***
Спустя несколько часов, пару совместных оргазмов и еще одно разделенное блюдо, заказанное в обслуживании, Гарри лежит на груди Луи, в то время как принц что-то напевает себе под нос и играется с его кудряшками. Он настолько счастлив и доволен, что практически мурлычет. — Ты ничего не упоминал о недавних ролях в театре, love, — говорит Луи, оставляя поцелуй на его макушке. — Еще ничего не известно? Что ж, Стайлс был счастлив и доволен. — Ага, — отвечает Гарри, обвивая руку вокруг талии принца. — Ага, извини, на прошлой неделе ответили. Этого… этого не произойдет. — Нет? Почему? Расписание? Гарри не может сдержать безрадостного смешка. — Нет, не расписание. Руки Луи по-прежнему в его волосах, и принц склоняет голову ближе, подталкивая его к продолжению. — Прости, прости, просто… Больная тема, — объясняет Гарри, судорожно сглатывая. — Как оказалось, я не актер театра. Я вложил много усилий в попытки убедить их, но никакого результата. Ник сказал, что самое время двигаться дальше и выяснить, чего я действительно хочу. — Что ты имеешь в виду, милый? Чего ты действительно хочешь? — Оу. Он думает, что все мои решения основаны на том, что понравится моей семье. — Правда? А что ты думаешь? Гарри печально смеется в кожу Луи. — Я думаю, что он, возможно, прав. — Знаешь, ты немного говоришь о семье. Какие они? — Они замечательные, — быстро отвечает Гарри, не желая произвести на Луи неправильное впечатление. — Я люблю их, и не то чтобы мы не близки или что-то такое. Но они все — люди из академической сферы. Мой отец — президент небольшого колледжа свободных искусств, мама — профессор на факультете английского языка. Джемма прямо сейчас работает над диссертацией. Поэтому это все, о чем они могли говорить в течение последних месяцев. Даже когда… — Даже когда что, love? — мягко уточняет Луи. — Даже когда я выиграл Оскар, — тихо произносит Гарри, как на исповеди. — Я не был дома всю ночь, и Vanity Fair хотели сфотографировать меня утром. Типа я стою такой, всё ещё в смокинге, с "мимозой" в одной руке, статуэткой Оскара в другой, понимаешь? И прямо перед тем как мы начали сниматься, журналист показал мне это видео — кто-то из местного журнала поймал моего отца по пути на работу, чтобы получить комментарий из первых уст. Луи мягко мычит, снова целуя макушку Гарри. — И он ответил, что удивлен, ведь им всегда казалось, что именно Джемма будет «успешной». Тогда мне просто пришлось натянуть улыбку и сниматься, как будто ничего не произошло. Когда они наконец уехали, остались только я и Оскар, друг напротив друга, и, клянусь Богом, это был самый одинокий момент в моей жизни. Я так упорно работал и затем… Вот и все. И видео с моим отцом? Оно разбежалось по всему интернету — это было так унизительно. Тот парень, с которым я тогда встречался… — Гарри выдыхает, понимая, что они еще не обсуждали глубоко их прошлые отношения. Ну, до тех пор пока он бередит старые раны. — Джек. Он был полным мудаком, женатым мудаком на самом деле, долгая история. Полагаю, очередная клише-история. В любом случае, ближе к концу он всегда меня подкалывал по этому поводу. — Ох, love, — хриплый голос Луи полон понимания. — И дело в том, что мой отец даже ничего такого не имеет в виду. Головой я понимаю, что отец воспринимает успех по-своему. Джемма получает докторскую степень, она тоже собирается стать профессором, будет публиковать книги о — я не знаю — Джейн Остин и реализме 19 века или о чем угодно. Для моих родителей это успех. И не то чтобы они типа на меня злы, понимаешь? Но ощущение, что они просто уважают то, что я делаю, и все. Я позвоню домой и расскажу о сценарии, о том, что буду работать с очень престижным режиссером, лучшим сценаристом, и по ощущениям они меня всего лишь погладят по головке. Они реально не понимают этот мир. И я всегда думал, что, может быть, Бродвей они воспримут более серьезно. Папа постоянно спрашивал меня о прослушиваниях, когда я учился в театральной школе в Нью-Йорке и работал официантом, прежде чем получил там роль. Правда, несколько лет назад я оттуда ушел, но не то чтобы им это нравилось. Справедливости ради, режиссер был тем еще халтурщиком, но мне казалось, что это неплохое начало. Я замечал, что мой отец это ненавидит, но мама продолжала пихать его локтем каждый раз, когда я спрашивал, что они думают. И продюсеры, с которыми я и Ник разговаривали, ну… Это не произошло. — Так вот откуда идет весь твой драйв, — замечает Луи, мягко поглаживая руку Гарри. — Твои амбиции. — Тупо, правда? — Наоборот, любовь моя. Если желание соответствовать и доказывать что-то своей семье — это глупо… Что ж, тогда я один из самых тупых людей, которых ты знаешь. Гарри смеется, вытирая слезы, которые успели незаметно появиться в глазах. — Очевидно, ситуация в твоей семье совсем другая, love. Очевидно. Это иное, но я думаю, что мои амбиции имеют тот же корень, и я просто хочу, чтобы ты знал: я никогда не буду считать тебя глупым за то, что ты себя так чувствуешь. Никогда. Гарри смаргивает еще несколько слезинок. — Я и не думаю, что знал, насколько нуждался в том, чтобы услышать это. Луи обвивает руки вокруг его тела и крепко прижимает к себе. — Так что самое время подумать, чего ты действительно хочешь, — задумчиво говорит Луи. — Для того, кто не одобряет меня, Ник дает действительно хорошие советы. — Нет… Он не- ладно, окей, он что-то типа не одобряет тебя, — признает Гарри, задаваясь вопросом, когда Луи начал догадываться. — Но он просто слишком меня защищает. — Все в порядке, любовь моя, — смеется Луи. — Я не хотел сказать, что возражаю; любой, кто защищает тебя, попадает в хороший список. Что он предлагает? Романтические комедии? Нет, как вы их называете — фильмы о приятелях-полицейских? Гарри разражается хихиканьем, пряча лицо в грудь принца. — Я так рад, что мы здесь. Не могу даже сказать, насколько я счастлив. — Очень приятно выпустить все сексуальное напряжение, м? — шутит Луи, чуть щекоча Гарри. — Лу, — смеется Стайлс, увиливая от его прикосновений и ложась рядом на кровати. — Нет! Ну, да, конечно, я был невероятно сексуально неудовлетворен. Но я думаю, что в романтическом плане даже больше, если это имеет смысл. Луи смотрит на него в течение продолжительного момента. Его голубые глаза искрятся. — Лучший смысл из всех, что только могут быть.***
