Darling, so it goes

      В течение следующих нескольких дней Гарри и Луи ходят на цыпочках вокруг друг друга. Их ссора оставила Гарри горькое ощущение хрупкости, и, судя по поведению Луи, тот чувствует то же самое. Они запинаются, чтобы согласиться с чем-то во время встреч, посвященных свадьбе, и колеблются, когда тянутся друг к другу. Они оба ужасно спали, но притворялись, что не замечают этого, когда ворочались по ночам. Не говоря уже о сексе. Кажется, они больше не знают, как взаимодействовать друг с другом, и Гарри Ламберт сразу это замечает, когда он и команда от «Gucci» прибывают в дворец для примерок.       — Луи, друг! Давай обнимемся!       Знакомое приветствие, кажется, создает трещину в официальном образе Луи, и он искренне улыбается, когда Гарри Ламберт втягивает его в объятие. Пока Луи здоровается с остальными, обмениваясь кивками и рукопожатиями, Гарри отстраняется, притворяясь, что изучает этикетку, свисающую с одного из пакетов с одеждой на вешалке, которую он собирался примерить. Вежливая светская беседа похожа на белый шум, когда он в сотый раз прокручивает события той ночи в голове. Как он запихивает случайные вещи в спортивную сумку. Кричит на своего жениха. Вылетает из комнаты. Срывается на Софию, которая просто пыталась помочь. Даже извинившись перед ней, Гарри по-прежнему чувствует себя ужасно. В отличие от своих коллег, Гарри строил свою карьеру, пытаясь не вести себя, как привилегированная дива, и ему очень стыдно, что он таким образом позволил своим чувствам выйти наружу. Он не хочет быть таким принцем-консортом.       — Что ж, полагаю, что я должен позволить вам разобраться со всем, — говорит Луи в итоге. Его хриплый голос слегка отрезвляет Гарри, как раз перед тем как принц касается его локтя. — Удачи, милый.       Гарри поворачивается лицом как раз в тот момент, когда Луи пытается поцеловать его в щеку, что приводит к неловкому поцелую в губы. Принц сразу же поспешно отступает. Гарри Ламберт тянет Стайлса в примерочную, отгоняя всех, кто пытается последовать за ними, и закрывает дверь, оставляя их одних. Сначала все тихо, если не считать мягкого шороха одежды, пока Гарри переодевается в первый наряд. Он даже почти может притвориться, что это очередная примерка дома, а не часть масштабного процесса, ведущего к распиаренной свадьбе.       — Все в порядке? — тихо уточняет Гарри Ламберт, протягивая Гарри голубой бархатный жакет. — Вы, ребята, кажетесь немного напряженными.       — Все хорошо, — бормочет Гарри, останавливаясь, когда Гарри Ламберт протирает плечи пиджака. — Ничего.       Они встречаются взглядами в зеркале, и Ламберт приподнимает бровь.       — Мы поссорились. Но все хорошо, мы обговорили это. Все хорошо. Но немного неловко.       — Ты знаешь, что я люблю своего друга Луи, но если тебе нужно сбежать, я могу вывезти тебя в багажнике своей арендованной машины. Без вопросов.       Гарри смеется впервые за несколько дней и, как только начинает, не может остановиться. Они оба так сильно смеются, что даже сгибаются, пытаясь отдышаться, когда в дверь стучат.       — У вас там все в порядке?       — Все хорошо. Секундочку, — кричит Гарри, вытирая слезы с глаз. — Окей, окей. Остановись.       — Это ты начал, — протестует Ламберт, тыча в него пальцем. — J’accuse! (Виновен, — прим. переводчика).       Даже со своим знанием французского Гарри понимает его.       — Нет, ты!       Их перебранка прерывается, когда Гарри Ламберт открывает дверь, и в комнату входит Алессандро, чьи руки сразу поднимаются ко рту. Гарри требуется мгновение, чтобы вспомнить, что он в костюме, в котором собирается выйти замуж (ладно, в одном из них) и он поворачивается к своему отражению. Новый поток слез подступает к глазам уже совсем по другой причине, когда он все осознает. Темно-синяя ткань еще красивее, чем на образце, и ему очень нравится силуэт. Пиджак идеально сидит поверх мягкой белой блузки, а длинные завязки завязаны узлом, а не бантом. На нем брюки в стиле клеш, что сразу навевает атмосферу 70-х. Это, без сомнения, та романтика, о которой он фантазировал.       — Мы должны ушить эти штаны.       Гарри поворачивается на голос Зейна, хмурясь.       — Извини, — произносит Малик, в защиту поднимая руку. — Но они слишком свободные. Это бы сработало на сто процентов на ковровой дорожке, но это же свадьба века.       — Он прав, — соглашается Ламберт, оглядывая штаны. — Извини, Сью. Я знаю, тебе нравится ходить как Дэвид Бирн, в свободном, но мы должны что-то сделать       — Да, конечно, — говорит Алессандро, щелкая пальцами. Ассистенты вьются вокруг него, протягивая булавки и измерительную ленту. — Полагаю, время романтики кончилось. Пора браться за работу.       Остаток дня пролетает незаметно. Гарри настолько сосредоточен на поставленной задаче, что забыл бы даже попить воды, если бы Зейн не сунул ему в руку стакан после того, как он начал раскачиваться на приподнятой платформе, которую ему принесли для примерки одежды. К тому времени, как они заканчивают, работы для Алессандро и его команды уже нет, но он клянется всем и вся, что все будет готово к неделе свадьбы, даже если это означает работу круглосуточно. Когда приходит время отправиться в официальную столовую на ужин, который София и Матиас начали планировать для группы несколько недель назад, Гарри идет впереди из их личного крыла, вежливо игнорируя взволнованное бормотание портных и помощников. Он помнит, когда дворец был для него совершенно новым.       Такое ощущение, что это было и вчера, и целую жизнь назад одновременно.       — Привет, Сью, — бормочет Гарри Ламберт, когда они начинают спускаться по лестнице. — Что со взглядами?       Гарри оглядывает большое фойе, замечая горничную и лакея, бросающих на него косые взгляды. Он вздыхает. И да, еще одно последствие его дива-поведения.       — Так вот, я уже сказал, что мы поссорились, — он понижает голос, надеясь, что их никто не услышит. — Ну, я закатил истерику и ушел в отель. Думаю, кто-то из персонала видел, как я ухожу, и сейчас…       — Оу, они ненавидят тебя, — шепчет Ламберт, хватаясь за грудь. — Оу, Сью…       — Они не ненавидят меня, — настаивает Стайлс, позволяя Ламберту втянуть его в объятие. — Они просто… Не сильно меня любят.       — Это пройдет, — произносит Гарри Ламберт, когда они подходят к столовой. — Просто будь милым и очаровательным, каким ты можешь быть, и они полюбят тебя. И больше никаких сцен! Вы можете вывести мальчика из мыльной оперы, но никак не мыльную оперу из мальчика, да?       — Мыло в прайм-тайм, — смеется Гарри, слегка отталкивая Ламберта. Он машет рукой, когда видит Софию, сидящую в столовой с полковником Пейном, отцом Лиама, который работает начальником протокола во дворце. — Как ты посмел!       — Bienvenue, — говорит София, повышая голос, чтобы обратиться к группе людей. — Всем добро пожаловать. У нас есть карточки с местами, если вы хотите занять свое, и…       — И нам следует подождать Ваше Высочество, прежде чем садиться, — плавно заканчивает полковник Пейн. Гарри еще не общался с ним, но нет никаких сомнений, что это родственник Лиама. — Пожалуйста, позвольте мне помочь.       Каждый находит место за длинным столом. Гарри и Луи будут в середине напротив друг друга, по бокам от них Алессандро, Зейн, Гарри Ламберт и Луи, а затем портные и помощники по краям. Гарри не часто ел в парадной столовой, но каждый раз, когда он это делает, то не может не раздражаться, что каждое место определяется положением и «важностью». Он никак не может это поменять (он спрашивал), так что он просто проглатывает свое негодование, пока они все ждут Луи и Лиама. Спустя несколько минут они все-таки приходят, извиняясь за опоздание, а затем все занимают свои места. Официанты входят в комнату с небольшими тарелками салата.       — Идеальный тайминг, — отмечает Гарри Ламберт, благодарно кивая официанту, ставящему перед ним тарелку.       — Это не случайно, — отмечает Зейн, разворачивая салфетку и кладя ее себе на колени. — На кухне идеально знают момент, когда государь садится.       — Впечатляюще, — отвечает Гарри Ламберт, прежде чем откусить кусочек. — Или мне следует сказать je suis très impressionné.       Впечатляюще, думает про себя Гарри, начиная есть и игнорируя Луи, делающего комплимент акценту Гарри Ламберта. Но еще это очень нелепо. Тот факт, что Луи принц, не означает, что он не может подождать блюда несколько минут. Гарри много раз видел, как он это делает вне дворца. Это еще одна роскошь — и Гарри постарается, чтобы она никак не ударила ему в голову. Он поднимает взгляд, зная, что должен вовлекаться в разговор за столом, и случайно ловит взгляд Лиама. И, что ж. Если с Луи все было так неловко, то с Лиамом это не идет ни в какое сравнение. Они даже не разговаривали с тех пор, как Гарри сбежал из кабинета Луи, найдя досье. Хоть он и знает, что это не вина Лиама, то все равно, как только Стайлс видит его, сразу вспоминает об одной из худших ночей в своей жизни.       Он не знает, как с этим справиться.       Остаток ужина проходит медленно. Еда и напитки восхитительные, как и всегда, но неловкое поведение Гарри и напряжение между ним, Луи и Лиамом кажется заразительным. Беседа очень тяжелая и часто прерывается долгим молчанием, поэтому кажется каждый испытывает облегчение, когда наступает время расходиться. Гарри выходит во двор вместе со всеми, обмениваясь прощальными объятиями, смеясь и качая головой, когда Гарри Ламберт указывает на багажник своей машины. И затем они уходят.       Гарри возвращается в спальню, зажав губу указательным и большим пальцами, совершенно потерянный в своих мыслях. Это скоро пройдет. Но он не уверен, когда именно.       Это так, пока он не входит в спальню и видит Луи, стоящего у открытого окна на террасе, в пиджаке и расслабленном галстуке, с закатанными рукавами и сжимающего два стакана текилы. Он кивает в сторону дивана снаружи с улыбкой, танцующей в уголках его губ, и Гарри тоже кивает, спеша присоединиться к нему. Они садятся рядом, и Стайлс забирается под мышкой Луи с одеялом на коленях. Они чокаются, прежде чем сделать первый глоток. Солнце уже садится, окрашивая облака в оранжевый цвет. Как и всегда, Монако — самое красивое место, которое Гарри когда-либо видел.       — Что ж, — начинает Луи, обнимая Гарри крепче. — Как все прошло?       — Действительно хорошо, — отвечает Стайлс, прислоняя голову к плечу Луи. — В конце концов мы можем провести эту свадьбу.       Луи мычит, но не смеется, как Гарри ожидал. Он поворачивается, чтобы посмотреть на него: принц серьезен — как в моменты, когда тщательно подбирает слова. Гарри не давит, зная, что Луи не стоит торопиться, когда он такой.       — Милый, — в итоге говорит он. — Я знаю, мы говорили об этом, но я до сих пор чувствую себя виноватым из-за той ночи. Это моя вина, что все так неловко.       — Нет. Нет. Это и моя вина тоже, — Гарри кусает нижнюю губу, подбирая слова. — Я думаю, что тоже виноват. Я так поторопился с выводами, что даже не дал тебе возможности объясниться.       — Я это понимаю, — бормочет Луи, пропуская пальцы через кудри Гарри. — Ты был в шоке и не был готов. И если честно, ты так усердно работал, что рано или поздно должен был сорваться. Мы слишком тебя загрузили.       У Гарри возникает естественное желание возразить, но он останавливает себя, вспоминая последние несколько месяцев.       — Это правда, — признает он. — Но ты делаешь так много, и ты так хорош во всем. Я хочу, чтобы ты мной гордился.       — Любимый, я горжусь тобой, — Луи целует его макушку. — Мое сердце может разорваться от того насколько я горд. Но думаю, тебе следует немного замедлиться. Мы должны правильно расставить приоритеты в твоей нагрузке, чтобы ты не выгорел. Этого было бы много для любого человека.       — Может, мы могли бы встретиться с Софией на этой неделе, — предлагает Гарри. — Подкорректировать расписание.       — Отличный план, — они снова чокаются стаканами и пьют в тишине какое-то время, любуясь горизонтом.       — Лу, почему ты чувствуешь себя виноватым?       — Я должен был сказать тебе, — просто отвечает Луи. — О досье. Не могу перестать думать об этом, когда я на встречах или во время звонков. Это непростительно.       — Я думаю, ты должен дать мне решить, что простительно, а что нет, — мягко отвечает Гарри. — И я тебя простил.       — Да, но…       — Ничего. Я люблю тебя, ты любишь меня. Мы оба совершали ошибки, это нормально. Давай перестанем себя гнобить из-за этого, что думаешь?       Луи сжимает губы, но маленькая улыбка все-таки расцветает на его лице.       — Думаю, ты прав.       — Так что давай просто посидим тут, закончим с напитками и полюбуемся закатом.       — Хорошо, любимый.       — А затем можем пойти внутрь, и ты вытрахаешь из меня весь дух.       Луи давится текилой, и Гарри суетится, пока тот бьет себя по груди, пытаясь отдышаться.       — Что ж, — говорит он, наконец откашливаясь. — Хорошо, любимый.

