Дарующий и отбирающий

– Дорогой Чайльд, доброе утро, дитя, – вторая герцогиня низко поклонилась пришедшему юноше. Женщина была крайне удивлена видеть его в своих покоях, потому напряглась, когда без какого либо уведомления, к ней утром ворвался клятый мальчишка, которого она ненавидела всем нутром. Он никогда бы в жизни не потратил свое драгоценное время на обычный визит к ней, и она это прекрасно понимала. – Я не ожидала увидеть тебя в столь ранний час, потому мой туалет в ненадлежащем виде, прошу простить, – практически каждое её слово сопровождалось томным выдохом, делая речь более нежной и экстравагантной. – Не желаешь ли ты перенести нашу встречу на благоприятный для меня час? – она выдавила из себя приветливую улыбку и сложила руки перед собой. – Прошу, не забывайте, что вы ниже меня по статусу, соответственно не имеете достаточно прав, дабы обращаться ко мне по имени и без должных формальностей, – юнец прошел вглубь комнаты, заставляя женщину сделать шаг назад. – Если я счёл нужным поговорить утром, значит так оно и будет, – его упрек застал её врасплох, из-за чего та беглым взглядом старалась ухватиться за что угодно, лишь бы не смотреть в глаза мальчишки. Который сейчас так нагло расхаживал по ее покоям, прикасаясь к дорогим, золотым украшениям кончиками пальцев. Чайльд любил властвовать над другими, потому умело пользовался своим положением, раздавая каждому в поместье свои приказы. Приказы, что будут безоговорочно выполняться. – Бесспорно это так, однако, по правилам поместья... – она прикусила нижнюю губу, боясь продолжить начатое. Женщина знает мальчишку с самого его детства, и поэтому знакома с его вспыльчивым и переменным характером. Герцогиня тщательно подбирала слова, стараясь незаметно упрекнуть Чайльда и сохранить свою гордость, а с другой стороны пыталась не выводить его из себя и осторожно ластилась. – После лишения титула ты становишься обычным ребенком, который не имеет ничего. Ровным счётом ничего, – Чайльд насмешливо уставился на неё, пропуская парочку ядовитых смешков. Юноша начал медленно приближаться к женщине, демонстративно смеясь, хотя улыбка была подобна хищному оскалу, который ко всему прочему дополнялся суженными глазами. Воистину адский змей, ползущий к своей жертве. Он с вожделением облизывает пересохшие губы, скользя цепким взглядом по выступившему поту на лице дамы. – Гордыня и жажда суетной славы и власти – вот та ядовитая змея, которая, раз проникнув в вельможные сердца, внедряется в них до тех пор, пока разобщением и рознью не сокрушит всего, что есть: ибо каждый стремится быть сначала вторым после первого, потом равным первому и наконец – главным и выше первого, – он сделал последний шаг. – Вам известен человек, который сказал столь разумные слова, весьма описывающие вас? – Нет. – Нужно больше интересоваться литературой. Разве госпожа вашего уровня не должна обладать базовыми знаниями, которые необходимы для дальнейшего общения с высшим светом? Женщина упёрлась руками о столешницу её туалетного зеркала, торопливо оглядываясь. Из-за резкого столкновения, флакончики с духами упали, разливая жидкость на стол, и наполняя комнату ароматными запахами. Тарталья поставил руки с двух сторон, зажимая даму между собой и древесиной, на которую она чуть ли не пыталась залезть. Он не хотел спешить, ему нужно было насладиться её страхом. Ничтожная простолюдинка, не способная дать достойный отпор. Юнец не был особым уважателем женского пола. Ему бы не составило труда ударить либо же убить ту или иную даму, действующую ему на нервы. С его то мировоззрением! Даже угрызения совести не достанут прогнившую душу. Женщины – предмет удовольствия, не более. Развитый, многовековой патриархат, ничего не сказать. Чайльд молча отбивал ногтями выдуманную мелодию, подпевая в своих мыслях. Казалось, что запал в его глазах стал не таким ярким, успокоился несносный мальчишка. Зрительный контакт с герцогиней прервать не позволил, сжав пальцами её подбородок, чтобы та не посмела отвести пугливые глаза. И все таки отражающийся страх в глазах - возбуждает. Это определенно входит в список того, что искренне нравится юноше. Парень щёлкнул пальцами, отвлекая её внимание от завораживающей синевы, заставляя вздрогнуть от неожиданности. Он язвительно усмехнулся и резко схватил женщину за шею, сильно ударяя головой о зеркало. Послышался громкий вскрик. Госпожа Лань залезла на свой стол, желая как можно сильнее отдалиться от мальчишки, но он нарочно сократил расстояние, умостившись между её ног. Наследник обладал выразительной мимикой и очаровательной улыбкой, которыми умело пользовался. Ему бы не составило труда - в доброжелательную улыбку вселить ужас, напоминающий ядовитый оскал. Глаза были самым прекрасным и пугающим в нём, своим взглядом он придавал словам частицу безумия и ужаса. Приятная особенность, подарок матери. – Что тебе нужно, Чайльд?! – ненавистно прошипела женщина, в попытках отцепить пальцы от своей шеи. Боль оказалась невыносимой, она была уверена, что ещё несколько секунд и смерть настигнет её. Однако мальчишка, подобно Господь Богу, ослабил хватку, даруя необходимые, желанные капли воздуха. – Кажется... или я приказал вам не забывать о формальностях и обращаться ко мне более вежливо, это первое, – он приблизился к её лицу, вдыхая дорогой аромат тела женщины, который смешался с другими запахами, и сжал свободной рукой её бедро, проводя пальцами по нему. Сколько же наслаждения одному и отвращения другому. – А второе, – Тарталья грубо вжал тело дамы в зеркало, которое готово было треснуть от напора, – поучать меня смеет только два человека, госпожа Ху Тао и госпожа Жизель, а раз уж вы не являетесь никем из них, соответственно упрекать меня незнанием законов не имеете права, – он отпустил её, давая возможность отдышаться. Брезгливо вытерев руку о платок, юноша выбросил его, не желая больше пользоваться им. Хотя, сделано это было больше для демонстрации своей ярой ненависти к герцогине. Которая, к слову, скрутилась, поджимая к себе босые ноги. – Господин Тарталья... – проскулила задыхающаяся женщина, которая тут же схватилась за горло и начала кашлять, стараясь прикрыть рот куском ткани своего ночного платья. – Именно, моя дорогая! – мальчишка почувствовал новый поток возбуждения, неожиданно, громко вскрикивая. – Тарталья! – Чайльд хлопнул в ладоши, внезапно радуясь и безумно смеясь с открытыми глазами, заставляя даму жаться к стеклу ещё сильнее. – Это моя фамилия при самом моем рождении! Данная мне отцом, и даже нет малейшего сомнения насчёт того, что я самозванец, в отличие от некоторых особей! – он шумно выдохнул, чувствуя облегчение. – Вы ведь, получили её когда вышли замуж за герцога, а до этого ваша жизнь была крайне отвратной и бедной. Ха-ха, простолюдинка попытала удачу и выиграла золотой билет. Нет ничего более умного, чем заставить колеса собственного ума вращаться вместе с колесом фортуны. Вот только, к сожалению, первого вам явно не достаёт. К сожалению, – повторил он, с притворным сочувствием. – Вероятно, смысл второго тебе также неизвестен. Фортуна - это лишь неопознанные, естественные закономерности времени, но которые могут быть познаны, и таким образом, подчинены человеку. Но вы не способны справиться с собой, лишь с другими. Более слабыми и податливыми. – Что вы имеете ввиду? – Чайльд вскинул брови, усмехаясь. Глупая, маленькая женщина. – Стервятники - птицы весьма сильные, съедающие жертву первыми, не теряя времени. Только после, появляются черви, – герцогиня поджала губы, сжимая ткань своего ночного платья. Обидно, конечно. Унизительные слова. Она кусает щеки, глотая вязкую слюну в перемешку с металлическим вкусом крови. Чайльд заприметил серебряную тиару, что аккуратно лежала на шёлковой подушечке. Взяв ее в свои руки, он услышал тихие недовольные слова со стороны женщины, однако, не обратил на это внимание. Юноша надел на себя головное украшение, смотря на свое отражение в зеркале. – Если вы надеялись на то, что люди начнут слогать легенды о вас, как когда-то о моей матушке... ох, как же вы ошиблись. Забавно не так ли выходит, что мне приходится делить свою фамилию, некогда принадлежащую королевской особи, с такими простолюдинами как вы и все ваши дети? – Совершенно не понимаю о чём вы говорите. Гены герцога сильнее, соответственно мои дети... – она запнулась, бегая глазами по своим безобразным ногтям. – Полукровки, – закончил Чайльд, сдержанно улыбаясь, без злости в глазах. Снова успокоился. Он увалился на мягкую софу, упираясь ногами о бортик, пачкая ткань грязной обувью. – Как мне известно, ваш любовник, граф Чёрч Мелстрон, обладатель рыжих волос и светло голубых