— Очень мило, дорогой, — отмечает Луи, поднимая взгляд от ноутбука и любуясь бледно-розовым цветом, который мастер по маникюру аккуратно наносит на ногти Гарри. — Тебе идет этот оттенок. Они снова сидят на террасе, не в силах сопротивляться мягкой температуре и утреннему солнцу. Тарелка с круассанами так же соблазнительна, но Гарри сдерживается, боясь, что слоеное тесто испортит ему маникюр. Луи пользуется возможностью выполнить рабочие дела, но Стайлс счастлив просто сидеть и вести ленивые разговоры с Селин — мастером по маникюру из отеля. Оказывается, что они оба — большие фанаты Софии Коппола; она бормочет «imbéciles» (прим. п: болваны), когда они упоминают толпу, которая освистала Марию Антуанетту в Каннах, говоря, что Гарри следует поработать с ней. Дважды. — Месье прав, — соглашается Селин, окуная кисть в жидкость с лаком. — Розовый был отличным выбором. Гарри кивает в знак признания, улыбаясь в чашку кофе, пока она продолжает наносить лак ему на ногти. Он выбрал бледно-розовый, потому что еще не уверен, что наденет на мероприятия от Gucci, куда он приглашен, и это достаточно нейтральный цвет, который подойдет почти ко всему. Но Гарри бы и без этого его выбрал — по его мнению, розовый очень ему идет. — Готово, — объявляет Селин, отклоняясь и любуясь работой. — Месье? Вы уверены, что я не могу вас заинтересовать? — Да, Лу, — говорит Гарри, показывая ему свои пальцы. — Не обязательно красить розовым. Уверен, у Селин есть прозрачный лак, или можно сделать маникюр без цвета. Порадуй себя. Селин кивает, и они оба смотрят в ожидании на Луи, пока тот что-то печатает в ноутбуке. — Твоя работа безупречна, Селин. Спасибо за предложение, дорогой, но мне еще нужно много сделать. Эти руки должны еще попечатать. — Может быть, убедим его в следующий раз. Позвольте мне проводить вас, — пожимает плечами Гарри. — Вы уверены, что ногти хорошо просохнут без сушки? — уточняет Селин, начиная собирать вещи. — Да, спасибо, — отвечает Гарри, вставая, чтобы провести ее. — Не хочу вас больше задерживать. Она протестует, когда он ведет ее к двери, уверяя, что посушить ногти не займет много времени, но несмотря на то, что Гарри действительно наслаждался ее компанией, он более чем готов снова вернуться к Луи. Так что он прощается с ней и делает мысленную заметку оставить побольше чаевых, когда они будут выселяться. Гарри задерживается в дверном проеме, когда возвращается на террасу, глядя, как Луи что-то нахмуренно печатает. Спустя мгновение он замечает, что Гарри смотрит. — Что? — спрашивает Луи, сдерживая улыбку. — Ничего. Просто смотрю на тебя. Луи откидывается на кресле и улыбается. Утренний свет очень красиво падает на серебряные пряди в коричневых волосах принца, и Гарри в первый раз понимает, каким великолепным он будет в старости. С его лисьим взглядом и уже глубокими морщинками в уголках голубых глаз, которые появляются, когда он улыбается, Луи может составить отличную конкуренцию Джорджу Клуни. Гарри надеется, что сможет увидеть это своими глазами. — Ну что, — подытоживает Луи после того, как позволяет Гарри немного полюбоваться собой. — Йога, завтрак, маникюр. Что следующее в твоем плане на день? — Что ж, — отвечает Гарри, опуская глаза и застенчиво глядя на Луи, пальцами перебирая жемчужное ожерелье, которое он носит под халатом — достаточно осторожно, чтобы не испортить свежий маникюр. — У нас есть несколько свободных часов до того, как стилист Gucci приедет на примерку. — Оу, правда, — произносит Луи легко и непринужденно, закрывая ноутбук. — И как же мы скоротаем это время? — Я думал, что тебе нужно работать, — говорит Гарри, обходя стол и переставляя кресло, чтобы сесть рядом с Луи. — Ты не… соврал Селин, не так ли, Лу? Она была такой милой. — Она была очень милой, — сразу же соглашается принц, отодвигая кресло на несколько дюймов от стола. — И да, я солгал ей сквозь зубы. — Для чего же? — уточняет Гарри, раздвигая ноги, как только Луи встает. — Для этого, — Луи встает между разведенными ногами Гарри и ослабляет пояс его халата. — Оу, ты надел трусы, — в его взгляде заметно небольшое разочарование. — Я бы не пошел на маникюр в халате и ни в чем больше. Это было бы чем-то типа сексуального домогательства. — Нет, конечно, ты прав, — соглашается Луи, наклоняясь, чтобы оставить поцелуй на губах Гарри. — Всегда такой внимательный. Но сейчас ты снова в моем распоряжении, этот халат и этот жемчуг, дорогой. Гарри приподнимает бедра, и Луи стягивает с него трусы. Глаза принца темнеют, когда он видит, что Гарри уже возбуждается, и он смотрит на него, поднимая бровь. — Кто-то уже готов, — цокает Луи. — Непослушный, непослушный мальчик. — Ты будешь меня винить? — спрашивает Гарри, двигая бедрами. — У нас был секс только один раз сегодня. — И у нас еще не было секса на террасе, — добавляет Луи, качая головой. — Какая оплошность, приношу свои извинения. — Я думаю, есть только один способ это исправить, — многозначительно отвечает Гарри, снова покачивая бедрами. Это наконец срабатывает: Луи берет в руку член Гарри и начинает медленно поглаживать, до тех пор, пока он не становится полностью твердым и мокрым на кончике. Гарри практически не дышит в попытках быть тихим, но не может сдержать хныканье, когда Луи наконец склоняется к нему и начинает посасывать головку. Гарри хочет прикрыть рот рукой, но Луи останавливает его, хватая за запястье. — Нет, милый, — низко говорит он, кладя его руки на подлокотник кресла. — Вот так. Не хочу рисковать твоим маникюром. Сможешь не двигать ими? Гарри кивает, сглатывая. Он просто не может сдерживаться, когда Луи дает ему указания и мягко приводит его в положение, в которое хочет. Утро прохладное, но Гарри вдруг ощущает, как его кожа пылает — он так сильно возбужден. Луи снова наклоняет голову, но остается лишь поверх того места, где кудрявый хочет его больше всего, глядя на Стайлса с легкой усмешкой. — Позволь мне услышать тебя, милый. Не стесняйся. — Блять, — Гарри разражается громким стоном в момент, когда Луи берет в рот его член, отклоняя голову и закрывая глаза. Легкий ветерок скользит по его обнаженной груди, напоминая, что они хоть и на приватной террасе, где никто не может их увидеть, но они все еще на улице, где их могут услышать. От этой мысли он снова стонет. Луи начинает двигать головой, одной рукой удерживая бедро Гарри, где он этого хочет, а второй нежно поглаживая его яички. Даже если бы Луи не сказал ему быть громким, Гарри не уверен, что смог бы сдержаться. От ощущения влажного тепла и одновременно чужих рук на его коже, Гарри, кажется, видит звезды перед глазами. Луи сосет его член так, будто учился этому, и может быть, так и есть, с тех пор как они приехали. Он точно знает, как двигать языком, когда ускоряться и замедляться, насколько остановиться, когда член Гарри касается задней части его горла, прежде чем двигаться снова. Гарри продолжает стонать, прерываясь только на вздохи, когда Луи делает что-то особенно приятное — начинает грубо гладить член у основания. Стайлс так чертовски близок и открывает рот, чтобы сказать об этом Луи, но все, что у него входит — это пронзительный стон, когда он начинает кончать. Луи не отстраняется, лаская дрожащие бедра Гарри, пока сглатывает. Его обычно пухлые губы влажные и опухшие, а волосы в полном беспорядке, даже несмотря на то, что Гарри следовал указаниям и держал руки при себе. Он в полном беспорядке, но идеален, и даже хотя Гарри только что кончил, он хочет принца так сильно, что не может сдерживать себя. Луи присаживается на корточки, расстегивая молнию на штанах и выпуская полностью твердый член наружу. Глядя на него, Гарри облизывает губы и