Искупи свою вину самоубийством

Защёлкали ножницы, разрезая пластырь. В маленьком мусорном ведёрке лежал карандаш, с одного конца измазанный кровью. Эта попытка тоже провалилась, хотя был такой шанс… Что же произошло? Италия уже замахнулся и проткнул себе руку так, что из неё начала течь кровь, но когда он посмотрел вниз, резко появились боль и страх, что он умрёт в мучениях. Да и само прикосновение к тёплой жидкости начинало вводить в панику. То место на руке уже было обклеено кусками пластыря в несколько слоёв, только чтобы не было красных пятен на нём. Внутри появилось неприятное чувство. Всегда что ли придётся умирать чувствуя боль? Италия не хотел этого. «Что же ещё можно сделать?» — Подумал он, приглаживая отклеивавшиеся уголки пластыря. В окне начинало темнеть. Ясное небо становилось тёмным, практически чёрным, на котором появлялись белые точки. Такие маленькие и одинокие, как тот, кто сейчас на них смотрел. Ну только звёзды не стали такими по своему желанию. Италия понимал, что ему нужно ложиться спать, но не хотелось отходить от окна. Завтра он продолжит заниматься какой-нибудь ерундой, например будет придумывать, как умереть безболезненно. Надо отбросить все эти мысли, они уже слишком навязчивые. С чего Италия взял, что всё будет хорошо, вдруг этот человек просто хороший знакомый кого-нибудь из убитых, который нашёл его и захотел мести, надавив на слабости? Хотя кому это надо? В тишине Италия сидел перед кучей бумаг с наляпанными чёрными пятнами от ручки. Делать было нечего, спать не хотелось, да и рука болела так, что боль не дала бы заснуть. Наверное эти чёрные пятна могли быть чем-то большим, но в голове было только это, уродливое нечто, которое при желании могло быть чем угодно но не этим. Грязный стол с липкими кругами от кружки снова был оставлен. Италия совершенно не знал, что ему теперь делать. Он давно жалеет, что поступил так подло по отношению к друзьям. Он хочет просто быть кому-то нужным, но таких людей больше нет, они все мертвы. Хочется человеческого тепла, хотя бы чуть-чуть, хотя бы простого прикосновения, но не просто от кого-то, а от того, кто будет считать его кем-то достойным. Уже три года прошло, три года жизни, от которой всё кажется ещё более рутинным, чем если бы всё было как раньше. Раньше было всё, сейчас только полупустая квартира с немного зашторенными окнами, с кучей вещей, которые следовало бы выбросить, но они напоминали о том времени, с пыльными полками, которые не протирались, потому что не было настроения или «Никто не увидит, значит можно не убираться». Раньше были люди, много людей, с которыми можно было поговорить, а сейчас что? Только стены, потолок и ничего. Есть общение в сети, но ощущения не те. От него нет тепла, до сих пор холодно. Так он и заснул, даже не ожидая, что что-то может произойти. В светлой комнате как и вчера ничего не было, хотя что могло появится за ночь? Что за надежда? Откуда она? Так хотелось всё вернуть, но так не хотелось боли. Хотя это наверное нечестно, всё же Италия умрёт безболезненно, а все остальные прошли через ужасную боль. На лице парня появилась небольшая улыбка. Что, если он ничего не будет делать, а его тело само сдастся и помрёт? Это ведь тоже в каком-то плане самоубийство. Италия уже хотел спросить у того человека, считается ли это, но он передумал. Вдруг он не ответит или ответит, но как-то нагрубит? Плохой вариант. Ну ладно, Италия и так решил, что будет делать. Осталось только ждать… Третий день, как парень перестал выходить из дома даже по делам. Он просто лежал дома, практически даже не уходя в другую комнату. Просто лежал и немного улыбался, практически впервые за последнее время. Было тихо, даже слишком, но недолго. Во входную дверь постучали, при чём так громко, что Италия дёрнулся. В голове было только одно: «А не узнал ли кто-то о том, что я сделал?» В дверь продолжали долбиться. Прекратили. «Надо посмотреть, что там» — Подумал Италия, даже не представляя то, что там кто-то стоит и ждёт, когда он выйдет. Но снаружи никого не было, только пакет, в углу, недалеко от двери. Недолго думая, парень взял и затащил его в дом. Раз стоит рядом с его дверью, то значит это для