Дарующий и отбирающий

– Что вы до сих пор делаете в моих покоях? Время позднее, господа, – наследник зашёл в комнату, освещённую палящими свечами. Воздух был наполнен ароматными запахами, а покои покрылись едва заметным паром. Он взглянул в запотевшее зеркало, проводя по нему рукой, желая увидеть свое замученное отражение. Усталость усталостью, а выглядеть нужно всегда прекрасно. Дверь за ним громко запахнулась, и он отчётливо услышал как стражники заняли свои позиции перед ней. Громоздкие, железные доспехи издавали слишком яркий звук, который наследник узнает среди множества других. Неприметная усмешка коснулась его губ. Все-таки герцог решил взяться за воспитание своего неотёсанного сыночка только сейчас, когда все предрешено. Ставки сделаны, слово дано, риски просчитаны. Сделать шаг назад Тарталья уже не сможет, не в его непоколебимых принципах. Да и чертёнок в сердце подталкивает вперёд, не позволяя даже усомниться в правильности своего решения. Он то больше всего жаждет исполнения данного обещания. С каждой новой отобранной жизнью бес становится сильнее, поглощая в свою оболочку весь внутренний гнев и ярость, что скрывается глубоко в подсознании мальчишки. Совсем скоро превратиться в самого дьявола, захватив человека, в котором провел все свое существование. Чайльд со временем понял, что отец уже давно хотел лишить его титула наследника, и сделать это как можно жёстче. Необходим был весомый предлог, который, из-за вспыльчивого характера юноши, не так сложно было найти. Надавить на нужные рычаги, дожидаясь пока ярость захватит его, а после наблюдать как юнец собственноручно разрушит свою репутацию - прилюдно. Безусловно, раньше всё было немного иначе, и даже чувства мужчины обладали совершенно другой силой и движением. Герцог долгие годы мучился с раздвоенным желанием видеть вместо себя именно отпрыска погибшей возлюбленной, и уничтожить все, что связано с ней. Он всем сердцем любил и скучал за некогда любимой женщиной, еженедельно наведываясь на безымянную могилу, без надгробия и тела в ней. Но, к сожалению, на сознание сломленного мужчины можно легко повлиять, заменить утерянное своей яростной любовью. Ненависть превалировала, затмевая своей мощью старые чувства, которые ложились открытыми ранами на его нагом теле. Внутренняя боль заставляет сдаться и принять, с омерзением смотреть на портрет женщины в его комнате, и проклинать покойную за свое былое существование. И после этого люди превозносят любовь как что-то светлое и ангельское? Из двух человеческих страстей - любви и ненависти - большую склонность к чрезмерности имеет именно любовь. Она пламеннее, а потому сильнее и прочнее. Чем страстнее воспламеняется любовь, тем она беспощадней ко всему, что ей препятствует и угрожает, она даёт ненависти свободу действовать более чем в одном направлении, и тем самым освобождает от оков целую дружину зол. Герцогиня даровала ему смысл жизни и отобрала его в тот же момент, когда мужчина только начал расцветать в руках очаровательной дамы. Безжалостно уничтожив всю любовь, все те нежные чувства, что испытывал правитель четвертого герцогства к своей обожаемой богине. Ребёнок служил лишь горьким напоминаем от которого герцог так и не смог избавиться. Ни от любви, ни от результата. Руки предательски дрожали каждый раз, когда он приставлял кинжал к горлу младенца. Чайльд обладал такими же ясными глазами, как и его мать, по-царски великолепными глазами. В их отражении были совсем другие устои и правила, не подходящие на умиротворённый взгляд герцога. Эта особенность притягивала, давала возможность видеть образ погибшей будто бы в зеркале перед собой. Протянешь руку и коснешься её лица, что озаряла привычная добродушная улыбка, оголяя аккуратные ямочки на щеках. Обожаемый сын имел и весомый недостаток в виде скверного характера, учтиво переданный его матерью, и даже строгое воспитание не смогло изменить это. Гены есть гены, их пальцем не задавить и не избавиться так просто. Поглотить заносчивый, необузданный дерзкий нрав мальчишки – непосильная задача. Сейчас уже было слишком поздно, для весомых перемен. Народ ни за что не примет нового наследника. Пф, особенно Вильяма. Аристократия, что сотрудничает непосредственно с самим Чайльдом, может и вовсе с неуважением относиться к каждому отпрыску герцогского рода Тарталья. Постоянность и спокойствие - главные черты. Юный наследник был зациклен на своей цели - стать лучшим в глазах простолюдинов и высшего света, что у него, разумеется, прекрасно вышло. Для него нет ничего невозможного. Для беса внутри него. Кажется, герцога должно было это радовать, вызывать гордость, так почему же он снова пропитался ненавистью к своему некогда излюбленному сыну? – Господин, дожидались вашего приезда, – Ху Тао, услышав голос господина, отложила полотно с вышивкой на стеклянный столик, отодвигая от подсвечника. Поднявшись со своего места, и подойдя к парню, она помогла снять кафтан, развесив тот на вешалке, бережно выпрямляя. Из-за езды на коне, ткань была сильно смята в некоторых местах, потому девушка удручённо закатила глаза на дополнительную работу. Юноша расстегнул верхние пуговицы рубахи и облегчённо вздохнул, чувствуя явное облегчение. Множество свечей ярко горели, не позволяя ночной темноте проникнуть через закрытые шторы, потому в покоях наследника было довольно таки светло. Что определенно радовало его. Он подошёл к зеркалу и сняв с себя серьгу, бережно положил её в шкатулку, проводя пальцами по камню в ней. Это был один из немногих подарков матери, что женщина учтиво оставила после себя, не позволяя забыть о существовании. Чайльд увалился на кресло, и опрокинув голову, томно выдохнул, наслаждённо прикрывая глаза, когда горничная начала массировать его плечи. – Дорогой Аято, если ты надеешься, что останешься спать в моей постели, ты ошибаешься, я не в том настроении, – сказал строго наследник, прибавляя нотки напыщенности своему хриплому голосу. – И если вы ждёте пока я спрошу, что же за коробка с розовым бантом лежит на столе... – Камисато мимолётно усмехнулся, подвигая ее к молодому Тарталье. – Мы целый день выбирали для вас подарок, какой вы всё же неблагодарный, господин,– Ху Тао чуть сильнее надавила на плечи, заставляя юнца тихо цыкнуть и вздрогнуть всем телом, покрываясь мурашками. – Да ладно вам, изверги, посмотрю я! Чайльд небрежно взял в руки коробку, и стянув надоедливую ленточку, отбросил её в сторону, вместе с картонной крышкой. Он было хотел начать недовольствовать, но взяв содержимое в руки, и разложив на столике, наследник застыл, приоткрыв рот от удивления. Парень и сам собирался наведаться в излюбленное ателье, дабы присмотреть костюм на бал в эту ночь, однако, дела бы не позволили отвлечься. Проведя рукой по мягкой ткани, зацепляя ногтями золотистые пуговки, он невольно растянулся в глупой улыбке, чем вызвал торжествующую ухмылку на лице Аято. Чайльд был любителем дорогих костюмов и никогда бы в жизни не посмел пропустить очередной поход в торговые лавки. Ему нравилось коллекционировать яркие наряды, выглядеть лучше, красочнее остальных. Именно этим четвертое герцогство и выделялось среди серых, невзрачных соседей. На них издавна действовало влияние восточной империи, активно развивающих свою культуру. Они граничили друг с другом, потому торговля с ними была более развита, а традиции могли смешиваться в одну. Аристократия других же территорий предпочитала строгие, темные мужские костюмы с кучей золота, драгоценных камней и звериных мехов, считая другие цвета весьма глупыми и неприемлемыми. – Это... невероятно, – пробормотал про себя юнец, теряясь в своих мыслях. – Даже не к чему придраться, я приятно удивлен. – Чайльд посмотрел в зеркало напротив, и сравнив цвет своих глаз с костюмом, довольно закивал головой, явно замечая схожесть. Девушка хотела продолжить массировать спину юноши, однако, тот остановил Ху Тао жестом руки, взяв её пальцы в свои, невесомо поцеловал, проявляя свою благодарность. – А что насчёт вас, господин Камисато, вы превзошли себя, – Чайльд театрально хватается за сердце, изображая на своем лице поддельное счастье и восхищение. – В прошлый раз, в такой коробке, мне был преподнесен рабочий набор горничной, а в позапрошлый одежды принадлежащие церковной монашке, – юноша загибал пальцы, пытаясь вспомнить все случаи. – Ох, а как же я позабыл о одеянии африканского раба, как же удивительно, что они вовсе лишены одежды. Ваша фантазия все же это что-то невероятное. Людям свойственно размышлять, я поражён, что вы также умеете. Весьма удивлен вашим благоразумием, – наследник саркастично усмехнулся, и поднявшись с кресла, отвесил низкий поклон, выражая на своем лице великое почтение. – Ах, что вы такое говорите, разве я бы посмел так глупо шутить над вами, господин Тарталья? – Аято подхватил руку Чайльда и оставил слишком долгий, как показалось второму, поцелуй. – Не гоже его высочествам наследникам великих, прекрасных и процветающих герцогств так вести себя. Высшая аристократия не потерпит в своих кругах мерзкую содомию и гнусных мужчин в женских нарядах. Ах, как прогнил сей мир, – парень тяжело вздохнул и схватив веер Ху Тао со стола, прикрыл лицо им, наигранно хмыкая. Девушка раздражённо покосилась на него, отобрав свою вещь, сложила руки перед собой. Чайльд звонко