получает в ответ усмешку. — Лу, могу я… — Ногти могли еще не высохнуть, любимый, — качает головой Луи и начинает двигать рукой по члену — предположительно, чтобы помучить его. — Ты же не можешь испортить работу этой милой женщины. Нет никакой вероятности, что Гарри сдерет уже высохший лак, когда будет сосать член, так что Луи, должно быть, дразнится, что заставляет пенис Стайлса снова дернуться. Он на секунду задумывается, не в силах отвести взгляда от руки принца. — Кончишь мне на лицо? Судя по тому, как рот Луи открывается, Гарри думает, что, возможно, одержал верх. — Блять, — заикается Луи. Его обычное самообладание сходит на нет, когда он пытается встать. Он делает шаг назад, позволяя штанам упасть к ногам, и садится на кресло. Принц снова берет член в руку, глядя на Гарри. — Что ж? Сейчас очередь Гарри упасть на колени и подползти чуть ближе, чтобы устроиться между открытых ног Луи. Он останавливается в нескольких дюймах от руки Луи, скользящей по члену, и встречается с его взглядом, открывая рот. — Ты мечта, — бормочет Луи, проводя большим пальцем по щеке Гарри. — Ты- ох, блять, да… Гарри закрывает глаза и ждет, слушая, как дыхание Луи становится тяжелее, а звук его руки на коже — громче. Не проходит и одной или двух минут, как первая струя теплой спермы падает на его губы и язык. Гарри выдыхает в удовлетворении, оставаясь на том же месте, пока Луи задыхается от оргазма. Капля спермы скатывается с подбородка Стайлса на шею, и он открывает глаза как раз в тот момент, когда Луи наклоняется вперед, чтобы слизать ее языком. Он медленно водит по коже Гарри, а затем вокруг рта, прежде чем скользнуть вовнутрь. Луи держит Гарри за подбородок, когда они целуются — так лениво, тепло и приятно. Луи отклоняется, но остается достаточно близко, чтобы оставлять на лице Гарри легкие поцелуи. — Восхитительный, — шепчет он в кожу Стайлсу. — Такой чертовски красивый, дорогой. Гарри хихикает, пряча лицо в шее Луи и наслаждаясь его теплом. Они остаются в таком положении какое-то время, просто обнимая друг друга, пока Луи не настаивает на том, что они должны помыться и заказать обед, прежде чем приедет стилист Gucci. Луи оставляет ноутбук закрытым, а Гарри даже не помнит, где его телефон, и они проводят вместе следующие несколько часов, просто наслаждаясь компанией друг друга. Они рассказывают отпускные истории, начиная от катастрофического кемпинга, в который Гарри взяли его не особо любящие природу родители, когда ему было восемь, и заканчивая неделей Луи в Амстердаме на свадьбе принца Оранского, когда ему было 11. Оказывается, они любят один и тот же отель в Лондоне, но Луи никогда не ездил в Лос Анджелес. Они теряются во времени, сидя близко друг к другу — так, чтобы было удобно обниматься — когда неожиданный стук в дверь прерывает идиллию. В обычной ситуации на такой примерке Стайлсу помогает Гарри Ламберт, но он сейчас в Нью-Йорке, так что Луи устраивается поудобнее на кресле в номере и делится своим мнением, пока Франческо, стилист Gucci, заставляет Гарри переодевать разные аутфиты из модного дома. Если Гарри беспокоился, что Луи бы предпочел видеть его в более консервативной одежде, чем та, которую он носит обычно, то это было напрасно; кажется, Луи нравятся яркие цвета и узоры, к которым сам Стайлс сильно тяготеет. Когда Гарри выходит из ванной, одетый в расшитый блестками черный комбинезон с v-вырезом на шее, Луи присвистывает. — Это! — восклицает принц, улыбаясь Франческо. — Это то самое, не так ли? Он идеален для вечеринки. Гарри, дорогой, ты должен надеть его. — Его Светлость прав, конечно, — подтверждает Франческо, чуть поворачиваясь к Луи. — Этот наряд сеньор Микеле приготовил для предвыборной вечеринки Memoire. Гарри разглаживает блестящую ткань, а затем слегка крутится, пока Луи аплодирует. Очевидно, Франческо не понимает, должен ли он присоединиться или нет; он напуган, с тех пор как узнал Луи, и неважно, насколько принц добр к нему и вежлив. К счастью, они подписали договор о неразглашении, прежде чем он прибыл в отель, так что им не стоит беспокоиться о том, что люди узнают; только о том, что бедный мужчина может упасть в обморок. — Так, это для вечеринки, — начинает Гарри, пересчитывая наряды, когда они почти заканчивают. — А потом коричневый костюм со свитером и кружевным воротником… — Да, сеньор, и так же Мэри Джейн, — кивает Франческо. — Для шоу. — Затем костюм с галстуком в горошек на ужин, — заканчивает список Луи. — Это все? Признаю, мне грустно, что это заканчивается. Мне давно не было так весело. Франческо слабо кивает и выглядит слегка позеленевшим. Гарри вынужден покашлять, чтобы скрыть смех. Он провожает Луи на террасу, чтобы они могли спокойно и без вмешательства отсортировать одежду и аксессуары. Франческо удостоверяется, что у Гарри есть все, что нужно, прежде чем он собирает вещи и уходит. Когда Гарри проверяет время на ночнике, он понимает, что сейчас самое время готовиться к закрытому ужину Алессандро Микеле в его апартаментах в Left Bank. — Лу, — зовет он, беря вешалки и направляясь к шкафу. — Лу! — Да, дорогой? — принц появляется в дверном проеме, ведущим на террасу. — Примем душ вместе? — Да, дорогой.***
Если бы Гарри нужно было описать ужин у Алессандро одним словом, он бы назвал его роскошным. Апартаменты были сами по себе великолепными, а огромные потолки, сочетающие винтажный и современный декор, придавали им еще больше величия. Еда состояла из семи различных блюд, каждое из которых сопровождалось вином или шампанским, а компания была такой же яркой, как и напитки: смесь интеллектуалов, парижское светское общество и команда Gucci, которая работала до изнеможения, готовясь к Неделе Моды, и использовала выходной по максимуму. Обычно такие ночи наполняют Гарри благодарностью за все возможности, которые дал ему успех, но сейчас он считает минуты, когда сможет вернуться к Луи. Он начал посматривать на выход с той самой минуты, когда первые пары забрали пальто и попрощались, но Алессандро позвал его на еще один напиток. — Тебе нравится L’Hotel? — спрашивает Алессандро, чокаясь бокалами. — Люкс Оскара Уайльда, да? Это казалось уместным. — Да, спасибо, — Гарри делает очень маленький глоток шампанского, потому что ему уже и так хватит. Он выпил слишком много. — Это красиво. Над кроватью висит великолепная картина двух павлинов, а еще есть приватная терраса. Мы даже- — Мы? — поднимает брови Алессандро, поправляя серебряный халат, надетый поверх выцветших голубых джинсов. — Ах, так вот почему ты такой рассеянный сегодня. Тебя дома кто-то ждет? — Да, — признается Гарри с пылающими щеками. Он проводит рукой по волосами и пожимает плечами. — Это… Мы еще не говорили никому. Отношения все еще достаточно свежие, и мы просто наслаждаемся. — Пожалуйста, не объясняйся, — качает головой Алессандро. — Я уже не настолько молод, но ты… ты должен наслаждаться романом. Возьми партнера на вечеринку завтра. Мы не разрешаем фотографировать внутри, так что вы отлично проведете