глаз, – Тарталья помахал рукой, скучающе тянет каждое слово, давая женщине время на собственные раздумья. – Не могу сказать точно, когда он барахтался на виселице сложно было рассмотреть, – герцогиня на секунду перестала дышать, стараясь найти ответ в надменных глазах мальчишки перед ней. Задрожав всем телом, она обхватила себя руками, беспорядочно издавая тихие звуки, не похожие на слова. Всхлипы, стоны, вздохи, что угодно, кроме понятной речи. – Соответственно, так как вы имеете ярко выраженные голубые глаза, что не свойственно простолюдинам, ваши дети рождались очень уж похожими на отпрысков герцога, чем вы пользовались долгие годы. Но, что об этом говорить? Ведь они практически все мертвы, висят рядом с настоящим папочкой. – Вы не посмеете меня убить, я мать наследного герцога, и в случае моей смерти, подозрения все будут на вас! Вы никогда не думаете о последствиях, – Чайльд удивлённо распахнул глаза, не в силах ничего сказать. Вся его подготовленная речь вылетела из головы. Он продолжал смотреть каким-то отстранённым взглядом на женщину, которая медленно сползла со стола, трясущимися руками поправляя скомканную атласную ткань. Уму непостижимо как она смеет думать о себе в тот момент, когда мальчишка рассказал о жестоком убийстве её детей и любовника. Ему даже нечего было больше сказать ей, если смерть, казалось бы родных людей, не повлияла и не заставила герцогиню биться в истерике от безысходности и своего поражения. Насколько же можно желать власти, что даже такие вещи не смогли тронуть ее сердце. Он как-то обиженно надулся, теряя былой запал. Какая же отвратительная женщина. Юноша презрительно скривился, отворачиваясь от нее и сжимая рукоять меча. Он старался контролировать себя, дабы сейчас не перерезать ей глотку. Мерзкое, бесхребетное существо. Страсти погубны, потому как они ослепляют человека. Для Чайльда были очень важны его оставшиеся близкие люди, за которых юнец с лёгкостью мог отдать все богатства мира и свою жизнь. Своеобразная семья, и только один из них действительно кровный родственник. Остальные же заслужили уважение и доверие своими поступками. – Не посмею, верно. Это сделает другой человек, когда прийдёт время, – он поднялся с диванчика и сняв с себя излюбленную тиару герцогини, с лёгкостью выпустил её из пальцев, надменно наблюдая за ошарашеными глазами женщины и приоткрытыми, в немом вскрике, губами Юноша растрепал некогда уложенные волосы, откидывая их небрежно назад. – Я даю вам час. Приведите свой туалет в порядок, а после ожидаю в семейном зале, ибо желаю отобедать с вами. Негоже её Высочеству показываться без одежды, – он коснулся ручки двери, приоткрывая ту, но в последний момент обернулся. – Это приказ.

***

Стол ломился от еды, разные вкусности бросались в глаза голодной дамы, которая не могла даже двинуться, опасливо смотря на мальчишку напротив. Чайльд аккуратно разрезал кусок мяса и положил его в рот, наслажденно прикрывая глаза. Ему явно доставляла удовольствие такая атмосфера, потому как, он больше обычного подготовился к желанному семейному завтраку. На нем было простое, темное одеяние, выполненное в стиле английской высшей моды, и множество драгоценных украшений, находящихся на его руках. Однако фаворитом образа была серьга с крупным красным кристаллом, принадлежавшая его матери, которая по стоимости превосходила любое изделие. Лишь рыжие волосы были неопрятно растрепаны, а на них красовалась небольшая, золотая тиара, которую горничные выпросили у первой герцогини по приказу своего молодого господина. Утром, он с забавной улыбкой рассматривал свое лицо, отмечая, что короны определённо ему подходят. Женщина исподлобья наблюдала за каждым его движением, вздрагивая при любом звоне столовых приборов о посуду. Звук казался намного громче, чем было на самом деле. Засевший глубоко страх руководил мышлением, не позволяя забыть о себе. Звон перемешивался с множеством других раздражающих звуков, слишком громкое дыхание, слишком громкое чавканье Чайльда, слишком громкий стук собственно сердца. Все слишком. Пугал, хотя больше заставлял насторожиться ещё один признак, вызвавший крайнее удивление – одежда мальчишки. Ей то было известно насколько сильно Тарталья ненавидел надевать на себя множество слоев одежды при этом находиться в них долгое время. Ему импонировали лёгкие, пестрые костюмы, без лишней требухи. Единственные разы, когда отец смог его заставить выглядеть пристойно среди другой старшей аристократии, так это день его четырнадцатилетия, королевские балы, обеды высшего света и приезд иностранных послов. Она не могла понять, что в голове у этого ребенка, его логика была непостижима ей. – Что же вы не едите, госпожа Лань? Неужто не голодны? – он качнул бокалом вина в ее сторону и тут же опустошил его, расплываясь в довольной улыбке. – Все на этом столе приготовленное, выполнено лучшими поварами, которые были приглашены мною, неуважительно с вашей стороны не испробовать их творения, – женщина вцепилась взглядом в еду и громко сглотнула, сжимая веер в своих руках. Дикая кошка обнажает когти против ядовитой змеи, сливаясь в едином шипении. – Прошу прощения, однако, пока я нахожусь в положении мне не позволено употреблять все продукты, потому... – она нервно ткнула локтем в свою горничную. – Миэла, попробуй это блюдо первая! – ее голос был надорванный и хриплый, заметно, что она находилась в состоянии истерики. Молодого Тарталью лишь позабавила картина, безысходности и страха в глазах второй герцогини. Девушка сдержанно кивнула, исполняя приказ своей госпожи. Лишние жертвы, благо не на его совести. Она заняла свое место, позади женщины, и тут же схватилась за спинку стула, пытаясь удержаться на ногах. Изо рта вырывались непонятные, отвратные звуки, подобно мычанию зверя, неспособного говорить. Девчонка не силах была заорать в полный голос, оглушить боль, которая пробиралась быстрыми движениями по её телу. Смерть распахнула темные крылья, возвышаясь над будущей жертвой. В ее глазах потемнело, а тело перестало слушаться первоначального хозяина, то и дело вздрагивая, покрываясь мурашками. В груди начало растекаться тепло, невыносимый жар, который она не могла контролировать. А смерть тихо улыбается, отрывая нити, соединяющие невинное человеческое существо с жизнью. Схватив стакан воды из стола господ, девушка дрожащими руками поднесла его как своему рту и опустошила полностью, разливая большую часть на свою одежду. Упав на колени, девушка слёзно начала умолять госпожу помочь ей, но слова так и не были сказаны, ведь единственное, что вырывалось из ее рта были стоны и громкое мычание. Вторая герцогиня самолично отдала приказ, каждый из ее свиты должен быть лишён языка, дабы доказать свою преданность. Горничная схватилась за горло, стараясь отдышаться, однако, кровь идущая из носа и рта, не давала этого сделать. Она лишь сильнее начала душить себя, мучаясь от болезненного кашля. Чайльд будто бы вестник самой смерти, в своем разыгравшемся воображении, поцеловал руку своей госпоже всевышней, забирающей душу из тела девчонки. Темная тень исчезла вместе с её жизнью, обдавая лицо мертвой холодным дыханием. – Ох, какая жалось, – Тарталья покачал головой, вытирая свой рот белоснежным платком, и перевел медленный взгляд на дрожащую женщину. – У смерти больше власти, чем деликатности, верно же? – ей страшно и он прекрасно это знает. Как бы умело она не скрывала истинные эмоции, мальчишка видит ее страх насквозь. Как сильно трясутся ее руки, как часто вздымается грудь, как безумно смотрят ее глаза на труп невинной девушки, как дрожит ее нижняя губа. Чайльд опрокинул голову, испуская томный выдох. Почувствовав прилив возбуждения, юноша прикрыл лицо рукой, самодовольно усмехаясь, смотря на потолок сквозь пальцы. Безысходность и страх в глазах людей всегда пробуждали в нем наслаждение и удовольствие. – Лишь тот, кто истинно человечен, умеет и любить людей, и испытывать к ним отвращение. Как прискорбно, что любовь я питаю, разве что, к демонам в аду, а вот второе определённо описывает меня. Вероятно, я вовсе не человечен. – Т-ты не посмеешь..! За свои поступки нужно нести ответственность, Чайльд! – голос подскочил на тон выше, делая его более писклявым. – Спешу напомнить, я - герцогиня с официальным титулом, и я являюсь величественным человеком в высших кругах! Ты пожалеешь, что идёшь против меня! – громкий крик начинал раздражать, её отвратительный голос способен проникать в голову, въедаться в мозг. Подобно морской сирене, которой, к её сожалению, оторвали язык и заставили давиться свежим воздухом, выбросив на сушу. – Десерт, что находится в правой стороне от вас, советую приступить