засмеялся, похлопывая Камисато по спине, но вторую руку не высвобождает, чувствуя, как пальцы парня сжимают собственные. Тарталья звучно глотает нарастающий комок в горле, преодолевая подступившее возбуждение. Ху Тао этого не замечает, оставляет их на короткое мгновение. – Мне не хватало наших встреч, признаюсь, – хрипло шепчет Чайльд прямо над ухом Аято. Парень молчит, справляется со сбивчивым дыханием. – Я думал о том дне, ты был весьма зол на меня. Мы столько месяцев не виделись, а сейчас ты заявляешься на порог моего дома. Не соизволите ли объяснить, сударь, – он касается губами его мочки уха, зная, насколько чувствительный для него этот участок тела. Тарталья проводит языком, кусает, оттягивая на себя. Всеми способами заставляет своего дражайшего друга тихо мычать, чтобы мог слышать только один человек. – Я бы предпочёл не вспоминать тот день. Я простил тебя, – парень пытается отстраниться от пылкого юноши перед собой. Совладать с собой не может, так и не делает шаг назад. – Мх, вот как, – Чайльд протяжно рычит, подобно дикому зверю. Он целует за ушком Аято, смыкая клыки на своей жертве. Камисато не выдерживает, весь покрывается мурашками, хватая ртом желанный воздух. Который, будто бы отбирают с каждым нежным касанием губ, с каждым укусом. Хватается за плечи Тартальи, сжимая их до боли в собственных пальцах. – В таком случае, дорогой друг, позволь поинтересоваться. Он был хорошей заменой? – Аято замирает на месте, уже не чувствует тех поцелуев, рассыпающихся по его шее. – Пшеничные волосы, схожее телосложение, жаль глаза зелёные, – Чайльд мгновенно озверел, резко сжимает горло парня, приближаясь к его лицу. – Отвечай. – Тот же вопрос я могу задать и тебе, Тарталья, – прошипел Камисато. – Голубые волосы, схожее телосложение, жаль глаза не ярко алого оттенка, – передразнивает его, паясничает в своем то положении. – Как деньки коротал, дорогой друг? – Убери нож, – тон надменный, грубый, юноша приказывает. Аято улыбается, держа лезвие на уровне его рёбер. Ловкости и проворности ему не отнимать, Чайльд бы и не заметил кинжал, если бы кончик не упирался, принося дискомфорт, но не чувство страха. Тарталья отстранил руку с покрасневшей шеи. Нож также исчез. – Оба виноваты, – юноша поцеловал родинку, находящуюся под губой Аято. – Обещаю, что такого больше не повторится. – Пора возвращать обыденность, моё тело слишком привыкло к твоему, ничего с этим уже не поделать. – Не могу ответить тем же, однако, ты прав, – Чайльд, будто бы в первый раз, скользит голодным взглядом по торсу парня, скрытого за одеждой. Будь его воля чуть сильнее, а желание несдержаннее, он бы с превеликим удовольствием сел на колени перед ним, беспорядочно целуя гладкий живот. – Впрочем, это было нормой у давних римлян или египтян... – протянул наследник, вспоминая, что читал книжонку об этом в скрытой библиотеке. – Тц, как долго ты будешь отрицать свое влечение к мужчинам? Я уже несколько лет терплю, милый мой. Представь, вы провели с девушкой бурную, страстную ночь, а наутро она говорит, что все равно предпочитает женщин, – Аято обижено надул губы, опуская лицо ниже, на уровне дрогнувшего кадыка. Он с нежностью провел по нему языком, легонько кусая. Искушает, вернее не сказать. Чайльд ведётся, цепляется за его волосы, сжимая в пальцах, не отпускает от себя. – Постоянно. Все равно же в итоге буду возвращаться, – не врёт себе. Так всегда было и будет. Возможно. Камисато обхватывает его талию, притягивая к себе, не отрываясь от сладкой кожи шеи юноши. Встречается с равнодушным взглядом девушки, стоящей позади. Он демонстративно водит руками по прямой спине, выгибающейся навстречу ладоням. Ху Тао скривилась, вздергивая нос вверх. В её глазах промелькнула, едва заметная, предупреждающая усмешка. – Ванна готова, если вы продолжите вести себя как неразумные дети, вода остынет и будете вы сидеть в холодной, переделывать свою работу я не стану, – фыркает девушка, закатив рукава и взяв в руки небольшую, ароматную свечу. Тарталья вздрогнул от строгого голоса за спиной, высвобождаясь из захвата Аято. – Господин Чайльд, у вас весьма надоедливый гость, которого очень сложно выпроводить из поместья, потому вам придется делить свое место вместе с ним. Хотя, вижу, что вы не против, – горничная усмехнулась, увидев перекошенное лицо Аято, он то явно не рассчитывал так быстро отпускать добычу из своих лап. Даже в собственных мыслях слова звучат несуразно. Добыча - он, сжатая когтями хищника. Девушка хлопнула в ладоши, выводя его из своих мыслей. Она завела обоих в ванную комнату, закрывая дверь за ними, заодно проверяя, чтобы никого более не было рядом. – Снимайте одежду, господа. Или мне и здесь вам помогать? – Госпожа Ху Тао, это как раз таки входит в ваши обязанности, – хмыкнул Чайльд, нехотя снимая с себя рубашку. – У тебя такая заносчивая горничная, дорогой Тарталья. Ты подвергаешься унижению в своем же доме, как прискорбно, – девушка в очередной раз закатила глаза на слова Аято, но отвечать не стала. Лишь с нетерпением ждала пока юноши наконец снимут свои одеяния и сядут в горячую воду. Она сложила вещи в специальную корзинку и подошла к деревянным полкам, проводя по одной из них указательным пальцем, проверяя на наличие пыли. Прищурив глаза, Ху Тао удовлетворительно улыбнулась, доставая нежно-голубые халаты из атласной ткани, положив их возле ванной. Помещение поражало своими размерами, горячий воздух с трудом распространялся. Благо, в дальних углах была прохлада, ибо девушка предварительно открыла окно, пропуская свежий воздух. Ей меньше всего хотелось снова приводить в чувства господина Тарталью, который, как оказалось, не переносит сильную жару. Отдавая свои предпочтения холоду. Небольшая венецианская ванна не устраивала юношу, ибо после частых визитов в королевскую баню с кронпринцем, вынудило его пожертвовать своей излюбленной гардеробной. Девушка пробежалась быстрым взглядом по различным флаконам с травами, поднося некоторые к своему лицу, дабы насладиться приятным ароматом. В прошлый раз господину прислуживала другая девушка, одна из приближённых к Ху Тао. Из-за чего флакончик не на своем привычном месте, а, к её сожалению, намного выше. Она недовольно фыркнула, потянувшись к верхней полке в безуспешных попытках достать его. Кончиками длинных ноготков горничная смогла дотронуться, но сделала хуже, ещё сильнее отодвигая назад. – Госпожа Ху Тао, – Чайльд вздохнул, выходя из ванной, – вы хотя бы о помощи научитесь просить. Могу даже специально для вас купить небольшую лесенку, будет легче подниматься. Каблуки вам особо не помогают, как погляжу, – довольный, своей непревзойденной язвительной шуточке, он с лёгкостью достал нужный флакончик, протягивая девушке, которая раздражённо выдернула его из рук. Она скривила губы на очередную демонстрацию своих гениталий от наследного герцога. Горничная подошла к ванной и добавила щепотку, которой хватало, чтобы комната наполнилась запахом восточных сладостей. Облегчённый выдох слетел с её губ, свою работу она выполнила. – Когда у тебя успел появиться этот шрам? Я прежде не замечал его, – Аято недоуменно выгнул брови, рассматривая последствия от крупной раны, находящиеся на правой ягодице. – Ты бы его и не заметил, – спокойно ответил наследник, возвращаясь в горячую воду. Он внезапно усмехнулся своим мыслям, переводя прищуренные лисьи глаза на парня рядом. – Не я же к тебе задом вечно повёрнут, – Тарталья расплылся в самодовольном оскале, пропуская парочку ядовитых смешков. – Пф, можешь не отвечать, – он отстранённо помахал рукой, отворачивая голову от настойчивого взгляда. – Спрошу у Дотторе, кому как не ему знать секреты твоего тела. Он же все ещё грезит о тебе, – парировал Аято, надменно вскидывая подбородок, краем глаз смотря на покрасневшее лицо друга. – Ты... – Чайльд вспыхнул от нахлынувшей злости, сжимая руки в кулак под водой, в попытках успокоиться. Наследники, по всему, видимо даже не обратили внимание на старания девушки сделать атмосферу комнаты более приятной. Взбешённый Чайльд накинулся на довольного Аято, желая стереть высокомерную улыбочку с его лица. Устроив очередную дружескую драку, они скользили мыльными руками по телам друг друга, расплескивая воду за бортики, игнорируя ворчливые замечания Ху Тао. Которые также ушли от их внимания. Из-за горячего воздуха, они быстро выдохлись, устало опускаясь обратно, пытаясь справиться с тяжёлым дыханием. Их грудь часто вздымалась, а рты были слегка приоткрыты, из которых вырывались сбивчивые выдохи. Аято задержал свой взгляд на уставшем юноше, явно находя эту картину занимательной. – Кажется, или мы должны были обсуждать план побега из поместья, а не тратить время на детские игры... – девушка взяла мыло, в предварительно намоченные руки, и добившись нужного количества пены, коснулась рыжих, непослушных волос молодого господина Тартальи. – И то верно, однако, Чайльд так красив, что я потерял дар речи от такого великолепия перед моими глазами. Я настолько очарован, что хочу выколоть свои несчастные очи, – юнец хотел было вырваться и снова начать драку с наследником рода Камисато, но цепкие руки Ху Тао удержали того за волосы, возвращая на место. – Если это твое желание, Аято, я как добросовестный представитель высшего общества и твой близкий друг, должен исполнить его. Клянусь честью, что