время вместе. И это… это то, о чем Гарри и не задумывался. Отличная идея: он может провести время с Луи и показать ему одну из частей своей жизни, не нарушая их приватности. И даже не обязательно что-то объяснять Нику, потому что охранники Луи могут помочь им пройти незаметно. — Спасибо, — отвечает Гарри, наклоняясь, чтобы поцеловать его в щеку. — Я думаю, так мы и поступим. Если вы не против, я пойду. Наслаждаться своим парнем. Увидимся на шоу завтра. Алессандро берет бокал Гарри и переливает содержимое в свой, улыбаясь, когда Стайлс смеется и направляется к двери. Он достает телефон из кармана, чтобы написать водителю, что готов вернуться домой. Луи в кровати под одеялом, в очках и с книгой в руках, когда Гарри заходит в апартаменты, и от этого вида у него перехватывает дыхание так же, как и от вида обнаженного тела, застывшего в дверном проеме ночь назад. Он прислоняется к двери и довольно вздыхает, когда Луи смотрит на него с веселой улыбкой. Господи, он бы отдал все, чтобы просто остаться здесь с принцем и узнать поближе его самые разные стороны. — Как прошел ужин, любимый? — Прекрасно, — отвечает Гарри, отбрасывая туфли и подходя к кровати. Он снимает пиджак и кидает на кресло, прежде чем ослабить галстук. — Я имею в виду, это было великолепно, но я не слишком погружался в происходящее. Я сильно скучал по тебе. — Оу, милый, — легко смеется Луи. — Нет! Правда? — Да, правда, — фыркает Гарри, расстегивая и откидывая рубашку. Затем он делает то же самое со штанами, забирается на кровать и ложится на свою сторону лицом к Луи. — Алессандро заметил. Он сказал, что я показался рассеянным. Полагаю, нужно извиниться за то, что я такой жалкий. — Нет-нет, я только дразнился, любимый, — утешает Луи, пробегаясь пальцами по его кудряшками. — Лиам звонил мне, пока тебе не было, и я, очевидно, был — цитирую — Ворчуном. Гарри касается его губ, и Луи с готовностью подчиняется, мягко и целомудренно целуя в ответ, прежде чем отстраняется и смотрит на Стайлса сверкающими голубыми глазами. — Что ты читаешь? — спрашивает Гарри, не сдерживая любопытство. Он знает, что Луи в основном ничего не читает ради веселья — по большей части, рабочие соглашения — и наклоняет голову, чтобы прочитать название. «Бархатные ножки»? — Мм, да, — отвечает Луи, загибая уголок странички, чтобы не потерять место, где остановился, и откладывая книгу. — В следующем месяце на ужине, который устроит Чарльз, я буду сидеть рядом с автором. — Следя за непонимающим взглядом Гарри, он продолжает: — Чарльз, принц Уэльский. Герцог Корнуолл. Граф- — Да, я слышал о нем, — говорит Гарри, щекоча Луи бок, пока тот издает совсем не королевский визг. — Тебе нравится? Книга, не принц. Я полагаю, вы обязаны любить своих собратьев-принцев. — Ага, у нас есть Клабхаус и все такое, — кивает Луи, кладя книгу на прикроватную полку. — На самом деле она действительно мне нравится. Неторопливое повествование, но набирает обороты, как только она начинает создавать мир; там о театре в Викторианской Англии. Много интересных вещей о гендере. И достаточно много лесбийского секса. Гарри удивленно смеется на последнее замечание. — По какой-то причине я не ожидал, что ты это скажешь. — Ну, это в самом названии, — говорит Луи, указывая на книгу. — Викторианский слэнг кунилингуса. — Это… — Гарри останавливается, осторожно выбирая слова. — Пробуждает что-то в тебе? — Ты пробуждаешь что-то во мне, — бормочет Луи, захватывая губы Гарри и втягивая его в явно не целомудренный поцелуй. Спустя несколько минут Гарри вынужден его прервать, чтобы зевнуть, и Луи откидывает голову, смеясь. — Ох, милый, я очень сильно скучал по тебе сегодня. — Я тоже скучал, — отвечает Гарри, мягко поглаживая волосы, спадающие на лоб Луи. — Может быть, ты… Алессандро упомянул, что на завтрашней вечеринке не будет прессы. Возможно, ты бы хотел пойти? Как мой парень? — Что ж, — Луи присаживается спиной к изголовью кровати и обнимает Гарри. — Пришло время пригласить меня на свидание. — Три дня в Париже не считаются? — Нет, Гарольд, не тогда, когда у тебя одни рабочие встречи. За какую девушку ты меня принимаешь? — Я думаю, ты читал про куннилингус слишком долго — если это то, о чем ты спрашиваешь. — Ничего подобного, — чопорно отвечает Луи, но начинает смеяться, целуя Гарри в макушку. — Да, дорогой, это будет честью для меня — пойти с тобой на вечеринку. Мы можем пройтись по деталям с охранниками завтра. Я думаю, Даниэль будет дежурить. Гарри закрывает глаза и прижимается к Луи сбоку. — Я буду очень, очень счастлив, Лу. — Я тоже, соня, — Луи еще крепче обнимает Гарри. — Давай, милый, надо вставать. Мы должны почистить зубы, и ты мог бы одолжить мне это модное средство для умывания перед сном. — Ты не против? — спрашивает Гарри, глядя на него. — Если мы просто пойдем спать? — Нет, дорогой, конечно нет. Мы оба устали, и мне нравится быть большой ложкой. — Ты отличная большая ложка, — хвалит Гарри, позволяя Луи утянуть его с кровати. — Ладно-ладно, я иду. Оу, знаешь что? — Что, любимый? — Я взял ту маску для лица с авокадо. Можем сделать ее завтра. — Нет-нет-нет, все, отношения окончены. Извини, но- — Лу! — восклицает Гарри, толкая его в плечо. — Возьми свои слова назад! — Беру, беру, — принц поднимает руки в поражении. Он прислоняется к стойке, глядя на то, как Гарри роется в сумке в поисках средства для умывания. — Ты должен знать, что я готов на все, если это с тобой, Гарольд. Гарри поднимает глаза и ловит взгляд Луи в отражении зеркала. — Обещаешь? — Обещаю.***
— Пахнет так, как в моем воображении пахнет дом Джоан Дидион. Гарри отводит взгляд от ноутбука, где сбитый с толку интервьюер смотрит на него с открытым ртом из окошка Скайпа, чтобы проверить, удалось ли ему рассмешить Луи. Они играют в эту игру с самого утра: Луи прилагает все усилия, чтобы сохранить спокойное лицо, работая, пока Гарри пытается придумать самые нелепые ответы на скучные вопросы, которые снова и снова получает. Просто чтобы понять, сможет ли он сломать Луи. К его неудовольствию, принц отвлечен и смотрит в экран телефона, так что Гарри снова возвращает внимание к интервьюеру и пытается продумать следующий круг шуток. — Я люблю запахи, которые скрывают за собой определенные эмоции, вот так. — Гарри игнорирует облегченный выдох, который получает в ответ, и продолжает: — Наверное, у каждого есть запахи, которые рождают воспоминания. Моя мама всегда пользуется одними духами. Они пахнут как римские свечи и жасмин. Каждый раз, когда я вдыхаю этот запах, я снова чувствую себя ребенком. — Спасибо, Гарри, не могу с тобой не согласиться. Сейчас давайте немного поболтаем о твоей истории, связанной с брендом. С тех пор как Алессандро Микеле начал управлять… Гарри не может сдержать себя и снова поднимает взгляд на Луи. На этот раз принц смотрит в ответ. Он держит телефон таким образом, что видит одну из фотографий парфюмерной кампании на экране — ту самую, на которой Гарри кладет голову на плечо другой модели. Видимо, причина, почему