Darling, so it goes

       — Гарри. Гарольд. Гарри. Ох, черт возьми.       Чьи-то грубые руки трясут Гарри за плечи, отчего тот тихо стонет, зарываясь в уютную постель. Он хочет сказать Нику, чтобы тот отъебался и оставил его умирать спокойно (у него не было такого похмелья, с тех пор как, ну, ему разбили сердце в последний раз), но выходит лишь приглушенное «нргх».       — Вставай, — настаивает Гримшоу, сдергивая простыни. — Мы опаздываем.       Стайлс снова хнычет, протирает глаза и сворачивается в позу эмбриона. В его номере теплее, чем ожидалось: он даже не дрожит без плотных простыней, к которым привык за последние несколько лет. Если подумать, он может и пропотеть, что даже хорошо. Тепло выведет все токсины — до того, как он закажет самый жирный завтрак, который есть в обслуживании номеров. И, может быть, ему стоит немного опохмелиться.       Ник расхаживает по его комнате, открывая и затем громко закрывая ящики, бормоча множество ругательств, впечатляющих даже для кого-то из индустрии. Гарри переворачивается на спину и пытается открыть глаза, но яркий утренний солнечный свет, проникающий через большие окна, немедленно их обжигает. Нет. Плохая идея. Он закрывает глаза и для пущей убедительности закрывает лицо рукой, вздрагивая, когда кусок ткани — возможно, рубашка — касается его живота.       — Отвали, — хрипит Стайлс, запуская руки в свои сальные волосы. Он медленно моргает, открывая глаза, пытаясь привыкнуть к яркому свету, и прочищает горло. — Мы что, опаздываем?        — Можно подумать, что я твой секретарь, — отвечает Ник, качая головой, и перебирает вешалки с костюмами. — А не твой менеджер.        — И друг, — жалобно произносит Гарри, выпячивая нижнюю губу. — Лучший друг.       — Лучший друг, — со вздохом соглашается Гримшоу. — Ты, лучший друг, должен быть во дворце Принца Монако через час, и мы не успеваем, но если поторопимся, а я имею в виду скоро–  — Дворец? — повторяет Стайлс, сбитый с толку. Он бы запомнил, если бы они планировали что-то подобное. Не так ли? Ник, должно быть, издевается над ним. — С принцем? Принц чего? Почему?        — Монако, — отвечает Ник, поднимая вешалку и глядя на серый клетчатый костюм, висящий на ней. — Ты знаешь, существует Монако, княжество в южной части Франции. Ну, не во Франции. В общем, понимаешь, что я имею в виду. И ты пообещал Тиму, что примешь участие в фотосессии для «Paris Match». С принцем. Сегодня. Через час. Ты бы был в курсе, если бы хоть раз в жизни прочитал график встреч, который присылает Эйми. Если думаешь, что она тратит на это своё время потому что ей заняться больше не чем, то ты ошибаешься…        — Блять, это сегодня? — Гарри стонет, снова протирая глаза. Его голова раскалывается, когда к нему стремительно возвращается воспоминание об обещанной услуге любимому фотографу. — Блять. Почему ты позволил мне так напиться прошлой ночью?        — Как будто я мог остановить тебя, — издевается Гримшоу, отворачиваясь от стойки с одеждой и встречаясь с Гарри взглядом. — Танк не смог бы остановить тебя прошлой ночью, не после того, как появился Джек.        — Не напоминай мне, — мрачно отвечает Стайлс. Он медленно садится, с облегчением обнаруживая, что ему не грозит немедленная рвота. Хотя ему не помешала бы зубная паста — у него во рту такой вкус, как будто его уже вырвало и он забыл об этом. Может быть, так оно и было. — Я не могу поверить, что он это сделал.        — Почему нет? А как насчет твоего страстного романа с этим… как мы его называем? Мошенник? Ловелас? Нет, как насчет…       — Прекрати, — бормочет Гарри, пряча лицо в ладонях. — Ловеласа будет достаточно.        — Тогда ладно, ловелас, — фыркает Ник. Его тон смягчается, когда он продолжает:       — А как насчет твоего страстного романа с этим ловеласом, который заставил тебя думать, что он не сделает именно то, что сделал прошлой ночью? Потому что я мог бы…        — Да, ты мне так и сказал, — мрачно заканчивает Гарри, свешивая ноги с кровати. — Я понял тебя.       