твои глаза будут храниться в моей личной коллекции. В Восточной соседней империи, кажется умеют готовить человеческие глазницы, потому мне следует обратиться именно к ним, дабы испробовать тебя на вкус, – мальчишка победно оскалился, явно довольствуясь своим ответом на эту колкость. – Дорогой Чайльд, испробовать меня на вкус можно другим способом, если позволишь, я сейчас же продемонстрирую каким именно, – парень демонстративно толкнул язык за щеку, расплылся в ядовитой усмешке, оголяя белоснежные зубы. – Разумеется, позволю, как же отказать великому наследнику первого герцогства? – Тарталья все же вырвался из рук девушки и накинувшись на Аято, схватил того за шею, приближаясь к его лицу. Соприкасаясь нагими телами, они без капли смущения продолжали перекидываться колкими фразами. Расстояние уменьшалось с каждым новым словом. К чему стеснения, если тела друг друга изучены лучше своих собственных. Чайльд, почувствовав как его обхватили ногами, притягивая к себе, чуть сильнее сжал пальцы на шее парня под собой, из-за чего тот выпустил хриплый стон, явно не довольствуясь своим положением. Победная ухмылка осветила лицо наследника, потому он слегка отстранил руку от шеи Аято, позволяя отдышаться. – Если собираетесь совокупляться на моих глазах, я пожалуй покину вас. Позовете когда будете готовы обсуждать серьезные вещи, – девушка раздражённо сполоснула мыльные руки, и вытерев их о полотенце, собралась выходить из ванной комнаты. – Будет вам, госпожа Ху Тао, мы такими непристойносиями не занимаемся, как вы могли подумать такое? Я интересуюсь исключительно дамами, – Чайльд посмотрел на парня под собой, глаза которого были прикрыты, а грудь все ещё часто вздымалась, стараясь получить желанный свежий воздух. Он скользнул пальцами по ключицам Аято, где красовался след от утреннего укуса, и обратно подвинулся к девушке, подставляя мыльные волосы под её руки. – Вы так и не рассказали мне, что задумали, времени и правда не так много осталось, – частица благоразумия наконец настигла его, что не могло не радовать горничную. Однако, сам Чайльд просто не хотел слушать ворчание Ху Тао. – Пока вы были во временном отсутствии в королевском дворце, мы пытались решить эту проблему как можно более незаметно. Ваш отец очень редкий гость в ваших покоях. Всего несколько раз наведывался к вам, учитывая сегодняшний случай. Вероятность, что он зайдет к вам ночью, очень мала. У него нет ни времени, ни интереса в этом, потому все обязанности как всегда будут на стражниках и непосредственно мне, – девушка закончила массаж висков, и быстрыми движениями смыла всю пену с рыжих волос, одевая полотенце на голову парня. Она усмехнулась, сравнивая этих двоих с детьми, за которыми необходимо постоянно следить, чтобы те не подрались друг с другом. Только с этими немного сложнее, в драках, к сожалению, они не заинтересованы. Перейдя на сторону Аято, Ху Тао снова намылила руки, дотрагиваясь до волос парня. – Также к вам на помощь пришла первая герцогиня, которая, не так давно узнала о вашей ссоре. Госпожа была весьма обеспокоена вашим состоянием, потому попрошу вас зайти к ней на днях, она действительно переживает за вас. Она пробудет с господином всю ночь, не отпуская того до самого утра. – Ее содействие конечно не может не радовать, однако, убить двух стражников и замести явные следы... не так-то и быстро. Безусловно, я могу сделать это, но вот убирать кровь и тела, которые с большей вероятностью заметят горничные или ночные надзорные? – сощурив глаза, он будто бы выжидал нужного варианта, не предлагая своего. – Вы не дослушали, господин, – она тяжело вздохнула и вновь закатила глаза на его нетерпеливость. Посмотрев на Аято, девушка запнулась, но зная, что Чайльд доверяет ему, и в любом случае, он уже невольно стал соучастником их плана, она продолжила. – Я не должна была вам рассказывать этого до вашего совершеннолетия, однако, прийдётся, раз уж начали появляться ситуации в которых просто необходим путь побега, – поспешно пояснила она, хотя её слова были настолько нечётко произнесены, что суть их поняла лишь она. – Ближе к делу, – равнодушно кинул парень, перебивая поток мыслей Ху Тао. – Как вам известно, я была личной горничной вашей покойной матушки, которая до вашего появления жила в этой комнате, и занимала второе место по важности в сием поместье, превзойдя первого наследника на тот момент. Потому ей и были отданы именно эти покои, в которых поколениями жили величайшие люди, что могли создавать вещи необычайной ценности. В том числе и скрытые механизмы из импортных материалов, привезённых русскими мореплавателями, – Чайльд заинтересованно повернул голову в сторону девушки, сверкнув глазами. – Герцогиня указывала каждому человеку запрашивать аудиенцию за несколько дней до встречи, и в добавок, без её на то разрешения, в покои никто не смел заходить не предупредив личную стражу. Ибо в личной комнате с помощью верных слуг создала тайный ход, что ведёт в лес подле конюшни. Об этом знало всего несколько её верноподданных, которые с честью унесли эту тайну в могилу. И так как ко мне время было более благосклонно, из живых осталась только я, – Ху Тао, как показалось наследнику, с фальшивым огорчением вздохнула. – Соответственно, вы можете с лёгкостью сбежать через него, оставаясь незамеченным, господин. Чайльд расслабленно облокотился об каменные бортик купальни, опрокидывая голову. Задумчиво смотрит на серьезное лицо девушки, гоняя в голове собственные мысли, над которыми сам и потешается, ухмыляясь краями губ. Выражение лица сменилось на более насмешливое, чем удивлённое, стоило парню приподнять брови и хитро стрельнуть взглядом. Почувствовав необходимые эмоции своего хозяина, чертёнок приоткрыл один глазик, сонно зевая. Он дернул хвостиком, надавливая на болезненные воспоминания. Его мать была великой женщиной, по праву, великой. Собственно, это и секретом не было для всех в четвертом герцогстве и за его пределами. Вот только известно о ней было совсем мало, к всеобщему сожалению. В таких случаях простому народу, слишком интересующемуся всем, что происходит, остаётся лишь думать да гадать. Люди годами создавали легенды, как юная красавица очаровала герцога своим чудным личиком, и заполучила его сердце, вместе с золотом и неограниченной властью. В памяти счастливцев, которые имели честь встретиться лично с очаровательной госпожой, она обладала такими же голубыми, ясными глазами, чем и заинтересовала взгляд герцога Тартальи. О её происхождении было все скрыто после смерти женщины, да и при жизни информация хранилась под вечным словом "секретно". Весьма профессионально, ничего не скажешь и нечем не возразить. Одни раньше шептались, что она всего лишь изящная простолюдинка, что сбежала от своих господ в поисках лучшей жизни. Другие поговаривали, что в прошлом девушка была куртизанкой восточной империи, которая послана в качестве шпиона. Не сумев добраться до глотки короля, она змеёй скрутилась вокруг гостеприимной шеи герцога. Третьи же были убеждены, что та ведьма, подсыпавшая зелье любви в еду их богоподобного правителя. Который таковым и являлся многие годы, до встречи с судьбоносной женщиной. Маленький Тарталья желал узнать всю правду о своей матери, это вполне логично, когда присутствует желание хотя бы как-то сблизиться с погибшим дорогим человеком. Чувствовать, что ты важен для кого-то, и этот кто-то с лёгкостью отдаст за тебя жизнь. Наверное, именно этого ему и не хватало, для полноценного детства - настоящей материнской любви. После раннего взросления, он начал собирать скрытую информацию. Герцог настолько ненавидел её, что приказал уничтожить абсолютно все сведения о ней. И почему же смерть одной несчастной женщины заставила принять такие крайние меры. Покойная имела в себе множество неразгаданных тайн и запретных секретов, из-за чего и стала объектом повышенного интереса со стороны её сыночка. Мать Чайльда являлась копией прошлых, уже умерших, короля и королевы, чьи портреты украшают приемный зал их поместья. Видимых совпадений слишком много, однако, в биографии нынешнего правителя ничего не говорилось о покойной сестре. Возможно, её и вовсе нет, просто догадки Тартальи исчерпали себя, принимая любые теории. Вот от кого можно что-то узнать, так это Ху Тао. Личная горничная определённо знает абсолютно все, и Чайльд это понимает, ведь именно она была подарена ему в качестве слуги его матерью. Это был единственный подарок, который он сохранит любой ценой. Он готов пожертвовать своим спасителем-уничтожителем чертёнком и золотой серьгой. Но жизнь Ху Тао юноша сбережёт. Девушка не рассказала до конца все тайны, что скрывает в себе. Без её помощи узнать что-либо проблематично. Какой бы мягкой и покорной она не была с ним, Чайльду прекрасно известно, что свита бывшей герцогини содержала в себе падших людей королевства. Адские черти с вырванными крыльями, стоящие на страже своей госпожи. Из всех восьми верных слуг у него есть информация только о троих, чьи тела были захоронены. Беспощадный убийца, хитрый шпион и пронырливый вор с кровавым следом. На культурную компанию аристократов весьма не походит. Король просто мог испугаться власти, что получила его объявившаяся внезапно сестра, потому решил избавиться от нее руками герцога. Вполне разумно. Если это и есть истина, что