***

      На следующее утро Луи даже не шевелится, когда срабатывает его будильник перед ежедневной тренировкой с Лиамом. Гарри ухмыляется и наклоняется, чтобы выключить его. Он не давал Луи спать очень долго после их разговора на террасе. Гарри потягивается и принимает решение за долю секунды. Когда двадцать минут спустя Лиам стучит в дверь, Луи все еще в постели, мертвый для мира, а Гарри уже одет в спортивные шорты и майку.       — Оу, — бормочет Лиам, чьи брови практически взлетают к волосам, когда Стайлс открывает дверь. — Оу, доброе утро. Гарри. Я просто искал…       — Луи все еще спит, — отвечает Гарри, выходя в коридор и закрывая за собой дверь. — Я подумал, может быть, мы могли бы пробежаться?       Лиам моргает с большим удивлением на лице, но быстро приходит в себя.       — Звучит великолепно. В старом городе есть дорожка вдоль воды — можем пойти туда, если Люк позволит.       Они одновременно поворачиваются к телохранителю рядом с Лиамом, который молча кивает: всегда сильный, но молчаливый тип, насколько Гарри помнит еще со времен Америки.       — Что ж, — Лиам хлопает в ладоши. — Начнем?       Гарри не удосуживается начать светскую беседу, когда они проходят по коридору во двор или разминаются у ворот дворца, прежде чем отправиться в путь. После прошлой ночи он чувствует себя в миллион раз легче, и ему хочется насладиться восходом солнца, прежде чем начать еще один серьезный разговор. Лиам позволяет Гарри задавать темп, легко двигаясь на той же скорости и даже не потея. Его преданность утренним тренировкам определенно окупилась. Гарри считает, что он сам в отличной форме, но Лиам мог бы, возможно, бегать вокруг него кругами, если бы хотел.       Этот маршрут абсолютно чудесен. Сочетание архитектуры Belle Époque и оранжевого неба над чистой голубой водой, которую можно найти только в Средиземном море, настолько прекрасны, что у Гарри перехватывает дыхание. Он с нетерпением ждет, когда же его друзья и семья приедут на свадьбу, чтобы показать им все это. Он уверен, они будут в абсолютном восторге, как и он. Через несколько миль он замедляется и останавливается, поднимая ногу на перила у воды и еще немного растягиваясь. Люк и еще двое телохранителей, следующих за ними, рассредоточились, наблюдая за ними, но обходя стороной. Кажется, сейчас лучшее время для разговора.       — Эй, Лиам, — он запинается, размышляя, с чего начать.       Лиам вытирает пот тыльной стороной ладони.       — Да, Гарри?       — Я хотел извиниться за ту ночь. Я слишком остро отреагировал, и ты как бы попал… эм… под раздачу, — он выдыхает, желая, чтобы Лиам вскочил и что-то сказал, но тот лишь терпеливо ждет продолжения. Конечно. — Я не знаю. Чувствую, у нас действительно не лучшие отношения? Типа… Мне кажется, или ты тоже так думаешь?       — Тебе не кажется, — говорит Лиам, грустно улыбаясь. — На самом деле это вполне обычно для меня. Дело в том, что моя работа, Гарри, заключается в том, что я беру на себя большую часть вины. Не то чтобы я против, конечно. Это просто часть работы. Бывают моменты, когда мне, скажем так, приходится переводить для Его Высочества…       — Ради Бога, Лиам, пожалуйста, называй его Луи. Тут нас никто не слышит.       К его удивлению, Лиам смеется.       — Хорошо, да… Переводить для Луи, когда он дипломатичен. Я должен быть плохим парнем. Это позволяет Луи поддерживать отношения, но иногда сказывается на мне. И я боюсь, что у нас с тобой не было возможности узнать друг друга, потому что мне пришлось сфокусироваться на более практических аспектах того, что ваши отношения значат для княжества, а не просто… Ну знаешь, тусоваться с женихом моего лучшего друга.       Слово «тусоваться» звучит совершенно неестественно из уст Лиама, и судя по тому, как он пожимает плечами и улыбается, когда заканчивает говорить, он сам это знает. — Так поэтому вы с Ником отлично ладите? Вы оба привыкли играть двойные роли. Лучшего друга и менеджера.       — Адъютанта, — поправляет его Лиам. Блеск в его глазах дает Гарри понять, что он просто шутит. — И да, думаю это так. Иногда может быть трудно пройти через эту линию. Но оно того стоит. Я верю в Луи, верю в работу, которую мы делаем. Это самая важная работа в моей жизни. И дружба тоже. Так было всегда.       — Ты действительно защищаешь его, — говорит Гарри, даже не спрашивая; думая об их неделе встреч после того, как Луи сделал ему предложения, и видя Лиама в новом свете. Он всегда считал Лиама слишком усердным сотрудником, но, возможно, тот просто старается изо всех сил, чтобы защитить лучшего друга. Он, вероятно, поступил бы так же, если бы Луи не был членом королевской семьи. — Ты просто хочешь помочь.       — Да, — отвечает Лиам почти болезненным серьезным тоном. — И сейчас это включает тебя, Гарри. Мы в одной команде. Если есть что-то, с чем я могу тебе помочь, пожалуйста, приходи ко мне. Не знаю, было ли это очевидным, но я действительно хочу, чтобы у вас все получилось. Луи прав насчет тебя, ты прекрасно справишься со своей новой ролью. Ты уже справляешься. Ты уже поступил мудро, создавая свой офис. София исключительно талантлива.       — И это все? — ухмыляется Гарри, ожидая, что Лиам покраснеет и начнет запинаться. Вместо этого он мягко улыбается в ответ, пожимая плечами, каким-то образом излучая уверенность. — Погоди, Лиам, ты…       — Живу с Софией, да, — отвечает Лиам, сияя. — На самом деле мы только начали встречаться, когда ты приехал во дворец в первый раз.       — Что? — кричит Гарри, слегка хлопая его по груди, когда они оба смеются. — Что за черт, Лиам, мы все время пытались вас свести!       — Знаю! — смеется Лиам, покачиваясь на каблуках и выглядя очень довольным собой. — Было очень забавно наблюдать, как вы двое пытаетесь нас столкнуть.       — Боже мой, это безумие… Погоди, Луи не знает, не так ли?       — Нет-нет, мы всегда планировали быть осторожными. Мы оба заботимся о своем положении и не хотели вести себя непрофессионально.       — Лиам, — Гарри щурится от солнца, бьющего ему в глаза, — Лиам, ты знаешь, что Луи будет счастлив за тебя, верно?       Лиам кивает, но Гарри не убежден.       — Я серьезно. Ты его лучший друг, он будет так счастлив. Ты знаешь, что он хотел бы знать, правда?       — Ну, мы были очень заняты в офисе, и, конечно, ваши отношения…       — Лиам, — Гарри качает головой. — Послушай, знаю, Луи — принц и все такое. И я понимаю то, что ты сказал о своей работе. Но нет никакой причины, чтобы портить баланс в вашей дружбе. Ты значим так же, как и он. Ты знаешь, что он понимает это, да?       — Да, — кивает Лиам. — Понимаю, Гарри. Я просто…       — Тебе нужно напоминать иногда?       — Полагаю.       — Понял.       Несколько минут они смотрят на воду в дружеской тишине. Мысли Гарри вертятся вокруг того, как будет выглядеть лицо Луи, когда Лиам наконец скажет ему о Софии, и как прекрасно было бы принять душ прямо сейчас, когда Лиам поворачивается к нему.       — Готов…       — Обняться? Да!       Он раскрывает объятия, смеясь, когда Лиам качает головой. Тот позволяет Стайлсу заключить себя в объятия, хотя и пытается хлопнуть его по спине, чтобы поскорее закончить с этим. Покачав Лиама взад-вперед несколько минут, Гарри наконец отпускает его, улыбаясь тому, как Пейн добродушно закатывает глаза. Это была действительно хорошая идея. Лёд наконец тронулся.       — Готов вернуться? — спрашивает Гарри, проводя рукой по волосам. Они стали слишком длинными, ему бы следовало купить заколки, чтобы держать их подальше от лица. Нужно посоветоваться с кем-нибудь насчет стрижки до свадьбы. Еще одно дело в его списке.       Лиам машет рукой, чтобы привлечь внимание Люка, а затем смотрит на Стайлса с выражением лица, которое можно было бы описать, как «зловещая улыбка».       — Наперегонки?       Вместо ответа Гарри бросается вперед, надеясь, что старт первым поможет ему. Их ноги стучат по тротуару, когда они бегут обратно во дворец, а трое телохранителей не отстают. Солнце палит прямо на них, и Гарри просто плавится, весь в поту ко времени, когда они достигают дворца. Стайлс сдается где-то на полпути, переходя на шаг, а Лиам даже не смотрит на него, устремляясь вперед. Когда он доходит до ворот, Лиам уже стоит рядом с Софией и выглядит ничуть ни хуже. Гарри медленно приближается к ним, уперев руки в бедра и переводя дыхание.       — Твой парень — дьявол, — говорит он, тяжело дыша и видя, как брови Софии устремляются вверх. — Ой, ага, он сказал мне, что он твой парень. Извини.       — Je suis désolé, ma chérie (Мне жаль, моя дорогая — прим. переводчика), — бормочет Лиам, соединяя свой мизинец с мизинцем Софии. — Он бил меня и вытягивал эту информацию, клянусь.       — Можно представить, — сухо отвечает София, глядя, как Гарри наконец распрямляется. — Ох, что ж. По крайней мере, сейчас мы можем потанцевать на свадьбе, n’est-ce pas? (Не так ли? — прим. переводчика).       — Сочту за честь, — говорит Лиам, поднимая ее руку и целуя тыльную сторону ладони. — Так, мне нужно идти. Нужно принять душ и добраться до офиса. Гарри, ты будешь в порядке?       — Не переживай за меня, — Гарри машет ему рукой, все еще восстанавливая дыхание. — Я буду в порядке.       — Отличная тренировка. Надо как-нибудь повторить.       — Ни хрена, — бормочет Гарри тяжело, когда Лиам отходит. Он поворачивается к Софии, наконец видя сверток в ее руке. — Что это?       — Думаю, твоя обложка для «Vogue», — она наклоняется к нему и понижает голос, так как этот секрет только между ними двумя. — Может, пойдем в офис и откроем его?       — Блять, да, — говорит Гарри, морщась, когда видит удивление на лице Софии. — Извини.       — Нет-нет, это очень волнующе, — уверяет она. — Я очень хочу это увидеть.       — И я, — Гарри вытирает пот со лба ладонью. — Пошли.       — Блять, да, — говорит София, вызывая смех Гарри. — Пойдем.       Несмотря на то, что ритм Лиама практически убил его по пути назад, Гарри чуть ли не вприпрыжку поднимается по лестнице в офис вместе с Софией, которая расцвела от возможности увидеть его «Vogue». Одно дело — знать, какой снимок они выбрали для обложки, и совсем другое — держать в руках глянцевые страницы. Съемка была долгой и изнурительной, и Гарри ненавидел быть вдалеке от Луи, но в то же время обожал каждую минуту процесса. Некоторые решения, очевидно, вызовут споры, и у Гая из пресс-службы может начаться коронарная болезнь, но это важно — оставаться собой. К черту модные темы. Гарри — который вскоре станет Гарри из Монако — не беспокоит то, что, по мнению людей, он должен или не должен носить. И то, что он женится на члене королевской семьи, никак это не изменит.       Когда они входят в кабинет Гарри, Митч сидит за маленьким столом в углу и смотрит на него с чашкой кофе. Абсолютное отсутствие энтузиазма на его лице ничуть не омрачает настрой Гарри и Софии. Гарри барабанит пальцами по столу, пока она осторожно открывает небольшую упаковку. Мягкий вздох срывается с ее губ, когда она наконец заканчивает. Черный цвет шрифта заголовков, который сочетается с приталенным блейзером Гарри, приятно контрастирует с мягким зелено-голубым фоном. Редакторы пошли на уступки, когда Стайлс попросил сделать обложку немного причудливой, зная, сколько официальных портретов ему придется сделать в ближайшем будущем, и они использовали кадр, где он надувает маленький синий шарик. Эта поза красиво демонстрирует его обручальное кольцо. Не сразу понятно, что то, что надето на Гарри внизу жакета на самом деле платье, и он затаивает дыхание, когда София листает страницы, ожидая, когда она увидит его полный наряд.       — Mon dieu («Боже мой» — прим. переводчика), — выдыхает София, поднимая журнал, чтобы рассмотреть страницу поближе. — Гарри, это так красиво. Тебе очень идет платье, так элегантно. Это Gucci?       — Мило, чувак, — изрекает Митч, наклоняясь через плечо Софии и протягивая кулак, чтобы Гарри ударил в него. София толкает его локтем, не отводя взгляда от журнала. — Сэр. Очень мило, сэр.       — Спасибо, Митчелл, — улыбаясь, отвечает Гарри и ударяет его кулак. — И да, это Gucci. Вживую оно было еще прекраснее. Возможно, вы когда-нибудь увидите его. Может, Алессандро отдаст мне его для моих архивов.       — Твоих архивов? Гарри, почему это первый раз, когда я слышу про твои архивы?       — Это… На самом деле хороший вопрос. Полагаю, мы должны перевезти их из ЛА, да? Последнее время было таким безумным, у меня совсем вылетело из головы.       — Я могу этим заняться, — предлагает Митч, хватая блокнот со стола. — Кому мне нужно позвонить?       — Почему бы тебе не написать e-mail Нику и отправить копию Гарри Ламберту? Знаю, он скажет, что он больше не мой менеджер, но просто скажи, что он тот, кто позволит этому ускользнуть из внимания, и ему придется иметь с этим дело. Но скажи как-нибудь понежнее. Или нет. Пофиг.       — И отправь копию Эйми тоже, — вставляет София, рассматривая новую страницу. — Она очень сильно помогала. С нетерпением жду, когда встречу ее в реальной жизни.       — Ты полюбишь ее.       При звуке голоса Луи все трое одновременно поворачивают головы к дверному проему. Он входит с яркой улыбкой, и Гарри восхищается красивым кроем его темно-серого костюма. Дополнительный час или два ко сну (и, возможно, их разговор прошлой ночью) сделали свое дело: Луи выглядит совершенно бодрым. Он практически светится: темные круги, которые красовались под его глазами в последние несколько дней, исчезли. Даже его волосы выглядят лучше, а блики солнца, проникающие через большие окна, красиво ложатся на его серебристые пряди. Он целует Гарри в щеку, и в этот момент Стайлса достигает осознание.       — Лу? Ты подстригся?       — О да, — говорит Луи, проводя по волосам на его затылке. — Саша пришла сегодня утром, чтобы подстричь меня. Я и не знал, что прошло уже шесть недель. Время так быстро летит.       — Ты стрижешься каждые шесть недель? — спрашивает Гарри, проводя по шелковистым волосам Луи. Он пытается вспомнить, замечал ли он когда-нибудь, что волосы Луи выглядят длиннее, чем обычно.       — Конечно. Это важно выглядеть в лучшем свете, и также есть еще элемент, чтобы постоянно выглядеть…       — Одинаковым, — вставляет Митч, не отрывая взгляда от ноутбука. — Что-то типа королевской штуки.       — Хорошо сказано, — отвечает Луи с улыбкой. — Лаконично. Это на самом деле королевская штука. Последовательность и всякая всячина.       — И всякая всячина, — повторяет Гарри, поражаясь этому простому, рутинному факту о женихе, которого он не знал. Но он привыкает к таким вещам и старается не придавать им большого значения. — Думаешь, Саша сможет подстричь меня до свадьбы? Я становлюсь…       — Определенно лохматым, — усмехается Луи, поправляя один из локонов Гарри. — Если хочешь. Но мне очень нравится, какими длинными они становятся.       — Только для свадьбы, — отвечает Гарри, чувствуя, как по его щекам разбегается румянец. Ему всегда нравились волосы немного длиннее, но в последнее десятилетие он так упорно работал, что ему приходилось постоянно их стричь. — Потом, может, я позволю им немного отрасти.       — Прелестно, — произносит Луи, поворачиваясь к Софии, которая поглощена интервью «Vogue». — А сейчас, София, не против поделиться? Я бы тоже очень хотел посмотреть журнал.       — Странно, что они отправили только один, — вставляет Гарри, наблюдая, как София неохотно передает его. — Митч, можешь…       — Заказать больше копий? Сделаю.       — Ох, Гарри, — выдыхает Луи, не в силах отвести глаз от обложки. — Это восхитительно, любимый. Действительно подходит для принца.       — Я очень рад, что они остановились на этом, — говорит Гарри, указывая на большой заголовок на обложке, где написано это. — У них было несколько других вариантов, но ни один из них не был подходящим.       — Это идеально, — отвечает Луи, переворачивая страницы, пока не добирается до передовицы. — Это платье подходит для принца. Мой принц.       — Гарри, мы должны поставить это фото в рамку, — предлагает София, указывая на стены.       — И повесить там, что думаешь?       — Думаю, это идеально, — Гарри мягко берет журнал у Луи и возвращает его Софии. — Не могли бы вы позаботиться об этом? Мне нужно принять душ и подготовиться ко дню. Я вернусь где-то через час.       — Или два, — добавляет Луи, беря Гарри за руку и окидывая его долгим взглядом. — Давай просто скажем позже.       — Вы слышали le patron (босса — прим. переводчика), — смеется Гарри, позволяя Луи увести себя из офиса. — Вернусь позже!       София требует заверений, но Луи уже утягивает Гарри, прежде чем тот может что-то ответить.       — Итак, — начинает Луи, когда они остаются одни в коридоре, — ты пошел на пробежку с Лиамом.       — Да.       — Он вызвал тебя на гонку на обратном пути?       Гарри стонет.       — Я расценю это как «да», — смеется Луи, скрепляя их руки. — Бедный мой любимый.       — Он вселенское зло, Лу. Дьявол.       — И все же я слышал, что ваша беседа прошла достаточно хорошо.       Гарри оглядывается на Луи, и тот смотрит в ответ, с маленькой улыбкой только для Стайлса. Мимо них идут несколько служанок, но Луи смотрит только на Гарри.       — Я так горжусь тобой, love.       — Так горд, что твое сердце может разорваться?       — Bien sûr (конечно — прим. переводчика), — отвечает Луи, смеясь, когда Гарри морщится от французского. — Знаешь, милый, когда будет встреча, чтобы обсудить главные цели, думаю, мы можем перенести уроки французского в конец списка.       — Ох, слава Богу, — произносит Гарри, поднося руку Луи ко рту, чтобы видеть тыльную сторону ладони. — Это такое чертово облегчение, Лу, даже не могу описать.       — Я об этом и говорил прошлой ночью, милый. Ты так много сделал. Мы должны сначала сконцентрироваться исключительно на свадьбе, а затем перейти к твоему офису и роли сразу после медового месяца.       — Все в порядке, теперь мы можем поменять приоритеты. Сразу после того, как я закончу с душем.       — Вообще-то, дорогой, у меня другие планы на тебя, когда ты закончишь с душем, — Луи ухмыляется, когда они доходят до коридора, ведущего в их спальню. — Наперегонки?