сначала к нему, – уголки его губ приподымались, с каждым резким движением герцогини, которая, из-за дрожи в руках, не могла самостоятельно держать вилку. Возможно это всего-навсего игра отчаявшейся женщины, но ведёт она ее жалко. И вообще она жалкая, по крайней мере, в глазах Чайльда. – Ху Тао, помоги госпоже Лань насладиться едой. Что же ты не помогаешь своей герцогине, своей непосредственной госпоже, – на лице девушки проскользнула едва заметная улыбка, ситуация, пожалуй, забавляла её, также как и наследника. Две гадюки, похожего окраса, решили напасть на собрата, отличившегося от них самих. Уничтожение слабых и недостойных. Правила природы, не так ли? Горничная склонила голову и подошла к женщине, которая инстинктивно попыталась отодвинуться от нее. Ху Тао приподняла подол своей юбки, отодвигая труп носком туфель, подошва которых была уже в крови. Действие яда - поразительно, воистину зелье из адских ручьёв. Даже после смерти, душа, оставшаяся на время в теле, мучилась. От невозможности вырваться из собственной оболочки, не могла покинуть былого хозяина. Кровотечение наконец-то остановилось, однако, жидкость продолжала растекаться по белоснежному мрамору. Ещё немного и достанет ног герцогини, которая попыталась приподнять их. Вот только проку нет никакого, подол платья все равно впитает в себя запах смерти, кровь бывшей слуги. Горничная убрала лишние блюда на другую сторону, оставив перед дамой лишь десерт и чашку уже остывшего кофе. Исход слишком очевиден, но страшно меньше не становится. Многочисленные мурашки пробегают по телу женщины, благо, скрывающиеся под рукавами. Впрочем, скрыть не выйдет, даже комок в горле казался видимым для глаз мальчишки. Слишком внимательных и проницательных глаз. В которых не отображается сострадание, нет ни капли жалости, ни страха за содеянное, ни отчаяния... В них ничего нет. Лишь ярко-голубые глазницы без человечной души. Сломленный ребенок, отгородившийся за стальной стеной, на которой выцарапал, горячим лезвием, вечно самодовольную улыбку. – Ну же, не заставляйте меня ждать. Время, знаете ли, не бесконечно. Не могу же я тратить на вас столь драгоценное, – юноша отрезал кусок мяса, и демонстративно кладет его в рот, проводя зубами по вилке. – Отлично приготовлено, не правда ли? Полагаю, ваше такое же аппетитное как и это. Мне не терпится попробовать, – истеричный смешок замер на её губах, глаза ненасытно вцепились в кусок мяса. Герцогиня поспешно моргнула, когда наследник постучал вилкой по бокалу. Ей то не известно, что это всего-навсего свежая телятина, почему бы не поимпровизировать? – П-прошу тебя, Чайльд, не делай этого... – она настолько отчаялась, что попыталась манипулировать им, выдавливая слезы и умоляя? Женщина старалась отвести от себя пристальный взгляд юноши - жестикулируя и задевая руками предметы на столе. Вот только мальчишка молча продолжил резать свой стейк, даже не взглянув на него. Его глаза были прикованы к её очам. Выражение лица переменилось, стало серьезным и суровым, что выдавали насупленные брови. От былой усмешки не осталось и следа. Он умел ждать, но чертовски не любил. Ему привычно получать всё и сразу, а лишние ожидания могли начать раздражать его. Нетерпеливость передалась, вероятно от матери. Строгие синие глаза, в которых будто бы отображались песочные часы, указывая герцогине сколько времени осталось у нее на раздумья. Песок утекает, немного ещё. Женщина вскочила из-за стола и дёрнула на себя дверь. Осознав, что та заперта, она начала стучать руками по ней, царапая ногтями. Кружевная перчатка зацепилась за острый лист, сделанный из чистого золота. Ткань полетела на пол, не удостоившаяся внимание своей госпожи. – Стража! Немедленно откройте, это приказ! Стража! Отворите эту гребанную дверь, а! – она надрывисто вскрикнула, прижимая к себе болящие, покрасневшие ладони. Нежная, чувствительная кожа была красной, вероятно появятся мозоли. Бархатные ручки госпожи не были готовы, что их хозяйка так зверски поступит с ними. – Вторая герцогиня, вам должно быть известно, что во время отсутствия герцога, стражники дома подчиняются лишь наследнику и никому более. А так как господин Тарталья самолично отдал приказ им - ваши приказы не учитываются. Не имеют веса. – Откуда простолюдинке знать все законы древнейшего герцогства, – с презрением бросил Чайльд, поправляя тиару на своей голове, которая сползла на его лоб. – Вероятно вы правы, – Ху Тао со спокойным лицом подошла к женщине и подала ей руку, другой указывая на стул. Герцогиня сжала зубы и характерно цыкнула, не желая принимать помощь от личной служанки её заклятого врага. Больше из-за личных принципов, она ударила предложенную руку, вскидывая подбородок. Госпожа Лань расправила подол своего платья и горделиво села на свое место, стараясь унять страх в её сердце. Ещё один вариант побега оказался неудачным. А в лишь голове одно. "Думай, думай, думай" – Ешьте, – Чайльд поставил перед собой десерт, идентичный тому, что был предложен даме, и отломив ложечкой небольшой кусочек, положил к себе в рот, наслаждаясь нежным вкусом. – Ну же, не бойтесь, в любом случае, вы не покинете зал, пока не попробуете сей десерт. Он великолепен, дорогая, прошу вас. Я настаиваю, – женщина посмотрела на мертвую горничную, тяжело вздыхая, немного успокоившись. Ей практически не оставили выхода, лишь подчиниться воле наследного герцога и умереть с остатком гордости на лице. Или страха. Она бы предпочла такую смерть за все свои гнусные деяния, нежели публичную казнь. Больше всего ей бы не хотелось барахтаться с мешком на голове, и при этом, быть одетой в царские одежды. Это несмываемый позор, что невозможно отмыть годами. Тень на её имя. На имена детей и последующее поколение. В душе она боялась такого исхода, потому взвесив свои мысли, потянулась вилкой к десерту. Чайльд победно улыбнулся, слегка кивая головой, подбадривая тем самым растерянную даму. – Господь благослови! – прошептала она и положила кусочек в рот, сразу же глотая его. Женщина глубоко дышала, стараясь понять свои ощущения, смакуя слюну, но не заметив изменений, она выпила глоток кофе, удивлённо смотря на спокойного наследника, который продолжал трапезу, не обращая никакого внимания на неё. – Что все это значит? – он молча поднялся из-за стола и достал ключ от двери, что находился в его кармане. Герцогиня вцепилась взглядом в него и готова была напасть на Чайльда, лишь бы выйти из этой комнаты как можно скорее, и вдохнуть свежего воздуха. Глупые мысли, шансы не равные, Однако отчаявшиеся люди стараются сохранить свою жизнь любыми способами, теряя остаток здравого рассудка и благоразумия. Они уверены в своей возможной победе, пусть попытка будет тщетной. Женщина вскочила со своего места, хватая столовый нож. – Ты умрёшь, Чайльд! – надрывисто крикнула она, кидая лезвие в него. В глазах появился туман, не дающий чётко видеть. Одно грело затухающее сердце - нож вошёл в правую руку Тартальи. Меткости ей не отнимать, юноша даже был слегка удивлен, вытаскивая его из ноющего плеча. На его губах красовалась ироничная усмешка, которую дама к сожалению рассмотреть не смогла, ведь в ту же секунду ноги её подкосились, а тело и вовсе было неконтролируемо. Он отпер замок на двери, оставляя её внешне закрытой, и обернувшись на каблуках, вернулся на свое место за столом. Ху Тао с тревогой смотрела на нечитаемое выражение лица парня. Из-за черного пиджака крови не было видно, но стиснутые челюсти и выступившие капельки пота выдавали. Ему больно. Тарталья прошёлся взглядом по лежащему на полу женскому телу и устало выдохнул, явно насытившись едой за время ее долгих размышлений. А ещё рука болит, но это неважно, совершенно неважно. Ху Тао, заметив приказательный жест, перетащила герцогиню на стул и аккуратно уложила голову на край стола, создавая опору, дабы тело держалось самостоятельно. Чайльд сжал рану здоровой рукой, тихо шипя слова проклятий, нужно продержаться, совсем немного. По крайней мере он постарается. Горничная заняла место возле входа и дождавшись двух не громких стуков, отворила дверь для вошедшего в нее господина. Чайльд засиял, когда объект жесточайшей ненависти вошёл в помещение. Кажется, даже рука перестала тревожить его мысли. – Чайльд? – улыбка сползла с его лица, сменяясь на хладнокровные сжатые губы. – Что здесь произошло? – юнец склонил голову и остановился в проходе, смотря на труп личной горничной его матушки. – Где моя мать? – он сжал кулаки и разъяренно осмотрел комнату и довольное лицо старшего брата. Спинки стульев были довольно таки громоздкими и высокими, из-за чего юный господин не мог наверняка знать находится ли его матушка