так тщательно скрывается, Чайльд может стать полноправным наследником престола. Но почему Ху Тао молчит, и не раскрывает карт, что могут привести его к трону. Карточная игра слишком затягивается, никто не жалел бросать заветный козырь, сохраняя сладкое напоследок. – Вы про те скрытые пыточные сейчас говорите, милая Ху Тао? – девушка замерла, медленно повернув голову в сторону Чайльда, который расплылся в ядовитой усмешке. – Не удивляйтесь так, тайный ход не сложно было найти, учитывая, что часть своего детства я был заперт в собственных покоях, некогда принадлежащих моей матери, – он повторил ее слова, больше для того, чтобы поёрничать, нежели набраться новых знаний. – Ребёнком я был не спокойным, потому искал себе вечные развлечения. Вот и нашел рычаг, что открывает скрытую дверь, – нарочито весело проговаривает Чайльд, делая отстранённый вид. Будто бы это вполне нормально, ничего особенного. Ох, каков актёр пропадает. Театры бы с превеликим удовольствием приняли его к себе. – Или вас удивил тот факт, что я нашел пыточные комнаты? Кажется, мне даже сейчас стало известно каких именно существ вы там истребляли, – ответа от дамы не последовало, лишь чужая ладонь скользнула по правому бедру. Кончики губ поползли вверх, выражая полнейшее блаженство от данной ситуации. Все таки ребенок, потерявший психику в раннем возрасте - не может быть нормальным. Кажется, что здесь все безумцы, пережившие невыносимую боль, из-за которой поведение совсем не походит на людское. Юноша вздохнул с разочарованием, ведь сейчас предпочел бы остаться в компании Аято. Он вышел из воды, накидывая на себя атласный халат, что сразу же неприятно прилип к телу. – Ху Тао, к сожалению, мне не удалось стать избранным из свиты герцогини, однако, с рождения обладаю тем, что никто из вас не смог заполучить. Я - её сын, и во мне её кровь. Сейчас именно я являюсь девятым кругом ада, которому будут подчиняться. Помни об этом, – девушка зачарованно смотрела на юного господина, в котором впервые увидела покойную госпожу. Она тут же склонила голову, когда тот вышел из ванной комнаты, оставляя ее с смешанными мыслями. Аято, до сих пор молчавший, тихо посмеялся, привлекая внимание горничной. – Госпожа Ху Тао, наша свадьба откладывается. Все-таки в моих предпочтениях только серьезный рыжий наследник с именем Чайльд, – Аято усмехнулся и поспешил присоединиться к Тарталье. Время поджимало, нужно было как можно быстрее действовать, дабы успешно действовать плану.

***

– Я было начал думать, что ты не приедешь, – Скарамучча раздражённо сложил руки на груди и вскинул брови. Скрип его зубов можно было ощутить на голой коже, в которую он старательно пытался вцепиться взглядом. Да что уж там, он подобно маленькой собачке вгрызается своими клыками-зубочистками. Хочешь не хочешь, отцепить от себя не сможешь надоедливый комок злости. Однако его ментальные попытки убить Чайльда глазами провалились, и мальчишка грубо схватил Чайльда за шиворот, притягивая к себе. Сам то и так на цыпочках стоит. Оставив на некогда идеальной рубашке смятые отпечатки, он и не заметил каким уничтожающим взглядом на него смотрела Ху Тао. Вот у кого точно получится своим гневом поджарить одного принца. – Как же мог я пропустить столь ве-ли-ко-леп-ный... – Не продолжай свой скулеж, очередной лестью не отделаешься, – он закатил глаза, прижимаясь лбом ко лбу Чайльда. Силы юному принцу не отнимать, вцепился мертвой хваткой, точно, словно маленький дикий оленёнок, что бесстрашно глядит в пасть тигра. – Синьора на данный момент решает дела с придворными дамами, а после присоединится к нам, потому ты составишь ей компанию, – замечая недовольство на лице перед собой, ему пришлось обречённо вздохнуть, и напомнить себе ещё раз как сложно жить в этом несправедливом мире, когда Чайльд Тарталья не хочет исполнять приказы его высочества, безоговорочно, – Тебе выгодно, так что не противься и перестань хмурить свой лоб. – Если он не против, то я да. Вообще-то сильное плечо Чайльда было одолжено мне на сей вечер, почему меня так жестоко отвергают и занимают мое место? – Аято навис над парнями, выражая на своем лице поддельное недовольство. Он наклонился к их лицам, мельтеша глазами в разные стороны. – Дорогой принц, не лишайте меня моего спутника. – Господин Камисато, я с превеликим удовольствием заменю этого наглеца, и буду принадлежать сегодня лишь вам. А в подарок для вас, прикажу казнить после бала этих негодников, – Кэйа возник за их спинами приветствуя всех своей фирменной ухмылкой. Господин Альберих приобнял юношу за талию, прижимая к своему паху и посылая тому воздушный поцелуй. Аято хихикнул, невзначай опрокидывая голову, роняя ее на ближнее плечо. – Ох, какая честь! – саркастичный смешок слетел с его губ, чувствуя на себе пронзительный взгляд Тартальи, которого пожирала явная ревность. Аято подмигнул ему, сумев разозлить до высшей степени. Можно было ощутить обжигающие следы от глаз - пылающих яростью, они словно ядовитые змеи ползли по его телу, забираясь под одежду и обвиваясь вокруг шеи. Повторно впиваются клыками в, уже помеченные краснеющим следом, ключицы. – Что ж, на один вечер могу стать вашей верной спутницей, господин Кэйа. – Я специально для вас, остолопов, указал, что обязательно нужно быть в паре с дамой аристократического происхождения, какого черта вы снова... – злостно пыхтел Скарамучча. – В тот раз отец отчитывал меня за ваши проделки, а не кого-то другого. Что сложно в том, чтобы найти себе девушку на вечер?! – второго принца схватили и нагло заткнули рот рукой. На его лбу остался красный след от долгого соприкосновения с лицом Тартальи. – Мелкий что-то слишком много кричит, уже уши болят. Что он может понимать в свои четырнадцать невинных лет, – Дотторе крепко держал вырывающегося брата, скользя внимательными глазами по напряжённому юноше перед собой. – Чайльд, надеюсь он не навредил красоте твоего ли.. – Благодарю, ваше высочество, за беспокойство. Но нет, со мной все в порядке, не стоит думать об этом, – грубо отчеканил наследник, чем вызвал насмешливую улыбку на лице принца. Он задержал свой взгляд на Тарталье, который поспешно отвернулся, прикрыв рукой обнаженную шею. – Как погляжу, каждый решил опоздать, – Дотторе уткнулся подбородком в макушку, все ещё вырывающегося, Скарамуччи. – Солнце моё! – воскликнула подошедшая девушка, снимая маску со своего лица. – Вы же знаешь их, они все ещё малые дети, будет вам, отчитывать их, – Синьора грациозно исполнила реверанс, в качестве дружного приветствия, и опустила руку на плечо первого принца, слегка сжимая его. Дотторе недовольно хмыкнул, но все же отпустил Скарамуччу, который благодарно кивнул в сторону сестры. – Вспомните себя в их возрасте, вы были таким непослушным ребенком. Вечно опаздывали на королевские собрания и игнорировали правила дворца. Ах! А как же ваше упрямство?! – кронпринц перехватил запястье девушки и с нежностью поцеловал, заставляя ту замолчать. – Благо, у меня была прелестная и благоразумная старшая сестрица, которая каждый раз прикрывала меня и мои проступки, – принцесса удовлетворённо прикрыла глаза, сглаживая свое строгое лицо сдержанной улыбкой. – Дилюка можно вообще не ждать, он после прошлого раза решил с нами больше не встречаться, ибо господин Рагнвиндр великий и непоколебимый герцог, потерявший в столь раннем возрасте отца, и ему больше не до детских забав с королевскими особями, – Кэйа отстранился от Аято, наигранно схватившись за сердце, и откидываясь на плечо Чайльда, который тут же подхватил его, прижимая к своей груди. Тарталья многозначительно хмыкает, все ещё бесится, но уже не хочет вырвать руки Альбериху. – Господин Кэйа, как я понимаю вашу великую боль, потеря возлюбленного это так невыносимо! Однако жизнь на этом не заканчивается, прошу вас, не нужно снова натыкаться на свою же саблю... – Дорогой Чайльд, мне кажется, или мы должны были дружно забыть столь незначительную историю наших жизней. – В этот раз сабля, которая окажется в его черепе - будет принадлежать мне, – Дилюк появился будто из неоткуда, он раздражённо сощурил глаза, смотря на Альбериха, которого Чайльд в этот же момент оттолкнул от себя. Вокруг него образовался невидимый круг вечного недовольства, что был заметен абсолютно каждому, кроме самого юного герцога. Видимо когда Тарталья ревнует выглядит также. – Ваше Высочество, – парень поочередно поприветствовал поклоном головы королевских особей. – Чайльд, а вам бы я посоветовал не тратить свое драгоценное время на наследника третьего герцогства, от него ничему, кроме глупостей, не научишься, – Дилюк поправил манжет на нежно голубой рубахе, которая ему совсем не подходила по цвету, но сидела довольно таки хорошо. На красивом и подтянутом теле все будет выглядеть роскошно и величественно. Он подошёл к единственному разумному существу из них - Синьоре, дабы обсудить дела королевства. Ему нет дела до шумящих юношей. – Приму к сведению, – Тарталья сдержал невыносимое желание пропустить парочку смешков, многозначительно кивая, делая выражение лица более заумным. – Простите, господин Альберих, но мы с вами не можем быть друзьями, потому что вы невероятно глупы! – Кэйа хотел бы вставить очередную высокоинтеллектуальную шутку, но Дотторе его успел перебить. – Раз уж все прибыли, думаю, можно заходить в