***

      В день приезда его семьи и близких друзей в Монако, Гарри просыпается рано, слишком взволнованный для сна, в котором он нуждается, чтобы пережить следующие несколько дней. Даже после того, как он подкорректировал свой график, это были очень загруженные несколько недель. Несмотря на огромное количество встреч, которые он посетил за последние месяцы, ему по-прежнему нужно принять бесконечное количество решений перед свадьбой. Затем было несколько фотосессий с Хелен для серии официальных портретов, которые требовали целый ряд нарядов. Гарри не уверен, но думает, что Зейн действительно попотел в последний день. И конечно, почти еженедельные приглашения на ужины и коктейльные вечеринки, многие из которых пиар-отдел просто посоветовал принять. Луи был рядом с Гарри настолько, насколько это возможно, но не все его обязанности можно было отложить до конца медового месяца, поэтому ему приходилось проводить долгие часы за закрытыми дверьми рядом с Лиамом, делая все, чтобы поддерживать княжество.       Прежде чем отправиться на вертолетную площадку, чтобы поприветствовать свою семью (фотосессия, от которой он не мог отказаться), Гарри решает заглянуть в комнаты, где сотрудники хранят подарки, которые начали прибывать в начале месяца. Он и Луи попросили пожертвования вместо подарков, выбрав семь благотворительных организаций и обнародовав названия, когда анонсировали дату свадьбы, но похоже, это не имело значения для большинства приглашенных гостей. Подарки — это традиционная форма дипломатии, так что Луи не был сильно удивлен, в отличие от Гарри, который до сих пор не может поверить, что они получили такое количество вещей. Хрустальная чаша от американского президента и его жены стоит на античном столе от королевской семьи из Дании, который они отправили вместе с сожалениями, что не могут приехать. По комнатам разбросано еще несколько предметов антиквариата, а также картины, ювелирные украшения и так много фарфора, что Гарри не уверен, смогут ли они когда-нибудь использовать все это.       Подарок, который понравился Гарри больше всего, один из самых практичных — сделанные на заказ предметы из коллекции агента 007 компании Dupont, присланные президентом Франции. Там две ручки с гравировкой, тонкие блокноты и косметичка. У Гарри, вероятно, никогда не будет даже близкого количества работы с документами, что у Луи, когда он вступит в свою новую роль, но ощущение, что ты Джеймс Бонд, когда подписываешь свое имя, сделает это более сносным. Он берет одну из ручек и вертит ее в руках. Когда он показал этот подарок Луи, его жених одобрительно хмыкнул, но затем бросил взгляд на Лиама, когда думал, что Гарри не обращает на это внимание. Он не уверен, понравился ли Луи подарок или он что-то значил для него с дипломатической точки зрения, но, наверное, если бы это было важным, Луи бы сказал ему.       — Гарри! Что ты здесь делаешь?       Гарри испуганно вздрагивает от голоса Софии, роняя ручку. Он застенчиво улыбается, поднимая ее и кладя на место, прежде чем пробраться обратно через залежи подарков к столу, где София склонилась над компьютером с Джейд и Элеанор.       — Дамы, здравствуйте! Я просто еще раз проверил ручки — думаю, они понадобятся, когда я буду подписывать благодарственные записки. Как у вас дела?       — София только что отругала нас, обнаружив опечатку в документе о подарке, — говорит Элеанор, пожимая плечами, когда София сердито смотрит на нее. — Это правда, нет? Мы бы ее заметили.       — И как именно вы бы ее заметили? — требовательно уточняет София, вскидывая руки вверх. — До или после того, как открытка бы дошла до Милана с одной буквой «ч» в…       — Я знаю, что в Миучче две «ч», но мы работаем круглосуточно и…       — Только между нами, Гарри, — говорит Джейд, подзывая его наклониться. — Я думаю, Элеанор расстроена, что она встретила синьору Праду на афтепати Fashion Awards в университете, сфотографировалась с ней и все такое. Так что, конечно, это имя было неверным в таблице.       — О, что они с Патриком прислали? — Гарри оглядывает комнату, пытаясь угадать. — Одну из картин?       — Неважно, — София убирает прядь волос с лица, выглядя более измотанной, чем когда-либо. — У тебя еще будет время рассмотреть подарки. Ты должен быть уже во дворе на пути к вертолетной площадке.       — Окей-окей, иду, — Гарри поднимает руки и осторожно отступает на несколько шагов назад. — Обещай мне, что скоро отдохнешь. Пообедайте в том месте, которое Джейд хотела попробовать в Монте-Карло, хорошо? За мой счет.       — Мы не можем…       Джейд закрывает рот Софии ладонью, прерывая ее протесты.       — Спасибо, Гарри!       — Да, спасибо, Гарри! — добавляет Элеанор, улыбаясь. — С нетерпением жду встречи с твоей семьей.       — Мы все, — говорит София, как только Джейд отпускает ее, поднимая руки в молитвенной позе. — Так что иди на площадку. Сейчас.       — Окей, я иду. Ушел. Пока!       Может, он мудак, но Гарри рад, что он не единственный, кто испытывает стресс из-за предстоящей свадьбы. Слава Богу, сегодня у него есть отсрочка от ответственности. Этот обед он просто проведет с людьми, которых любит. С этой мыслью он выбегает во двор, где его ждет Дэниэль, чтобы доставить его на вертолетную площадку на одном из внедорожников. Все прибыли в Ниццу накануне вечером, и Луи поселил их в отеле. И теперь его родители и Джемма прилетают на вертолете, чтобы пресса могла сделать несколько хороших фотографий для начала, пока его большая семья и друзья едут в Монако и направляются прямо в свой отель через площадь от казино. Затем они встретятся во дворе, чтобы пообедать и совершить экскурсию по княжеству. Гарри дергает ногой всю дорогу к площадке, и часть его скучает по Нику, потому что сейчас ему некому пожаловаться о том, как же он взволнован.       Когда они прибывают, Гарри видит крестик на земле, отмеченный светоотражающей лентой, и Дэниэль останавливается, чтобы припарковаться над ним.       — Кто знал, что ты так хорошо попадаешь в цель? — шутит Гарри, расстегивая ремень. — Тебе следовало стать актером, не мне.       — Я собираюсь заняться налаживанием связей на свадьбе, — отвечает Дэниэль через плечо, осматривая участок на наличие потенциальной опасности. — Слышал, они ищут нового Бонда.       Гарри со смехом выходит из машины. Он думает, что должен игнорировать фотографов рядом с ангаром, но он кивает и машет, получая волну щелчков от камер. К ним подходит пара мужчин, которые работают на площадке, и он пожимает им руки, пока они уверяют его, что всего лишь через несколько минут его семья уже прибудет. Они болтают о свадьбе, пока ждут, и Гарри с нетерпением ждет дня, когда все разговоры не будут крутиться вокруг этого события. Наконец их внимание привлекает звук вертолета, и они смотрят, как он снижается. Ветер наверняка треплет его только подстриженные кудри, но он совершенно не думает об этом, когда видит Джемму машущую ему из окна. Это оно.       Они действительно здесь.       Это на самом деле происходит. Наконец.       Вертолет приземляется и через несколько минут перестает жужжать. Как только это становится ясно, Гарри подходит ближе. Джемма выходит первой и смотрит на Гарри, как только ступает на землю, а не на фотографов, как он ее и учил. Он пробегает последние несколько шагов и обнимает ее, покачиваясь взад и вперед, пока не выходят его родители. Они обмениваются объятиями, пока сотрудники выгружают их багаж и несут в машину, а Джемма незаметно закатывает глаза на весь этот фарс. Они все взяли сумку для шоу, а остальную часть их багажа везут в отель, пока они улыбаются камерам. Вокруг слишком много людей, и в такой искусственной ситуации Гарри вынужден приветствовать свою семью. Поэтому после того, как он уточнил, как прошел полет, поблагодарил пилота и остальную команду, они отошли к машине — гораздо медленнее, чтобы их успели сфотографировать — и забрались вовнутрь. Как только дверь закрывается, Энн откидывается назад и закрывает глаза. Дэс гладит ее руки, а Джемма вздыхает, потирая глаза.       — Я всегда забываю, насколько хаотично это будет. Было так громко.       — Что ж… — начинает Гарри, видя, как Дэниэль поднимает брови в переднем зеркале, и задаваясь вопросом, о чем он думает. — Добро пожаловать в Монако?       — Ох, — вздыхает Энн, открывая глаза. — Ох, спасибо, малыш. Извини, это просто…       — Это слишком, — заканчивает Гарри, оглядывая свою семью. — И я действительно ценю, что вы с этим справляетесь.       — Конечно, сын, — отвечает Дэс, снова поглаживая Энн по руке. — Что угодно.       — Почему вода такая голубая? — Джемма выглядывает из окна. — Это все, о чем они могли говорить в вертолете. Она даже не выглядит настоящей.       — Как красиво, Гарри, просто красиво, — глаза Энн загораются, и она указывает на вид из окна. — Ой, кажется, я уже вижу дворец. Он розовый? Бледно-розовый? На фотографиях он не казался такого оттенка.       — Нет, это новый цвет, — говорит Гарри, следя за взглядом матери, осматривающей свежо покрашенный дворец. — Луи сделал это для свадьбы.       Дэс устраивается поудобнее в машине.       — Как мило.       Джемма ловит взгляд Гарри и закатывает глаза, а он смеется.       — Просто подожди, пока не заглянешь внутрь. Мы можем провести экскурсию до обеда.       — Пардон, мсье, — вставляет Дэниэль, плавно поворачивая налево. — Может быть, вы и ваша семья сначала захотите посмотреть на смену караула? Мы должны прибыть как раз вовремя.       — О, да, пожалуйста, — Джемма хлопает в ладоши. — Я видела видео, но хочу посмотреть в реальности. Караул в это время в белой форме, если я не ошибаюсь?       — Да, — отвечает Энн, прежде чем Гарри успевает сказать. — Ты уже много раз видел, как они делают это, Гарри?       — Мы успеем? — спрашивает Дэс, проверяя время. — Они начинают в пять, не так ли?       Гарри кивает, чувствуя себя немного подавленным. Его семья не всегда понимает все правильно, по крайней мере, не в первый раз, но он хорошо знает, что исследование — один из их языков любви, и для него очень много значит, что они рады видеть его новый дом.       В конце концов они действительно успевают вовремя и стоят на площади перед дворцом с Дэниэлем и несколькими другими охранниками, которые держат их на безопасном расстоянии от собравшейся толпы туристов. Теперь, когда Гарри стоит здесь и смотрит на ритуал вместе со всей своей семьей, он понимает, что это могла бы быть очередная хорошая фотосессия, но тут и так много людей с телефонами, так что пресса узнает об этом в любом случае. Энн и Джемма вытаскивают телефоны, чтобы снять процессию на видео, пока Дэс просто смотрит и выглядит нехарактерно веселым. Все это напоминает Гарри о том, как он ходил на парады в честь Дня памяти или Четвертого июля дома, пока он рос. Это действительно отличный способ провести время с семьей, пока не начнется сумасшествие.       Ближе к концу события Дэниэль кладет руку на плечо Гарри, склоняясь к его уху.       — Месье, Его Высочество ждет вас во дворе.       — Спасибо, Дэниэль, — Гарри поворачивается к семье. — Хорошо, ребята, вы готовы увидеть Луи? Он не может взять выходной на весь день, но присоединится к нам для ланча.       Энн практически визжит от волнения, и все смеются, следуя за Дэниэлем ко входу во двор, где у подножия каменной лестницы их ждет Луи, одетый в один из своих фирменных серых костюмов и сложив руки на талии. На его прекрасном лице сияет радостная улыбка.       — Привет, семья Стайлсов, — кричит он, подходя к ним. — Добро пожаловать!       — Луи, — говорит Дэс, кивая и пожимая руку принца. — Это очень впечатляет.       — Ох, это просто чудесно, — восклицает Энн, втягивая Луи в объятие, как только Дэс отпускает его руку. — Абсолютно чудесно.       — Неплохо, — вставляет Джемма, оглядывая местность. — У тебя хорошая куча кирпичей, Луи.       — Я скучал по всем вам, — говорит Луи, вставая рядом с Гарри и беря его руку в свою. — Не могу поверить, как давно это было.       — Слишком давно, — соглашается Энн. — Не могу дождаться встречи с твоей семьей! Гарри почти месяц восхваляет твою сестру, но мы ничего не слышали о твоих родителях.       — Ах, да, — отвечает Луи с натянутой улыбкой. — Ну, вы встретите их на коктейльной вечеринке сегодня вечером. Я даже не помню, когда мы вчетвером были под одной крышей.       — Я рад, что они смогли объединиться для вас двоих, мальчики, — говорит Дэс, а Энн и Джемма синхронно кивают. — Это правильно.       Гарри не хочет думать, как сильно он нервничает перед встречей с родителями Луи, так что он сжимает руку Томлинсона, быстро меняя тему разговора.       — Ну что! Где нам следует начать тур?       — Как насчет боулинга? — Джемма дергает Гарри за рукав рубашки Боде, когда он обиженно вскрикивает. Рубашка черная, сшита вручную с тонкими белыми полосками и в целом единственная в своем роде.       — Здесь нет боулинга, — испепеляюще говорит он, сердито глядя на сестру. — Это дворец, а не дрянной отель в Вегасе.       — Знаете, — вставляет Луи, — этот дворец столько раз достраивался и ремонтировался, что в каком-нибудь забытом пыльном углу вполне может быть боулинг.       — Знали ли вы, что дворец изначально был построен как Генуэзская крепость в 1191 году? — Энн оглядывает группу, и Луи очень любезно кивает. — Ох, конечно, ты знал!       — Конечно, — отвечает Луи. Он сжимает руку Гарри, прежде чем отпустить ее, и протягивает ее Энн. — Почему бы нам не начать с садов? Мы с Гарри встретились там в первый раз.       Дэс следует за ними двумя, пока Гарри и Джемма отстают.       — Эйч, это безумие, — шепчет она, когда он обнимает ее за плечи. — Ты серьезно будешь здесь жить.       — Серьезно, — отвечает он. — Это типа совершенно серьезно.       — О Боже, я совсем не скучала по тебе. — Она берет руку, которой Гарри обнимает ее, и они препираются, пока петляют по саду. Спустя несколько минут Гарри понимает, что Луи ведет их к небольшому зоопарку на территории. Он начинает идти быстрее, увлекая за собой Джемму, желая увидеть животных. Он любит заглядывать в зоопарк после утренней пробежки или йоги, и иногда смотрители позволяют ему подержать Коко, обезьянку, которой он понравился. Только когда они достигают входа, он понимает, что что-то не так.       Главный смотритель зоопарка стоит перед пустым вольером, кивая и улыбаясь, когда они подходят. Рядом с ним висит розовая занавеска, но Гарри даже не знает, что может быть за ней. Луи ничего не сказал о сюрпризе для семьи Гарри.       — Лу, что происходит?       — Что ж, — говорит Луи, поворачиваясь к группе. — Жан-Люк помогал мне организовать свадебный подарок для Гарри, и сегодня утром мне сообщили, что он прибыл.       — О, как интересно, — говорит Энн, несколько раз хлопая в ладоши. Дэс и Джемма тоже заинтригованы, и никто не дразнит ее из-за энтузиазма.       Гарри делает шаг вперед.       — Ты приготовил мне подарок? — спрашивает он, понизив голос. — Я не знал, что нам следует готовить подарки.       Все немного посмеиваются, но Луи лишь улыбается.       — Я воспользуюсь любой возможностью, чтобы сделать тебе подарок, дорогой. Не переживай за меня. Кажется, выражение твоего лица будет отличным подарком, — он смотрит на главного в зоопарке. — Жан-Люк?       — Месье, окажете мне честь?       