Двенадцатый предвестник

      С каждым днем отношения Кэйи и Чайльда становились лишь крепче. Настолько крепкими, что остальные предвестники начали их подозревать в чем-то. Ну, не могли настолько разные люди начать дружить. Кэйа — рассудительный, тихий, мрачный и спокойный, Чайльд же его противоположность: вечно что-то вытворяет, громкий, резкий, беспокойный рыжий, который часто надоедает более высшим по званию, из-за чего они стараются как можно быстрее отправить его на какое-то задание. Если какой-то предвестник выше по званию другого, и у второго нет задач от непосредственно Царицы, то первый вполне имел право что-то заставить его сделать. Такова уж иерархия. Чем ближе цифра к одному, тем выше фатуец по званию. Это касалось только предвестников, конечно же.       Однако, их дружба все же имела смысл. Кэйа был прекрасным слушателем, что никогда не перебивал и что-то говорил в ответ. Естественно, он же не был немым. К тому же, пират спокойно вытаскивал Тарталью из разных бед, когда тот снова ругался со старшими коллегами. Несмотря на то, что синеволосый вовсе никогда не льстил кому-либо, дипломатия у него была развита выше всяких похвал. По крайней мере, с появлением Альбериха рыжий стал отхватывать от других меньше. Да и стоит отметить, что Кэйа не был глупым человеком. О нем создавалось впечатление как об умном и интеллигентном человеке (Хоть Аякса и бесят такие занудные пингвины, почему-то к пирату он раздражения и неприязни не испытывал, у двенадцатого была какая-никакая харизма). Да и, если честно, одиннадцатого лишь радовали его познания об алкоголе, оружии, снежнайской культуре и в целом истории. Альберих, к тому же, умел пользоваться разными видами оружия. Тем же мечом, луком или копьем. Сказать честно, не умеющего пользоваться луком Тарталью это впечатлило.       Аякс же хоть и был той еще занозой в заднице, Кэйа все же никогда не был против его компании. Невзирая на отсутствие каких-либо эмоций на лице двенадцатого, он спокойно общался с ним, рассказывая многое о себе. По правде говоря, это невероятно льстило. Раз предвестник вроде Чайльда раскрыл ему свое сердце, значит он не так то и плох. На самом деле, у Тартальи все так же была харизма, которая притягивала других. Он постоянно улыбается своей широкой улыбкой, делает много комплиментов, часто флиртует, да и в целом природа не обделила его красивой внешностью. Однако, если многие разбегались, видя, какой Аякс жестокий и кровожадный, то Кэйа этого не делал. Что-то непонятное разгоралось внутри него при виде такой картины. Обычно он лишь молча клал руки на бедра и ждал, пока рыжий придет в себя. К тому же, стоит признать, что у Чайльда можно чему-то научиться. По его мертвым глазам видно, что ему эта работа далась нелегко, что он шел по головам, дабы обеспечить свою семью всем необходимым. Конечно же, во время этого он научился многому, чему Альберих рад у него поучиться. Не такой он уж и Иванушка-дурачок.       — я так невероятно скучаю по своей семье, — нежно говорит Чайльд, отпивая немного огненной воды в баре и слегка жмурясь от горького привкуса на языке, — А ведь я совсем недавно их навещал. Глупая работа, — он качает головой и со вздохом переводит свой взор на окно, за которым бушевала метель, — Я не могу унять своего волнения за них.       Кэйа молча кивает, понимая другого. Работа предвестника очень тяжелая и изматывающая, ты можешь днями не выходить из дома. Так что даже, если ты находишься в самой Снежной, не факт, что ты сможешь навестить свою семью.       — Я думаю, что все будет в порядке, — Кэйа научился у Тартальи пары жестам, что могли бы показать твою привязанность к человеку. Да и, если честно, поддерживать и успокаивать он научился только с помощью Аякса, — Они будут в порядке. Скоро нас отправят на задания, и потом ты можешь попросить у Царицы отпуск.       Альберих аккуратно кладет руку на чужую и внимательно смотрит в чужие глаза. Хоть кэйевские глаза и не излучают ничего, кроме холода, он все же пытается показать, что беспокоится и заботится о своем друге, понимая, как ему это сейчас важно. Прикосновение нежное, будто на пробу, словно тот боится напугать рыжего. Капитан гладит его по руке осторожно, что заставляет сердце в груди Аякса затрепетать. Кто же знал, что некогда холодный и не способный на эмпатию или вообще эмоции пират будет поддерживать его безвозмездно. Ему кажется нереальным тот факт, что, кажется, совсем недавно они были друг другу чужими людьми. Но, хотя, если так подумать, прошло уже немало времени — целый год. Время идет так быстро, оказывается..       Чайльд слегка краснеет, что не укрывается от взора Кэйи. Он, немного обеспокоенный, прикладывает руку к чужому лбу и хмыкает, позже ее убирая. Волнуется? Аякс смеется, аккуратно беря смуглую руку в свою и кладя на собственную щеку.       — Ты же пьешь, — тихо говорит Альберих и отводит взгляд, — а то я думаю, чего ты такой красный.       Тарталья думает, что это мило. Но в то же время он радуется, что пират пока мало что смыслит в человеческих эмоциях. Надо бы ему поговорить с ним на тему соития как-нибудь. Проходит еще немало времени, как Кэйа учится улыбаться, говорить людям комплименты. Все это было благодаря Чайльду, который не раздражался и не вздыхал, говоря, что другой безнадежен (нет, естественно, такое было, но Аякс никогда об этом никому не скажет, лишь добавив, что капитан — хороший ученик). Тарталью уже радует, что он может попытаться понять, что другой чувствует. А ведь раньше он был ледышкой, которая просто тебя замораживала одним лишь взглядом.