бальный зал, – он резко обернулся и внимательно прошёлся по каждому взглядом. – Надеюсь, что маски вы взяли, чтобы не было как в прошлый раз. Чайльд виновато обернулся и посмотрел на Ху Тао, извиняясь взглядом. Он был довольно таки близок со Скарамуччей и мог сразу распознать где дружеская просьба, а где твердый приказ. Раз уж принц самостоятельно выбрал спутницу для него, ничего не остаётся как повиноваться. Девушка тяжело вздохнула, качая головой, и подошла к своему господину, доставая его же маску. Такие мелкие и незначительные для него вещи, ему доверять определенно нельзя, потому только она может побеспокоиться о самом важном. Горничная приблизила маску к лицу молодого Тартальи, но её руку перехватили. – Довольно, ты можешь быть свободна, – с напыщенной грубостью произнесла Синьора, обхватив тонкое запястье девушки. Ху Тао сжала зубы, чувствуя сильную хватку принцессы. Она явно угрожала, для этого ей достаточно было просто смотреть на свою жертву, очаровывая и мгновенно уничтожая своим пылким взглядом. Её Высочество олицетворение великолепия и красоты - королевская бабочка смерти, скрывающая в себе смертельной опасности монстра. – На бал были приглашены лишь аристократия и представители иностранного высшего света, назначенные на должности по культуре государств. Служанке не место здесь. Для таких рабов, как ты, было создано специальное помещение, где они могут ожидать своих хозяев. Неужели она настолько необразованная, что не обладает умением читать? – риторический вопрос адресованный самому Тарталье. – Синьора выхватила маску, и ловкими движениями одела её на удивлённого владельца. Проходясь тонкими пальцами по аккуратному лицу юнца, задевая мочку уха, на которой висела серьга, она рассматривала украшение с некой заинтересованностью. Чайльд перехватил руку девушки, тут же оставляя почтительный поцелуй. – Ваше Высочество, эта дама раньше занимала титул дочери графа, к сожалению обедневшего, но все же в её генах течет голубая кровь, – парень просто не мог ничего возразить на слова принцессы, ему не было позволено. За дерзость мальчишки отвечала бы Ху Тао, которую с большей вероятностью приговорили бы к смертной казни. Синьора, обладающая непревзойдённым умом и рассудительностью, была до боли капризна и мстива. Злопамятность могла сыграть злую шутку со всем её окружением. – Вы хотите этого, Чайльд Тарталья? – Принцесса гордо вскинула голову, серьезно заостряя прожигающий взгляд на бегающих глазах юнца. Упрёк, который явно должен был звучать по другому, действительно устрашал. Вернее бы звучало: Вы действительно бесстрашны, Чайльд, раз уж решились перечить моим словам. Неповиновение карается, что должно быть вам известно. Коль вы наследный герцог, я буду милосердна к вам, однако, наглость вашей служанки поражает. Потому место её в преисподней. Синьора была старшей дочерью правителя, сумевшей выжить собственными силами. Король был разочарован, что первым его ребенком стала именно девочка, ибо всем сердцем желал, чтобы королева родила мальчика, он нуждался в опоре. Появление ребенка возвышает короля в глазах простолюдинов. Мужчина был взбешён лишь мыслью о жалкой дочери, которая в будущем никогда не сможет достичь того, чего достиг бы родившийся сын наследник. Когда же правитель поубавил свой пыл и, со скрежетом зубов, держал в своих руках малышку, смотрящую на отца слишком взрослыми глазами, он осекся, убирая нож от её шеи. Она никогда не плакала, никогда не ошибалась, никогда не действовала на нервы. Синьора была величественной в свои ранние годы. Девушка всегда превосходила всех, наслаждаясь словами о ее схожести с отцом. Однако король смог принять своего первенца лишь после того как народ начал обожать принцессу и восхвалять первую королеву за подаренное стране священное дитя. Она стала частым гостем в божественных храмах, склоняя голову пред иконами. Люди и сами невольно считали девушку снизошедшей богиней, дарующей красоту души и веру в высшие силы. Правитель, наслышанный об этом, приказал возвести множество церквей в честь любимой дочери, что принесло огромное количество золота в казну. Любовь к своему ребенку даровала несметные богатства королю. Любовь людей к принцессе даровала ей неограниченную власть и влияние. Синьора была, будто подарена самим всевышним, наградив её ангельским голоском, кукольным личиком и изящный вкусом, он приказал своему лучшему творению править своей красотой, очаровывая доверчивый народ. Правду говорят мудрецы, своими достоинствами можно свести с ума любого верующего. Девушка обладала неземной грацией и обаянием, способным подчинить слабую волю. Хищным зверем она ступала по проведенной ей кровью и богатством дороге. Бабочкой несущую смерть её стали называть не так давно, в малых кругах, через которые она и руководит высшим обществом. Величественно порхать по счастливым душам, отравляя своим ядом. Она заставила своего отца уважать её. Будучи малышкой, принцесса быстро поняла, что к чему, и осознала своё шаткое положение в обществе, в сущности, из-за своего пола. Её Высочество первая королева была убита собственным отчаянием, ведь после своей роковой ошибки лишилась благословения короля. Он больше не смотрел на нее с приторной любовью, которую она считала искренней. Девочка безмолвно смотрела на мертвое тело матери, висевшее посреди комнаты на крепком канате. Женщина не сделала для своей дочери ни черта, но Синьора была благодарна ей больше всего на свете. Она собственным примером продемонстрировала, что может случиться со слабой тварью, сдавшейся слишком рано. Принцесса никогда не забудет судьбу королевы, которая всецело полагалась на мужское плечо, ослеплённая любовью. Погубила в себе и красоту, и величие, и даже жизнь. Какой никакой близкий человек исчез, оставив после себя болезненный шрам, вырезанный на самом сердце. Девочка самостоятельно занялась собственным воспитанием, обходя дорожку по которой шла ее матушка. Синьоре бы меньше всего хотелось стать никчёмной королевой и плохой любовницей. Принцесса тянулась к новым знаниям, желая иметь удовлетворительный результат. Она хотела похвалы отца. Ей было не так сложно завоевать титул могущественной дивы в раннем возрасте. Из-за чего женская часть высшей аристократии с распростёртыми объятиями приняла даму в свой круг. Однако в том возрасте ее волновало кое-что другое, более значимое, чем признание. Чтобы стать весомым примером для родившегося младшего брата, ей пришлось значительно изменить своё расписание. Вырастить на своих руках монстра из невинного дитя было не так сложно. Дотторе зависим от своей сестры, ему жизненно необходимо её внимание и одобрение. Она самостоятельно заложила в него это, одела на ребенка стальной ошейник, а в своих руках держит цепь. Любовь короля не так важна, как любовь и благосклонность принца. Первого принца. Будущего наследника. Слишком много титулов для новорождённого щенка, не проявившего себя ни в чем. Синьора проявляла к нему искренние чувства, без притворства и напыщенной фальши. Это был ее любимый младший брат, который не посмеет пойти против своей богини. Который исполнит любой её приказ и убьет каждого, кто посмеет огорчить обожаемую. После рождения Дотторе, на удивление, отношение отца к дочери не изменилось. Он уделял ей внимание, и проводил множественные балы в её честь. Появление сына слишком повлияло на него, подобрел на мгновение. Вот только его жестокость сразу вернулась, когда количество, уже ненавистных, детишек перевалило за два десятка. Иметь титул ребенка короля сможет не каждый, потому многие были убиты за малейшее неповиновение. К чему лишние жизни? На них нужно тратить множество золота, дабы вырастить из них достойных своего титула. Безусловно, правитель хотел иметь множество детей, чтобы после наблюдать как его же потомки раздирают друг друга, ради королевской печати. Сколькими жизнями же нужно пожертвовать, чтобы суметь ухватить часть золотой нити? Множеством. А что же насчёт нынешних мыслей Синьоры, строго смотрящей на, не менее нервного, Чайльда. Он её интересовал, точнее будет, брак с ним был в интересах принцессы. Свое сердце девушка отдать не сможет никому, но свою руку и согласие - может. Во всем королевстве известны только три завидных аристократа мужского пола, которые являются прекрасными партиями для любой дамы высших кровей. Кронпринц, министр иностранных дел и наследник самого великого из четырех герцогств. Разумеется, что за своего брата она бы не смогла выйти замуж, ибо пару десятков лет назад был поставлен запрет на брак между близкими родственниками. Министр был определенно в её вкусе, однако, правитель настолько его оберегает ото всех, что просто не позволит даже своей дочери занять время верного слуги. Остался лишь недалёкий подросток, что раньше являлся таковым. В свое четырнадцатилетние он выглядел глупо и растерянно, что сразу же оттолкнуло девушку от него. Вот только время идёт, а из серого ребенка вырос видный молодой юноша, что заполонил мысли принцессы. Выгода, выгода, выгода. Единственное, что движет её подкупным разумом. – Моя леди, было бы весьма абсурдно перечить вам. Мои желания не так важны, как ваши, – Тарталья очаровательно улыбнулся, стараясь отвлечь внимание принцессы от собственной горничной, которая все это время молча разглядывала землю под своими