Луи слегка удивлен, кроется в том, что модель надела поверх Gucci винтажный костюм кролика. Гарри улыбается и пожимает плечами. Выглядит немного чудно, но ему нравится. — Эм, моя история с брендом, да, — начинает он, неуверенный в том, насколько очевидно, что он понятия не имеет, какой вопрос ему задали. — Раньше я часто носил черные вещи, думая, знаете, про серьезный актерский имидж. Не только черный, но и что-то однотонное. Чтобы люди не смешивали меня с персонажами, которых я играю. Но знаете, я думаю, что в конечном итоге это нормально — выражать себя и просто получать удовольствие от моды, верно? Я носил этот удивительный костюм, который мне прислали из Gucci несколько лет назад — этот черно-белый костюм со штанами клеш, и понимал, что никогда этого не делал. И это было очень весело! Каким-то образом я начал носить больше таких вещей и чувствовал себя комфортнее с самим собой. В этот раз, когда Гарри поднимает взгляд, Луи смотрит на него с нежной улыбкой. Он улыбается в ответ, играя с жемчужным ожерельем, которое надел поверх халата, и практически забывает про интервью. — Спасибо тебе большое, что уделил нам время, Гарри. Получилось много отличного материала, и я проверю, чтобы Нику прислали финальную версию. — Спасибо, спасибо! Пока! — он машет рукой, широко улыбаясь, и интервьюер смеется, прежде чем заканчивает звонок. Еще одно интервью, и он покончит с вопросами на сегодня. Уведомление о следующем звонке по Скайпу приходит незамедлительно — несомненно благодаря отлаженной системе расписания Эйми и Ника, — так что Гарри натягивает улыбку на лицо и нажимает «принять». — Привеееет. Краем глаза он видит, как Луи листает фотографии на телефоне, и понимает, что, возможно, у него стоит Гугл-уведомления на кампанию. Он отправил Луи несколько селфи на той неделе, но сомневается, смогли ли они передать свободолюбивую хиппи атмосферу на съемках. Ник видел чуть больше, чем Луи, и уже написал сообщение с вопросом, почему все это выглядит так, будто Стайлс присоединился к культу. Хотя Гарри все равно; он любит то, над чем они работают. Последнее интервью начинается с вопросов о парфюме, и Гарри дает стандартные ответы о том, как он выходит за рамки тендера и гордится участвовать в продвижении первого универсального аромата от Gucci. Заучивать реплики всегда было легкой частью его работы, и он сдерживает усмешку касательно того, что мысленно не может не называть Memoire парфюмом, в то время как PR-команда вдалбливала ему о том, что это аромат. — Но действительно ли ты пользуешься им? — Действительно пользуюсь, постоянно, — говорит он и переводит взгляд на Луи, когда добавляет: — Я сплю с ним. Луи немного возмущенно смотрит на него. Одними губами он произносит «врунишка», качая головой, и Гарри решает, что эта реакция стоит тех заголовков, на которые разлетится эта цитата. Как только интервью наконец заканчивается, Гарри закрывает ноутбук и сразу же оказывается в объятиях Луи. Стайлс автоматически тянется к нему и устраивает руки на чужих бедрах, пока принц проводит носом по его шее. — Как я и подозревал, — бормочет он в шею Гарри. — Никакого аромата, только мой мальчик. Гарри начинает хихикать и не может остановиться. Его плечи трясутся от смеха, когда он держит Луи и утыкается лицом ему в шею. Эта сторона Луи, глупая — или дерзкая, если можно так сказать — не то, что он ожидал, и всякий раз, когда она чуть больше открывается, Гарри чувствует приятное головокружение. Он влюблялся и раньше, но это всегда было так серьезно или, чаще, болезненно; ему раз за разом разбивали сердце. В действительности, он, может, и не был реально влюблен. Потому что никогда еще человек, которого он «любил», не нравился ему так. Никогда еще ему не было так весело с кем-то. Ох. Ох. Блять. Гарри влюблен в Луи. Его хватка на бедрах принца усиливается, когда он прячет лицо, пытаясь осмыслить эту новость. Боже, что с ним не так? Он всегда это делает, всегда слишком спешит в отношениях. Сейчас это должно было быть чем-то иным. Должно. Все слишком быстро развивается. Это первый раз, когда они вместе, один на один, в реальной жизни. И из всех мест — в Париже. Гарри не может сказать ему сейчас — это покажется чем-то глупым и импульсивным, и он не может допустить, чтобы Луи смотрел на него так же, как и его бывшие. Во-первых, Луи слишком красив для жалости или насмешки на его лице. Во-вторых, это было бы слишком больно. Сложно сфокусироваться сейчас, когда Луи начинает оставлять поцелуи на его шее, но Гарри удается придумать план. Он будет наслаждаться оставшимся временем в Париже. Он не скажет Луи, что влюблен в него. А с остальными придется разобраться позже. Отличный план, думает Гарри. Надёжный, как швейцарские часы.***
— Мне просто нравится то, как устроено шоу: свет, музыка, драматизм происходящего. Это было эпично, а я очень люблю большой размах, но главное, чтобы это было логично. Понимаешь, о чем я? Гарри переводит дыхание и смотрит на Луи, устроившегося по другую сторону сиденья. Свет уличных фонарей падает на его лицо через окно машины, и Гарри может заметить, как он поджимает губы. Он будто пытается подавить улыбку, но выражение его лица очень ласковое. — Да, милый, кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду. — И это не только про одежду и сочетание вещей, но и про аксессуары. Не просто сумочки или что-то подобное, а в целом аксессуары для шоу: например, маски или шипы на моделях, которые чем-то походили на бандаж… — Ох, правда? — Оу, эм, да, — неуверенно отвечает Гарри, чуть смущенный тем, как Луи приподнял брови. Это происходит с самого утра: факт, что все внимание Луи приковано к нему, заставляет его нервничать и трепетать; Гарри надеется, что не покраснел, ведь он не сказал ничего интересного и даже скандального. — То есть, не совсем. Я думаю, шипы были бы слишком длинными для этого. Луи мычит, кивая, чтобы Гарри продолжал, но несмотря на это, Стайлс не может вспомнить, что еще собирался сказать. До этого Гарри принял долгий горячий душ, когда вернулся в отель, но неправильно рассчитал время, и им пришлось в спешке одеваться и перекусывать перед уходом, так что он наверстывал упущенное время по пути на вечеринку. Все, что казалось важным лишь минуту назад, полностью вылетело из его головы; остались лишь бабочки, порхающие в животе. — Я уже говорил, что ты выглядишь великолепно сегодня? — спрашивает Луи, проводя пальцами по пайеткам на бедрах Гарри. — Я был прав, этот комбинезон идеально сидит на тебе. — Лу, — прерывает Гарри; румянец, которого он боялся ранее, накрывает его щеки. — Перестань. — Что такое, милый? — спрашивает Луи; его яркие глаза находят глаза Гарри. — Ты нервничаешь из-за вечеринки? Сомневаешься? Мне не следовало идти? — Нет, нет, совсем нет, — спешно отвечает Гарри. Слова путаются в его голове. Он берет руку Луи в свою и сжимает. — Нет, я хочу, чтобы ты пошел на вечеринку. Я просто чувствую себя… странно и сентиментально рядом с тобой, как влюбленный