***

      — И вот таким вот образом.. Люди испытывают любовь-       — Неужели людям так нравится испытывать страдания и горечь отвержения? — Рыжий поворачивается к Кэйе, что задумчиво смотрит в книгу, которую он принес. Капитан приподнимает голову и стучит пальцами по губам, о чем-то явно размышляя. Аякс лишь улыбается, думая о том, как же Альберих прекрасен, но позже молча корит себя за эту мысль, — Чайльд, извини, но твоя книга, которую ты принес, бессмысленна. Она не имеет никакого смысла, главные персонажи.. Их поступки они мне неясны, они же-       Тарталья сначала думает о том, что ему не дай Царица придется вновь рассказывать о человеческих эмоциях и что они часто не контролируют себя и свои действия, когда находятся под таким сильным средством под названием «любовь».       — Кэйа, — веснушчатые пальцы оказываются на подбородке более смуглого предвестника, вынуждая его посмотреть прямо в глаза одиннадцатого. Тому мерещится, что Альберих слегка волнуется, если судить по закусанной губе вместе с еле подрагивающими пальцами, но он старается не придавать этому внимания, — Люди — они такие. Нас отличает от животных то, что мы можем думать и чувствовать. Влюбленному человеку будет все равно, как глупо он будет выглядеть. Он будет стараться показать всю свою любовь и привязанность даже, если это будет стоить ему репутации. Говорят, что человек, который по уши влюблен, будет до последнего унижаться.       — Это не имеет смысла. Почему, если люди умеют и думать и чувствовать, отказываются от первого, делая что-то глупое и неразумное? — Кэйа вновь смотрит на принесенную Чайльдом книгу.       В глазах Альбериха что-то явно происходит. В них сначала промелькает неуверенность, а затем сомнение. Он, видимо, сделав какой-то вывод, кивает, не говоря ни слова. Капитан долго молчит, стараясь найти в себе силы что-то спросить, судя по тому, как он поначалу приоткрывает рот, а после его закрывает.       — Это книга, которую ты читал Тевкру? — Альберих молвит, не находя в себе силы посмотреть в глаза Аякса, у которого от этого вопроса дрогнуло сердце. Рыжий набирается сил и нежно улыбается. Он старается звучать как можно больше уверенно, будто не тронутый упоминанием любимого младшего брата.       — Нет. Он бы не был бы готов к нечто подобному.       Кэйа понимающе кивает. Как никак, детям возраста Тевкра читают сказки, где все хорошо-хорошо, где добро всегда побеждает зло. Обычно в таких произведениях до боли ясная мораль, мол, слушайся родителей, не открывай посторонним, настоящая любовь всех победит и тому подобное. Зачастую в подобных книгах все такое наивное, что резко отличается от суровой реальности. К примеру, та же русалочка, у которой есть две вариации: адаптированная для детей нынешнего поколения и истинная. Если в первой все хорошо, и принц обращает внимание на русалочку, которая спасла его и ради встречи с ним отдала свой прекрасный голос, то во второй все ужасно настолько, что, рассказав детям, которые рождаются сейчас, можно со спокойной душой обречь их на травму и долгие стадии принятия этого. В истинной сказке русалочка отдает свой ангельский голос взамен на ноги, дабы найти принца и по совместительству ее истинную любовь. Однако, даже, когда та проходит сквозь ад из-за ног, которые будто бы ходили по лезвию ножей, она сталкивается с тем фактом, что принц женится на какой-то принцессе. Представить только, каково было отчаяние главной героини. А если вспомнить, что она так и не смогла убить своего возлюбленного до рассвета ножом, который ей дала колдунья, превратившись в морскую пену, то вообще можно расстроить своего маленького родственничка очень сильно. И, справедливости ради, таких, измененных и переписанных сказок достаточно много.       — тут есть картинки, где люди занимаются любовью, хочешь покажу? — наконец прерывает тишину Чайльд, ухмыляясь. Сначала Кэйа непонимающе склоняет голову в бок, но позже увидев, на что намекает рыжий, покрывается пунцовой краской. Тарталья смеется, думая о том, как бы было бы прекрасно это заснять, но затем еле уворачивается от удара. Альберих, злой и смущенный, смотрит на него из-под пушистых, белоснежных ресниц, размышляя над тем, как было бы приятно убить его.       — Извини, — говорит рыжий слишком легко, чтобы это можно было бы принять за извинение, — Я не думал, что смог бы тебя смутить. Но зато я знаю, что ты умеешь смущаться.       — Ах, ясно о чем эта книга. А ведь я думал, что здесь просто говорится о невинной любви, поцелуях и объятиях. Тогда уж точно не стоит показывать это Тевкру.       Вид Кэйи вновь становится обычным: холодным и отстраненным. Аякс даже удивляется тому, как он быстро смог взять все свои эмоции под контроль и запихать их куда подальше, сохраняя собственную честь и достоинство.       — А ты девственник-, — Тарталью прерывает сильный, по его мнению, щелбан, — Ай, больно! Ладно-ладно, я больше так не буду!       Все бы было бы хорошо, если Чайльд бы не начал замечать что-то неладное. Кэйа начал чаще валяться в своей комнате с температурой, которая иногда доходила до 40, заставляя бедного рыжего кусать ногти от волнения за коллегу. Свои чувства он принял давно. К слову, синеволосый мог долго кашлять, что не могло скрыться от чуткого слуха Аякса. Тот, услышав кашель из комнаты друга, сразу же забегал в нее и, наблюдая за надрывающим глотку другом, сразу же шел к Дотторе за таблетками от боли в горле. Иногда рыжий готовил Альбериху куриный бульон, дабы его простуда или ангина (что там Дотторе вообще говорил после осмотра Кэйи кроме того, как разводил руки и говорил "не знаю"?) проходила быстрее, таскал таблетки, заваривал чай с малиной. Не сказать, что подобное происходило часто, но с учетом того, что полтора года до этого капитан вообще не болел, то это невольно вызывало беспокойство.       И в этот раз пират сидел с градусником под подмышкой, держа кружку горячего чая в дрожащих руках и наблюдая за тем, как рыжий бродит туда-сюда. Сама кружка из-за горячего содержимого отдавала немало тепла, грея уже невероятно холодные руки Кэйи. Тот молчит, не смея ничего сказать Тарталье, который очень сильно за него волновался. На него давило какое-то непонятное чувство вины, которое появилось черт пойми откуда. Аякс все же так заботится о нем, кажется, он должен быть благодарен. Кэйа неловко улыбается, пытаясь унять гнев более старшего по званию.       — Ну, Кэйа, о чем ты думал! — наконец восклицает Чайльд, скрестив руки на груди, — Картина маслом прям! Сопли текут, руки дрожат, температура и кашель! Отлично ты поработал, не так ли? — Тот хмурится совсем как старший брат, отчитывающий младшего.       — Я не знаю, как я умудрился заболеть, правда! — парирует уже Альберих, шмыгая носом и наконец делая глоток из кружки.       Рыжий что-то бормочет, выглядя злым и расстроенным одновременно, и выходит из комнаты. Помещение наполняется давящей на уши тишиной, и синеволосый немного морщится. Внезапно в дверном проеме показывается Синьора, что опирается об дверной косяк.       — Он заботится о тебе, не так ли? — хмыкает она, — Ты как? — спрашивает она уже более снисходительно, на что парень отвечает вроде: «да пойдет».       Блондинка задумывается, накручивая одну прядь на палец.       — Ты же знаешь, что Чайльд сильно за тебя переживает. Прошу, не делай глупостей.       Не успевает Кэйа даже ответить, как предвестница уже скрывается в темном коридоре дворца. Тот вздыхает, потирая переносицу. Ему действительно стоит поберечь себя хотя бы ради Аякса. Парень хмурится, думая над тем, что не знает причины своих простуд, но точно чувствует, что его тело со временем будто отдает все тепло и покрывается льдом изнутри.