ногами. Весьма интересное занятие в последнее время. – Сегодня я всецело принадлежу вам, – он сжимал её изящные пальцы в своих. – Вы сегодня изысканно красивы. – Хо, клянусь вам! Моя сестрица настолько горда своей красотой, что если бы само небо упало к её ногам, она бы не удостоила его просьбой подняться и занять свое место, – Дотторе усмехнулся, прожигая взглядом Синьору. И все же есть то, что принц никогда не отдаст. Как бы сильно он не обожал и подчинялся ей, Чайльд должен принадлежать лишь одному человеку. И им окажется кронпринц. Это уже дело принципа. Желание закончить начатое. – Мой дорогой брат, вам есть что сказать мне? – яд в её голосе проник под кожу, заставляя кровь застыть в жилах. Будто бы по приказу своей королевы. Дотторе оскалился, видимо демон в его сердце оказался весьма прожорливым, требуя постоянно утешительных действий со стороны своего хозяина. – Надежда - это стремление души убедить себя в том, что желаемое сбудется, – невзначай бросил кронпринц. Девушка вскинула подбородок, впиваясь надменным взглядом в брата. В собаку, что посмела лаять на своего господина. – Страх же есть склонность души, убеждающая её в том, что желание не сбудется, – она продолжила его фразу. – Вы решили поразить меня знаниями старинных цитат? Либо... – принцесса глянула на рядом стоящего Тарталью, который последовал примеру Ху Тао. Молча стоял и рассматривал землю, слушая весь разговор. Ему даже посчастливилось наблюдать за увлекательным зрелищем, как небольшой жук долгие минуты врезался в подошву его обуви. – Ваше Высочество желает отдать приказ? – подобрать столь нужные слова, весьма неплохо. Дотторе застыл в немом удивлении, однако, на его лице продолжала красоваться защитная ухмылка. Синьора сменила направление разговора, поставив в тупик принца. Неправильный ответ, и может разразиться скандал, публичная брань. – Что ты, как я посмею. Всего-то напомнил тебе о необходимости не полагаться на свою самоуверенность, дорогая, – девушка приторно посмеялась, согнув губы в полуулыбке. Бабочка смогла одолеть дьявола. И всё-таки разногласия королевских особей утомляло. Это не первый раз и далеко не последний. Самое обидное, даже раздражающее, тот факт, что он не может участвовать в этом словесном споре. Ему недостает прав вмешиваться в разговор кронпринца и принцессы. В глубине своей души юноша ненавидит их, хотя сам не чувствует этого. Лишь постоянные напоминая чертёнка заставляют думать об этом. Чайльд не любил думать, это весьма утомительное занятие. Он бы предпочел, чтобы бес внутри его сам все решил, а парень будет вынужден повиноваться. К чему давать выбор, если в итоге темная сторона сама решит все за тебя. Изменить сию данность невозможно. Тарталья иногда жалеет, что вообще родился столь прекрасным, обаятельным, обворожительным, великолепным, и так далее -, существом. Как же сложно быть настолько чудесным. Похоже, что это единственное о чём может думать самовлюблённый наследник. Синьора протянула руку Чайльду, давая свое немое позволение стать его спутницей на этот вечер. Юнец облегчённо выдохнул, заходя в бальный зал. Он невольно сощурился, не ожидая столь яркого света, ударившего прямо в глаза, когда двери перед ними распахнулись. Голова закружилась и юноша будто бы погрузился в темноту, останавливаясь на месте. Принцесса, заметив это, усмехнулась, успокаивающе поглаживая того по напряжённой руке, на которой выступили вены. От болтливых братьев узнала, как сильно не переносит темноту молодой Тарталья, стараясь её избегать любыми способами. Чайльд наконец пришел в норму, удивлённо распахнув глаза. Интерьер оказался выполнен в светлых тонах, преобладали белый мрамор и карамельно выкрашенные стены. Внутри все выглядело намного роскошнее, чем снаружи, как ни странно. – Вам нравится здесь? – Синьора заинтересованно наблюдала за изменениями на его лице. – Да, Ваше Высочество, разумеется, как такое великолепие может не прийтись по вкусу? – девушка удовлетворённо улыбнулась, принимая его встречный вопрос в качестве комплимента. Она плотно сжала губы, замечая на себе пристальный взгляд женщины, стоящей подле стола с яствами. Принцесса фальшиво ей улыбнулась, замечая подзывательный жест. – Чайльд, я оставлю вас на время, третья королева подозвала меня к себе, прошу простить, – парень с превеликим пониманием кивнул и, дождавшись пока та развернется, сразу же побежал в сторону сборища в голубых костюмах. – Ваше Высочество, чего ты такой рассерженный, я только подошёл, а ты уже с угрюмым лицом, – Скарамучча явно сейчас был не в настроении, следя взглядом за кем-то из толпы. Мальчишка раскинулся на небольшом диванчике, занимая сразу все пространство, не желая, чтобы кто либо подсаживался к нему. – Этот черт снова здесь, я же точно указал стражникам не пускать его сюда, пф, – юноши с непониманием смотрели на каждого человека в зале, стараясь найти виновника о котором говорит второй принц. – Это он, если что, о министре иностранных дел трепается, – вставил Дотторе, выпивая очередной бокал вина. – Он как-то раз хотел переспать с ним, а папаша прознал об этом, и запер мальца в своей комнате на несколько дней. Вот потеха была, когда он орал, чтобы его выпустили, весь королевский дворец уже молился, чтобы второго принца освободили. Он даже как-то грозился выпрыгнуть в окно и покончить свою несчастную жизнь. Я тогда специально ежедневно выходил перед его балконом, с важным видом расхаживал, раздражая его ещё больше, – уловив на себе злобный взгляд младшего брата, тот пожал плечами, мерзко усмехаясь. – О, раз уж зашла за это тема... до меня доходили слухи, что правитель выбрал себе фаворита, и не позволяет никому приближаться к нему, не знаю выходец из какой он семьи, но личико у него не хуже, чем у Синьоры, – Кэйа довольно чокнулся с первым принцем, разделяя единое мнение. – Фаворит? Пф, ересь, – Камисато любил обговорить новоиспеченные сплетни не меньше, чем аристократки на чаепитиях. – В моем герцогстве поговаривают, что он вообще любовник короля, потому ему и даровали высокую должность. Вполне логично, многие девушки также пробивают себе путь через наше ложе, сколько таких было. Это не запрещено, и не считается великом грехом, ведь каждый хочет иметь богатство на своих руках, – Аято схватил из подноса ветку винограда, и расслабленно откинулся на спинку стула. – Ему скоро двадцать шесть исполнится, а он не женат и наследников нет, разве что имеется парочку внебрачных от любовниц. Ладно мы, даже совершеннолетия не все достигли, потому и не ищем спутников сейчас, что нас упрекать. Наверное правду народ говорит о его сомнительном пути , девушки вообще шепчутся, что у него болезнь по мужской стороне. Вот он и ходит один, – Кэйа тихо посмеялся, качая головой. – Хотя они с большей вероятностью завидуют его положению подле короля, вот и распространяют гнусные слухи. – Говоришь так, будто он тебе симпатичен, и вообще, с чего ты взял, что у тебя отпрысков нет? – буркнул Скарамучча. – Ваше Высочество, что поделать, если он действительно красив, но вот его характер отвратителен... Для мужчины он слишком заносчивый и высокомерный. Словно строптивая дамочка из восточной империи, боже правый, насыщенные павлины. Такой мерзкий характер вытерпеть мне не по силам. А вот что насчёт детей... – Кэйа задумчиво нахмурился. – Мои партнёры, как правило, родить не смогут в любом случае, да, Дилюк? – Как же я всё-таки тебя терплю, – язвительно прошипел Рагнвиндр. – Ангельский характер министра с твоим даже близко не стоит, снова ты трепаешь языком обо всем подряд, – Кэйа усмехнулся, придвигаясь ближе к Дилюку, закидывая свою руку на его плечи, и подвигая того к себе. – Хватит прикасаться ко мне! – он скривился, всеми оставшимися силами сохраняет спокойствие. – Милый Дилюк, ты решил вести себя также, как и министр иностранных дел, не подпуская к себе никого? – Кэйа приблизился к его уху, заправляя волосы за него. – Мне стоит напомнить о событиях позапрошлой недели? – юный герцог раздражённо дёрнул носом и нахмурился, слыша хриплый шёпот. Отвечать явно не станет. Он терпеливо смотрел вперёд, упрямо не обращая внимания на горячее дыхание на своей шеи. – О, я тоже слышал об этом, что его нрав никто так и не смог усмирить, – неугомонный Камисато продолжил прошлую тему. – На публике его поведение весьма сносно, даже великолепно. Вот только если попытаться сблизиться с ним, министр устранит тебя руками короля. Нашел себе верную защиту, и считает себя сокровищем королевства. Пф! Даже как-то начинает бесить его высокомерие, а взгляд каким он смотрит на каждого... фу, мерзость! – Аято не договорил, скривился от кислой ягоды винограда, откидывая ветку от себя. – Ахах, Камисато прав! – хрипло засмеялся Дотторе. – Правитель передаст мне трон и печать, а своего излюбленного мальчишку с собой в гроб заберёт. Или же объявит того своим внебрачным сыном, и титул кронпринца ему дарует в качестве извинений, кто знает что в голове у старца. – Членом королевского клуба ему всё равно не стать, нам достаточно одного высокомерного и заносчивого герцога. Такого же министра я не потерплю, – Кэйа уронил голову на плечо Дилюка, чувствуя, как сильно напряжённо тело юноши под ним. Альберих питался эмоциями Рагнвиндра, вырывая с клочьями каждую мелкую деталь. Оставляя на десерт расслабленного парня, читающего ему