мальчик или что-то такое. Не знаю. Извини. Я такой странный, просто… Это что-то ошеломляющее для меня, понимаешь? Луи поднимает ладонь Гарри и целует ее, тепло улыбаясь. — Я понимаю, обещаю. Ты сам по себе ошеломляющий. Я разрываюсь на части от ласковых прозвищ и комплиментов, хочу осыпать тебя подарками и постоянно касаться. Я люблю быть рядом с тобой, любимый. Сердце Гарри пропускает удар на «люблю быть рядом», и он думает, что это могло бы быть то самое заявление, от которого он себя отговорил. И еще это «любимый». Луи действительно нравятся такие прозвища, но это что-то новое, и Гарри оно очень нравится. — Любимый? — он кусает губу. — Любимый, — медленно повторяет Луи. — Не так ли? Гарри кивает. — Хорошо. Машина замедляется и останавливается, и охранник, сидящий впереди вместе с водителем, оба из которых очень вежливо игнорировали разговор, прочищает горло, прежде чем обернуться. — Мы с вами выйдем здесь, Ваша Светлость. Затем Габриэль развернет машину, чтобы мистер Стайлс мог пройти мимо прессы, пока мы зайдем на вечеринку через задний вход. — Спасибо тебе, Даниэль, — благодарит Луи, поворачиваясь к Гарри и оставляя мягкий поцелуй на его губах. — Увидимся внутри, любимый. Возвращение к началу вечеринки занимает несколько минут, так что Гарри позволяет себе расслабиться в кресле, а затем выпрямляется и пушит волосы, готовый вступить в игру. Какое-то время займет общение с прессой, потом будут фотографии на ступеньках и повторение, а затем, возможно, придется столкнуться и пообщаться с сотнями людей на вечеринке, и он наконец снова окажется рядом с Луи. Этого стимула достаточно для улыбки, когда Габриэль открывает для него дверь. Время поработать. Проходит больше времени, чем Гарри ожидал, прежде чем он попадает на пышную вечеринку. Каждый хочет поговорить с ним и получить его внимание. В обычное время это бы не сильно беспокоило его, но сегодня он хочет быть рядом с одним человеком, который видит его именно тем, кто он есть на самом деле, а не воспринимает его, как брендированную и идеализированную картинку с постера, висящего в комнате. К тому времени, когда Гарри наконец видит Луи в конце зала, вовлеченного в разговор с Алессандро, он отчаянно нуждается в выпивке и объятиях, хотя он бы согласился и только на первое. Здесь действительно нет камер, но никто не забирал телефоны, так что они с Луи по-прежнему должны быть осторожны. Они оба поднимают взгляд, когда Гарри приближается: Алессандро с широкой улыбкой и распростертыми объятиями, а Луи с маленькой, интимной улыбкой только для него. Стайлс обнимает Алессандро, возвращая Луи улыбку через его плечо и похлопывая по спине, прежде чем отстраниться. Луи вручает ему бокал шампанского, и Гарри так благодарен, что может расплакаться. — Мне нравится твой очаровательный принц, — Алессандро кивает на Луи. — Он знает много об искусстве. — Оказалось, что я знаком с голландскими картинами, которыми он вдохновлялся, работая над коллекцией, — объясняет Луи с неуверенной улыбкой. — Вы, конечно же, художник. — Это очень освежает — поговорить с кем-то, кто понимает страсть к работе, — говорит Алессандро, кладя руку на плечо Луи. Гарри хмурится, желая, чтобы и он мог проявлять восхищение принцем таким образом. — Это как религия или любовь. Поглощает, правда? Луи кивает, будто полностью понимает, о чем речь, но Гарри хмурится еще сильнее. Он воспринимает свою работу серьезно и много работает, но это никогда не было близко к религии, и сейчас, когда он вместе с Луи, вряд ли он может сравнить это с любовью. Актерство было тем, с чем Гарри встретился случайно, тем, что хорошо у него получалось. Но это не поглощало его. Пока Гарри слушает увлеченный разговор Луи и Алессандро, он думает о совете Ника и в первый раз задается вопросом, а на самом ли деле актерство — это то, чего он хочет. Громкий смех вырывает Гарри из задумчивого состояния, и он поднимает глаза как раз в тот момент, когда Алессандро целует его в щеку и машет рукой, уходя. Он поворачивается к Луи, который внимательно на него смотрит. — Все в порядке, милый? — Да-да, — уверяет его Гарри, не готовый делиться второй поглощающей мыслью за этот день. — Закажем еще выпить? — Но ты еще не за… — Где бар? — прерывает его Гарри, прежде чем наклонить голову и осушить бокал с остатками шампанского. Ночь набирает обороты, и Гарри пытается наслаждаться вечеринкой. Это еще один роскошный вечер с прекрасной едой и нескончаемым шампанским. Все расслабляются, так что ему не приходится разыгрывать другую версию себя перед гостями. И еще с ним Луи, в его простом сером костюме, выглядящий так, будто может дать фору любой итерации Джеймса Бонда. Но Гарри не может перестать думать о том разговоре; он продолжает задаваться вопросом, не топтался ли на месте за последние несколько лет. Он знает, что Ник думает, будто он принимает решения, основанные на одобрении его родителей. Но может быть, это не то, что он делает, или, точнее, не единственное, что он делает. Может быть, он принимает решения, исходя из того, что безопасно, вместо того чтобы делать то, чего он действительно хочет. Может быть, он никогда на самом деле не давал себе шанса, чтобы выяснить, чего он желает. — Все хорошо, милый? — спрашивает Луи, наклоняясь чуть ближе, чтобы Гарри мог расслышать его в гуле голосов. Он сжимает бедро Гарри, оставляя там руку. — Ты кажешься оторванным от реальности. Гарри забывает о других людях, о камерах на телефоне — обо всем, кроме Луи. Он оставляет руку на спине Луи и наклоняется, спрашивая: — Можем мы уйти? — Конечно, — отвечает Луи, делая шаг ближе. — Позволь мне просто позвонить Даниэлю. На долю секунды Гарри кажется, что Луи собирается поцеловать его, но он не делает этого. Он должен помнить о том, что их окружает, когда выпрямляется и отступает назад, доставая телефон. Гарри оглядывает толпу: несмотря на поздний час, вечеринка продолжается. Он больше не может этого выдерживать. Ему нужно уйти. Ему нужен Луи. К счастью, Луи рядом. Принц кладет телефон в карман и оставляет мягкую, оберегающую руку на спине Гарри, проводя его по огромной комнате к заднему выходу. Прежде чем Стайлс осознает это, они уже едут в машине на пути в отель, держась за руки. Город пролетает за окнами машины, и Гарри осознает, что желает, чтобы они могли приехать в Париж не как актер и принц, остающиеся в публичном пространстве, а просто как двое обычных анонимных туристов. Туристов, который держатся за руки на улочках, стоят в очередях в музеи, пьют вино на террасах кафе. Нет никаких шансов: он знаменит по собственному желанию, Луи — по наследству, но он планирует держаться за Луи так долго, сколько сможет, так что есть большой шанс, что они вернутся снова. Может быть, в следующий раз им удастся найти золотую середину. — Мы здесь, любимый, — мягко говорит Луи, сжимая его руку. Гарри поднимает взгляд, боясь увидеть, что он прав. — Давай, пойдем. Луи берет ситуацию под контроль, проводя его за руку мимо сотрудников, прямо к