Ник решает сжалиться над Стайлсом и протягивает руку, чтобы помочь ему встать.        — Взбодрись, юный Гарольд, — произносит он, нежно похлопывая Гарри по плечу. — Знаешь, ты должен перестать это делать.       Обрывки обратного пути в его апартаменты начинают всплывать в памяти. Он морщится и кивает.        — Я знаю, — признается Стайлс. Ему не нужен Ник, чтобы сказать, что Джек того не стоит. Ни один из его бывших не стоил. — Я знаю. Я постараюсь. Начиная с сегодняшнего дня, больше никаких неподходящих мужчин. Больше никаких мужчин, и точка.       Ник бросает на него оценивающий взгляд и кивает.       — Вопреки здравому смыслу, я рискну поверить тебе. Но мы не должны говорить об этом сейчас. Мне нужно, чтобы ты пошел и умылся.        — Разве у меня нет времени на душ? — Гарри делает вид, что обнюхивает свои подмышки, но ему не нужно изображать гримасу из-за затхлого запаха дневного пота или слегка липкого ощущения кожи. Должно быть, он пролил на себя напиток. — Перестань, пожалуйста, я отвратителен.        — Мы и так опаздываем, — отвечает Гримшоу, глядя на старинные часы, которые Мэш подарил ему на день рождения в прошлом году. — Электричество отключено из-за забастовки каких-то рабочих, так что мы все проспали.        — Две минуты, — умоляет Гарри, чувствуя, что Ник начинает прогибаться. Он хорошо играет, но всегда поддается на уговоры. — Я оставлю дверь открытой, и ты сможешь прочитать мне лекцию об опозданиях, пока будешь гладить мой костюм.        — Какую часть про отключенную энергию ты не понял? — спрашивает Гримшоу, закатывая глаза, когда Гарри проносится мимо него в ванную. — Тебе придется надеть серый костюм. Это единственное, что не нуждается в глажке.       Стайлс выглядывает из ванной, засовывая в рот щетку с зубной пастой.       — Но он ме даэ не нрависа.        — Мне все равно, даже если тебе это не нравится, — отвечает Ник, постукивая по своим часам. — Осталось тридцать секунд. У тебя есть полторы минуты, прежде чем я нажму «отправить» заявление об увольнении, которое висит у меня в черновиках примерно со второго дня, как ты меня нанял.       Гарри игнорирует и своего лучшего друга, и пульсирующую боль в голове, когда встает под струи душа. Напор воды приличный, но из-за ледяной температуры его трудно оценить. Он быстро и небрежно моет тело; отказываясь от мочалки, он размазывает гель для душа предоставленный отелем по всей коже, после чего переходит к волосам. Как только он ополаскивается и выключает воду, то слышит, как Ник бубнит о чем-то в другой комнате, разбирая слова «дворец», «королевский» и «принц». Что-то всплывает в его памяти, пока он вытирается полотенцем, но у него нет времени понять, что именно. Он крадет драгоценную минуту, чтобы нанести немного арганового масла на влажные локоны, молясь, чтобы это спасло его от завитков, даже если никто все равно не увидит фотосессию, которую они устраивают сегодня. Это просто услуга другу, вот и все, услуга другу, на которую он, по-видимому, очень, очень опаздывает.       Как только Гарри переступает порог спальни, пара боксеров ударяет его по лицу, и он вспоминает, что Нику не так комфортно с непринужденной наготой, как ему. Стайлс забывает задаться вопросом, что именно в монологе Гримшоу начало вызывать тревогу, когда поспешно одевается, втискиваясь в свободные брюки и лишь неохотно застегивая пуговицы на рубашке, потому что Ник бросает на него взгляд, смешивая пакетик порошка Gatorade с бутылкой Evian.        — Это для меня? — уточняет Гарри, засовывая ноги в мокасины. — Слава богу, черт возьми, я чувствую, что умираю.        — Да, это для тебя, — отвечает Гримшоу, встряхивая бутылку и затем передавая ее. Он берет со стола пару черных солнцезащитных очков и протягивает их Стайлсу. — Давай, нам нужно идти. Прямо сейчас.        — А как насчет еды? — спрашивает Гарри, не потрудившись дождаться, пока они выйдут на улицу, чтобы надеть солнцезащитные очки. Если в его номере так светло, он не хочет покидать отель. — Нам нужна еда, Ник, пожалуйста.        — Уже в пути, — обещает Ник, хватая серый пиджак и подталкивая Гарри к двери. — Давай же.       К ужасу Стайлса, Ник игнорирует кафе на первом этаже, ведя его за локоть к главному входу, где их уже ждет арендованная машина. Пульсация в голове утихает, когда он глотает свой импровизированный Gatorade, и его глаза наконец привыкают к яркому утреннему солнцу. Ник проверяет телефон, пока водитель мчится по городу, совершенно не замечая великолепных видов, которые Гарри теперь может оценить из окна машины.        — Ты принес этот пакетик из дома? — спрашивает Гарри, подталкивая Ника локтем и поднимая уже пустую бутылку «Evian». — Gatorade. Для меня?        — Вообще-то, я взял его для себя, — отвечает Гримшоу, засовывая телефон во внутренний карман пиджака. — Но я ведь не напиваюсь до потери сознания на рабочих мероприятиях, не так ли?        — Я не напиваюсь до потери сознания, — бормочет Гарри, откидывая голову на сиденье. — Я кое-что помню. Бо́льшую часть.        — Большинство вещей, — повторяет Ник, его тон — знакомая смесь удивления и раздражения.       Гарри поворачивается к нему лицом.       — Мэш сказал кое-что. Я помню.       — Блять, — бормочет Ник, глядя на свои колени и пощипывая переносицу. — Он не имел в виду…       — Пробы действительно провалились? — спрашивает Гарри, не утруждая себя напускной храбростью. Остались только он и Гримшоу. — Ник, Скорсезе действительно отказал мне?        — Они решили пойти в другом направлении, — категорично отвечает Гримшоу, как будто цитирует строчку из реплики. Они позволяют тишине повиснуть между ними на мгновение, прежде чем Ник наконец смотрит на Гарри. — Так и есть, персонажу нужно повзрослеть на несколько лет. Им просто нужен кто-то постарше. С бо́льшим…        — Еще… чем? Опытом? Солидностью? — Гарри невесело смеется. — Талантом?        — Ты талантлив, Гарольд, — мягко произносит Ник, похлопывая его по руке. — У тебя есть гребаный Оскар. Они просто так их никому не раздают. Спросите Эми Адамс.        — Но ты как и я знаешь, что его Оскар, в общем-то, бессмысленный, — цитирует Гарри, снимая солнцезащитные очки и долго глядя Нику в глаза. Он садится на свое место, когда тот ничего не говорит. У него нет сил бороться. — Это просто… Боже, этого никогда не будет достаточно, не так ли? Я так много работаю, что достиг вершины своей карьеры, карьеры любого актера, и этого все равно недостаточно. Ни для режиссеров, ни для твоего парня, ни для…       — Эй, — перебивает Ник, похлопывая Гарри по руке. — Ничего подобного. Конечно, этого достаточно, Эйч. Мы им покажем, найдем что-нибудь подходящее для твоего следующего проекта, который не будет ремейком или трилогией, который будет на высшем уровне. К черту Скорсезе.       Гарри кивает, но не совсем верит этому. Может, это из-за похмелья, а может, из-за вчерашней выходки Джека. Может быть, все дело в безжалостном солнечном свете юга Франции. Но он не может заставить себя позволить ободряющей речи Ника убедить его. Он снова надевает темные очки.        — Расскажи мне об этом дворце, куда мы направляемся. В нем живет принц?        — Хорошо, — отвечает Ник больше для себя, чем для Гарри, открывая вкладку на телефоне. — Итак, предложение Тима — это типа обычная прогулка по территории княжеского дворца Монако с самим принцем Луи Анри Уильямом Ренье Гримальди. Он самый молодой государь в Европе и унаследовал трон, когда его дед умер почти пять лет назад. Сделал каминг-аут в восемнадцать…       Ох, вот и то, что раньше было тревожным звоночком. Гарри позволяет Нику болтать об истории Монако, отключаясь, когда смотрит в окно и вспоминает, как читал о молодом принце в журнале People, который тайком пронес в дом мимо отца. Они не брали интервью непосредственно у Луи, но у них было много «источников, близких к принцу», чтобы привести яркие цитаты о его решении сделать каминг-аут и одобрении народа. Со страниц на него смотрел красивый голубоглазый подросток с тёмными волосами, запечатлённый фотографами то играющим в теннис, то отдыхающим на яхте, то проводящим время на горнолыжном курорте, то позирующим в парадном смокинге. Всегда сияющий. Его кожа была покрыта стойким золотистым загаром — человеческим воплощением солнечного света. Гарри слишком сильно завидовал его беззаботной внешности, чтобы вырвать несколько страниц для себя и подрочить на них, даже те, на который принц был топлес, за что он сейчас благодарен. Это могло бы стать неловкой фотосессией, а сегодня он уже и так чувствует себя достаточно паршиво.       К тому времени, как они пересекают границу, Гарри немного лучше. На улице все еще слишком светло, но из-за Gatorade и кондиционера в машине его головная боль — слабое эхо той, с которой он проснулся. Ему нужно всего-то несколько минут поныть, чтобы убедить Ника остановиться в модном отеле, похожем на свадебный торт, и забежать за сэндвичами, которые они оба уничтожают в машине, оставляя повсюду крошки. Гарри откидывает голову на спинку сиденья и закрывает глаза, пытаясь насладиться последними минутами покоя, прежде чем они прибудут, и ему придется перевести переключатель в положение вкл. На данный момент он провел сотни фотосессий в своей карьере, привык работать со съемочной группой и очаровывать всех, но это никогда раньше не включало настоящего принца.       Княжеский дворец Монако.       Когда они прибывают, Гарри позволяет Нику идти впереди, выходя из машины во двор с впечатляющей двойной лестницей, пролегающей во дворец. Охранник приветствует их по-английски (слава Богу, Гарри едва сдал французский в средней школе) и провожает вовнутрь, пока Стайлс одергивает пиджак, жалея, что не мог надеть один из своих любимых комплектов, чтобы соответствовать пейзажу. Они обходят большую часть великолепия по пути к тому, что кажется административным крылом, полным небольших кабинетов, но то, что Гарри видит во дворце, немного более… затхлое, чем он ожидал. Большие комнаты с высокими потолками, наполненные антиквариатом и картинами маслом, должны казаться светлыми и воздушными, а не темными и унылыми. Чтобы все скрасить, сделать интерьер таким же красивым, как и снаружи, не потребуется много времени, но никто не спросит мнения Гарри, и он уж точно не собирается делиться им сам.        — Гарри! Николас! Я так рад, что у вас получилось приехать!       Гарри ускоряет шаг, услышав приветствие от одного из его любимых фотографов, Тима, который, похоже, занял небольшую зону ожидания со своим оборудованием. Они целуют друг друга в щеки, когда Гарри подходит к нему, и Тим представляет их застенчивому секретарю по имени София.        — Мне так жаль, джентльмены, — произносит она с мелодичным французским акцентом. — Его Светлость все еще обедает. Мы можем устроить вас здесь поудобнее, или, может быть, вы хотели бы осмотреть парадные залы, пока ждете?       Гарри практически чувствует напряжение, исходящее от Ника рядом с ним — после всей его тяжелой работы, чтобы доставить Гарри сюда вовремя! — поэтому спешит ответить ей, прежде чем его лучший друг сможет показать, сколько его долгого запала уже сгорело из-за этого опыта.        — Это было бы чудесно, София, — любезно отвечает Стайлс, не сводя с нее глаз и слегка наступая Гримшоу на ногу. — Верно, Ник? Экскурсия звучит замечательно, не так ли?       — Замечательно, — натянуто отвечает тот. — Какой замечательный способ скоротать время, пока его величество заканчивает свой обед.        — Его Светлость, — мягко поправляет его София, беря блокнот и выходя из-за своего стола. — — Еще раз приношу свои извинения, джентльмены, он просто не мог освободиться раньше. Ну что ж, следуйте за мной?       Ник закатывает глаза, когда София ведет их в другой маленький кабинет, где предлагает им бутылки воды из мини-холодильника (которые Гарри с благодарностью принимает), прежде чем представить их главному дворецкому Филиппу, который проведет для них экскурсию. Пожилой мужчина ни разу не улыбается, пока ведет их по комнатам, открытым для публики, бегло разговаривая с Тимом по-французски. Ник перестает притворяться внимательным, держится в конце группы и отвечает на электронные письма в телефоне, в то время как Гарри вытягивает шею, рассматривая каждую деталь. Несмотря на необходимость свежего слоя краски, дворец является одним из самых красивых мест, которые Гарри посетил, с богатой историей, уходящей корнями дальше, чем он ожидал, о чем он узнает из приложения Википедии на своем телефоне. В какой-то момент Тим останавливается у небольшой скульптуры и остается рядом с ней минут пятнадцать, зарабатывая, судя по всему, неохотное уважение Филиппа. По-видимому, королевская семья Гримальди правила Монако в течение семисот лет — промежутка времени, который Стайлс даже не может себе представить.       Он кладет телефон в карман, когда они переходят в соседнюю комнату, вспоминая беззаботного принца на страницах своего журнала много лет назад. Должно быть, уже тогда он чувствовал на своих плечах тяжесть мира или, по крайней мере, княжества; Гарри не может себе представить, каково ему сейчас. Не то чтобы он имел какое-либо представление о том, что нужно, чтобы править маленькой страной; он даже не знает, каково это — управлять съемочной площадкой, поскольку у него нет никакого интереса к режиссуре. Но у него есть некоторое представление о лице, которое предстает перед миром, и о том, как оно может отличаться от того, что на самом деле видишь в зеркале. Вот о чем он думает, когда Тим заставляет его позировать у каменных перил, глядя на внутренний двор в поисках пробных снимков, которые не попадут в редакционную статью.       К тому времени, когда они возвращаются в офис Софии, принц еще не прибыл, поэтому Гарри извиняется и отлучается в туалет, пока она заказывает для них кофе на кухне. Отражение в зеркале показывает, что его волосы вьются сильнее, чем хотелось бы, но заряд кофеина от капучино — это именно то, что ему нужно, и он чувствует себя более похожим на себя, чем когда-либо за весь день, пока они сидят и болтают с Софией и ее коллегой по офису. Ник начинает беспокоиться об их вечерней встрече и о том, успеют ли они вернуться вовремя, чтобы подготовиться, но никто из них не ожидает, что фотосессия продлится долго, поэтому Гарри шикает на него, пытаясь незаметно вовлечь женщин в сплетни. Они не могут сказать ничего плохого о принце, чей портрет висит в углу комнаты, но наконец достаточно расслабляются, чтобы вслух удивиться, почему его младшая сестра Шарлотта проводит так много времени в разъездах за пределами княжества.       Как только разговор начинает налаживаться, звонит телефон, и оказывается, что это адъютант принца (Гарри придется вернуться к Википедии, чтобы узнать, что это такое). София краснеет, вешая трубку, поправляет блузку и зовет их идти за ней, сообщая, что их позвали в сад.        — Из-за кого этот румянец? — спрашивает Гарри, ухмыляясь и закидывая одну из сумок Тима на плечо. — Это ведь не Филипп?        — Филипп — красивый, выдающийся мужчина, Гарри, — добавляет Тим, следуя за ним из кабинета. — Почему нет?       София не обращает внимания на их поддразнивания, быстро идя по коридору, но ее щеки окрашиваются темно-розовым, когда она придерживает для них дверь.        — Его Светлость скоро спустится с подполковником Пейном, — произносит она, указывая на скамейку, где они могут подождать. — Увидимся, когда вы закончите, джентльмены. Bonne chance       Тим открывает одну из своих сумок, вынимая фотоаппарат, и обычно Гарри наблюдал бы за ним и засыпал его вопросами об объективах и пленке, но как раз в этот момент он замечает принца, спускающегося к ним по лестнице в сопровождении красивого мужчины примерно их возраста. Ах, так, возможно, София хочет стать миссис Пейн. Он не может сказать, что винит ее, но, наблюдая за их приближением, думает, что предпочитает принца в его темно-синем костюме и темных очках. Он не такой высокий, как думал Гарри, но уверенно шагает к ним. Его поза говорит о его статусе.        — Так рад, что принц смог закончить свой обед, — бормочет Ник, бочком подходя к Гарри и засовывая телефон в карман. — Заставил нас ждать больше часа, но какое это имеет значение?        — Веди себя хорошо, — бормочет Стайлс уголком рта, выпрямляясь. — Думаю, ты должен быть профессионалом.        — Джентльмены, здравствуйте, — приветствие от человека, которого Гарри принимает за адъютанта, сопровождается быстрым наклоном головы и подобострастной улыбкой. — Ваша Светлость, разрешите представить мистера Тима Уокера, мистера Ника Гримшоу и, конечно, мистера Гарри Стайлса?  — Привет, привет, — произносит принц Луи, кивая каждому из них, но не потрудившись снять солнцезащитные очки. Его голос ясный, с небольшой хрипотцой, и Гарри с удивлением обнаруживает легкий британский акцент. Он задается вопросом о таких вещах, как няни и школы-интернаты, а принц продолжает:        — Добро пожаловать.        — Ваша Светлость, какое удовольствие, — спешно произносит Тим, пожимая руку принцу. — Большое вам спасибо за то, что уделили нам сегодня время, мы очень ценим это.        — Да, выкроили время из своего плотного графика, — натянуто произносит Ник, пожимая руку принцу. — Так мило с вашей стороны.        — Вовсе нет, — бормочет принц Луи, не замечая — или игнорируя — сарказм в тоне Ника и переключая свое внимание на Гарри. Ну, по крайней мере, Гарри так думает. Трудно сказать, когда на нем темные очки. — Так вы, должно быть…        — Гарри Стайлс, сэр, — услужливо подсказывает Гарри, краем глаза замечая, как адъютант слегка съеживается. — Рад с вами познакомиться.        — Да, конечно, — смеется принц Луи, оглядываясь по сторонам. — Лиам назвал мне твое имя, но я подумал, что, возможно, он его выдумал. Это что, какой-то сценический псевдоним?       Гарри растерянно моргает, застигнутый врасплох.       — Нет, сэр. Это мое имя.       — Как странно, — продолжает Луи, поворачиваясь к своему помощнику. — Начнем?        — Конечно, сэр. Итак, мистер Уокер — Тим, конечно. Когда мы говорили по телефону…       Гарри на мгновение отстает, когда группа направляется к садам, игнорируя шипение Ника, призывающего его поторопиться. Его воспитывали так, чтобы он был неизменно вежлив даже по меркам Среднего Запада. Он может справиться с принцем, которого, очевидно, воспитывали по-другому, особенно если они собираются провести вместе всего час или два, но ему просто нужна минута, чтобы настроиться на рабочий лад. Легкий ветерок треплет его волосы, и он проводит рукой по своим кудрям, надеясь привести их в какое-то подобие порядка, прежде чем они начнут фотосессию. Даже если никто никогда не увидит эти фотографии в любом случае.       