свои стихи на ночь. – А вот у меня совсем другая информация есть, намного интереснее и правдивее вашей, – низкий мальчишка в аккуратной, белой рубашке, появился за спиной Чайльда, довольно усмехаясь. – Венти! – юноши заметно взбодрились при виде старого друга. – Мы и не надеялись на твоё возвращение, какими судьбами ты снова в нашем королевстве? – Хо! Мне весьма наскучила жизнь в восточной стране. Даже императорский дворец уже не кажется таким красивым, как было по приезду туда, – ловя на себе недоверчивые взгляды, он тяжело вздохнул. – Ладно, ладно, расскажу правду. – Звучит уже захватывающе, друг, – кронпринц похлопал рядом с собой, подзывая мальчишку к себе, который тут же удобно уместился на мягком диванчике. – Выгнали меня снова, только это не как в прошлые разы, сейчас уже навсегда, и если попытаюсь вернуться, меня наверняка казнят или же навсегда в темницу кинут, – не дожидаясь пока они зададут нужный ему вопрос, мальчишка сам продолжил говорить. – Как вам должно быть известно, жизнь у них очень длинная, они спокойно живут до своей сотни, даже больше. Так вот нынешнему императору сто с лишним лет, а его старшему сыну, соответственно наследнику, восемьдесят четыре года. Ну-у, одним прекрасным утром я решил разбудить его чудной мелодией, играя на своем любимом инструменте Кто же знал, что там была неисправна одна струна, потому звук выдался очень скрипящим и звонким, – Венти обречённо развел руками. – В конечном итоге этот наследник умер, а меня обвинили в измене. Боги всевышние упасите, хоть бы войну не начали! Пятнадцатый сыночек императора очень недружелюбно настроен, – до самого конца они старались сидеть с серьезными лицами, но после завершения истории разразились громким хохотом, не обращая внимания на замечания других людей. Даже Дилюк сдержанно усмехнулся, стараясь не оглохнуть от звонкого смеха Кэйи, прямо над его ухом. – Всё-всё, довольно, забудьте о моих вечных неудачах! – Будет тебе, твои истории слишком интересны и насыщены, не могу удержаться, – Дотторе продолжал потешаться над мальчишкой. – Если война разразиться из-за тебя, клянусь королевской печатью, отправлю тебя на передовую с одной лирой в руках, – весело воскликнул кронпринц. – Фи, вот не расскажу я вам о министре ничего. – А если подарю тебе парочку бочёнков вина из королевских погребов, столетней выдержки, и новую лиру в придачу, – кронпринц заметил огонёк в глазах Венти, и усмехнулся, видя явное согласие. – Убедил, – мальчишка покрутил головой и слегка наклонился вперёд, делая голос тише. – Чжун Ли - его настоящее имя, а для вас он известен как Моракс. Он выходец из именитого клана восточной империи, в котором производят разные зелья и яды, что продлевают жизнь, либо же сокращают её, – Мне удалось его повстречать парочку раз, подле главы клана Ли на императорском собрании. Они что-то бурно обсуждали, а после он был отправлен в соседнее королевство. Видимо глава был против, да нет же! Он явно был против, чтобы Чжун Ли отправляли сюда. Этот мужчина даже голос повысил на правителя, защищая своего адепта. Зная это все, не сложно сделать вывод для чего его послали. Он поддерживает здоровье короля и продлевает его всякими зельями. Видимо политика у них там решалась, – безразлично бросил он. – Его Высочество может с лёгкостью прожить ещё более полсотни лет, а вот вы, мой милый Дотторе, с трудом дотянете до семидесяти. – Прийдётся прирезать отца раньше, чем планировал. Венти, после бала напомни мне отправить тебе обещанное, – первый принц благодарно кивнул мальчишке, явно анализируя полученную информацию, нахмурив густые брови. – Это знают не многие, и королевский двор вряд-ли узнает правду. Только после смерти правителя может и всплывет истина. Для высшего света он останется любовником короля, что спит со старцем из-за титула, – Аято снова взял в руки брошенный виноград, продолжая давиться кислыми ягодами, желая доесть до самого конца ветку, которая смеет идти против наследника первого герцогства. Дерзкий виноград ему попался. – Вы сейчас похожи на придворных дам, которые собрались на чаепитии, чтобы пообсуждать каждого, – вмешался в разговор Чайльд. – Я все ещё не понимаю о ком идёт столь увлекательная беседа, – парень пожал плечами, взяв в руки предложенное, промелькнувшим лакеем, вино, тут же пригубив бокал. – Ты разве не видел министра иностранных дел? – удивился Кэйа. – Ахах, так вот он единственный человек в королевстве из аристократии, с которым наш дорогой Чайльд никогда не переспит, – юноши громко засмеялись, но как только люди начали слишком часто оборачиваться на них и громко осуждать, они приняли серьёзный вид, делая важные лица. – Ты недооцениваешь мои способности, дражайший друг, – юнец закатил глаза, пытаясь найти особу, которую так яро обсуждали пару мгновений назад. – Чайльд, каким бы очаровательным юношей ты не был, выходцам из этого клана запрещено совокупляться с женщинами, а про мужчин говорить даже не позволено в таком плане, сразу же казнят. Боже правый, что вы снова затеяли? – Венти округлил глаза, приоткрытая в недоумении пухлые губы. – Высокий мужчина с бокалом красного вина в руке, коричневыми волосами, аккуратно затянутыми сзади, вычурной, идеально белой рубахе и черном жилете, – Дилюк качнул стаканом в сторону описанного молодого человека, игнорируя вопрос Венти. Чайльд тут же ухватился за него взглядом, стараясь как можно лучше запомнить, дабы после не потерять в толпе. Он недовольно фыркнул, когда мужчина повернулся к нему лицом. Узнав молодого человека, Тарталья закатил глаза, едва заметно улыбаясь. Боже правый, как он сам не догадался о ком идёт речь. – И то верно... грациознее любой девушки будет, забавная картина. – Знаешь, Чайльд, я ставлю сотню тысяч золотых из королевской казны на то, что у тебя ничего не выйдет, – Дотторе нагло оскалился, определённо зная, что Тарталью ожидает провал. Жизнь без споров и ставок была бы не интересна, потому он вечно искал ситуации где будет полностью прав, а после предлагал нечестный спор, выигрывая его в тот же момент. И как бы он не пытался скрыть рвущуюся ревность, глаза предательски сверкали злостью. – Тогда я поставлю вдвое больше на то, что он в итоге заполучит в свою коллекцию сердце министра иностранных дел, – вмешался в спор Аято, уж ему лучше всех известно о чарах молодого Тартальи. Господин Камисато пожал руку довольному кронпринцу и сдержанно кивнул головой. – По крайней мере, ваше он смог заполучить, – озорно хихикнул парень, тут же осекаясь от недовольного вида принца. – Ваше Высочество, не гневайтесь на моего неразумного друга, будет вам, – Чайльд вскинул брови, сощурив хитро глаза. – Господин Тарталья, раз уж именно вы попросили меня об этом, так уж и быть. – Вечно вы затеваете что-то глупое, но мне и правда интересно посмотреть, улучшились ли способности Тартальи совращать людишек, – Венти мелодично засмеялся, потерявшись щекой о плечо Дотторе, успокаивая его этим незначительным жестом. – Хочу с ним поговорить и посмотрим правдивы ли ваши слова о нем, – парень прикрыл глаза, глубоко вздыхая и натягивая на свое лицо очаровательную усмешку, оголяя белоснежные зубы. – Я бесподобен? – А как может быть иначе? Выпрямляя спину, он горделивой походкой направился к министру, что скучающе облокотился об колонну, попивая вино. Мужчина опрокинул голову, поднимая бокал на уровне своих глаз, рассматривая содержимое. Он изредка проводил взглядом проходящих мимо людей, которые то и дело оборачивались, не упуская возможности распространить новые слухи о "фаворите" короля. Чайльд замедлился, стараясь рассмотреть его издалека. Из под маски виднелись острые черты лица, понравившиеся тогда мальчишке. Юнец вцепился глазами в слегка пухлые губы мужчины, которые постоянно кривились в скептической усмешке. Тарталья немного наклонил голову в бок, наслаждённо сузив лисьи глаза. Людям всегда нравилось что-то красивое себе-подобное, их тянет к очаровательным объектам, пробуждая внутреннюю страсть. Когда же их отвергают, они ещё больше желают заполучить недосягаемое. Чайльд проглатывает комок в своем горле, толкая неугомонный язык в щеку. Министр, в какой-то момент, поджал нижнюю губу, слегка прикусывая. Тарталья готов был поклясться, мурашки, пробежавшие по его коже были слишком чувствительными. Наследник, ослеплённый лишь одним желанием, оказался рядом с ним, постарался привлечь внимание мужчины, однако, тот даже не соизволил поднять взгляд на него, продолжая разглядывать живописные рисунки на потолке. Сегодня все почему-то смотрят не туда куда нужно. Одни вниз, другие вверх, каждый избегает чьи-то глаза.