номеру, подталкивая вовнутрь. Он опускается перед Гарри на колени, молча разглядывая его лицо, когда осторожно поднимает одну из ног Стайлса и снимает с него ботинки. Опираясь руками на его плечи, Гарри позволяет принцу снять второй ботинок вместе с носками. Луи проводит ладонями по задней части его ног, когда медленно встает, и Гарри вздрагивает. Пальцы Луи находят молнию на его комбинезоне, и он стягивает его с Гарри, не отрывая от него глаз. Ткань падает на пол, оставляя Гарри голым, не считая жемчуга. — Великолепный, — бормочет Луи, наклоняясь и оставляя поцелуй в уголке губ Гарри. — Самый великолепный из всех, кого я когда-либо видел, милый. Гарри чуть покачивается, ослепленный простым комплиментом. Когда он слышит эти слова, то ощущает отчаянную потребность в Луи, жаждет не только слов, но и прикосновений. Луи едва переставал касаться его, с тех пор как они приехали, но этого никогда не будет достаточно. — Коснись меня, — шепчет он. — Пожалуйста. — Ложись на кровать, — голос Луи низкий и хриплый. — Жди меня там. Тишину комнаты нарушает только шуршание ткани, заполняющее пространство. Луи неспешно раздевается, аккуратно вешая костюм и оставляя грязное белье в отдельный раздел в чемодане. Чем дольше принц делает это, тем отчаяннее Гарри себя чувствует; его лихорадит, член быстро твердеет, пока он скручивает простыни. Он наблюдает, как Луи, чья кожа блестит в свете луны, останавливается у дивана и берет в руки шелковый шарф, в суматохе забытый после встречи со стилистом. Он пропускает его через руки, осматривая красочный цветочный принт, прежде чем перевести взгляд на Гарри. — Скажи мне, если я не прав, милый, — говорит он, подходя к кровати. — Но кажется, что тебе нужно помочь избавиться от лишних мыслей. — Да, — выдыхает Гарри. — Да, Лу. — Хочешь, чтобы… я помог тебе с этим? — Луи держит шарф, поднимая брови. — Да. Сердце Гарри рискует вырваться из груди, когда Луи забирается на кровать и кладет шелковый шарф на его торс, берет руки Стайлса, скрещивает их поверх его головы и обвивает шелк вокруг запястий достаточно крепко, чтобы Гарри не смог так просто выскользнуть из узла. Луи поправляет связанную ткань и осматривает Гарри, облизывающего губы. — Вот так, — говорит он. — Как ощущения? — Идеально, — честно отвечает Гарри, пытаясь двигать руками, и открытие, что он не может свободно этого сделать, прямиком отдается возбуждением в члене. — Идеально. Ты идеален. — Нет, нет. Ты идеален, — бормочет Луи, гладя пальцами лицо Гарри. — Ты, мой любимый. Он нависает над Гарри, прилагая все усилия, чтобы не дать дополнительного трения его члену, и целует его, страстно и глубоко. Гарри полностью теряет контроль, всецело отдавая себя Луи и беря все, что принц ему дает. Он не двигает бедрами, не пытается дотянуться до Луи — просто бессильно лежит на простынях, пока Луи боготворит его тело, осыпая поцелуями шею и грудь. Его член подергивается, истекая естественной смазкой, когда Луи касается сосков, дразня его, чередуя пощипывание и поддразнивание, покусывание и посасывание, доводя Гарри до безумия от удовольствия. Он дрожит и задыхается к тому моменту, когда Луи спускается вниз к его члену, облизывает головку, опускаясь на кровать, но упуская бутылочку со смазкой, которая осталась после их утренних игр где-то далеко. — Т-там, — выдыхает Гарри, когда Луи берет его член глубже, проводя по коже языком. — Слева. Это занимает минуту или две с некоторыми перерывами, когда Луи наконец берет бутылочку и умудряется покрыть пальцы смазкой, не отрываясь от пениса Гарри. Он проводит подушечками пальцев по отверстию Гарри, вызывая низкий стон из глубины его груди. Это так приятно: Стайлс не хочет, чтобы он останавливался, но еще — он хочет больше. Луи еще не дает ему большего, кружа вокруг дырочки и заставляя все нервные окончания в теле Гарри напрячься, прежде чем наконец, наконец — после того как Гарри ждет слишком долго, как ему кажется — медленно проникает пальцем во внутрь, крутя и изгибая его, пока не находит ту самую точку. Искры удовольствия и тепла, вспыхивающие в теле Гарри, настолько сильны, что он едва замечает, как Луи переводит свой умелый язык с члена на его бедра, где начинает оставлять синяки — сувениры, которые Гарри заберет домой. Гарри не пытается остановить громкий поток стонов, покидающих его губы, чередующихся с мольбами о большем, пока Луи работает тремя пальцами и оставляет — бог знает сколько — засосов на его чувствительной коже. Когда Луи вынимает из него пальцы, отклоняясь назад, Гарри чувствует себя лишенным и готовым заплакать, если Луи не начнет касаться его снова. Он поворачивает голову и видит, как принц достает из кармана презерватив и натягивает его на член. — Перевернись, милый, — шепчет Луи. Его темные глаза исследуют тело Гарри. Стайлс прижимается к его груди и неуклюже переворачивается, устраиваясь на коленях и предплечьях со связанными руками, вытянутыми вперед. Он прячет лицо в подушку, вспоминая, как говорил Луи, что ему нравится эта поза, когда он хочет быть покорным. Это снова ошеломляет его — то, как много чувств Гарри испытывает к нему, как сильно заботится о нем, хочет его, особенно сейчас, когда Луи отдает все, что он хочет, понимая его без лишних вопросов. Луи проводит руками по ногам Гарри, устраиваясь между ними, нежно касаясь щек Стайлса и скользя пальцами по смазанной дырочке. — Готов для меня, любимый? Вопрос сопровождается поцелуями между лопаток, и Гарри тает от нежности. По его щеке скатывается слеза, когда он кивает. — Да, да, пожалуйста, да. Он задерживает дыхание, чувствуя член Луи у входа. Принц мягко гладит его бок одной рукой, надавливая на отверстие и постепенно увеличивая скорость, когда Стайлс расслабляется. Когда его бедра касаются задницы Гарри, он осыпает спину кудрявого поцелуями, проводя ладонями по коже и давая привыкнуть. — Чувствую себя таким полным, — бормочет Гарри в подушку, поворачивая голову, чтобы выглянуть из-за плеча. — Так хорошо. — Да, дорогой? — хрипит Луи, держа Гарри за бедра и устраиваясь поудобнее. Он посмеивается, когда Гарри стонет от этого движения. — Готов ко мне? — Мм, да-а, да, ах… Луи вынимает член почти до конца и медленно вводит обратно, снова и снова, и это идеально, но этого недостаточно. — Л-лу, Луи, — задыхается Гарри, не в силах не толкаться назад ближе к Луи. — Трахни меня, трахни меня, трахни, пожалуйста… — Как пожелаешь. У Гарри есть лишь доля секунды, чтобы задаться вопросом, не делает ли Луи отсылку к фильму, прежде чем тот толкается бедрами вперед, трахая его жестко и быстро — так, как Стайлс хотел. Идеально, все идеально — начиная с того, как Луи обхватывает его бедра, и заканчивая тем, как он не может ухватиться за простыни связанными руками, и затем Луи касается той самой точки, и Гарри стонет, ловя звезды перед глазами. Луи старается сохранять такой же угол, и искры удовольствия теперь фейерверками взрываются во всем теле. — М-можешь ты… — выдавливает Гарри, открывая глаза, чтобы