Сюрреалистическое видение, которое привлекло Гарри к работам Тима еще до того, как они встретились, нигде не встречается в этой съемке. Гарри подозревает, что он не единственный, кто делает одолжение другу, поскольку Тим следует за принцем и за ним, прогуливающимися по территории, щелкая фотоаппаратом без остановки. Иногда, когда освещение особенно хорошее, он останавливает их и фотографирует с разных ракурсов, прежде чем позволить продолжить извилистый путь. Тим отважно пытается разговорить их, засыпая Луи вопросами о дворце, но принц придерживается односложных или двусложных ответов. Постоянная улыбка растягивает его тонкие губы, сбивая Гарри с толку. Он не может сказать, счастлива ли королевская особа быть здесь или планирует избавиться от них, как только они закончат. Их последняя остановка — небольшой зоопарк на окраине владения, и на лице принца появляется первая искренняя улыбка, когда он засовывает руку в клетку, чтобы почесать живот львенку.       Принц Луи поднимает голову и, должно быть, замечает, что Гарри наблюдает за ним, хотя он не может быть уверен из-за этих чертовых солнцезащитных очков.        — Он милый, не так ли? Не хотите погладить?        — Лучше не надо, — с сожалением отвечает Гарри. — Он меня не знает, плюс, я могу прикоснуться к нему неправильно или что-то в этом роде.        — Если вы в этом уверены, — легко произносит принц Луи, и нотки разочарования не ускользают от ушей Гарри. Он встает и отряхивает руки. — Что-нибудь еще конкретное, что вы хотели бы увидеть?        — У вас есть фламинго? — спрашивает Стайлс, игнорируя фырканье Ника позади себя. — Я люблю фламинго.        — Нет, боюсь, что нет, — говорит принц, поворачиваясь и указывая на других животных. — Позор, правда, не знаю, как они позволили нам назвать это зоопарком без фламинго.       Гарри сдерживает улыбку, не зная, как реагировать на внезапную шутку после целого дня сдержанности, и они неловко стоят рядом в молчании.        — Простите, что прерываю, Ваша Светлость…       Гарри подпрыгивает при звуке голоса подполковника Пейна, не осознавая, что он подошел, чтобы присоединиться к ним рядом с принцем Луи, в то время как Стайлс пытался украдкой заглянуть в его глаза за темными очками.        — … но нам нужно подготовиться к встрече. Может, вернемся обратно? Я полагаю, София ждет нас.        — Да, конечно, конечно, — отвечает принц, похлопывая своего адъютанта по спине. После чего снова поворачивается к Гарри. — Пойдемте?       Подполковник Пейн ведет с ними светскую беседу, пока они возвращаются в офис, но Гарри не слышит ни слова. У него есть последний шанс осмотреть территорию дворца, поэтому он наслаждается раскинувшимися садами и пышной зеленью под таким чистым голубым небом, какое можно найти только в Средиземноморье. Несмотря на его прежнее суждение, дворец экстраординарен, и Гарри немного грустно покидать его так скоро.        — Джентльмены, — приветствует их София в дверях. — Ваши машины прибыли.        — Было приятно познакомиться, — прощается подполковник Пейн, направляя принца Луи в противоположную сторону. — Спасибо большое, нам очень понравилось.       А потом они исчезают.        — Ну что, — спрашивает София, — у вас все получилось?       — Мы потеряли час времени, — отвечает Ник, постукивая по своему телефону. — Но я знаю, что это не твоя вина.        — Иначе не выходило, — оправдывается София, открывая перед ними дверь. — Его Светлость обедал с потенциальными спонсорами для больницы, и был полон решимости обеспечить финансирование нового детского онкологического отделения, прежде чем они закончат встречу. Приношу свои извинения, джентльмены.       Гарри оглядывается через плечо, надеясь в последний раз взглянуть на загадочного принца, но обнаруживает, что тот уже смотрит на него в ответ, впервые за весь день сняв темные очки. Их взгляды встречаются, и Гарри настолько потрясен этим открытием, что все, что он может сделать — это поднять руку и пошевелить пальцами. К удивлению, принц машет в ответ, точно имитируя движение Гарри, и Стайлс ухмыляется, после чего Ник подталкивает его к открытой двери.       Он не может скрыть разочарования, что видит принца в последний раз.