Гарри кивает, и Жан-Люк дает ему веревку, за которую нужно потянуть. Он оглядывается на всех, делает глубокий вдох и тянет. Занавес опускается, открывая двух пушистых, почти серых детенышей фламинго. Гарри задыхается, закрывая лицо, а на его глазах появляются слезы. Детеныши фламинго. Луи подарил ему детенышей фламинго в качестве свадебного подарка. Нет ни единого сомнения, что он выходит замуж за правильного человека.       Энн и Джемма воркуют позади него, и он смотрит на Луи.       — Лу? Это правда? Они действительно для меня?       — Конечно, милый, — говорит он, качаясь на каблуках и выглядя очень довольным собой.       — Кажется, я что-то припоминаю о том, что ты не можешь назвать зоопарк зоопарком, если в нем нет фламинго.       — О Боже мой, — выдыхает Гарри. — Ты помнишь.       — Конечно. Я помню обо всем, что касается тебя. Почему бы тебе не поприветствовать их? Я знаю, ты очень хочешь.       Гарри смеется, и несколько слезинок текут по его щекам. Он присаживается и протягивает руку, надеясь, что птицы подойдут к нему. Оглядываясь на Луи, он спрашивает: — У них есть имена?       — Ну да, — говорит Луи, присаживаясь рядом с ним. — Мальчик — Дин, а девочка — Валери.       — О Боже мой, — выдыхает Джемма позади них.       — Что? — спрашивает Энн.       — Это персонажи из шоу Гарри. Вау, это идеально, Эйч. Ты выбрал себе в мужья того, кто так же отстал от жизни, как и ты.       — Тебе нравится, милый? — шепчет Луи, игнорируя разговор за ними.       — Я люблю их, — с чувством отвечает Гарри. — Они идеальны, как и их имена.       — Если честно, я просто хотел иметь повод для разговора, когда встречу твоих коллег на этой неделе. Я с нетерпением жду возможности задать им вопросы о съемках.       — Что ж, она права, — смеется Гарри. — Мы два сапога пара.       — Хватит дерзости, погладь своих птичек, — говорит Луи, указывая на них. — Они такие мягкие, ты даже не представляешь.       Они проводят в зоопарке больше времени, чем планировали, гладя фламинго и фотографируясь. Джемма и Жан-Люк долго беседуют о том, что зоопарк по большей части является заповедником, так как многие животные были брошены или возвращены после таможенного изъятия. В конце концов, только Лиам, который выходит, чтобы сообщить Гарри, что прибыли гости, заставляет Стайлса уйти с обещанием Валери, Дину (и Жан-Люку), что он вернется, как только сможет. Гарри чувствует, будто парит по воздуху, когда возвращается во дворец, готовый рассказать всем о том, как Луи нашел идеальный подарок для свадьбы.       Это так и есть, до тех пор пока он не заходит в большое фойе и не видит Ника, с ног до головы украшенного свадебными атрибутами, как официальными, так и неофициальными.       — Гарольд, — зовет он, раскинув руки. — Что думаешь? Мэш сказал, что поясная сумка — это излишество, но…       — Ты худший, я тебя так сильно ненавижу, — говорит Гарри, подходя и обнимая Ника. Он хлопает его по спине. — Я скучал по тебе.       — Я тоже, — отвечает Ник, когда Гарри отстраняется. — Но к счастью, теперь у меня есть целый гардероб одежды с твоим лицом. О, тебе нравится ожерелье? Купил онлайн. От Etsy.       Гарри стучит ладонью по козырьку бейсболки Ника, наклоняя ее в сторону, когда Ник демонстрирует медальон на тонкой цепочке из розового золота. Внутри сердечка-чармы фотографии Гарри и Луи с Gucci шоу, сделанные несколько месяцев назад, и Гарри уверен, что где-то там есть нарушение авторских прав, но у него есть более важные вещи, о которых нужно беспокоиться. Например, поприветствовать гостей, слоняющихся по фойе, которые не явились с намерением поиздеваться над ним. Последний раз легонько толкнув Ника в плечо, пока он бубнит о том, где он купил футболку с одним из портретов помолвки, нанесенным шелкографией, Гарри направляется к его семье, которая поглощена разговором с Луи.       В фойе около двадцати человек, включая Гарри и Луи, и они не хотели устраивать формальный ланч, поэтому его подают снаружи. Персонал поставил небольшие столы, и Гарри проводит у каждого понемногу, болтая с двоюродными родственниками и обещая Сандэй, что они позже сходят в зоопарк. Луи должен вернуться к работе после того, как они поели, и Филипп приходит, чтобы помочь Гарри провести экскурсию, так как он не до конца знаком с историей дворца (и он знает, что у его мамы будут вопросы). После завершения тура в зоопарке, где Сандэй пытается обнять одного из фламинго, к большому огорчению Жана-Люка, группа направляется на дневное мероприятие, запланированное Гарри: автобусную экскурсию по княжеству под открытым небом. Погода великолепная, их гид очень милый (и не возражает против вопросов), а компания людей вокруг — это все, что нужно Гарри после нескольких безумных месяцев. После пары часов езды, охания и ахания всему на свете от казино до баннеров со свадебной монограммой Гарри и Луи, развевающихся на каждом уличном фонаре, они высаживают всех в отеле. Сразу после этого Стайлс направляется обратно во дворец, чтобы подготовиться к коктейльной вечеринке вечером, где семья Луи впервые встретится с ним.       Когда Гарри добирается до спальни, он слышит звуки душа из ванной и решает присоединиться к Луи. Он сбрасывает с себя одежду, пересекая комнату, совершенно голый к тому моменту, когда отодвигает шторку душа и понижает голос, спрашивая: — Не желаете компании, Ваше Высочество?       Луи смеется, отступая и давая Гарри пространство.       — Вот ты где, милый. Как прошел твой день?       — Замечательно, — Гарри ступает под воду, закрывая глаза, когда его волосы намокают. Когда он открывает их, то видит, как Луи капает гелем для душа на мочалку. — Всем понравился автобусный тур, это была отличная идея.       — Я возил туда группы несколько раз, — говорит Луи, начиная намыливать грудь Гарри.       — И это всегда большой успех. Я думал порекомендовать барную тележку, но у нас вечером будут коктейли.       — Мы, наверное, стали бы слишком шумными, — отвечает Гарри, позволяя Луи повернуть себя. — Очень приятно.       — Я бы хотел сделать тебе действительно хорошо, — говорит Луи, приседая, чтобы помыть ноги Гарри. — Но не думаю, что у нас есть время. Шарлотта написала, что они с мамой приедут через час, а нам нужно одеться и перекусить.       — Пожалуйста? — Гарри оглядывается через плечо, надув губы. — Мы будем заняты всю оставшуюся ночь, а потом будем слишком уставшими. Пожалуйста, сделай мне приятно сейчас?       Луи выпрямляется, сжимая бедро Гарри и целуя его шею.       — Хочешь чувствовать себя хорошо, милый?       — Да, — выдыхает Гарри, наклоняя голову, чтобы побудить Луи продолжать целовать его шею. — Да, пожалуйста, я нуждаюсь в этом. Скучал по тебе сегодня.       — Понял тебя, — бормочет Луи, пока его рука скользит вниз к члену Гарри. Пена от геля для душа облегчает скольжение, когда он гладит Стайлса, пока тот не становится твердым. — Посмотри, какой ты милый, весь нуждающийся для меня. Всего за минуту до того, как ты просил об этом.       Гарри прислоняется спиной к груди Луи, открывая рот, когда чувствует эрекцию Луи сзади. Если бы только у них было время. Эта мысль, кажется, приходит в голову Луи в это же время: он ускоряет движение рукой, когда двигается вперед в поисках трения. Теплая вода омывает их дела, когда Луи подводит их к развязке практически одновременно. Гарри кончает в руку Луи всего лишь за несколько секунд перед тем, как чувствует, что Луи позади него напрягается и кончает на его кожу. После этого Луи, кажется, переходит в деловой режим, эффективно очищая их обоих, моя волосы Гарри, а потом и свои. Они вытираются, и Луи оставляет Гарри заниматься своими делами по уходу за кожей, а сам идет наряжаться на ужин.       — Милый? — раздается голос Луи из спальни. — Что думаешь об этом? Я не уверен…       Гарри закрывает банку с увлажняющим кремом, который он использовал, и выходит в спальню, видя, как Луи возится с краем темно-синей рубашки с короткими рукавами, которую он застегнул до самого верха. Он смотрит на Гарри, поднимая брови.       — Мне нравится, — быстро говорит Гарри. — Выглядишь горячо.       — Не слишком ли повседневно? Я должен был надеть костюм, не думаешь? Я думал, может быть, новый светло-серый, но Зейн настоял на обратном. Сказал, что вечеринка будет неформальной.       — Вечеринка будет неформальной, — отвечает Гарри, подходя ближе и кладя руки на плечи Луи. — Это просто наша семья и близкие друзья, о чем ты беспокоишься?       — Об этом и беспокоюсь. Конкретнее — о моей семье. Не думаю, что мой отец когда-либо приходил на вечеринки, не одетый в деловой костюм. Ну, может, только на яхту днем, и все.       — Лу, Луи, — Гарри ждет, пока принц посмотрит ему в глаза, прежде чем продолжить. — Дыши, милый. Просто дыши. Слушай, я не собираюсь врать тебе. Я чертовски нервничаю из-за сегодняшнего вечера. Но знаешь, что помогает мне сохранять спокойствие сейчас?       — Оргазм в душе?       — Это… и тот факт, что несмотря ни на что, ты всегда будешь рядом. Не просто сегодня, но всегда. Знаю, что семья это важно, но если твой папа что-то скажет о твоей рубашке, просто посмотри на меня и подумай о том, что наша семья будет совсем другой, хорошо?       — Это… действительно хороший совет, милый, — Луи прислоняется своим лбом ко лбу Гарри. — Я рад, что ты сказал «да».       — Я тоже.       Они стоят так еще несколько минут, оба успокоенные прикосновением друг друга, пока стук в дверь не напоминает Луи, что Гарри все еще голый.       — Иди, иди оденься, — шипит он, махая руками. — Это должно быть ужин.       — Хорошо, иду-иду.       Луи закрывает дверцы гардеробной после того, как Гарри входит, и Стайлс качает головой, забирая одежду, которая подготовлена на сегодняшний вечер. Если отцу Луи не понравится наряд принца, то что уж говорить про одежду Гарри? Он сочетает светло-коричневые брюки с высокой талией с простой белой майкой под прозрачной белой кружевной рубашкой на пуговицах с короткими рукавами. И его жемчужное ожерелье, конечно. Он быстро одевается, не желая усугублять беспокойство Луи, и присоединяется к нему на террасе, чтобы перекусить перед тем, как гости начнут прибывать. Это очень заманчиво — просмотреть список гостей в последний раз перед тем, как все придут, но Гарри знаком с опасностью чрезмерной подготовки со времен своей актерской карьеры, и, кроме того, сегодня вечером придут только самые близкие. Судя по тому, что он уже слышал, Гарри не ожидает, что семья Луи сразу же его полюбит и готовится к разочарованию. Поэтому вместо того, чтобы придумывать стратегию, он спрашивает Луи о шансах национальной сборной в предстоящем сезоне и бездельничает, пока его жених болтает о футболе. Его не особо интересует вся эта тема и статистика, но уж очень нравится Луи, когда тот говорит о футболе. Его голубые глаза сияют от волнения, он активно жестикулирует руками, анализируя информацию и делясь анекдотами из предыдущих сезонов. Луи мог бы говорить о чем угодно, и Гарри бы все равно остался довольным, восхищаясь им. Еще один приятный бонус — это немного снимало стресс Луи. Через несколько минут после того, как они заканчивают есть, они слышат голос: — Лу, мишка? Tu es là? (прим. переводчика: ты здесь?)       — Лотти! — Луи спешно встает и бросается в спальню, чтобы поприветствовать сестру. Они обмениваются объятиями и поцелуями в щеку. — Приятно тебя видеть, выглядишь прекрасно. Но где матушка? Я думал, ты будешь с ней.       — Она здесь, внизу. Ох, здравствуй, Гарри! — Лотти выглядывает из-за плеча Луи, махая ему рукой, когда он входит в комнату, прежде чем снова перевести взгляд на Луи. — Она не хотела подниматься. Ты же знаешь ее.       — Она не могла подойти и встретиться с Гарри наедине?       — Все в порядке, Лу, — заверяет Гарри, гладя плечо Луи. — Я не против. В любом случае, это менее страшно — встретить ее, когда вокруг много людей.       — Не переживай, Гарри, — говорит Лотти, поднимая запястье. Свет падает на толстый браслет на ее руке. — Я взяла это из багажа без спросу, она будет слишком занята, пока злится на меня, и у нее не останется энергии на тебя. Она очень серьезно относится к бижутерии.       — Ах, что я говорил тебе? — Луи сияет, обнимая Лотти за плечи. — Шарлотта всегда была лучшим подарком, которые родители могли мне дать.       — Нет-нет, ты испортишь мне макияж, — сопротивляется Лотти, отталкивая Луи, когда тот пытается поцеловать ее в щеку. — Allons-y! (пойдем — прим. пер.) Мы должны быть на вечеринке, когда отец приедет.       — Да, конечно, им понадобится буфер, — соглашается Луи, протягивая руку Гарри. — Что ж, будет выгодно для всех нас иметь буфер.       Гарри выдавливает улыбку, беря Луи за руку. Нервы, которые утихли во время ужина, снова набирают обороты. Пока Луи и Лотти спорят из-за приглашения ее друга на одну из вечеринок на этой неделе, Гарри делает несколько глубоких вдохов. У всех в семье странная динамика, у Луи же просто… немного повышенная. И все. Все в порядке. Все будет хорошо. В худшем случае это будет просто немного неловко. Гарри может это пережить.       — Что ж, вовремя.       Гарри вскидывает голову от голоса в большом фойе, где уже собралось несколько гостей. Полковник Пейн стоит у барной стойки со старшим дворецким, и когда видит Луи, то щелкает пальцами, и официанты начинают ходить с бокалами шампанского. Митч и его жена Сара болтают с Элеонор у двери в сады, и он поднимает глаза, кивая Гарри с нехарактерной ему сочувствующей улыбкой.       — По-моему, в приглашении было сказано семь часов, Луи.       — Здравствуй, папа, — говорит Луи. Его плечи заметно опускаются, когда он подходит к красивому мужчине средних лет, стоящему посередине фойе. — Прошу прощения, не хотел показаться грубым.       — Что ж, в следующий раз просто не груби.       — Конечно, — говорит Луи, беря руку отца и пожимая ее, когда тот протягивает. — Я бы хотел представить моего жениха Гарри. Гарри, это мой отец, Его Светлость принц Ричард.       Гарри расправляет плечи и натягивает улыбку. Это оно. Время для шоу.       — Здравствуйте, сэр, — начинает он, протягивая руку. — Приятно познакомиться с вами.       — А, Гарри, — отвечает Ричард, оглядывая Стайлса с головы до ног, пока жмет ему руку. — Джефф Пейн высоко о вас отзывался. Знаешь, Луи, я всегда ценил его мнение.       Пока Ричард оглядывает комнату предположительно в поисках Полковника Пейна, Гарри и Луи обмениваются взглядами. Гарри не ожидал, что все пройдет гладко, но еще он не ожидал такого уровня пассивной агрессии прямо с первой секунды. А как насчет мнения Луи? Его отец не ценит? Прежде чем Ричард успевает сказать что-то еще, к ним подходит миниатюрная женщина, полностью усыпанная бриллиантами.       — Не обращай на него внимания, — вместо приветствия говорит она, пренебрежительно махнув рукой. — Я всегда так делаю.       — Ох, здравствуй, Тайни, — говорит Ричард, буквально глядя на нее сверху вниз. — Я вижу, у того вора драгоценностей, с которым вы дружите, все в порядке. Пожалуйста, скажи мне, что ты не пригласил на свадьбу этого мужчину, Луи. Это было бы крайне неуместно.       — Нет, Рене не приглашали, — фыркает женщина, прижимая руку к сердцу (и ожерельям).       — Что очень обидно, Луи. Я не думаю, что ты мог бы немного ослабить поводья, чтобы оказать услугу собственной матери, но думаю, это влияние этого Пейна.       — Если вы хоть на мгновение думаете, что весь Национальный совет не взбунтовался бы, ступи нога этого человека во дворец…       — Матушка, — громко говорит Луи, морщась от взгляда Ричарда, которым тот его одаривает после того, как его прервали. — Могу я представить Гарри Стайлса, моего жениха? Гарри, это моя мама, Её Светлость принцесса Антуанетта.       — Это так мило…       — Да-да, конечно, — прерывает Антуанетта, беря Гарри за левую руку и поворачивая ее, чтобы рассмотреть кольцо. — Ну разве оно не прекрасно? Великолепно. Полагаю, стоило того, чтобы разрезать ожерелье моей матери.       — Матушка, — говорит Лотти, появляясь рядом с матерью и опуская руку Гарри, — вы же знаете, что notre grand-père (наш дедушка — прим. переводчика) оставил это ожерелье Луи. Я думаю, это замечательно, что он использовал один из камней для кольца Гарри. Ему идет, верно?       — Это так, — говорит Ричард. Его довольно нейтральные слова звучат с резким британским акцентом. — Действительно идет.       — Мне бы действительно хотелось, чтобы ты передумал насчет Рене, мой медвежонок Лу, — говорит Антуанетта, слегка дуясь и поворачиваясь к сыну. — Он ничего не может сделать со слухами, которые распространяются о нем.       Лотти подходит к Гарри и берет его за руку.       — Гарри, не проводишь меня к бару?       Она не ждет ответа, игнорируя страдальческий взгляд Луи, когда она утаскивает Гарри прочь. Когда они подходят к бару, Лотти берет два бокала шампанского со стойки и протягивает один из них к Гарри. Она осушает свой бокал и берет новый.       — Не думаю, что нам следовало оставлять его одного, — шепчет Гарри, оглядываясь на Луи. Он кивает, когда его мама разговаривает с Ричардом, и тот громко насмехается над тем, что она говорит. — Мне следует вернуться…       — Гарри, — говорит Лотти, ставя пустой бокал и кладя руки ему на плечи. — С Луи ничего не случится за несколько минут. Сперва тебе нужно выпить. А где твоя семья? Я болтала с Джеммой в инстаграме и с нетерпением жду встречи.       — О, эм… — Гарри оглядывает комнату и узнает среди присутствующих только тех, кто работает во дворце. — Дерьмо. Они еще не здесь.       — Не переживай. Уверена, они скоро прибудут. Пей свое шампанское, а потом я представлю тебя своему дяде.       — Герцогу? — уточняет Гарри, прежде чем взять бокал шампанского. В одной из его папок был целый раздел о британской стороне семьи Луи, но Гарри запомнил только половину.       — Да, герцог. Когда мой отец отказался от титулов, чтобы жениться на маме, Клайв был следующим в очереди. Клайв. Звучит, как имя злодея, не так ли?       Гарри подавляет смех.       — Есть советы для меня? Я спрашивал Луи, но он сказал, что не слишком хорошо знает Клайва.       — Нет, никто из нас не проводил с ним много времени. Или его третьей женой.       — Третьей?       — Третьей. Клементиной.       — Клайв и Клементина?       — Oui, — отвечает Лотти, закатывая глаза и беря руку Гарри. — Единственный совет — называй его «Ваша Светлость». Так он чувствует себя более важным.       После нескольких мучительных минут светской беседы с герцогом об охоте семьи в загородном поместье Гарри видит, как лакей открывает дверь, и наконец его семья и друзья начинают заходить. Ох, слава Богу. Он и Лотти извиняются и идут, чтобы поприветствовать их.       — Гарольд, — практически кричит Ник, раскрывая руки для объятий. — Извините, произошла путаница с трансфером, так что мы все выпили в баре.       — Ох, отлично, — бубнит Гарри, позволяя Нику втянуть его в объятие. — Идеально.       — Все хорошо, все отлично, — Эйми отрывает Ника от Гарри, отряхивая его рубашку. — Ник — единственный из нас, кто сдался. Остальные готовы быть очень приличными гостями на коктейльной вечеринке.       — Я принесу ему воды, — говорит Мэш, похлопывая Гарри по спине, когда проходит мимо них.       — Спасибо, — говорит Гарри, целуя в щеку Эйлин, мать Ника, прежде чем она следует за Мэшем на вечеринку. Он остается стоять у двери, пока импровизированная очередь из его близких людей проходит мимо, обмениваясь быстрыми объятиями и похлопываниями по спине. После того, что кажется целой вечностью, он наконец обращает внимание на свою семью, которая стоит со стороны Лотти. Энн и Джемма выглядят великолепно в сдержанных платьях, которые они выбрали еще в Нью-Йорке, а Дэс надел красно-белый галстук, брюки и спортивное пальто, которые он, должно быть, выбрал в честь Монако. Гарри улыбается. Может быть, эта ночь не будет такой плохой.       — Что такое? — Гарри подходит к ним. — Разве я не получу приветствие?       — Ох, Гарри, — отвечает Энн, пренебрежительно махнув рукой. — Мы решили позволить тебе поприветствовать гостей.       — И кроме того, — добавляет Дэс, указывая на Лотти. — Эта прекрасная юная леди очень любезно представилась нам.       — Ага, так что иди, — вставляет Джемма, беря Лотти под руку. — Нас интересует только твоя будущая золовка.       — Она как раз собиралась рассказать нам о своих официальных обязанностях, — добавляет Энн, поворачиваясь к Лотти. — Продолжай, милая.       — Что ж, — начинает Лотти, делая паузу, чтобы глотнуть шампанского. Через мгновение она пожимает плечами. — Полагаю, что у меня их на самом деле нет. Я приезжаю домой на Национальный день и участвую в фестивалях каждый год. Думаю, Луи убил бы меня, если бы я этого не делала. Ох! А еще я покровитель циркового фестиваля. Это божественно, вы просто обязаны приехать в следующем году. Я не приму ответа «нет». И еще я стараюсь посещать ежегодный гала-концерт Красного Креста летом. Знаю, как этот сбор средств важен для Луи. И это действительно одно из лучших событий сезона. Не просто в Монако, но и во всей французской Ривьере.       — Значит, вы мало проводите времени в Монако? — спрашивает Дэс, поднимая брови.       — Да, — морщится Лотти. — Я живу в Париже, но большую часть времени путешествую. Честно говоря, я нахожу Монако немного душным. Он такой маленький.       Луи выбирает именно этот момент, чтобы присоединиться к группе. Судя по его лицу, он слышал последнее упоминание.       — Так-так, Шарлотта, что ты рассказываешь?       Все поворачиваются, чтобы поприветствовать Луи, и Гарри целует его в щеку. Пока Джемма расспрашивает Лотти о ее доме в Париже, Гарри осматривает вечеринку. Комната полна людей, но тут все еще подозрительно тихо.       — Лу, — говорит он, пытаясь понизить голос. — Мне кажется, или эта вечеринка немного чопорная?       — Я только начала задаваться вопросом, не из-за нас ли это, — признает Энн, извиняюще улыбаясь Луи.       — Ага, — говорит Джемма, оглядывая комнату, — это потому что мы уродливые американцы или что-то типа того?       — Твоя семья одобряет нас, Луи? — спрашивает Дэс тихо, наклоняясь к нему. — Не бойся нас обидеть, нам просто любопытно.       Луи и Лотти переглядываются и начинают одновременно смеяться.       — Нет-нет, — принц качает головой, — дело вообще не в этом. Просто в нашей семье никто не ладит и…       — Ты хотел сказать, все ненавидят друг друга, — вставляет Лотти, похлопывая Луи по руке.       — И они испытывают отвращение, находясь друг с другом в одной комнате. Это, как правило, затрудняет общение с ними.       — Напряжение заразительно, не так ли? — Лотти оглядывает комнату, прежде чем осушить бокал шампанского. — К большому сожалению.       — Может быть, нам просто нужно как-то разбить этот лед, — говорит Джемма, глядя на Гарри из-за бокала и делая глоток шампанского. Когда он тупо смотрит на нее, она многозначительно переводит взгляд на лестницу и обратно.       — Ох, — Гарри начинает понимать, что она имеет в виду. — Что-то для поднятия настроения.       — Что? — Луи переводит взгляд с Гарри на Джемму, а затем смотрит на лестницу, и его выражение лица меняется с озадаченного на испуганное. — Гарри, нет.       — Гарри, да, — говорит Джемма, беря бокал шампанского с подноса проходящего мимо официанта и протягивая ему. — До дна!       — О чем они говорят? — спрашивает Дэс, указывая на детей. — Они как будто говорят на языке, понятном только им.       — Джемма предлагает Гарри упасть с лестницы, — объясняет Энн, сурово глядя на детей. — Я не уверена, что это полностью уместно.       — Упасть с лестницы? — Лотти смотрит на парадную лестницу. — Почему он…       — Это похоже на трюк, — поясняет Луи. — Что-то, что он выучил в актерской школе. Он клянется, что не пострадает, когда сделает это…       — Он не пострадает!       — Я не пострадаю!       Все смеются, когда Гарри и Джемма начинают говорить одновременно. Дэс качает головой и идет к бару, не будучи фанатом таких трюков на вечеринках.       — Знаешь, Гарри, — говорит Лотти с озорством в глазах. — Если ты действительно не пострадаешь…       — Ох, пожалуйста, дорогая, не подначивай его, — говорит Энн, оглядывая комнату. — Полагаю, я лучше пойду пройдусь и найду кого-то для беседы.       Прежде чем кто-либо из них успевает ответить, к их группе подходит Эйми, за которой следует Йен.       — Послушай, Луи, — говорит она, кладя руку ему на плечо. — Только что произошла самая странная ситуация. Я разговаривала с твоим отцом, и он спросил меня, чем я зарабатываю на жизнь, поэтому я рассказала ему о работе на Ника в агентстве, а он просто развернулся и ушел. Ты… я не знаю, ты думаешь, я его чем-то обидела?        — О, прости, Эйми, — отвечает принц, похлопывая ее по руке. — Вообще-то, это довольно распространенное явление среди членов королевской семьи. Филипп — ты знаешь, муж королевы Елизаветы? Принц Филипп постоянно так поступает; если он теряет интерес к разговору, он просто поворачивается и уходит, чтобы найти кого-нибудь, кого считает более интересным. Боюсь, мой отец скорее воображает себя им.        — Вау, — произносит Йен, выдыхая. — Это… Вау.       — Я полагаю, наш этикет немного отличается, — говорит Луи, его улыбка больше похожа на гримасу.       — Не волнуйся, — заговорщицки шепчет Джемма, прижимаясь плечом к плечу Эйми. — Гарри собирается сделать это. Растопит лед.        — Джемма, — резко произносит Энн.        — Ой, да ладно, Энн? — Лотти поворачивается к ней, сложив руки вместе. — Пожалуйста, это звучит так весело, и они все это заслуживают. Они портят эту прекрасную вечеринку.       Гарри встречается взглядом с Луи и поднимает брови в безмолвном вопросе. Когда принц кивает, он протягивает свой бокал Джемме.       — Прости, мам, — говорит он, целуя ее в щеку. — Настал мой звездный час.       Он подходит к впечатляющей лестнице и начинает подниматься по ступенькам, а радостные возгласы Джеммы и Лотти смешиваются со стоном Энн. Добравшись до вершины, он смотрит вниз и видит, что, кроме их маленькой группы, никто ничего не заметил. Он раздумывает, стоит ли вести себя так, будто он собирается произнести тост отсюда или что-то еще, чтобы привлечь их внимание, прежде чем упасть, но решает просто пойти на это. Все равно все взгляды на мгновение будут прикованы к нему. Стоя перед лестницей, он оглядывает ее и кивает сам себе. Она достаточно широкая и, возможно, немного длиннее, чем ему хотелось бы, но это не должно быть проблемой. Он поджимает руки, выворачивает плечо и просто делает это.       По толпе проносится вздох, когда Гарри кувыркается, идеально перекатываясь и едва замечая твердый камень ступеней. Это точно так же, как езда на велосипеде, ты никогда не забудешь это, как только попробуешь. И он потратил много часов, изучая это еще в школе. Скатившись до подножия лестницы, он на мгновение замирает, мысленно проверяя свое тело на предмет повреждений, и когда приходит к выводу, что не поранился, встает и отряхивается, после чего поворачивается к толпе и делает поклон. Нервный смех волной разносится по комнате, а затем Луи начинает хлопать. В конце концов все присоединяются, даже родители Луи, и Гарри сияет.       Может быть, это действительно сработало.       Принц подходит и протягивает Гарри бокал шампанского, после чего целует в щеку. — Почему бы тебе не произнести тост? — шепчет он Гарри на ухо. — Я бы с удовольствием сделал это, но мой прозвучит слишком приторно, — Гарри со смехом отстраняется и поворачивается к толпе, поднимая свой бокал.        — Приношу свои извинения за эту сцену, — начинает он, делая шаг вперед, чтобы его голос доносился из глубины комнаты. — Моя сестра Джемма, вон та прелестная брюнетка, уговорила меня продемонстрировать одно из моих умений, полученных в театральной школе. Но теперь, когда я завладел вашим вниманием, мы с Луи хотим поблагодарить вас всех за то, что вы приехали сюда, чтобы быть с нами и разделить этот прекрасный момент. Пожалуйста, отдыхайте и получайте удовольствие. Santé.       Несколько человек повторяют за ним «Santé», поднимая бокалы и выпивая до дна, но Гарри замечает несколько растерянных взглядов американцев. Луи чокается своим бокалом с бокалом Гарри и наклоняется, чтобы прошептать: «Это было чудесно, дорогой». Заманчиво потеряться в ярко-голубых глазах Луи, но сегодня речь идет обо всех, а не только о них, так что Гарри заставляет себя смешаться с толпой. Лотти водит его по комнате и знакомит с другими членами семьи. Ни один из них не отличается особой теплотой, а некоторые откровенно снисходительны. Одна из пожилых родственниц требует, чтобы Гарри говорил по-французски, поэтому он заводит с ней прерывистый разговор о погоде, после чего она вскоре уходит, быстро бормоча что-то по-французски. Единственное слово, которое он улавливает, — «vache», что, как он знает, означает «корова».       Гарри смотрит ей в спину, пока она не оказывается вне пределов слышимости, а затем поворачивается к Лотти, шепча: «Какого хрена?» себе под нос.       — Это такое выражение, — ласково отвечает Лотти, похлопывая его по руке. — Она считает, что над твоим акцентом нужно немного поработать. Я думаю, на сегодня с Гримальди хватит. Давай, иди поболтай со своими друзьями. А я найду Джемму.       Благодарный семье Луи за отсрочку, Гарри пересекает комнату, чтобы выпить с Джейд и Элеонор. Вскоре к ним присоединяется Зейн, который оценивающе оглядывает Гарри.        — Я должен отдать тебе должное, — говорит он, указывая на наряд. — Ты был прав насчет этого костюма, он идеально подходит для сегодняшнего вечера.       — Не слишком намекает на невесту? — Стайлс не может удержаться от вопроса, ухмыляясь, когда Джейд и Элеонор издают звуки «ох», как будто они дети, подравшиеся на школьном дворе.        — Touché, — отвечает Малик, поднимая руки вверх. — Я знаю, что не всегда прислушиваюсь к твоему мнению.        — Все хорошо, приятель, — произносит Гарри, хлопая Зейна по спине немного сильнее, чем собирался. — Я привык к тому, что меня недооценивают.        — Могу я предложить тебе немного воды, Гарри? — спрашивает Джейд, протягивая руку за его пустым бокалом из-под шампанского.       — Все в порядке, я возьму бокал в баре, — отвечает Стайлс, наклоняясь и целуя девушку в щеку. — Хорошо выглядишь.       По пути в бар Гарри останавливают друзья Луи Сюзанна и Пьер, с которыми у него еще не было возможности поздороваться. Все было настолько безумно, что у него не было возможности узнать их поближе, но они оба ему действительно нравятся.       — Сюзанна! — Гарри берет ее за руки и окидывает долгим взглядом с ног до головы, восхищаясь темно-фиолетовыми шортами, которые она сочетает в паре с блейзером в тон. — Ты выглядишь великолепно, мне нравится твой наряд.        — Merci, — смеется она, указывая на Гарри, когда тот отпускает ее руки. — An Alaia я унаследовала от моей матери. Линда Евангелиста носила его на подиуме.        — Ты бы видел ее гардероб, Гарри, — добавляет Пьер с нежной улыбкой на лице. — Ей пришлось проявить творческий подход к хранению вещей, поскольку у нас маленький гардероб. Но она клянется, что знает, где что лежит!        — Наденьте мне повязку на глаза, покружите меня и попросите найти что-нибудь! И я обязательно это найду!        — Возможно, однажды я так и сделаю, — шутит Гарри, после чего указывает на барную стойку. — Пожалуйста, извините меня, я как раз шел за стаканом воды.        — Конечно, иди, иди! — Сюзанна тут же машет рукой.        — Я вижу Луи, — добавляет Пьер, кивая в другой конец комнаты. — Мы попытаемся поймать его в следующий раз.       Гарри прокладывает себе путь сквозь толпу, умудряясь избегать Клайва и Клементины, когда Полковник Пейн преграждает им путь у колонны. Слава Богу. Когда он, наконец, добирается до бара, Ник и Гарри Ламберт стоят сбоку от него с Лиамом и Софией, и София просит воды у одного из барменов.       — Итак, Гарольд, — говорит Ник, обнимая Гарри за плечи. — Хорошая вечеринка.        — Спасибо, Николас, — отвечает Гарри, делая глоток воды. — Ты ведь не сделал ничего такого, что могло бы смутить меня, не так ли?       — Ты имеешь в виду, например, сбросить мое тело с лестницы? Нет, — Ник указывает на Лиама свободной рукой, умудряясь не пролить ни капли из бокала, который держит в руках. — И Лима предупредил меня, что мое прозвище «Ваше Величество» касаемо Луи не понравится толпе, поэтому мои уста трагически запечатаны.        — Мне не так повезло, — признается Гарри Ламберт, и на его щеках появляется слабый румянец. — Я случайно назвал «Луи — другом» в присутствии, типа, лорда или кого-то в этом роде. Ты бы видел, каким взглядом одарил меня этот мужчина, я чуть не съежился от презрения.       — Что сделал Луи? —спросил Гарри, хмурясь и оглядывая комнату. Он не уверен, куда именно подевался его жених.        — О, он просто рассмеялся, — ответил Гарри Ламберт, прикладывая тыльную сторону ладони ко лбу. — Я испытал такое облегчение.       Разговор переходит к автобусной экскурсии, Ник и Гарри отвечают на вопросы Лиама и Софии о том, что они видели, и что они хотели бы увидеть во время своего визита.       — С ума сойти, как близко мы находимся к французской границе, — говорит Гарри Ламберт, как раз в тот момент, когда Луи приближается к их группе с Сюзанной и Пьером на буксире.        — Ты не поверишь, что, когда мы переходим улицу в нашем квартале, пуф! Мы во Франции, — отвечает Сюзанна, заслужив пару недоверчивых взглядов от американцев и понимающих смешков от европейцев. — Бизнес Пьера был полностью во Франции до прошлого года, но, конечно, со статусом налогового убежища…        — Ну-ну, chérie, — смеется Пьер, — я уверен, что сегодня вечером никто не хочет обсуждать дела.        — Ты знаешь, что я хотел бы обсудить? — Луи указывает на Лиама и Софию. — Как именно этим двоим удавалось тайно встречаться… сколько? Одиннадцать месяцев?       — Ох, точно, — восклицает Сюзанна. — Лиам, я никогда бы не подумала, что ты на такое способен.       Пока группа дразнит Лиама и Софию, подходит Найл с тарелкой закусок в руках. Гарри только начинает думать, что их легкий ужин проходит хорошо, и он протягивает руку, чтобы взять одно из канапе, как Найл выхватывает тарелку.       — Извини, приятель, — говорит он с набитым ртом. — Я знаю, что это твоя вечеринка и все такое, но…        — Найл не делится едой.       Гарри оглядывает группу, и по крайней мере половина из них заканчивает фразу Найла за него в унисон. Они тут же громко смеются, и Луи машет одному из официантов, разносящих закуски, чтобы тот подошел. Нужно было позаботиться о стольких свадебных деталях, что Гарри потерял представление о планировании этой вечеринки, поэтому он удивлен, увидев на одном из подносов сосиски в тесте. Стайлс улыбается и смотрит на принца, приподняв брови.        — Ох, да, — отвечает Луи, указывая на поднос. — Матиас подумал, что было бы неплохо смешать традиционную американскую кухню с обычными закусками, которые он готовит для такого рода мероприятий. Есть те маленькие запеканки с макаронами и сыром, которые ты так любишь, и, по-моему, миниатюрные гамбургеры тоже.       Ник и Гарри Ламберт громко смеются и начинают объяснять европейцам концепцию закусок. Гарри слушает одним ухом, забивая свой желудок, официанты с американской едой теперь окружают его. Большинство его друзей и людей из дворца подходят, чтобы присоединиться к беседе, и вскоре Гарри слишком хорошо проводит время, чтобы беспокоиться об их семьях или о том, как они ладят.        — Сара из Монако, — объясняет Митч американцам, обнимая жену за плечи. — Итак, поскольку она монегаска, у нас субсидированное жилье. Наш многоквартирный дом находится на другом конце княжества.       Когда Гарри понимает, что это больше всего слов, которые он когда-либо слышал от Митча за один раз, его друзья в замешательстве переглядываются.        — Субсидируемое жилье? — спрашивает Эйми, хмуря брови. — Потому что ты… подожди, что ты имеешь в виду?       — Извини, — произносит Антонио, толкая Эйми локтем. — То есть, если ты не против рассказать нам.        — Вовсе нет, — мягко отвечает Сара, в то время как Эйми и Антонио пристально смотрят друг на друга. — Лишь около четверти жителей Монако родились здесь. Поскольку спрос на проживание здесь настолько высок, а площадь стоит так дорого, если бы правительство не предложило гражданам Монако сниженные цены на жилье, то большинство из нас просто не смогли бы позволить себе жить здесь.       — Ох, — произносит Ник, кивая. — Типа своего рода Хэмптон.       — Итак, Митч, ты теперь гражданин Монако? — спрашивает Гарри Ламберт, указывая на него, а затем на Сару. — Потому что вы женаты?        — Нет, нет, — отвечает Митч, а Сара смеется. — Этот процесс довольно сложный и занимает годы. Можно было бы подумать, что работа во дворце поможет сдвинуть дело с мертвой точки, но нет.       — Ну, существует большой спрос на гражданство, — объясняет Лиам, когда Луи сжимает губы в тонкую линию. — Итак, как вы знаете…       — Успокойся, Пейно, — перебивает его Найл, хлопая по плечу. — Никто не ставит под сомнение решение правительства. Как насчет того, чтобы выпить по паре шотов?       Принц хихикает, его временное плохое настроение, кажется, улучшается. — Это, вполне возможно, самая худшая идея, которую я когда-либо слышал. Мои родители здесь, идиот. Как и родители Гарри.        — Ох, держу пари, Тайни не откажется от шотов, — произносит Найл, оглядывая комнату. — Где она? Никак не могу ее разглядеть, бедняжку.       С губ Гарри срывается сдавленный хохот, и пронзительный звук заставляет всех остальных присоединиться к нему. И в этот момент не имеет значения, что все в семье Луи, кроме Лотти, кажется, ненавидят его до глубины души. Не имеет значения, что он ни хрена не говорит по-французски. Не имеет значения, что это, без сомнения, будет одна из самых напряженных недель в его жизни.       Он счастлив. Это все, что имеет значение.       С остальным, решает он, когда Найл на самом деле подзывает официанта, чтобы попросить порцию шотов, он разберется позже.

***

      Остальная часть недели проходит как в тумане.       Репетиция телевизионной церемонии состоится на следующее утро после коктейльной вечеринки. Неуклюже передвигаясь по дворцовому двору, морщась под большими темными очками, закрывающими половину его лица, Гарри проклинает Найла и его серию шотов. Не помогает и то, что Ник все время смеется над ним, хотя сам он не в лучшей форме.       Впереди заключительные примерки с командой Gucci, а также ежедневные встречи с Зейном, чтобы спланировать гардероб для бесконечных вечеринок, которые им предстоит посетить. Гарри каждый вечер переодевается в машине между мероприятиями, и вместо того, чтобы быть благодарным за облегченную рабочую нагрузку, Зейн начинает курить после того, как бросил много лет назад.       В какой-то момент пресс-служба понимает, что они могут извлечь выгоду из притока подарков со всего мира. Люди присылали все, от сшитых вручную фартуков и кухонных полотенец до коллажей в рамках и детских рисунков, адресованных просто «Гарри, Монако». Гарри должен освободить место в своем расписании для публикации во французском издании о проявлениях любви и поддержки, после чего отправиться в Тронный зал, чтобы присоединиться к Луи в приеме послов и высокопоставленных лиц из двадцати пяти стран, которые будут присутствовать на свадьбе вместе со своими семьями. По крайней мере, его собственная семья сможет присоединиться к нему на приеме позже.       Каждый раз, когда Гарри думает, что у него вот–вот появится минутка для себя, его прерывают — либо сотрудник с очередным вопросом о свадьбе, либо один из родителей Луи, ни один из которых не остановился во дворце. Ричард сосредоточен на том, чтобы поправлять Гарри по мелочам протокола и этикета, в то время как Антуанетта, очевидно, решила не позволять своему явному неодобрению к Гарри мешать лоббированию имен для ее будущих внуков. Трудно быть дипломатичным, когда ее первым выбором в качестве имени для мальчика является Оноре.       За день до гражданской церемонии Гарри и Луи устраивают бранч с шампанским для перегруженного работой персонала дворца, чтобы выразить свою признательность за все их время и усилия не только на этой неделе, но и за последние несколько месяцев. Даже кривоватая ухмылка Гарри, изображенная на обложке журнала People «Самый сексуальный мужчина на свете», не может очаровать ни горничных, ни лакеев, присутствующих на мероприятии. Он пытается поздороваться по-французски, но Лотти, должно быть, была права, говоря, что над его акцентом нужно поработать, потому что все, что он получает в ответ — это растерянные взгляды.       А еще все эти вечеринки.       Гарри знает, что его друзья и семья посещают те же вечеринки, но у него едва ли хватает времени увидеть их, не говоря уже о том, чтобы поговорить с ними. Каждый человек хочет поговорить с ним и Луи, и Лиам с Софией водят их по комнатам, ограничивая светскую беседу всего несколькими минутами. Это необходимо, но Гарри хотел бы уделить больше времени некоторым из присутствующих. Когда принц, наконец, встретился с коллегами Гарри по сериалу «Прайм-тайм», которые, казалось, были удивлены и обрадованы тем, что их включили в список приглашенных, у него едва хватило шанса рассказать им о детенышах фламинго, которых назвали в их честь. И Гарри отлично поболтал с Марией-Олимпией из Дании о ее фотографиях, но затем его увели поприветствовать еще одного бизнесмена-миллиардера, который пришвартовал свою яхту рядом с их яхтой.       Их почти постоянно преследуют журналисты и фотографы, кто-то во дворце решил выдать разрешения, необходимые для документирования недели свадьбы, практически каждому изданию, которое их запросило. У одного из них хватает наглости подойти к Эйми в кафе и предложить ей деньги за инсайдерскую информацию. Когда Луи слышит сумму, он присвистывает и шутит, что ей следовало бы согласиться; они с Йеном были бы обеспечены на всю жизнь. Несмотря на коварную тактику, пресс–служба довольна освещением событий в течение недели, и Гай посылает Гарри цветы — то ли в знак благодарности, то ли в качестве извинения, он не уверен.       Это не единственная доставка цветов, которую Гарри получает в течение недели. Их личные комнаты заставлены таким огромным количеством растений, что Гарри едва может передвигаться по комнатам, не спотыкаясь. Он ловит себя на том, что удивляется, почему дворец не украшают цветами на регулярной основе. София назначает встречу с Джаспером, главным садовником, хотя у Гарри на самом деле нет свободного часа, а Джаспер, похоже, горит желанием поработать с Гарри над его видением после медового месяца, так что он считает это победой.       Наконец-то настает день, которого Гарри с нетерпением ждал. Он заранее планировал лечь спать как можно раньше, полагая, что сон ему пригодится больше, чем ежедневная тренировка, и в то утро он просыпается от нежного поцелуя в лоб.       — Доброе утро, солнышко, — бормочет Луи с мягкой улыбкой на лице, наблюдая, как Гарри моргает, открывая глаза. Принц убирает прядь волос с его лба. — У меня есть сумасшедшая идея. Почему бы нам не пожениться сегодня?        — Мне нравится эта идея, — отвечает Гарри, подставляя губы для поцелуя, который он тут же получает. — М-м, ты мне нравишься.        — Я надеюсь, я все еще буду нравится тебе, когда ты узнаешь, что у меня есть несколько коротких встреч перед церемонией. Мне скоро нужно идти, я не увижу тебя до тех пор, пока папа не сопроводит тебя в Тронный зал.       — Всего пара часов, — спрашивает Гарри, вытягивая руки над головой. — Какие встречи?        — Не о чем беспокоиться, — отвечает принц, еще раз целуя Гарри в лоб. — Я заказал кофе для тебя, love. Они собираются предоставить полный спектр услуг, так как Зейн и Алессандро скоро будут здесь.       — Блять, — бормочет Гарри, поворачивая голову, чтобы посмотреть на часы, стоящие на прикроватном столике. — Сколько у меня есть времени?       — Я думаю, около двадцати минут. Как вы американцы обычно говорите? Просыпайся, вылезай из постели и начинай свой день!       — Да, — отвечает Гарри, серьезно кивая. — Это именно то, что мы говорим. Вставай и приступай к делам.        — Ты дразнишь меня, — нежно произносит Луи, даже не притворяясь оскорбленным.       — Только потому, что я люблю тебя, — отвечает Гарри, наклоняясь для еще одного поцелуя. — Тебе следует идти, ты же не хочешь опоздать. И мне нужно принять душ.        — Я ухожу, ухожу, — хихикает принц, вставая и протягивая руку. Гарри сжимает ее и встает с кровати, позволяя Луи нежно поцеловать его. Через мгновение Стайлс отстраняется, легонько шлепая принца по груди. Тот громко смеется. — Хорошо, теперь я ухожу.       — Я люблю тебя, — кричит Гарри ему вслед, когда Луи направляется к двери.        — Я тоже люблю тебя, мой жених, — отвечает принц, оборачиваясь, ухмылка на его лице говорит Гарри, что он точно помнит, что это слово делает с ним. — И я не могу дождаться, когда ты станешь моим мужем.       Что ж, пора за работу. Гарри определенно дрочит в душе. На этой неделе у них не было ни времени, ни энергии заняться сексом (только дрочка перед коктейльной вечеринкой, и это было несколько дней назад), а сексуальное разочарование только усилило стресс. И забудьте о «женихе», слово «муж» приливает прямо к его члену, который неуклюже покачивается у него между ног, когда он спешит в ванную и включает душ. У него всего двадцать минут, так что пора заняться делами.       Выйдя из душа посвежевшим и расслабленным, Гарри вытирается полотенцем, натягивает футболку и спортивные штаны. Раздается стук в дверь спальни как раз в тот момент, когда он выходит из ванной, и кричит: «Войдите», входят два дворецких с подносами. За ними следуют Зейн, Алессандро и несколько ассистентов, которые все еще выглядят потрясенными окружающей обстановкой.        — Наконец-то настал это день, — кричит Алессандро, хлопая в ладоши, когда Зейн поднимает чехол с одеждой, которую он принес собой. — Ох, я вижу кофе на столе. Ты не возражаешь?        — Нет, угощайся, — отвечает Гарри, подходя и обмениваясь с друзьями поцелуями в щеку. — У нас есть немного времени, верно? Давайте отдохнем.       