здесь. Мальчишка лишь рвано выдохнул, когда почувствовал запах её духов и тут же насторожился, сжимая рукоять своего меча. – Вильям, прошу присядь рядом со второй герцогиней, она хотела видеть тебя, – Тарталья старший похлопал рукой по столешнице и радушно улыбнулся. Молодой господин подошёл к нему и увидев тело своей матери, замер, не в силах издать и звука. – Госпоже Лань нездоровится, потому она бесстыдно заснула прямо на столе, какое грубое упущение с ее стороны, ха-ха. – он наигранно посмеялся, облокотившись о не болящую руку. Вильям, Вильям, неужто его время наконец пришло. Сколько же сил и времени пришлось потратить Чайльду на одного мальчишку. Старший сын второй герцогини не был глупцом, потому Тарталья и не смог избавиться от него так просто. Он возможно даже превосходил самого наследника в некоторых вещах, что явно вызывало раздражение и зависть. Вильям был под давлением своей матери всю свою жизнь, потому и вырос таким послушным и примерным сыночком, который исполнял любой приказ своих родителей и выходил лучшим в их глазах. Он младше Чайльда всего на год, но его оценки в королевской академии куда более высокие, чем у главного наследника. Наверное именно поэтому, герцог постоянно метался между двух огней, не зная какого сына он хотел бы видеть подле себя в качестве приемника. Юноша, разумеется, понимал это, и потому просто не мог так безрассудно избавиться от младшего брата, который являлся таким же полноправным любимцем как и он сам. А что насчёт зависти? Чайльд бы в жизни не признался самому себе, что испытывает ее. Он ведь привык быть везде победителем, и все внимание должно было направлено лишь на него. У младшего брата сей зависимости не наблюдалось, ведь с самого детства его окружали любящие мать и отец, которые ни на шаг не отходили от ребенка и постоянно опекали его. Старшему возможно именно этого и не хватало в его жизни, может быть тогда он бы не стал так хвататься за любые проявленные ему внимание и ласку. Вильям постарался сохранить спокойствие на лице, поджидая момент, когда Чайльд сделает свой ход, дабы иметь возможность защититься и самостоятельно противостоять. Мальчишка понимал, что слабее, однако умом превосходил старшего, потому шансы имелись. Он не хотел поступать безрассудно, чтобы после проиграть и потерять гордость. Вил кинул презрительный взгляд на окровавленное лицо мертвой горничной и скривился, явно не желая дальше осматривать эту картину. – Ху Тао, убери ее тело с моих глаз долой, – младший Тарталья занял место возле матери и осмотрел еду, к которой герцогиня практически так и не притронулась. Не считая десерта, отпечатка ее накрашенных губ на чашке с кофе и аккуратно отрезанный кусок мяса, что пробовала горничная. Девушка склонила перед ним голову и выполнила поручение данной ей, оттащив тело за его стул, дабы то не попало в поле его зрения. – Смеешь приказывать моей личной горничной, а ты довольно бесстрашен, как погляжу, – Чайльд смахнул выступившую капельку пота с лица, чувствуя как капли крови распространились по перчатке, пачкая руку. – Верно, в отличие от тебя не боюсь темноты в столь позднем возрасте, – наследник громко засмеялся, расслабленно откидываясь на спинку стула. – Какая еда не отравлена? Я голоден, – юноша махом руки приказал Ху Тао обслужить младшего брата. Девушка переставила блюда с одной стороны в другую и протёрла столовые приборы по второму разу, зная насколько сильно господин Вильям предпочитает чистоту. – Чайльд, чего ты добиваешься? – юнец совершенно спокойно отрезал кусок пирога и незамедлительно проглотил, зная, что старший не станет убивать его так просто. – Пытаешься вернуть себе титул ценой моей жизни и жизни моей матери? – Ни в коем случае, братик, я никого не убивал и не посмел бы, какого ты обо мне мнения? – не дождавшись ответа, он скучающе указал кончиком ножа на тело второй герцогини. – Она все ещё жива и соответственно ребенок в ней так же. Предлагаю тебе выгодную сделку, Вильям. – Я весь во внимании. – мальчишка вскинул брови, откладывая вилку на стол и вытирая рот салфеткой. – Ты убьешь вторую герцогиню, а взамен кронпринц пощадит тебя и твое тело не будет отправлено ему в качестве игрушки для экспериментов. – Угрожаешь мне? – младший Тарталья скромно посмеялся, стараюсь не издавать громких звуков. – Думаешь, я поверю твоим словам? Естественно, мне известно о твоей связи с его высочествами вторым принцем и принцессой, но кронпринц не является членом королевского клуба, соответственно, не в твоей власти решать за него. Всем известно о его скрытности, он бы не стал помогать такому как ты, – он скривился, не желая слушать явную ложь. – Будет тебе, думай как сам считаешь нужным, я свои требования выставил, – Чайльд не хотел прерывать зрительный контакт, но решив, что он снова голоден, подвинул к себе очередной сладкий десерт. – Это не блеф, братик, если ты сомневаешься в моих связях... – в конце юноша сделал тон голоса намного ниже, потому звучали его слова действительно угрожающе, из-за чего Вильям заметно напрягся. Чайльд громко рассмеялся с его серьезного лица и, поднося к губам крупный кусок торта, продолжал говорить с набитым ртом, что являлось верхушкой неприличия. – В любом случае лучше не сомневайся. Даю тебе совет, как любимый, старший братец. – Не хочу поступать глупо, это не в моей манере, потому позволь немного порассуждать, – он дождался сдержанного кивка и продолжил. – Зная, что на твоей стороне помимо королевской семьи ещё три, грубо говоря, герцога, меня в живых не оставят. Это было, к сожалению, с самого начала понятно, что моя жизнь зависит от твоего настроения, – Вильям посмотрел на свою мать и тяжело вздохнул. – Для меня было великой честью стать твоим соперником, который превзошёл всех, потому я отступлюсь сейчас, дабы продолжить свою жизнь в спокойствии, – Чайльд хлопнул в ладоши и довольно усмехнулся, оголяя верхний ряд зубов. Рваный вскрик слетел с его губ, заставляя схватиться за плечо, сжимая рану. Через одежду кровь впиталась в белоснежную перчатку, окрашивая ее в ярко красный. Вил с любопытством наблюдал за этим, растягиваясь в медленной улыбке. Долго думать он бы не смел, отчаявшиеся люди... Пусть он даже любит его. Схватившись за рукоять меча, он было вынул его на половину, как почувствовал холодное лезвие на своей шее. – Господин, бросьте эту затею. Не нужно геройствовать, вы должны сделать то, что необходимо, – Ху Тао ядовито шептала ему на ухо, оставляя порез на нежной коже, из которого медленной струйкой потекла капля крови. Она толкнула его к Чайльду, что великодушно протянул ему нож, рукоять которого также окрасилась в красный. Вильям схватился за него, явно осознавая свое положение. Весьма плачевное. Поскорее бы закончить его часть сделки. Наследник лишь усмехнулся, стягивая со своих рук надоедливые перчатки из которых текла алая жидкость. Мальчишка внезапно выронил оружие и пошатнулся, стараясь найти опору в ближайшей спинке стула. Лис также не ровня ядовитой змее. – Ох, так нож был отравлен, как же я сразу не догадался... – он произнес это слишком спокойно, что позабавило Чайльда ещё сильнее. Глаза Вильяма расфокусировались, он едва мог что видеть, однако, продолжал чувствовать. Кожа рук младшего Тартальи явно покраснела, яд разъел верхний слой его ладоней, покрывая ее отвратными на вид волдырями. Он быстро проникал под открытые участки, где кожа уже отсутствовала, доставляя невыносимую боль. Юнец истошно заорал, надрывая голос и прижимая трясущиеся руки к своему рту, стараясь остановить идущую кровь из него. Жалкое зрелище. Медленно опускаясь на колени из-за невозможности стоять самостоятельно, Вильям затуманенным взглядом посмотрел на свои пальцы, что были в его собственной крови. Неужели конец? – Спасибо, брат, – он прохрипел слишком тихо, никто кроме его самого не услышал бы. Подняв глаза на довольного собой Чайльда, улыбнулся сам, пуская одинокую слезу. Губы его тряслись, глаза давно уже перестали видеть, лишь громкое дыхание брата успокаивало. Вильям Тарталья нашел свой покой, приняв смерть от своего идола. Пусть даже и такую жестокую. – Быстродействующее средство из лаборатории Дотторе, которое он самолично изготовил. В его мастерстве сомневаться непозволительно, знаешь ли, – наследник в какой-то момент запнулся, стараясь скрыть свой растеряный взгляд. Впервые, в своей жизни, он видел улыбку, вечно серьезного Вильяма, которая была лишь для него. Сердце так болит. Даже чертёнок внутри замолк, заполняя несчастный орган ядовитой болью. – Отвернись, – процедил Чайльд, обращаясь к Ху Тао. – Господин? – девушка недоуменно смотрела на него, опуская глаза на окровавленные руки. – Я приказал