Чайльд сжал скулы, чувствуя внезапно подступившее раздражение. Чертёнок слишком нетерпелив, застыв в ожидании дальнейших действий. Юноша чокнулся с ним, заставляя министра отвлечься от своего столь интересного занятия, звоном стекла. – Здесь довольно таки душно, сэр, не хотите ли прогуляться по ночной улице? – молодой Тарталья с очаровательной улыбкой протянул руку мужчине. Мужчина перевел незаинтересованный взгляд на подошедшего мальчишку и иронически усмехнулся кончиками губ, заставляя Чайльда высокомерно вскинуть брови на проявленную наглость со стороны министра. Моракс был в маске, потому юноше оставалось дерзко смотреть в его медовые глаза, которые находил он весьма восхитительными, кажется, они даже издавали едва заметно свечение. Учитывая, что они стоят в крайнем углу, куда не полностью попадает свет свечей, выглядело это действительно завораживающе. Юнец, незаметно от пристального взгляда, сжал левую руку в кулак, впиваясь ногтями в собственную кожу, дабы вызвать капли крови. Если он сможет заполучить не столь значимую вещь, принадлежащую министру, то у них будет повод встретиться ещё раз. Все-таки уроки Ху Тао не прошли мимо его ушей. Мужчина скользнул глазами по лицу юноши, что было также скрыто мешающей тканью. Он сократил расстояние между ними и ловким движением рук, сорвал маску с наследника, едва касаясь его лица кончиками пальцев. Тот даже и слова выронить не успел, лишь рваный выдох, сопровождаемый приоткрытыми губами. Чайльд застыл в немом вопросе, не говоря уже о попытке попрепятствовать ловкости рук Моракса. Непослушные рыжие волосы распались по лицу, добавляя некое очарование мальчишке, недавняя укладка все же не смогла сдержать их. Министр растянулся в ещё более непонятной ухмылке, удовлетворённо прикрывая глаза, обрамлённые пышными ресницами. Он, не дотрагиваясь до кожи лица мальчишки, приподнял мешающие пряди, наслаждаясь растерянным взглядом юнца. Изящные, длинные пальцы в миг отстранились, доставая шелковый платок из переднего кармана, на котором красовался герб его клана. – Вы ранены, позвольте мне помочь, – Чайльд победно усмехнулся, протягивая руку из которой сочилась кровь. Ногти у наследника были острые и крепкие, что позволяли легко вонзаться в кожу. Мужчина задержал дыхание, проводя языком по пересохшим губам. Он коснулся его ладони, надёжно перевязывая рану, оставляя на своей собственной руке разводы чужой крови. – Однако компанию составить вам не смогу, в любом случае. – министр сжал запачканую руку и попрощался с ним сдержанным поклоном головы. Это весьма лучше, чем в прошлый раз. – Остановитесь, – приказал Чайльд, не замечая как интонация голоса стала до невозможности серьезной. Он чаще всего предпочитал говорить так со слугами, каждый раз доказывая свое превосходство перед ними. Чтобы те в первую очередь обслуживали его, а не других детей отца. Тарталья любил когда его слушают, беспрекословно подчиняются, выполняют любой приказ, калечат себя ради довольной ухмылки их господина. Мальчишка надменно вскинул подбородок, сверху вниз смотря на спину министра. Выражение его лица сменилось, губы плотно сжаты, а в разъярённых глазницах отображается лишь презрение. – Так нагло уходите от человека, что выше вас по статусу, – съязвил наследник, ощущая гнев своего беса внутри. – Совсем не думаете о последствиях, Моракс, – его имя он произнес с особым отвращением, что не ушло от внимания мужчины. Он вмиг сократил расстояние, возвращаясь в темный угол зала, подходя вплотную к мальчишке, но все также не прикасаясь к нему. Чайльд впечатался спиной в стену, бегая ненасытным взглядом по стиснутым, острым скулам. Даже чертёнок притих, молчит негодный, не помогает. Испугался неужто? – Существуют стародавние законы, написанные первым правителем, в которых указано, что приближённый круг короля - его свита, является ниже по статусу лишь королевских детей. Вам должно быть это известно, господин Тарталья, если вы наследник герцогства, разве в академии вас не обучили истории? – министр строгими глазами вцепился в злостные очи напротив, тут же обращая внимание на его дрожащую от ярости нижнюю губу. – Законы, как раз таки, и были писаны для слабых министров, не имеющих своей собственной армии, чтобы в случае нападения, королевская стража защитила их жизни. Заметьте, королевских мушкетёров это не касается, владеющих прекрасно оружием. Вам то известно это. Вы ведь даже не являетесь аристократом наших земель, с чего бы нашим законам распространяться на вас? – Чайльд приблизился к уху мужчины, касаясь его лица кончиками волос. – Ответьте мне, Чжун Ли,– он резко повернул голову в сторону мальчишки, скользя носом по его щеке, вызывая победную улыбку у юнца. – Вы все же прикоснулись ко мне, Моракс, – министр был явно раздражён, что отражалось в его горящих яростью глазах. – Чайльд Тарталья, – мальчишка вздрогнул от голоса Синьоры за своей спиной. Разочарованно смотря на мужчину, он медленно отстранился, опаляя горячим дыханием аккуратный подбородок. Повернувшись в сторону принцессы, он склонил голову. – Вас не было среди королевского клуба, потому пришлось вас искать. Это выглядело довольно глупо, потому в следующий раз не уходите от меня - своей спутницы, так далеко, дабы этого не повторилось более. Мне было крайне не приятно не застать вас, – юнец краем глаз заметил надменную усмешку на губах мужчины. – Ваше Высочество, прошу прощение за столь явную глупость. Это неслыханная дерзость с моей стороны. Совершенно неприемлемое и непозволимое безобразие. Однако таков глупец как я, имею убедительное объяснение своего абсурдного поступка. Совсем скоро я обрету титул герцога, потому разбирал некие вопросы с господином Мораксом. Который любезно согласился помочь мне, и с чистой душой, без капли неприязни, объясняет мне все тонкости правления. Мы собирались продолжить свой диалог перед входом в театр, ибо здесь довольно таки шумно и наш разговор теряет некие... – он запнулся, не зная какие слова можно ещё вставить в свой эмоциональный рассказ. – Некие нужные части, что сложно расслышать. Это действительно важно для меня, так как в другом случае, я бы не позволил себе такую дерзость, моя госпожа, – юноша выдохнул, удивляясь своему красноречию. – Вот как, – девушка перевела внимательный взгляд на министра, который сохранял внешнее хладнокровие, не смотря на открытую ложь Чайльда. Он лишь тяжело вздохнул, понимая, что все же ему придется находиться в компании назойливого юнца, что любым способом бы добился своего. – Раз уж вы решили взяться за ум и наконец начать думать о делах государства, не смею отнимать ваше время, Тарталья, – парень поклонился ей в ответ, довольствуясь своей победой. Он на каблуках повернулся снова к министру, нарочито очаровательно улыбаясь. – Что же вы так опечалены, я настолько отвратителен вам? – мальчишка с нескрываемой радостью задал интересующий его вопрос, ожидая положительный ответ, ведь уже придумал как ответит. – Вы невыносимы, – мужчина снова принял облик вечного спокойствия и высокомерия. – Какие цели преследует молодой господин Тарталья? – Зовите меня Чайльд, – поправил парень. – Если вам угодно услышать мой ответ... Вы мне интересны, – заметив высокомерный взгляд на себе, он неловко улыбнулся, тут же отворачиваясь. – Точнее ваши способности, вашего рода, – торопливо пояснил юноша. Сдержанный смешок сорвался с губ мужчины, замечая растерянность мальчишки. Тарталья зачарованно смотрел как оттенок его глаз стал явно светлее, чем был до этого. – Я нахожусь во служении у короля, но никак не у наследника, который ещё даже не стал герцогом. К тому же, мне известно, что вы не так давно были лишены титула, – Моракс сохранил спокойное выражение лица, однако его глаза иронически усмехались, чем явно раздражали Чайльда. Кажись, демон в нём, в разы превосходил маленького черта в сердечке мальчишки. – До встречи, господин Тарталья, – поклонившись, мужчина развернулся и медленным, горделивым шагом покинул юнца. Чайльд раздражённо фыркнул, ненасытно вцепившись взглядом в удаляющуюся фигуру, не упуская из виду. Его выводила из себя неприступность министра и высокое самомнение. Как только он станет герцогом, определённо пригласит на празднование Чжун Ли, дабы тот усомнился в своих словах и преклонил голову перед ним. Интерес сильнее разгорался с каждой секундой, с каждым шагом мужчины, с каждым качком его бёдер, поедая остаток благоразумия. Окончательно растрепав свои волосы, он посмотрел на зажатый в руках платок мужчины и усмехнулся, пряча его в карман пиджака. В итоге все равно наследник одержит победу как это было всегда. В себе он не сомневался. Как знать, что будет в будущем. Чайльду ничего не оставалось, как вернуться в место, где сидели члены королевского клуба. Ехидные гиены, уже оскалились и ждут отчёт. – Как твои успехи? – спросил Аято, соизволив отвлечься от виноградной веточки. Юноши вопросительно повернули головы в сторону растерянного Тартальи. – Только не говори, что он даже и взгляда тебя не удостоил! – беспорядочно трепался Камисато, надеясь, что не проиграет очередную сотню золотых – Зная Чжун Ли, он бы просто сделал напыщенный взгляд, и с серьезным лицом прошел мимо, – хихикнул Венти, он сидел облокотившись о плечо первого принца, пока тот скучающе крутил кончик его косички. – Ты даже решил прическу сменить в кой-то веке, думаешь, что без маски у тебя больше шансов? – мальчишка выхватил ягоду винограда из под носа Аято и закинул себе в рот. Камисато, смотря на Венти, представил, как отомстит тому за последнюю ягодку. – Тц, какой же ты самоуверенный, Венти, – ответил Чайльд. – Его королевское высочество министр иностранных дел соизволил не только посмотреть на меня, а ещё и нагло сорвать маску с моего лица и радушно упрекнуть меня в моей наглости, – закатив глаза, он рассерженно цыкнул и сложил руки на груди. – Мне нужно уже возвращаться в поместье, прошу прощения, – юноша взглянул на кронпринца и закусил губу, не решаясь подозвать того к себе. – Ваше Высочество, нам нужно поговорить, прошу тебя.