увидеть, как Луи качает головой. — Пож… — Нет, любимый, — почти рычит Луи, не пропуская ни одного толчка, пока трахает его. — Хочу, чтобы ты кончил только от моего члена. Гарри падает на кровать, и руки Луи — единственное, что держит его на месте. Это только позволяет принцу глубже проникнуть в него, и давление внутри него нарастает еще быстрее, чем раньше. Проходит всего пара минут, прежде чем он начинает кончать, и Луи продолжает трахать его даже в этот момент. Как раз перед тем, как Гарри начинает чувствовать себя некомфортно, Луи замирает, вцепляясь в Гарри и задыхаясь, пока кончает сам. Они лежат на кровати, восстанавливая дыхание несколько минут, и затем Луи целует его в ушко. — Давай, любимый, позволь мне тебе помочь. Он переворачивает Гарри и развязывает шелковый платок, массируя запястья. Когда Стайлс подставляет губы для поцелуя, он смеется, но затем кудрявый получает желанный поцелуй, за которым следуют еще десятки коротких прикосновений губами к его лицу, пока он не начинает хихикать. — Могу я заинтересовать тебя ванной? — спрашивает Луи, наконец отстраняясь, и оставляет поцелуй на тыльной стороне руки Гарри. — Мы так и не воспользовались ванной, а жаль. — Это наш последний шанс, — произносит Гарри, заканчивая не высказанную мысль Луи. — Это нормально — грустить, что мы уезжаем завтра, — отвечает принц, пробегаясь пальцами по кудряшкам Гарри. — Но мы очень скоро снова увидимся, дорогой. Я обещаю. Стайлс вздыхает, зная, что Луи прав, но сейчас так не кажется. Он смотрит в открытую дверь огромной комнаты, где стоит ванна. Может быть, горячая вода поможет ему почувствовать себя лучше. Тогда у него появляется идея получше. — Согласен на ванну, — он хитро смотрит на Луи, — если мы сделаем маски с авокадо. Луи смеется, качая головой. — Ты умеешь торговаться, Стайлс. По рукам. И когда Луи позволяет ему аккуратно нанести зеленую тканевую маску на лицо, прежде чем они заберутся в горячую ванну, полную пены из бесплатных баночек в отеле, Гарри действительно чувствует себя лучше. Даже если слишком рано говорить Луи о том, что он любит его, он знает, что сильная связь, с которой они приехали в Париж, окрепла за последние несколько дней. Это лучшие отношения, в которых он когда-либо был, и он сделает все, что угодно, чтобы сохранить их такими, какие они сейчас есть. А еще Гарри верит Луи, когда тот что-то обещает. Так что да, у них крайняя ночь в Париже, но далеко не последняя ночь вместе.***
Как и в предыдущие два утра, Гарри просыпается с руками Луи, обвитыми вокруг его тела. Как и до этого, он счастлив остаться в кровати на подольше вдали от всего мира, даже если это продлится всего несколько минут. Гарри сомневается, что ему когда-либо будет достаточно этого теплого и восхитительного ощущения рук Луи на его животе и дыхания на шее. Несмотря на то, что ему кажется, будто весь мир перевернулся лишь за время одной поездки, он по-прежнему чувствует себя так же безопасно в руках Луи, как и в первый день. Когда будильник Гарри начинает звонить, принц ворочается позади, прижимая его к себе, и недовольно стонет ему в кожу. Из-за крепких объятий Гарри труднее повернуться, чтобы выключить будильник, но он все-таки справляется и смеется, обратно падая на кровать. — Слишком рано, — ворчит Луи, скользя холодным кончиком носа по коже Гарри. — Такое ощущение, что я вернулся домой, и Лиам пытается заставить меня сделать кардио. Гарри устраивается в его объятиях, целуя принца в нос, а затем в губы. — Каникулы кончились. — Трудно назвать это каникулами, любимый, — хрипит Луи. — Нас ждет много работы, но я постараюсь сделать так, чтобы у нас были настоящие каникулы. Без работы. — Ммм, было бы прекрасно, — улыбается Гарри, потягиваясь. Луи тут же ловит его запястья и внимательно осматривает каждое. — Нет синяков? — Не-а, — Луи поочередно целует внутреннюю часть левого, а затем правого запястья. — Отлично. Так, я готов вставать. Сколько времени у нас есть? — Около часа, — отвечает Гарри, оставляя еще один поцелуй на губах принца, прежде чем отстраниться. — Позвонишь в обслуживание номеров? Мне нужно в туалет. — Кофе и круассаны? — И ягоды! — добавляет Гарри через плечо, направляясь в ванную. — Клубнику, малину- — Я попрошу денег за работу, — смеется Луи, беря телефон с прикроватной тумбочки. Закончив с ванной, Гарри на автомате готовится к предстоящему полету. Он так часто путешествует, что без особых раздумий складывает вещи в чемодан и сумку, проверяет паспорт и удостоверяется, что Эйми зарегистрировала его на рейс и договорилась о подаче машины. Луи без суеты собирается рядом, одевается и укладывает вещи, не мешая ему, будто они делали так сотни раз. Они успевают закончить еще до того времени, как за ними придут, поэтому неспешно сидят на террасе, расправляясь с последним блюдом из обслуживания номеров. — Сегодня уже холодает, — Луи преувеличенно дрожит, когда ветер треплет его волосы. — Думаю, хорошо, что мы уезжаем. Поймав на себе яростный взгляд Гарри, он смеется и поднимает руки в поражении. — Извини, извини, — в знак сожаления Луи подталкивает в его сторону тарелку с фруктами. — Я беру свои слова назад. Стайлс дуется, еще больше укутываясь в кардиган. — Спасибо. — Ты такой чертовски милый, — отмечает Луи, качая головой. — Это непозволительно. Гарри кивает и кладет в рот кусок арбуза, немного смягчаясь. По большей части они не разговаривают, пока едят и пьют кофе, сидя в приятной тишине и наслаждаясь солнечным светом. Без телефонов, без ноутбуков. Будто без лишних слов согласились на это, потому что у них не так много времени просто побыть рядом и нужно воспользоваться последними минутами, проведенными рядом. Закончив с кофе, Гарри проверяет время, и его плечи опускаются, когда он видит сообщение от водителя, уведомляющего о том, что он уже прибыл. — Мне нужно идти, — говорит Стайлс, удивляясь самому себе, что звучит скорее покорно, чем печально. — Мне проводить тебя? — уточняет Луи, отталкивая кресло и вставая. — Или нам лучше попрощаться здесь? — Здесь, — предлагает Гарри, — никаких лишних глаз, и я могу целовать тебя, сколько захочу. — Что ж, тогда лучше начать сейчас, — шутит Луи, позволяя Гарри взять себя за руку и потянуть вовнутрь. — Я буду скучать по этому. До тех пор пока мы снова не увидимся, конечно. — Знаю, Лу, — мягко отвечает Гарри, снова и снова целуя его в нос. В конце концов, он очень милый. — Мы найдем больше времени совсем скоро. — Да, любимый, — подтверждает Луи, нежно целуя Гарри в губы. — Найдем, обещаю. Они продолжают целоваться еще какое-то время, не желая расставаться и прощаться. Наконец Гарри действительно нужно идти, так что он отстраняется и берет сумки. Луи стоит посреди комнаты с руками в карманах, когда его напряженная верхняя губа наконец подводит его. — Милый, — зовет он, когда Гарри открывает дверь. Стайлс поднимает взгляд. — Я буду скучать по тебе. — Я тоже, Лу, — Гарри застывает в дверном проеме на какое-то время. — Напишешь мне? — Напишу. Обещаю.