тебе отвернуться! – завопил юноша, откидываясь на спинку стула и рвано выдыхая. Кислород и вовсе перестал подступать к горлу, он задыхался в своей боли. А ведь раньше самовнушение справлялось, принуждало ненавидеть. Что же сейчас случилось? Он сам не мог понять внезапную панику внутри себя, будто бы нахлынувшее чувство стыда, страха, отвращения к себе. Что угодно, кроме необходимых равнодушия и хладнокровия. Слезы Вильяма ещё долго будут преследовать его в страшных снах. Чайльд смахнул подступившую влагу к глазам, стоило стуку каблуков донестись до его ушей. Подняв взгляд, он поприветствовал вошедшего, кивком головы. Последнее, что все-таки смог разглядеть умирающий Вильям, так это высокую фигуру кронпринца, который зашёл в комнату с ядовитой усмешкой на лице. – Долго же мне пришлось ждать окончания твоего концерта, я было успел заскучать, – Дотторе дотронулся пальцами до шеи герцогини проверяя жива ли та. – Свою часть ты выполнил, похвально. Я был уверен, что ты бросишься на нее и растерзаешь тело в клочья, потеряв самообладание. – Обижаете, ваше высочество, я же обещал вам преподнести в подарок тело беременной женщины, – Чайльд поднялся со своего стула, вцепившись пальцами в плечо. – Ху Тао приберись здесь, а вторую герцогиню перенеси в повозку принца, предварительно хорошенько связав, дабы та не сбежала, если вдруг очнётся. Осталось написать письмо королю с отчетом о своих действиях, ему определённо интересно узнать о моих успехах, – юноша перевел взгляд на Дотторе и подошёл к тому, приподымаясь на носках. Даже каблуки на его обуви не позволяли ему сравняться ростом с кронпринцем. – Поскорее бы вы стали правителем, поддержка короля мне бы не помешала. – Род Тарталья всегда являлся фаворитом для любого человека из королевской семьи, не знаешь почему так? – Дотторе все же соизволил сам наклониться к лицу Чайльда, снимая с того золотую тиару и рассматривая её. – Мне нужно время ибо, к сожалению, мой отец в глазах простолюдинов великий добродетель и потеря такого значимого правителя будет для них большой печалью, потому все нужно спланировать. Я же могу рассчитывать на твою помощь, – принц замолчал и одел головное украшение обратно на юношу, поправляя непослушные волосы. – герцог Тарталья? – глаза Чайльда загорелись, а сам он впился взглядом в вечно улыбающегося принца, пытаясь пробраться в его голову и прочесть истинные мысли. – Разумеется, Ваше Высочество, я к вашим услугам, – Дотторе провел пальцами по щеке юноши и хрипло засмеялся. – Тебя ранила женщина, весьма глупо и неосторожно с твоей стороны, – кронпринц накрыл руку Чайльда своей собственной, прижимая сильнее к ране. Вслушавшись в тихое шипение, он самодовольно хмыкнул. – Мне следует рассказать об этом королевскому клубу, даже история Кэйи и его "неудачного самоубийства" не так интересна, – Дотторе приблизился к лицу Тартальи, обдавая его горячим дыханием. Юноша молчал, предательские мурашки пробежали по телу, выдавая явное волнение. Больше всего в своей жизни, он не хотел видеть этого парня так близко. Одни лишь глаза заставляли его сжаться, опустив собственные. Боится повторить ошибки прошлого, боится снова видеть глубокие раны на своем теле, боится зависимости принца. Чайльд невыносимо боится Дотторе и всё, что связано с ним. Никакое время не исправит болезненные воспоминания. Детская психика такая слабая и неустойчивая... Как прискорбно, что она не выдержала той боли, того страха. А ведь шрамы хранят вечную память, заставляют смотреть на себя перед сном и вспоминать то, что пытается забыть. Есть человек сильнее, настолько могущественный, что слабому мальчишке не справиться. Но что насчёт существа внутри? Сам то юноша будет трепаться в когтистых лапах принца, нанизываясь на смертельные иглы. И не сможет выбраться, утопая в собственном аду. Змея пугливо скручивается перед самыми дьяволом. – Ваше Высочество? – тихий вопрос, оставшийся без ответа. Дотторе проводит губами по щеке Чайльда, отвернувшего голову вбок. – Не нужно. Однако принц не слушает, болезненно сжимает подбородок, соединяет их взгляды. Наслаждаясь страхом в глазах напротив. Свободной рукой прижимает тело юноши к себе, уменьшая расстояние между ними. От резкого столкновения золотая тиара падает вниз, драгоценные камни разбиваются, выпадая из неё. Также и сердце его. Хриплый смех кронпринца завораживает слух, он подобно адскому искусителю, жаждет, чтобы люди зависели от него. Но Чайльд кривится, в попытках отстраниться. Больше он не поведётся на ложное очарование. Дотторе целует настойчиво, грубо, впивается клыками в манящие губы. Тарталья не отвечает, лишь смотрит на него своими ненавистными глазами. Принц готов взвыть от подступившего возбуждения. Он зависим от мальчишки, посмевшего сбежать из его лап. – Дотторе, хватит! – Чайльд срывается на строгий крик, отталкивая парня от себя. Он покачнулся на ватных ногах, хватаясь за руку. – Продолжаешь играть в невинную принцессу, Тарталья? – Я полагал, что всё в прошлом, и вы не станете кидаться будто пёс, сорвавшийся с цепи, – прошипел наследник. – В прошлом? – насмешливо произнес кронпринц, делая шаг вперёд. Чайльд не отступает назад, не показывает страх в своих глазах. В них только бушующий пожар, сжигающий благоразумие принца. Он приближается к этому пламени, позволяет касаться неугомонным огонькам его рук, тела, сердца. Шрамы остаются, а он бережно хранит воспоминания каждого. Тарталья хуже строптивой девицы, упрямый до жути, не желает подчиняться сильнейшему. Ломает законы природы про слабых тварей, которые склоняют головы перед королём мира животного. Змей сам по себе, выпускает свой яд в разум принца, и сбрасывает кожу, оставляя её в подарок. Сам же - исчезает. – Не будь глупцом, осознай наконец своё положение, – грубо, неубедительно. – Тебе ничего не стоит снова принадлежать мне. – Вы весьма наивны. – Дотторе снова уменьшил расстояние, оказываясь невыносимо близко. Он скинул с себя, исключительной роскошности, кафтан, повесив тот на спинку стула, оставаясь в нежно голубой рубахе с глубоким вырезом на груди, перевязанным тонкой нитью. Кронпринц поднял руку, чтобы дотронуться до щеки Тартальи, но тот резко перехватил его запястье, сильно сжимая. Со всей грубостью впиваясь ногтями в нежную кожу. – Потеряв человека, мы осознаём необходимость в нём. Полагаю, именно так писали мудрецы в своих записях, – Аякс безразлично разглядывал огромный, виднеющийся шрам на руке его высочества. Он самолично оставил такой подарок, это кара, которая останется с Дотторе навсегда. Чайльд вальяжно приблизился к лицу парня, понижая голос. – Вы практически убили меня, оставив лишь пустую оболочку с остатками души. Не думали ли вы, что я вернусь? Что захочу снова пережить все те страдания в которые вы окунули меня с головой, – презрительно процедил юноша, опаляя своим дыханием приоткрытые губы кронпринца. Он потянулся навстречу, но Тарталья отстранился, оставляя после себя холодное чувство, леденящее, кажись и так каменное, сердце преемника короля. – Но ведь ты также осознал необходимость, – Тарталья плотно сжал губы, сузив глаза, в которых продолжала пылать ненависть, смешанная с отвращением. И чем-то ещё очень непримечательным, таким глубоким и неосознанным. Мимолётное чувство, что принц прав, промелькнуло слишком внезапно, мгновенно исчезая. Дотторе медленно опустился на колени, не прерывая зрительного контакта. С удивительной нежностью обхватил руку юноши и поднес к своим губам. – Если я склонюсь перед тобой, ты даруешь мне свое прощение? – Чайльд мучился, не зная, что ответить. Он прикусил внутреннюю сторону щек, тяжело сглатывая слюну. Наследник провел ладонью по лицу принца, который припал к ней, прижимая к себе. Как же он слаб. Мерзко в своем собственном теле. Тарталья бесхребетный слабак, дающий шанс тому, кто уничтожил его. Он мечтает отрубить свою руку, которая сейчас покрывается беспорядочными поцелуями. Мечтает, но не сделает. А Дотторе будто бы светиться, спустя стольких лет парень улыбается без притворной фальши. Стоит на коленях, обнимая тело Чайльда, уткнувшись лицом в его торс. Что-то беспорядочно шепчет, водит руками по стройной, напряжённой спине. Чертёнок внутри не дремлет, расплывается в безумной улыбке, передав своему хозяину нахлынувший запал. Быть может иметь на цепи самого будущего короля не так-то и плохо? Монстр, зависимый от человека, который будет подчиняться господину, не желая снова накликать его гнев. Чайльд же, подобно Богу, дарует и отбирает свое благословение. Юноша проводит пальцами по мягким волосам, вызывая незамедлительную реакцию принца, что послушно прижимается к ладони. Пёс. Адский пёс во владении Аякса.