Они накрывают легкий завтрак на балконе. Зейн курит на краю террасы, пока Гарри и Алессандро болтают о вечеринке, на которой все присутствовали накануне вечером. Ник все время жаловался на то, что он не был должным образом одет, поскольку не смог понять по каллиграфии на французском языке на приглашении, что дресс-код требует вечернего официального наряда, и в конце концов Гарри пришлось пообещать ему пару мокасинов от Gucci, чтобы он заткнулся. Даже ассистенты, которые не знают Ника, смеются в ответ. Это хороший способ начать день, который наверняка будет напряженным. И если Гарри думал, что он, возможно, слишком нервничает, чтобы есть, он ошибался; выпечка и свежие фрукты, которые разложили дворецкие, слишком соблазнительны, чтобы от них отказаться.       Еще слишком рано. Зейн ведет Гарри в гардеробную, пока Алессандро допивает свой кофе, его помощники примостились на краешках стульев и любуются видом.        — Ты готов? — Малик выгибает бровь, когда расстегивает молнию на чехле для одежды, в воздухе чувствуется больше, чем намек на сигаретный дым. Гарри молча клянется помочь Малику снова бросить курить. После свадьбы.       — Ты что, шутишь? — он снимает спортивные штаны и футболку, бросает их в корзину для белья и подходит к островку с ящиками в центре комнаты. Он открывает несколько, пока не находит то, что ищет: пару темно-розовых трусиков. Надевая их, он ухмыляется. — Это тот день, которого я так долго ждал.        — Ты же знаешь, что у тебя сегодня не будет времени на горячий секс, верно?       Гарри поднимает голову и поджимает губы. — Обломщик.        — Да, да, хорошо, — Зейн закатывает глаза и протягивает Гарри брюки, чтобы тот их надел. — Бедный Гарри, у него скоро будет двухнедельный медовый месяц. На яхте. Вдоль Французской Ривьеры. Ох, знаешь что, кстати, о медовом месяце…        — Да? — Гарри натягивает брюки, но оставляет молнию расстегнутой, потянувшись за рубашкой.       — У меня для тебя кое-что есть, — Малик улыбается, и Гарри понимает, что это означает, что он действительно счастлив, его щеки приподнимаются до самых глаз. Он подходит к углу комнаты и берет коробку, которую Гарри даже не заметил. — Считай, что это мой свадебный подарок тебе.        — Зейн, — Гарри улыбается, прижимая руку к сердцу. — Ты любишь меня. Ты действительно любишь меня.        — Ладно, ладно, — добродушно фыркает Малик. — Давай, открой ее. Это на случай, если ты покинешь дворец и отправишься на яхте после воскресного бранча.       Гарри развязывает бант из тонкой ленты и приподнимает верхнюю крышку коробки, замечая холщовую сумку с логотипом Gucci. Это как раз подходящий размер для шляпы. Или легкой куртки, если ее упаковали таким образом. Он перестает удивляться и лезет внутрь, вытаскивая самую великолепную сумочку, которую он когда-либо видел в своей жизни. Это большая квадратная сумка из насыщенной изумрудно-зеленой кожи с бамбуковыми ручками. Ему очень нравится. Безумно. Это единственное, что он хочет носить в руках всю оставшуюся жизнь.        — Зейн, я… подожди, это… Ты уверен, что…        — Я уверен, — отвечает Малик, подходя и кладя руку Гарри на плечо. — Я прикидываю, как не сдерживать тебя, понимаешь? И в этом есть своя история, это обновлённая версия любимой сумки принцессы Дианы. Так что, на самом деле, она идеально подойдет тебе.       — Она правда идеальна, — выдыхает Гарри, доставая сумку и рассматривая ее. — Идеальная. Я… большое тебе спасибо, Зейн. Мне она очень нравится.       — Также она будет красиво смотреться на фотографиях.       Вместо ответа Гарри прижимает сумку к груди и обнимает Малика. Каждая мелочь на этой неделе была более напряженной, чем это было необходимо, и этот маленький (или не такой уж маленький, на самом деле) акт понимания, доброты заставляет его расплакаться.       — Перестань, приятель, — мягко бормочет Зейн, похлопывая Гарри по спине. — Тебе нельзя плакать, твое лицо распухнет…        — И сегодняшних фотографий хватит не только на всю мою жизнь, — отвечает Гарри, повторяя слова, как попугай, которые не раз вдалбливал ему Гай из пресс-службы. — Но и на всю историю. Все хорошо, я в порядке.        — Так давай тогда застегнем рубашку, хорошо? — Зейн теребит пальцем конец одной из длинных завязок. — Потому что я не знаю, заметил ли ты, приятель, но ты сейчас ведешь себя неприлично.       Гарри закатывает глаза, но ставит сумочку на столик и застегивает пуговицы. Заправляя подол в брюки и застегивая молнию, он вынужден признать, что все были правы насчет штанов. Они сидят на нем как влитые. Когда он заканчивает одеваться, Алессандро ставит Гарри на маленькую платформу, которая все еще стоит в шкафу, и осматривает каждый шов, каждую пуговицу, приподнимая подолы и выискивая малейшие ошибки, после чего, наконец, объявляет, что он готов. Они вместе спускаются вниз и обнаруживают семью Гарри, беседующую с Элен и ее командой в комнате, где перед церемонией у Гарри назначена короткая портретная сессия.        — Ох! — Энн замечает его первой, и даже издалека Гарри видит, что на ее глазах выступили слезы. — Ох, дорогой.       Джемма присвистывает, когда видит брата, и, к его чести, Дэс даже не выглядит смущенным. Алессандро хлопает Гарри по плечу и оставляет с семьей, в то время как Зейн выходит на улицу, почти наверняка выкурить еще одну сигарету. Пока Элен проверяет свое оборудование и освещение, Гарри обменивается объятиями со всеми членами своей семьи.       — Малыш, ты выглядишь чудесно, — говорит Энн, обнимая сына. — Фотографии не передадут должным образом красоту синего бархата.        — Ох, насчет этого, — отвечает Гарри, поднимая запястье. — Костюм — не единственное синее, что на мне сегодня.       Увидев бабушкины часы на запястье сына, Энн начинает плакать. Гарри подходит, чтобы обнять ее, но Дэс деликатно прочищает горло.        — Ты же не хочешь запачкать слезами свой костюм, сынок, — тихо говорит он. — Позволь мне.       Дэс обнимает Энн за плечи и протягивает ей носовой платок, который всегда носит с собой. Звук затвора камеры привлекает внимание Гарри, и он поднимает глаза, замечая, как Элен запечатлевает этот момент. Она опускает камеру и постукивает по запястью, и Гарри кивает, говоря своей семье, что увидится с ними после церемонии. Портретная сессия пролетает незаметно, и, прежде чем Гарри осознает это, рядом с ним появляется помощник, готовый сопроводить его в Тронный зал. Взяв мужчину за руку, Гарри понимает, что у него дрожат ноги, и чуть не смеется.       Конечно, черт возьми, он нервничает.       — Месье, с вами все в порядке?       — Со мной все будет в порядке, — заверяет его Гарри. — Allons-y.       Швейцар кивает двум лакеям у двери, и они медленно открывают ее, открывая взору толпе примерно из ста человек, ожидающих его прибытия. Председатель Государственного совета, лишенный чувства юмора, но совершенно приятный человек по имени Паскуале, стоит в конце прохода, готовый начать церемонию. Друзья и семья Гарри сидят вместе с одной стороны, а Луи — с другой. Найл смеется вместе с Пьером и Сюзанной, а Лиам и София держатся за руки позади. Остальная часть комнаты заполнена служащими дворца — Гарри замечает Митча и его жену Сару вместе с Джейд и Элеонор рядом со своим любимым человеком, Гаем, — а также членами правительства, многих из которых Гарри теперь знает по именам. Гарри единственный раз видел пустой Тронный зал, он понятия не имел, что в нем может разместиться столько людей.       Единственный отсутствующий человек — это Луи.       Привратник провожает Гарри по проходу и отвешивает легкий поклон, после чего отходит в сторону. Гарри улыбается и кивает Паскуале, и затем звук открывающихся дверей снова привлекает его внимание. Вот и он. Луи также сопровождает привратник, и он улыбается всю дорогу по проходу, не сводя глаз с Гарри. Весь стресс последних нескольких дней улетучивается, когда Гарри наблюдает, как к нему приближается его будущий муж. Он бы вытерпел еще сотню коктейльных вечеринок с семьей Луи, если бы ему пришлось (и, вероятно, придется), потому что это того стоит. Луи того стоит.       — Привет, — шепчет Луи, когда подходит ближе.       — Привет, — шепчет Гарри в ответ, уверенный, что на его лице глуповатая улыбка.        — Bonjour.       Они оба поворачиваются к Паскуале, который начинает бубнить о чем-то по-французски, Гарри все равно о чем. Лиам обсудил с ним церемонию на прошлой неделе, поскольку она будет проводиться в основном на французском языке, чтобы Гарри знал, что будет сказано. Он забывает, о чем первая часть, но он знает, что в следующий раз кто-то перечислит все сто сорок два титула Луи, которые также перейдут Гарри, те, которые адвокат Луи так подробно объяснил. Кажется, что с той недели встреч прошла целая жизнь, а не всего несколько месяцев. Есть только одна часть церемонии, которая действительно волнует Гарри, и это клятвы, поэтому он сосредотачивается на Луи и позволяет французским словам захлестнуть его, даже не пытаясь понять что-либо из сказанного.       У Луи такие голубые глаза. Конечно, иногда оттенок меняется в зависимости от того, какого цвета комната, в которой он находится, или какая на нем рубашка, но сегодня они синие, синие, синие. И когда он вот так улыбается, в уголках его голубых глаз появляются морщинки. Для серьезного человека с серьезной работой лучики этих смешливых линий глубокие, показывая, что он наслаждается жизнью так же основательно, как и выполняет свою роль. Изгиб бровей смягчает его лицо; в противном случае острые скулы могли бы сделать его похожим на задумчивую модель с подиума, вроде Зейна. У него такой милый носик, что Гарри так и подмывает испортить душную церемонию, ткнув в него пальцем. А еще эти губы. Гарри любит эти губы. Немного тоньше, чем его собственные, окрашены в бледно-розовый цвет и в данный момент кривятся в ухмылке, поскольку он наверняка заметил, что Гарри не сводит с них глаз. Он ничего не может с этим поделать. Ему нравится наблюдать за тем, как Луи разговаривает, улыбается, смеется… и, ну, много других вещей, о которых ему на самом деле не следует думать в данный момент.       Черт, он так сильно любит Луи.       …после меня?       Луи сжимает руку, и в этот момент Гарри понимает, что Паскуале перешел на английский. Должно быть, пришло время для клятв. Он оглядывает комнату и видит, что его мама вытирает глаза носовым платком его отца. Даже Джемма выглядит немного заплаканной. Его охватывает прилив благодарности за сложные законы Монако, требующие проведения как гражданской, так и религиозной церемонии. Большинство самых близких им людей находятся в этой комнате, и он так рад, что у них это есть. Их личный, интимный момент.       — Я, Гарри Эдвард, беру тебя, — подсказывает Паскуале, медленно выговаривая слова, — Луи Анри Уильяма Ренье.        — Я, Гарри Эдвард, беру тебя, — повторяет Гарри, отвлекаясь на то, как Луи потирает большим пальцем тыльную сторону ладони. — Луи Анри Ренье Уильяма…       Раздается волна тихого смеха, и принц сжимает руку Гарри в ответ.        — Стану твоим законным мужем, — продолжает Паскуале. — И буду любить тебя отныне и вовек.       — Стану твоим законным мужем, и буду любить тебя отныне и вовек.        — В горе и радости, в болезни и здравии, буду любить и почитать.        — В горе и радости, в болезни и здравии, буду любить и почитать...       Наступает пауза, и Паскуале не продолжает, пока Луи не кивает ему.        — Пока смерть не разлучит нас.        — Пока смерть не разлучит нас.        — А теперь, вы Ваше Высочество, — произносит Паскуале, поворачиваясь к Луи. — Я, Луи Анри Уильям Ренье, беру тебя, Гарри Эдварда…       Когда Гарри слушает, как Луи произносит свои клятвы, обещая любить и почитать его до конца их жизни перед друзьями и семьей, Гарри клянется, что никогда не был так влюблен, что раньше он и представить себе не мог такое. Церемония продолжается еще некоторое время после произнесения клятв, Паскуале снова переходит на французский, но Гарри все равно. Они сделали это. Они действительно, черт возьми, сделали это, они женаты. Луи — его муж. Гарри так счастлив, что его сердце готово разорваться. Когда церемония наконец заканчивается, они обмениваются нежным, целомудренным поцелуем, и все начинают хлопать. Нужно подписать какие-то бумаги, и София выходит вперед с ручкой Dupont, которая так нравится Гарри. А затем официальность мероприятия исчезает, когда они поворачиваются к толпе, и Лотти встает первой, чтобы обнять их, за ней быстро следует семья Гарри.       Оттуда начинается вихрь объятий, поцелуев и поздравлений, после чего привратники уводят их прочь. На этот день у них строгая повестка дня, и следующий пункт — это то, как они впервые машут толпе, собравшейся снаружи, с балкона Голубой комнаты. Для кого-то другого это может показаться ошеломляющим, но Гарри привык к подобным вещам за свою актерскую карьеру, и все пролетает незаметно, в комплекте с одним или двумя поцелуями, встреченными взрывными возгласами и волной щелчков фотокамер. Затем у них есть несколько свободных минут, чтобы выпить по бокалу шампанского со своими друзьями и семьей в Голубой комнате, прежде чем придет время для совместного портрета с Элен в ныне пустом Тронном зале, после чего они встретятся с мэром Монако на площади казино для его поздравительной речи.        — Ах, Ваше Высочество, — произносит Элен, кивая обоим парням. Она машет рукой в сторону той части комнаты, где они должны позировать, и роется в своей сумке в поисках чего-то. — Одну минуту.       Гарри удивленно поворачивается к Луи и шепчет: «Она только что назвала меня «Ваше высочество»?»       — Все когда-нибудь случается в первый раз, любовь моя, — бормочет Луи, проводя рукой по кудрям Гарри. — Это ты. Его Королевское Высочество, принц Монако Гарри. Как ты себя чувствуешь?        — Странно, — признает Гарри, оглядывая комнату. Без гостей смелый красно-золотой декор выглядит более внушительно. — Я был так сосредоточен на свадебной части, что даже не подумал о…       Луи прерывает слова поцелуем. Это немного менее целомудренно, чем во время церемонии, но, вероятно, в пределах допустимого перед сотрудником.        — Ладно, дорогие мои, — кричит Элен, поднимая свою камеру. — Улыбнитесь!       Принц запрокидывает голову и смеется, а Гарри не может оторвать от него глаз. Он хотел бы просто сидеть рядом с ним и восхищаться им всю оставшуюся жизнь. Когда Луи смотрит в ответ, его голубые глаза светятся весельем, Гарри вспоминает, что может.       — О чем задумался? — бормочет Луи, изображая на лице вежливую улыбку, когда Элен начинает делать снимки. — Держу пари, я думаю о том же самом.       — Да, — Гарри смотрит на Элен, пытаясь сохранить хоть какое-то самообладание. Он знает, что должен улыбаться, но это не должна быть ухмылка. По-видимому, он должен вести себя достойно. — И о чем же?        — Я подумываю о том, чтобы затащить тебя в чулан для метел и кончить на твое красивое лицо.       Гарри искоса смотрит на своего мужа — своего мужа, — на лице которого застыла легкая улыбка, не проявляющая никаких признаков возбуждения, которое только что пронзило грудь Гарри. Что ж, в эту игру могут играть двое.       — На мне темно-розовые трусики, которые тебе так нравятся.       — Непослушный, — принц слегка качает головой. — Возможно, мне следует связать ими твои запястья. Ты бы так чудесно смотрелся верхом на мне, покачиваясь на моем члене, будучи связанным своими трусиками.       Гарри сглатывает, молясь, чтобы его щеки не покраснели.       — Знаешь, любовь моя, я был удивлен, что ты исключил слово «повиноваться» из своих клятв, хотя я точно знаю, как сильно тебе это нравится.       