него, не так ли? Может кто-то хочет так отомстить? Внутри ничего такого, что выглядит опасно. Просто яблоко и бутылка с водой, и правда ничего опасного хотя мало ли, вдруг это всё отравлено? Италия начал рассматривать содержимое. Оно так и манило, будто говорило: «Сожри меня». Но нельзя ведь, нельзя в четвёртый раз всё сорвать, хоть и первые две попытки сорвал не Италия, а какой-то незнакомец. Но боже, так хотелось плюнуть на всё это. Парень отошёл подальше оттуда, чтобы не смотреть на этот чёртов пакет. Как-то стало тяжело сдерживать обещание. А точно ли оно было искренним? Тот, кому не наплевать точно приложил бы все силы на выполнение, Италия же уже решался всё нарушить, просто заметив оставленные под дверью вещи. Слабак. Наступила ночь. Уже пора спать, но что-то не давало заснуть. Какое-то навязчивое чувство, но каким бы сильным оно не было, Италия старался не обращать внимание. Хотя получалось так себе, иначе как объяснить то, что он постоянно крутился в постели и как-то странно хватал руками то тело, то лицо. Утром содержимого пакета уже не было. От него осталась только пустая бутылка. Точно слабак. Мог бы и потерпеть. Ну всё, этот способ тоже нерабочий, но надо что-нибудь делать. «Что же мне делать?» — Думал Италия, будто став собой в то время, когда он только совершил ту самую ошибку. Так… Разбиться он пытался, попасть под машину тоже. Пробовал вспороть вены или умереть от голода. Всё без толку. Как ещё можно умереть? От таких мыслей только разболелась голова. Хочется успокоится, развеяться. Парень сидел за рабочим столом, перебирая весь хлам, что там лежит. Скучно, даже поговорить не с кем… Остаётся либо ничего не делать, либо начать рисовать то, за что ему заплатят. Лучше второе, за полученные деньги можно купить что-нибудь, что хоть чуть-чуть поднимет настроение. Такими мыслями Италия пытался поднять себе настроение, хотя бы немного. Хотя бы так, чтобы не расплакаться от собственной слабости и беспомощности. Вот сейчас он кое что дорисует, а потом пойдёт и купит себе что-нибудь вкусное. Это лучше, чем ничего. А ещё нужно одному человеку сказать пару слов. — Ты ещё не умер? — Скорее звучит как угроза, но на самом деле тот «воскреситель» (как его прозвал Италия) просто пару дней назад интересовался результатом. — Нет, не умер. — Почему так? — У меня не выходит, это слишком сложно… Теперь осталось только надеяться, что он не сильно разозлится. — М-да… — Что? — Ладно, отдохни немного, ты уже достаточно намучился. Не напрягай себя пока. Конец. Раз он сам говорит, что надо отдохнуть, то наверное так и стоит сделать. Италия слишком устал, хоть сейчас и утро. Странно, но может так и должно быть? Италия никогда не чувствовал что-то подобное раньше, даже когда на душе было слишком плохо. Ладно, наверное это скоро пройдёт, и всё станет лучше, гораздо лучше… Дождь пошёл. Начало сильно стучать по крышам и подоконникам. Ужасно раздражающий звук. Особенно, если его нельзя ничем перебить. Италия и так не сильно любил его, а тут ещё и придётся слушать это весь день. Ужасно. Этот стук почему-то напоминал ему как стучат колёса поездов… А ещё как они быстро проезжают, когда стоишь рядом. Поезд… Парень соскочил с кровати. Точно, поезд! Конечно очень сильно хотелось отдохнуть, но в то же время, не стоит тянуть. Быстро начав натягивать на себя вещи, он осматривал вид за окном, видимо пытаясь оценить погоду. Не хотелось промокнуть, пока бежишь до ближайшей железной дороги, хотя какая уже разница. Свет выключился, за окном загремело. Это ещё и гроза. Италия выбежал за дверь. На улице практически не было людей, а если и были, то они либо куда-то бежали, либо прятались под всякими крышами. Когда уже ноги начали болеть от бега и от того, что всё было мокрым, вдалеке показались немного блестящие от воды рельсы. Осталось лечь на них и всё, всё закончится. Только парень приблизился к ним, наклонился, чтобы протереть от воды, как кто-то взял его за руку. И если бы просто взял, но нет, этот кто-то сжал её с такой силой, что она скоро сломается. — Ай… Отпустите меня! — Неожиданно для себя прикрикнул Италия, оборачиваясь. Но взгляд его зацепился на незнакомом человеке сзади него. — Д-дойцу?