***

Чайльд не винил себя и не собирался мучаться угрызениями совести. Он ненавидел Вильяма, но до этого дня не позволял себе навредить ему. Рука не поднималась причинить боль брату. Пусть даже и не родному, но все же... Возможно, в глубинах своей души он считал его неплохим человеком, выросшим в примерной семье, и достойным стать наследником своего отца. У него хорошее воспитание, что было явным преимуществом, ведь Чайльду доставалось лишь частичное внимание герцога. Невероятное чувство зависти скрывалось за надменным лицом наследника. Тарталья бы предпочел быть вторым, но находиться в вечном окружении матери и отца. Вероятно раньше, но не сейчас. Парень пообещал себе и гостю из своих снов, что именно он будет править в четвертом герцогстве, и от своих слов отступаться было не в его принципах. Возможно Чайльд любил свою большую семью, но из-за своей гордости и своих целей, в жизни никогда не признал это. Любовь - проклятье для рода Тарталья, это уж точно. Стоит испытать столь яркие, теплые эмоции, как тут же наказание самостоятельно находит тебя. Ему не столь сложно проломить стены, что человек выстраивал вокруг себя долгие годы, в слепой надежде, что они защитят от кары самого дьявола. Чтобы что-то получить, нужно что-то, такое же весомое отдать. Быть может первый Тарталья пожертвовал слишком многом, дабы прийти к власти. Раньше законов не существовало, к чему лишнее притворство? Жестокость и ненависть процветали, оставались безнаказанными. Предок рода мог убить тысячи своих братьев, сестер, даже собственных детей, ради получения титула, который успешно имел. Вероятно адский король с превеликим удовольствием встречал его, с распростёртыми объятиями. Он и не ведал, что для будущих однофамильцев понадобится отдельный котел, особой жестокости. Беспредельники остаются таковыми всю свою жизнь, и учат тому же своих детей и внуков. Высшие силы не были способны разглядеть что-нибудь светлое в них, потому и прокляли всех без остатка. Искренне любить равняется смерти. Не столь важно, даже если бы Чайльд был более благосклонен к своей семье, и в итоге оставил в живых нерадивого брата - благодарность за это вряд-ли получил. Щенка необходимо было убить, пока он не стал взрослым псом с острыми клыками. С большей вероятностью сыночек герцогини захотел бы отомстить за свою матушку и вернуть свое немалое состояние. Отец часто дарил ему на дни рождения большие территории и огромные поместья на них. Вильям не из тех, кто так просто сдастся и станет жить спокойно, зная, что есть официально принадлежащая ему местность. И все же он был не их породы, характер совершенно отличался от всех носителей одной крови. Гордость, которую воспитала в нем мать не может развиваться с той силой, которая бы была при рождении. Отпрыски с фамилией Тарталья были несомненными упрямцами с гордо поднятой головой и ядовитыми глазами, наполненными напыщенностью и важности. Эти псы служили своему хозяину, прогрызая глотки всем, кто смел приближаться к их господину. А после же сами предавали его, прежде растерзав на мелкие кусочки, наслаждаясь сладким мясом. Гены невозможно скрыть, пускай внешность идентичная, характер - неотъемлемая часть, которая передается отпрыскам. Чайльд колебался, принимая конечное решение, он не знал о чувствах брата. Ему не известно как относился к нему младший и, что говорил за спиной. За все годы им не предоставилось случая поговорить в спокойной обстановке, без всей ненависти и зависти, идущей с обеих сторон. Сам Вильям восхищался старшим братом, сумевшим получить титул преемника без помощи матери. Вторая герцогиня вечно ему твердила, что за каждым мужчиной должна стоять сильная женщина и управлять им, дабы тот не совершал грубых ошибок. Вот только с каждым разом, смотря на Чайльда, он сомневался в ее словах. Его постоянно запирали в покоях, в которых он покорно сидел долгими днями, однако, оставался в душе свободным. Он был словно дикая птица, что расправляла свои крылья, хвастая величием. Даже клетка не могла удержать его - заставить склониться, подчиниться. Ему не нужно было ежедневно учиться, чтобы превзойти кого-то. Он потратил свое время на установку связей с высшим светом, вместо обучения в академии. Поддержка могущественных людей была на его стороне, когда же Вильяму досталось лишь всеобщее одобрение. Не нужно владеть всеми знаниями, чтобы в тебе признали величественного человека. К сожалению, светлых воспоминаний практически не осталось, но Вильям берег их, словно святыню. Он до конца своей жизни надеялся на что-то... что-то солнечное, теплое между ними. Мечтал о старшем брате, который сможет помочь и защитить. В раннем детстве Чайльд единожды помог ему, подставив себя под гнев отца, просидев в своих покоях не одну неделю. После этого случая Вильям не позволял себе неуважительно относиться к старшему брату. Он увидел в нем того, кого желал, но ожидания не оправдались. Это был ложный свет, туннель оказался без выхода. Пусть в его сердце кипела навязанная ему ненависть и презрение, однако, он бы не позволил себе грубо относиться к нему. К любимому брату. Хотя, Вильям больше хотел избавиться от Тевкра, которому досталась вся любовь и забота. Сколько раз пытался избавиться от него, но попытки тщетные. Чайльд любил Тевкра, и если бы тот умер от его рук - старший Тарталья возненавидел Вила ещё больше. А он так трепетно и бережно берёг воспоминания... Каждый раз кланяясь ему, и произнося слова молитвы за долгие годы его жизни. Чайльд не знал правды, и не хотел бы знать. К чему сейчас лишние переживания, если мысли забиты совершенно другим. В них нет места мучениям совести. Главным преимуществом и таким же недостатком рода Тарталья была гордость, которая передавалась каждому потомку с кровью герцогской семьи. Они с лёгкостью могли лишиться жизни, однако, надменность в их взгляде будет непоколебима. Потеря гордости и чести - непозволительно для отпрысков. Это являлось сравнимо с работой куртизанки, также низко и отвратно. Чайльд Тарталья был наследником крупнейшей территории и старался всячески соответствовать. Последние несколько лет, в особенности после одобрения титула, он сделал намного больше, чем его отец, который предпочел иметь огромное количество детей, что выполняли его обязанности. На плечи юноши свалили множество нежеланной работы и заставили выполнять, чем он собственно и занимался в одиночку. Мальчишка не позволял экономике герцогства упасть, хотя учитывая урожайность последних лет, это было практически невозможно. Все свои сбережения, доставшиеся после смерти матери, он истратил на горожан. Безусловно, это было выгодно самому наследнику, ведь простолюдины видели в нем благословенное существо, что заботится о них и подстрекает других аристократов присоединяться к нему. Из-за его действий уменьшилось количество нищих, скитающихся по улицам и просящих милостыню у всех проходимцев. Рабочая сила росла с каждым днём, а армия четвертого герцогства пополнялась добровольцами, ведь именно Чайльд отдал приказ о повышении жалования. Иметь на своей стороне миллионы людей, которые поддержат любое его решение - выгодно. Он и сам понимает, что не зря годами помогал народу, возвышая себя в их глазах. Такими будет намного легче управлять, ведь они не посмеют пойти против своего правителя, дарующего им хлеб и кров. Люди, что по одному его слову пойдут воевать, защищая жизнь единственного человека. Армия является одной из важнейших частей любой страны, потому Тарталья уделяет ей особое внимание, нежели рабочему классу. Их соседи - восточная империя, потому и не нападают на них, ведь количество воинов в разы меньше. Да и если говорить о металлах, из которых после изготавливаются доспехи и оружие, их катастрофически не хватает, потому им приходится быть союзниками, дабы герцогство дало согласие на добычу металлов, на своей территории. Разумеется, известно, что людям в восточной империи открыты все тайны по изготовлению ядов, и они могут с лёгкостью создать новый вид болезни, пустив его за свои пределы, тем самым уничтожив добрую часть своих воинственных соседей. Вот только другие территории останутся неприкасаемы, ведь их разделяют огромные пустынные расстояния, которые населяют разве что изгнанники, животные и изредка лесные твари. В таком случае король отдаст приказ о начале войны, на которой объединятся силы трёх других территорий, что не уступают по мощи четвёртому герцогству. Чайльд ни в коем случае не желает терять свою власть, особенно портить отношения с империей, ибо военные действия бы проходили на его территории, что, разумеется, не выгодно для него. Потому, он побеспокоился заранее, и отдал приказ об отправлении своей сестры на их земли, дабы та стала невестой седьмого принца, укрепляя взаимоотношения между двумя сторонами. Дела герцогства преобладали в его глазах, нежели переживания о мертвом брате. – Господин Тарталья! – звонкий голос горничной вывел его из своих мыслей. Юноша посмотрел на вытекшие чернила и отбросил от себя перо, потирая ноющие виски. – Вы