда Ди ставит перед ним чашку с напитком. И Ди выкупает пародию. — Придурок… Зачем ты корёжишь мою, и так травмированную, детскую психику? — А хочешь я покарёжу тебе её ещё больше? — как-то легкомысленно спрашивает Поттер, размешивая сахар в кружке — Нет. — Ди даёт однозначный ответ, однако понимает, что кузена это вряд-ли остановит. — Отлично. Так чтоб ты знал: когда она тебя чмокала в щёку, а после отстранялась, тянулись такие длинные ниточки слюны. — мальчик нарисовал в воздухе невидимую полоску, растягивая слово "длинные". — Фу, Гарри, ты отвратительный. — скривился Дадли, пока намазывал себе джемом тост. На это кузен лишь весело посмеялся и облизнул кофейную ложку. Гарри взял ломтик поджаренного хлеба и откусил кусочек. Он вопросительно вскинул бровь, когда заметил на себе непонимающий взгляд брата. — Ты чего ничем хлебцы не мажешь? — У твоего папы такой глазомер, что порой мне кажется: если из десятикилограммового мешка сахара пропадёт хотя бы грамм, твой отец заметит это. — Не глупи. — Я серьёзно, Дадли. Я съем пару тостов с джемом – дядя Вернон будет мне это месяц вспоминать. Проверено. Дадли стало очень неловко. — Гарри, перестань, это же всего лишь… Поттер оборвал его, так и не дав закончить мысль: — Всё. Закрыли тему. Какое-то время завтракали молча. Гарри так задумался, что не заметил, как в кухню вошёл дядя Вернон. Лёгок на помине. — Доброе утро, пап. — Доброе утро, дядя. — Доброе утро Дадли. — реагирует он на сына, а затем с отвращением окидывает гореплемянника быстрым взглядом. — Приготовь мне завтрак, парень. Гарри приступает к заданию, так нормально и не позавтракав. Дадли мрачнеет, как туча, и продолжает есть молча. В кухне висит тишина. —Надеюсь, ты осознаёшь, что из-за твоей выходки обучение моего сына в Вонингс теперь становится под угрозу. — прерывает молчание мистер Дурсль. Гарри, который колотил в миске омлет, медленно разворачивается к дядюшке с миской в руках. Он в упор смотрит на родственника и медленно мигает глазами в попытке осознать сказанное. — Из-за какой, простите, выходки? —Из-за твоей выходки, несносный мальчишка. Это ведь из-за твоего нытья, мой сын пошёл у тебя на поводу? Его тон был такой непринужденный, уверенный и обыденный, что Поттеру пришлось сжать зубы, чтоб не высказать своих возмущений вслух. Его просто до ужаса бесило, что старший Дурсль так уверен в своей правоте. — Пап, это была целиком моя идея. И Гарри не ныл, он только жаловался на директора. — Дадли очень хотел защитить кузена. Не оправдать, а защитить. Гарри не за что было оправдывать. — А может он сам виноват? — всё таким же скучающим тоном задал вопрос Вернон. — Виноват в чём, сэр? — не выдерживает Поттер. — В том, что директор делал мне непристойные предложения? Или в том, что лапал меня? Вернон недовольно скривился, словно ему песок в рот попал, но тон сохранил спокойным. — Может его спровоцировало твоё поведение или твой… — он окинул мальчика пренебрежительным взглядом, как что-то очень мерзкое и грязное, — Внешний вид? Гарри поставил посуду на стол и подкатил всё время сползающие рукава серой сорочки. — А что не так с моим внешним видом? — в его интонации можно было услышать вызов. — Я живу уже не первый год и мне "посчастливилось" увидеть молодых, прости Господи, парней, продающих себя за деньги. И вот твой позорный внешний вид даёт предпосылки думать, что ты метишь в те же ряды. "Он что, сравнил меня с эскортником?" — пронеслось в голове у Гарри. Он был ошеломлён, отчего и уставился на дядю, как баран на новые ворота. — Что ты так на меня смотришь? Ты собираешься доготавливать завтрак? Гарри проигнорировал последний вопрос: — Вы сравнили меня с эскортником? Дадли, который и так сидел пунцовый как маковый цвет, подавился своим кофе. Ему было неловко от этого разговора, он был разозлён на отца и ему было ужасно обидно за брата и стыдно за себя, что не может возразить отцу. — Скажешь, не похож? Иди, глянь на себя в зеркало. — он указал толстым пальцем в сторону прихожей. — Мало того, что у тебя такие поганые гены в плане телосложения, так ты ещё это и усугубляешь. Эти вьющиеся, чёрные, вечно телепающиеся патлы, а эти серьги в твоём ухе – это же извращенство! А твоя одежда? Ты ходишь вечно в этих рубашках и штанах на несколько размеров больше, растянутых футболках по колено, как лахудра! Хотелось бы верить, что ты так не ходишь в школе, ведь ты срамишь нашу семью и моего сына! Ты же даже сейчас выглядишь так, словно только что слез с чьего-то ч… — Вернон! — с визгом в кухню влетает Петуния и смиряет супруга яростно-укоризненным взглядом голубых глаз. Гарри в порыве яростной обиды бросает на пол кухонное полотенце, которое висело у него на плече, и то возгорается сине-голубым пламенем, а Поттер быстро направляется в прихожую. — Ты что себе позволяешь, щенок!? — Гарри! — кричит ему вдогонку тётя. — Беги за братом! — обращается она к сыну, а сама пытается потушить полотенце. Он бежит за кузеном, однако слышит только громкий хлопок дверью. Когда Дадли выбегает на порог, то видит, как Гарри бегом отдалялся от дома с кедами в руках.