Ладно, может быть, двое не могут играть в эту игру. Гарри пытается незаметно привести себя в порядок, проклиная тесную посадку своих штанов, которую он оценил пару часов назад. Во дворце, вероятно, десятки кладовок для метел, но почти нет шансов, что Луи действительно затащит его в одну из них.        — Еще пару кадров, — кричит Элен. — Не могли бы вы посмотреть друг на друга, пожалуйста.       Невозможно не заметить коварную ухмылку на лице Луи. И Гарри знает, что он бы даже не захотел этого. Так что его стояк запечатлен для потомков. Ну и что? По крайней мере, теперь Луи по-настоящему принадлежит ему.       Навсегда.       На этот раз прибывают Лиам и София, чтобы сопроводить их на площадь, где охранники обеспечивают им широкий проход, пока они идут сквозь толпу к трибуне, где будет выступать мэр. Это очень громко, и Гарри не понимает ни слова из речи, но светит солнце, и рука Луи в его руке, так что ему это нравится. После выступления в дворцовых садах состоится прием с традиционными монегасскими блюдами для примерно трех тысяч горожан. София следит за тем, чтобы Гарри получил тарелку с едой (и слава Богу, иначе он мог бы потерять сознание), а затем он проводит остаток вечеринки, болтая о пустяках и принимая поздравления. Хотя прием предназначен в основном для монегасков, что продиктовано той или иной традицией, большинство членов их семьи и друзей также присутствуют на нем.       Джемма ловит Гарри, когда он заканчивает разговор с мужчиной, который хотел рассказать ему о посещении начальной школы вместе с Луи. Она хватает его за руку и отводит в сторону. — Эй, а что это за парень, с которым разговаривает мама?       — Ох, — отвечает Гарри после того, как оглядывает толпу и видит свою мать. — Это наш священик завтрашней религиозной церемонии. Он преподобный из Объединенной протестантской церкви Франции.       — Ты же не протестант.        — Уже да, — отвечает Гарри, пожимая плечами. — Они разрешают однополые браки. Мне не нужно было на самом деле переходить в другую веру или что-то в этом роде, я думаю, Луи просто сделал щедрое пожертвование.       — О Боже мой, — стонет Джемма, закрывая лицо рукой. Когда Гарри убирает их, она выглядит физически обиженной. — Я такая идиотка, Эйч, я даже не подумала об этом, прости. Черт.       — Следи за языком, — они оба тут же оборачиваются на звук голоса Найла. Он поднимает стакан пива, за который, должно быть, очаровал одного из официантов. — Santé.       — Найл?        — Да, дорогой.       — Ты не мог бы угостить меня кусочком торта? Мы могли бы съесть его вместе.        — Не люблю делиться, — бросает Найл через плечо, уходя в поисках торта.       — Серьезно, Гарри, я действительно так…        — Не волнуйся об этом, — отвечает Стайлс, обнимая сестру. — Я не расстроен, просто мне очень захотелось торта.       Они смеются, и Гарри с минуту крепко обнимает Джемму, после чего отпускает. Он потерял Найла из виду в толпе, но Луи направляется к нему со своей матерью и сестрой на буксире.        — Привет, муженек, — говорит он, широко ухмыляясь. — И Джемма! Тебе нравится вечеринка?       — Все здорово, —отвечает она, принимая от принца поцелуй в щеку. — А как насчет вас?       — Нет, — отвечает Антуанетта прежде, чем Луи успевает что-либо сказать. После чего скрещивает руки на груди. — Мой сын, он совсем меня не слушает.        — Мама, ты ведешь себя неразумно, — жалуется Лотти, поворачиваясь к Джемме. — Она расстроена, потому что Луи пригласил на свадьбу одного из моих друзей, которого она считает ниже нас.        — Эти заносчивые Савой недостойны нас, — парирует Антуанетта. — Они… как ты это называешь?        — Влиятельные люди, — отвечает Лотти, закатывая глаза. — У многих членов королевской семьи есть подписчики в Инстаграме, это не повод смотреть на них свысока.        — И это может быть оспорено, — добавляет Луи, — но у нее действительно есть законные права наследования.        — Наследование чего? — спрашивает Джемма, глядя на Гримальди так, словно у них у всех по две головы. Гарри не может винить ее, даже со всеми своими переплетами, ему тоже трудно следить за разговором.        — О, монархия в Италии была отменена, — объясняет Луи, кладя руку на плечо Гарри. — Я думаю, это было семьдесят пять лет назад? Как бы то ни было, есть некоторые разногласия, но подруга Шарлотты Виттория была объявлена своей семьей первой женщиной-наследницей ныне несуществующего трона.        — Мы живем в одном округе Парижа, — произносит Лотти, перекидывая волосы через плечо. — Она очень милая девушка, несмотря на то, что некоторые люди думают о репутации ее семьи.        — Милая девушка, — усмехается Антуанетта. — Больше похожа на обычную проститутку, зарабатывающую деньги в социальных сетях. Полагаю, этого и следовало ожидать от нее, ведь ее мать — актриса.       Наступает долгое молчание, пока каждый, кажется, переваривает сказанное Антуанеттой, после чего Луи берет ее за руку и говорит сквозь стиснутые зубы: «Извините нас».       — Блять, — бормочет Лотти, не утруждая себя тем, чтобы говорить тише, пока они смотрят на то, как Луи уводит Антуанетту прочь. — Посмотри на него. Вот как он обычно выглядит, когда теряет всякое терпение. Поверьте мне, я очень хорошо знакома с этим.        — Ну, я, например, с нетерпением жду завтрашней встречи с твоей придурошной подругой, — говорит Джемма, после чего дергает Гарри за один из выбившихся локонов. — Ты в порядке, Эйч?       — Придурошная подруга? — Найл подходит и протягивает Гарри маленькую тарелочку с кусочком торта. — Звучит забавно, когда я смогу с ней познакомиться?       — Найл, — отвечает Лотти, преувеличенно закатывая глаза. — Ты уже знаешь Витторию, и она не придурошная. Она просто недостаточно скучна для мамы.        — Ох, Виттория, — хихикает Найл, накалывая вилкой свой кусок торта. — Она еще ребенок! Сколько ей, шестнадцать?       Гарри откусывает небольшой кусочек торта, наблюдая, как Луи тихо ругает свою мать, притворяясь, что обращает внимание на разговоры вокруг. Это отчасти снимает беспокойство, которое, как он теперь понимает, он испытывал по поводу своих будущих родственников. Кроме того, здесь странно жарко, и это никак не подавляет желание затащить Луи в чулан для метел и довести до конца грязные разговоры во время портретной сессии.       Но, как Гарри и подозревал, на это нет времени. Как только прием, наконец, заканчивается, их друзья и семья отправляются в отель, чтобы подготовиться к балетному представлению, которое все посетят этим вечером. Прежде чем Луи и Гарри успевают собраться, они встречаются с Лиамом и несколькими членами правительства в кабинете Луи, где он вручает Гарри орден Святого Чарльза. Гарри понятия не имеет, что это на самом деле означает, кроме того факта, что он может надеть его на балет. После того, как Элен документирует событие несколькими фотографиями, Луи остается, чтобы обсудить государственные дела или что-то в этом роде с Лиамом, в то время как Гарри быстро перекусывает, а затем идет переодеваться с Зейном.       Позже, если бы кто-нибудь спросил его о балетном представлении, которое они посетили в тот вечер, Гарри даже не смог бы вспомнить название. Он знает, что Мэшу понравилось, и он уверен, что это было прекрасно, но все, что он сможет вспомнить, — это благоговейное молчание толпы, когда они с Луи заняли свои места в Королевской ложе, и то, как его рука чувствовалась в руке Луи весь вечер. К сожалению, ему приходится попрощаться, когда представление заканчивается; он проводит ночь в отеле, где остановились его друзья и семья, и он больше не увидит принца, лишь перед алтарём на церемонии на следующий день.       — Я буду скучать по тебе, — бормочет Гарри в губы Луи. — Так сильно.        — Я тоже буду скучать по тебе, милый, — шепчет принц, поглаживая кудри Гарри. — Кровать будет казаться такой большой и пустой без тебя.        — Приношу свои извинения, Ваше Высочество, — произносит Дэниэль, поворачиваясь на переднем сиденье автомобиля. — Но Люк ждет, чтобы сопроводить вас внутрь. Я бы предпочел не задерживаться на улице.       Гарри оглядывается через плечо и видит Люка, терпеливо ожидающего на тротуаре перед отелем.       — Может быть, я позвоню тебе, когда поднимусь в свой номер, — хихикает Гарри, целуя Луи один раз, затем второй, после чего отстраняется. — Думаешь, мы все еще помним, как заниматься сексом по телефону?       Принц смеется. — Я люблю тебя.        — Люблю тебя, — вторит Гарри, открывая дверь. — Спасибо, Дэниэль.       Люк сопровождает Стайлса в номер, который был зарезервирован для него, где его сумки уже доставлены и распакованы. Он задается вопросом, сделал это Зейн, или одна из их личных горничных, или София помогла. Не то чтобы это имело значение. Он переодевается в мягкие фланелевые пижамные штаны и одну из футболок Луи (которые его муж, должно быть, засунул в одну из его сумок), и не успевает сесть на кровать, как раздается стук в дверь.        — Эйч, открой.       Он улыбается, услышав голос Джеммы, и встает, чтобы открыть ей дверь. Она держит небольшую косметичку.        — Я пришла сделать тебе маникюр, — сообщает она, входя в номер. — А потом, я думаю, Ник зайдет попозже и заставит нас посмотреть «Девичник в Вегасе».        — Привет, Джем, — Гарри закрывает дверь и следует за ней в большую гостиную. — Я решил отдохнуть, но твой вариант звучит лучше.        — Садись, — говорит она, кивая на пол у кофейного столика. — Выбери цвет. Я собираюсь совершить набег на твой мини-бар, я знаю, ты можешь себе это позволить.       Несколько минут спустя они сидят друг напротив друга на полу с крошечными бутылочками текилы и маникюрными принадлежностями Джеммы, разложенными на кофейном столике.       — Итак, Эйч, — начинает Джемма, беря его за руку и начиная полировать ногти. — Мне казалось странным, когда мой младший брат сбежал и стал такой успешной кинозвездой. Но теперь ты настоящий принц.        — Принц-консорт, — поправляет он ее, просто чтобы подразнить.       — Знаешь, — продолжает она, как будто он ничего не сказал, — мои друзья всегда спрашивают, не завидую ли я тебе. Даже после того, как я рассказываю им, какой ты неудачник. Но если быть до конца честными перед другом, то ответ — да. Я всегда немного завидовала тебе.       — Что? — Гарри морщит лоб, пытаясь переварить услышанное. — Почему? Я знаю, что на самом деле тебя не волнуют деньги, слава и тому подобное. А ты «умная», «успешная». Ты всегда была любимчиком. С чего бы тебе завидовать мне? Когда ты рядом, я как будто невидимка или что-то в этом роде.        — Я знаю, что иногда мама и папа ведут себя ужасно, — отвечает Джемма, не отрывая взгляда от ногтей Гарри и начиная наносить бледно-розовый лак. — Может быть, больше, чем просто иногда. И мне жаль, Эйч, мне действительно жаль. Это нечестно. Но дело в том, что я всегда была застенчивой. Я ненавижу публичные выступления. Мне трудно заводить друзей. Я хорошо учусь, но плохо лажу с людьми. А ты, типа, полная противоположность. Люди любят тебя, так было всегда. Ты всегда умел налаживать связи. Ты был практически прирожденным артистом. И скажем так, я бы обменяла некоторые из моих пятерок, например, на унцию твоей харизмы.        — Ух ты, — выдыхает Гарри, моргая, пока все осмысливает. — Я никогда этого не знал.        — Я не хотела, чтобы ты знал, — отвечает Джемма, наконец поднимая глаза и встречаясь с братом взглядом. — Так было проще. И я думаю, что хочу сказать тебе это сейчас, потому что… Послушай, я всегда гордилась тобой. Всегда. Но быть здесь и видеть, как ты принимаешь эту новую роль, эту новую жизнь? Я никогда не была так горда тобой. Ты так хорош в этом, Эйч. И я просто хочу, чтобы ты знал, как я рада за тебя.       Гарри встает на колени и наклоняется через стол, заключая сестру в объятия и смазывая ногти. Несмотря на то, что это неудобно, они долго обнимаются. Никаких поддразниваний, никаких шуток.        — Спасибо, Джемс, — наконец говорит Гарри, его голос дрожит, и несколько слезинок скатываются по его щекам. — Это действительно много значит для меня.        — Ты много значишь для меня, Эйч, — отвечает Джемма, взъерошивая волосы парня. — Мы слишком часто оставляем все недосказанным.        — Да, — соглашается Гарри, когда они оба отстраняются. Он вытирает глаза и опускается на пол. — Извини, я испортил свои ногти. Тебе придется их переделать.       — А вот и он, — хихикает Джемма. — Мой своенравный младший брат.        — Люблю тебя.        — Я тоже тебя люблю.       Это прекрасный, давно назревавший момент, который прерывается, когда кто-то начинает барабанить в дверь.       — Это, должно быть, Ник, — Джемма хватает флакон с жидкостью для снятия лака. — Скажи ему, что он может зайти, только если найдет нам пиццу, я умираю с голоду.        — Договорились.

***

       — Позволь мне только поправить галстук.        — Итак, Зейн, можем ли мы считать это галстуком-боло?       — Отвали, это что-то вроде галстука в стиле ленты.       — Очень красноречиво. Ты должен признать, что это действительно имеет поразительное сходство с галстуком-боло, однако…       Гарри стоит неподвижно, пока его друзья препираются друг с другом. У них есть всего около минуты, после чего ему нужно будет сесть в машину, которая отвезет его во дворец. Малик завязывает кружевную ленту в бант и поправляет галстук, чтобы тот красиво лег на кружевную блузку, — это последний завершающий штрих. То есть, если Ник не сорвется первым.       — Николас, ты не мог бы подождать в машине? Я хочу наговорить дерьма о тебе Зейну.       Тот в ответ громко смеется, после чего хлопает Зейна по спине и направляется к черному входу, где его ждет Дэниэль.       — Спасибо, приятель, — бормочет Малик, сосредоточившись на галстуке. — Ваше Высочество. Он сводит меня с ума.        — Да неужели? Как я выгляжу?       — Ты, — начинает Зейн, отступая назад и оглядывая Гарри с ног до головы, — выглядишь как чертов принц. Ура, мы сделали это.       Стайлс невольно заключает Малика в объятия и целует в щеку.        — Спасибо, Зи, я знал, что у нас все получится.       Люк идет первым к машине, а Гарри устраивается на заднем сиденье рядом с Ником. Когда Дэниэль выезжает из темного гаража, в окна проникает яркое утреннее солнце, и Гарри с Ником смотрят на толпу людей, ожидающих увидеть своего нового принца-консорта в день его свадьбы. Он улыбается, машет рукой и кивает, пока они несутся по извилистым улочкам. Когда они подъезжают, Дэниэль выходит из машины, чтобы посоветоваться с Гаем и его помощником.       — Итак, Гарольд, — говорит Ник. — Вот настал этот момент. Ты готов?       Гарри задавался вопросом, будет ли он нервничать, когда этот момент наконец наступит. Тысячи людей собрались на улицах, а миллионы смотрят свадьбу дома по телевизору. Даже после десяти лет работы в актерском бизнесе, это самое пристальное внимание, которое когда-либо было приковано к нему. Самое пристальное внимание, которому он когда-либо подвергался. Если он когда-нибудь и собирался испугаться сцены, то сейчас самое подходящее время. Но когда Дэниэль открывает дверцу машины и слышны звуки струнного квартета, играющего «Can’t Help Falling In Love», под которые он будет идти к алтарю, он никогда в жизни не чувствовал себя более спокойным. Прежде чем выйти из машины, Гарри, улыбаясь, смотрит на Ника.       — Я готов.