просили никого не пускать к вам, однако, прибыл молодой господин Тевкр, он весьма настойчиво требует аудиенцию с вами, боюсь я не смогу его удержать, потому как он начал угрожать мне. – она тяжело вздохнула, ожидая приказа, явно думая о непозволительном поведении очередного потомка герцога Тартальи. Чайльд тут же приободрился, услышав о приезде младшего брата. Слабая улыбка появилась на его лице. Хоть его состояние оставляло желать лучшего, он постарается держаться ради любимого братца. – Не смей задерживать второго молодого господина, Ху Тао, – с некой строгостью произнес юноша. – А также у меня к тебе есть поручение, – он сложил письмо в переносную шкатулку и поставил собственную печать. Кончик листа был запачкан в черные чернила, но наследник не обратил на это внимание, ссылаясь на то, что главное содержание, а не внешний вид. – Это письмо написанное для короля с точным отчётом моих действий, но я желаю, чтобы его доставили в кротчайшие сроки моему отцу. Как мне известно, он сегодня утром отправился на третью территорию, – Девушка уже много лет не слышала, чтобы её господин обращался к ней неформально, словно к обычной слуге. Она плотно сжала губы, чувствуя появившуюся обиду. Ху Тао склонила голову и открыла двери, пропуская мальчишку вперёд, а сама вышла из кабинета. Он показал ей язык и довольно усмехнулся, зная, что Чайльд бы ни в коем случае не отказался от встречи с ним. – Тевкр, как я рад тебя видеть! Когда ты прибыл? – Аякс! – наследник замер от удивления, слегка приподнимая брови и скривив губы в растерянной улыбке. Это было имя, что дала ему мать при рождении, знал об этом, разумеется, небольшой круг людей, включая Ху Тао, которой было запрещено обращаться к нему по истинному имени на людях. Тевкр налетел на старшего брата, обнимая того и прижимаясь головой к его груди. Чайльд прикрыл глаза, проводя рукой по рыжим волосам младшего брата, что лезли ему в лицо. – Я так скучал за тобой весь этот год! Мое обучение закончилось не так давно и я решил наведаться к тебе, и к матушке, сразу же! Почему ты не отвечал на мои письма? Я уже было начал думать, что ты вовсе забыл обо мне. – Разве ты писал их? В мои руки ни одного не было доставлено, – он раздражённо закатил глаза, вспоминая кто именно был ответственным за переправку писем для семьи герцога. – Ох, видимо вторая герцогиня решила принимать участие в наших с тобой отношениях, – Тевкр звонко посмеялся и отстранился от брата, облокотившись о деревянный стол в кабинете Чайльда. – Она же уже мертва, верно? – он с надеждой посмотрел на старшего брата. – Откуда тебе известно? – Встретил по дороге карету его высочества кронпринца, он удивился моему появлению спустя долгий год, потому и решил немного поговорить со мной. – Он сказал тебе ещё о чем-то? – с неким беспокойством спросил Чайльд, хмуря брови. Язык Дотторе слишком длинный и слишком болтливый. От него можно ожидать чего угодно. Тарталья бы не хотел, чтобы Тевкра посвятили в его прошлые. – Разумеется да, он не удержался от своих великолепных шуток про наши идентичные лица, и, что мне нужно быть осторожнее, вдруг он перепутает нас ночью, – Чайльд сжал здоровую руку в кулак, раздражённый лишь одним упоминанием о принце. – Подробностей я не знаю в общем, его Высочество Дотторе никогда не говорит ничего полностью, всегда приходится догадываться самому, – Аякс понимающе кивнул правоте его слов, и тут же скривился от головной боли, тихо шипя. Сегодня определённо не его день. – Госпожу Лань отравила собственная горничная, которую герцогиня ежедневно избивала, бедняга не выдержала и решила отомстить, – мгновенно придумал наследник. – Ты решил выступить в роли горничной? У тебя в этом и опыт есть, как мне известно от поучительных историй кронпринца, – Тевкр озорно усмехнулся, смотря в стыдливые глаза брата, который осознал, что его подловили. – Не люблю когда ты врешь мне, Аякс, даже если это вынужденная мера. Ты сам воспитал во мне это, так что будь добр, не лги мне, – голос его стал на тон ниже, звуча более мелодично. Подобно сладкой песне, заполняющей голову лишь ею. – Я же не чужой тебе человек, и ни в коем случае не предам, потому, ты можешь мне всецело доверять. – Чайльд имеет в своем сердце двух демонов, и второй определенно его младший брат. Среди всех детей нынешнего герцога всего было три ребенка, составляющие не хилую конкуренцию наследнику. Уже покойный сын второй герцогини - Вильям, который практически достиг своего и завоевал желанное место подле отца. Старший сын первой жены - Тевкр, ибо он был воспитан мудрой женщиной и любящим старшим братом, который передал ему все свои идеалы, создавая из невинного ребенка вполне достойного человека. А также его младшая сестра – Роксана, рождённая от одной из любовниц герцога. Она была отправлена в возрасте двенадцати лет в восточную империю, где смогла достичь высокого поста во служении у императора, являясь при этом женщиной. Чайльд уважал по своему каждого из них, кого-то больше, кого-то меньше, но никогда не ставил их ниже себя. Разве что только презирал Вильяма за его вечные успехи во всем, но и даже своего ненавистного врага он порой уважал, считая все же братом. Тевкр был ему ближе всего, ведь родился он от женщины, которую сам Чайльд Тарталья называл матерью и считает таковой по сей день. Госпожа Жизель мудрая правительница, не совершающая никогда грубых ошибок, что вызывало восхищение. Даже когда родная мать Аякса была жива и заняла важнейшую роль в сердце герцога, она не стала ненавидеть ее, наоборот, всячески помогала ей. Возможно, потому что любовь в ней давно угасла и остаться заставляли родившийся ребенок и маленький Чайльд, которого оставили ей на попечение. Тарталья был старше всего на два года, потому они вместе росли с братом, проводя друг с другом практически все свободное от учебы время. Жизель всегда говорила, что им нужно держаться вместе, и в любых трудных ситуациях помогать друг другу. Женщина прекрасно понимала насколько трудно детям сложно выжить в семье Тарталья, потому делала абсолютно все, дабы сохранить хотя бы двоих. – Прости, Тевкр, не хотел тебя расстраивать. В детстве тебе никогда не нравилась моя излишняя жестокость, – Чайльд неловко улыбнулся, извиняясь взглядом. – Вильям также мертв. Как мне известно, вы были в дружных отношениях, часто посещали театры и различные балы вместе. Тебя не огорчило известие о его погибели? – Он был твоим соперником от которого необходимо было избавиться, я не имел права лезть в ваши отношения. Вил все-равно бы умер рано или поздно, это был вопрос времени. Не то чтобы я огорчён и буду оплакивать его могилу ближайшие годы, однако, мне жаль, что он прожил так мало и несчастно. Брат не имел плохих намерений против тебя, даже больше скажу, он уважал и восхищался твоей настойчивостью и целеустремлённостью, – Тевкр внимательно следил за выражением лица Чайльда, которое приобрело серьезный вид. – Когда речь заходила за тебя, он с улыбкой вспоминал ваши моменты с детства, когда вы были довольно таки дружны, – Аякс тяжело вздохнул, чувствуя внезапную боль в сердце. Его руки едва заметно дрожали, юнец опустил глаза, стараясь не смотреть на строгое лицо брата, который будто бы осуждал его. Тевкр подошёл к нему вплотную, склонив голову набок. В его прищуренные глазах сияли искры, говорящие о чрезмерного удовлетворения от ситуации Он проникал внутрь чужого подсознания, выведывая самые сокровенные тайны. Чтобы в будущем использовать их на корысть себе. Истинный Тарталья, ничего не скажешь. – Помнишь день, когда мы прогуливались по саду, а Вильям тогда подошёл к нам с небольшой шкатулкой? – не дождавшись ответа от Чайльда, он продолжил. Ему и не нужно его участие в разговоре, главное, чтобы он слушал каждое его слово. Которое острыми лезвиями впивается в плоть, нанося смертельные раны. Тевкр слишком проницателен для обычного ребёнка. – Это был подарок для тебя, золотое кольцо, которым он хотел примириться с тобой, дабы после поговорить. Он постоянно трепался о тебе, боже правый, это начинало раздражать меня. Его мерзкая зависимость от старшего братика, который, к сожалению, не обращает на него внимание и ненавидит. И что же сделал ты в ответ на его благой жест? – мальчишка положил руки на плечи Аякса, слегка сжимая их. – Ты же, в свою очередь, назвал его тварью и... – Довольно! – Чайльд резко оттолкнул от себя брата. Мгновенная боль появилась на месте утренней раны, черт, она ведь снова открылась. – Закрой рот! – Аякс схватился за ноющие виски и упал обратно в кресло, стараясь отогнать от себя мысли о мертвом брате, из-за которых голова начинала болеть с большей силой. Благо, это заглушило боль в плече, к счастью. – Не смей говорить о нем в моём присутствии! – улыбка Вильяма была у него перед глазами, которую он посвятил старшему брату, никому больше. Быстродействующий яд мгновенно лишает сил, потому, даже малейшее движение мышц далось Вилу с большим трудом и болью, от понимания этого Аяксу становится ещё хуже. Хотя куда ещё хуже, если он готов рыдать от чувства стыда и осознания ошибки. Людям всегда так больно от потерь? Хотя бы есть весомое доказательство, что он все ещё человек, и его сердце бьётся от боли. Чайльд дотронулся до своей груди рукой, сжимая рубашку, и царапая ногтями кожу через неё. Он заслужил рану на плече, пускай шрам будет вечным напоминанием о его ненависти. С которой не смог совладать. Опьянённый, сошедший с ума мальчишка, тонущий в собственном котле, нечеловечески изгибаясь в крови людей. Людей, что были убиты тварью в человеческом облике. Тарталья, почувствовав как по его щеке протекла одинокая слеза, тут же смахнул ее, не желая делать положительные выводы. – Я же так ненавидел его, почему тогда... – Тевкр обхватил лицо Чайльда руками и придвинулся ближе, соприкасаясь с ним лбами. – Ты совершил ошибку, брат. Тебе прийдётся быть ответственным за свои действия. Однако каждый ошибается, это естественно для человека, – он провел пальцами по его щеке, пытаясь успокоить дрожь в теле Чайльда. Последнее слово было заметно выделено, мальчишка придал ему особую интонацию. Жестокий - не человечный. Правила его жизни, мировоззрение. Он смотрит проницательными глазами, такими добрыми, нежными. В них можно утонуть, как в самом глубоком море, привлекающее своей красотой и уничтожающее своей опасностью. Чайльд и не противится, бредёт по песочному дну, никто так и не протянул ему руку помощи. Он утонул в безграничной воде, наделённой всепоглощающей силой. – Пусть смерть Вильяма будет на твоей совести, и именно ты будешь нести это бремя, – наказывает. – Успокойся, прошу, – дарует прощение. – Я не хотел упрекать тебя, я лишь желал, чтобы ты осознал свою ошибку и не повторил ее больше, – наставляет. – Аякс, твоя ненависть может уничтожить тебя и твоих близких. Из-за нее ты видишь врага чуть ли не в каждом человеке, желая побороть его и одержать победу. Я переживаю за наши жизни, я боюсь, что ты также поступишь с нами, уничтожишь каждого обладателя герцогской крови, а... – он запнулся, замечая страх в глазах Чайльда, который юноша не мог унять из-за осознания, что Тевкр говорит правду. Истину, которая острым кинжалом вонзилась в сердце. А бес внутри злится, подталкивает хозяина наступать. Не слушать сладкие речи человека напротив. Он затуманивает взгляд, меняет ход мыслей, заставляет унять нашедший страх, приказывает слушать лишь его голос, лишь его слова. – А свою жизнь ты оставишь напоследок, ведь начнёшь питать такую же ненависть к себе и к своим прошлым поступкам. Потому меня и расстраивает твоя жестокость, я не хочу, чтобы мой любимый брат проливал кровь родных людей. Тевкр - олицетворение истинного дьявола. Сильнейший, что стоит на защите адского короля, склонил голову пред ним и верно служит. Подначивает, шепчет жестокие сюжеты. Чайльд - король, неведающий на что способен в истинном гневе. Он и не человек вовсе, лишь пустая оболочка, а внутри сам Сатана и его дети: злость, ненависть, ярость, зависть, боль и гнев. Больше ничего нет в ребенке, в сломленном ребёнке, которому в свое время не дали шанса стать... нормальным? Тевкр же его страж, охраняющий оставшиеся чувства, пытается сохранить каплю любви и благоразумия. Чайльд воспитал монстра, способного одними словами уничтожить человечество. Заставить проливать слезы, дрожать в страхе, умолять замолчать. Ученик превзошёл учителя? Как бы слова его не оказались истинной. Аякс не остановится ни перед чем, и если так будет дальше, Тевкр может стать помехой, которую необходимо устранить. Король уважает своих слуг только пока те нужны, когда же надобность в них исчерпана - он уничтожает их. Но он так сильно любит младшего брата... почему за свое благо нужно убить стольких? – Я должен убить отца, – Тевкр ничего не отвечает, знает, что это необходимость. Он не в силах остановить брата, даже своими словами. А может просто не хочет. Аякс с трудом говорил из-за сильной боли в висках, которая увеличивалась после каждого слова брата. Грудь его медленно вздымалась, а изо рта вырывалось сбивчивое дыхание, которое мешало внятно говорить. Язык то и дело путался. Сложно было даже моргать, мышцы будто окаменели. Юноша быстро смекнул, дрожащей рукой доставая с кармана рубахи бутылек, и налил жидкость в рядом стоящий стакан воды. Тевкр видел состояние брата, но не стал допытывать прямо, знает, что не нравится старшему забота о его здоровье. Если посчитает нужным рассказать - сделает это без замедлений. – Яды Дотторе могут распространяться на близко находящихся людей, думаю из-за этого... – пояснил он, выпивая противоядие, и облокотившись на спинку кресла, прислонил тыльную сторону ладони к своему лбу, проверяя температуру тела. – Скоро мне станет легче, не думай об этом. Лишь хочу сказать, что ты ошибаешься в своих доводах, я бы не посмел убить вас, – твердо произнес Чайльд, больше убеждая самого себя в искренности выброшенных слов. – Твоя рука... – Тевкр практически прошептал, смотря на выступившее красное пятно. – Не обращай внимания, это всего лишь царапина. У меня таких множество, знаешь же, – он слабо улыбнулся, замечая осуждающее выражение лица младшего брата, стараясь приободрить его. – Лучше расскажи, чем вы занимались в академии третьего герцогства. Мне приходилось слышать о твоих успехах в управлении корабля, – Тевкр не был особенно рад резкой смене темы, но отвечать прийдётся. Раз уж туман, созданный его словами, развеялся. – В начале нас обучали теории, а после уже морскому делу, чтобы в будущем мы стали достойными капитанами, и умели мудро и благоразумно управлять собственной командой. Безусловно, мне легче, чем остальным занять место капитана, однако, я бы хотел собственными силами достичь этого, а не золотом отца. – Мудрость - это не только благоразумие в делах и решениях, но также и совершенное знание всего того, что человек в состоянии познать, братик. – Аякс, снова говоришь заумными фразами, – ответом послужила сдержанная улыбка с прикрытыми глазами. – Я, знаешь ли, не интересуюсь цитатами различных стариков, живших столетия тому назад. В них нет смысла, особенно для меня - будущего мореплавателя. Кажись, только ты такое и читаешь. – Чайльда позабавил горделивый вид брата, потому он потрепал его по волосам, из-за чего нитка, сдерживающая их, упала на столешницу. Тевкр заметил как взгляд юноши задержался на его длинных локонах. – Знаешь, у всех выдающихся капитанов были длинные волосы, я видел на портретах, – пояснил он. – Тебе идёт, – ответил быстро Чайльд. – Практически у всех моих близких друзей длинные волосы, может и мне отрастить рыжую шевелюру. Каждая бы дама захотела разделить со мной ложе, – он улыбнулся своим словам и подставил пальцы под подбородок, демонстрируя красоту своего лица. – Мне нравится как ты выглядишь сейчас. Тебе бы следовало гарем создать и... – послышался стук в дверь, и почти сразу же туда зашла Ху Тао, держа в руках письма. Тевкр знал что у Чайльда много дел, потому понимающе поклонился и направился в сторону выхода. – Я ещё не был сегодня у матушки, стоит наведаться к ней, она скучала. Когда выполнишь всю работу, приходи в её покои, посидим вместе, как когда-то давно. – улыбнувшись напоследок, Тевкр вышел из кабинета наследника. Чайльд перевел взгляд на горничную, и тяжело вздохнул, осознав, что заполнять бумаги вместо него никто не будет. – Письмо я отправила, как вы и велели, герцогу. Его доставят в течение дня, потому можно предположить, что ваш отец вернётся завтра. Довольно таки умный ход, если желаете завершить все быстрее, король явно щедро вознаградит вас, – замечая расстроенный вид своего господина, она постаралась утешить его. – Вы уже придумали каким способом устраните последнюю цель? – Разумеется, устроим семейную беседу, после семейное вытаскивание кинжалов из его груди, ну а напоследок семейное перетаскивание тела на кладбище, – девушка сдержанно усмехнулась, протягивая перо наследнику. – А вот чем заняться на его могильном камне я лучше всего продумал. – Могу лишь слепо предполагать. Не сочтите за наглость, однако, я невольно подслушала ваш разговор с господином Камисато, потому, косвенно, посвящена в ваши планы. – Вы нарушили закон, милая Ху Тао, не боитесь, что заставлю вас отсиживаться в темнице? – он быстрым взглядом прошелся по первому письму, не смотря на лицо девушки. – Кто же, если не я, будет заботиться о вашей ране на руке? После выздоровления, так уж и быть, согласна отбыть свое наказание.

***

Спустя несколько часов монотонной работы, Чайльд держал в руках последнее письмо с прошением. Ему нравилось читать о проблемах людей и, стараться им как-то помогать. Нет, не потому что он великодушная душа и добрая фея из детских сказок. Это было одной из самых лёгких его обязанностей, ведь народ прислушивался к каждому его совету. У вас не хватает золота? Заработайте, в чем проблема? И всё-таки бывали интересные запросы, чаще всего от лесников, охотников или безумного старца по имени Грегори Шарни. Боже правый, он был фаворитом из всех живущих простолюдинов.У несчастного умерла жена, а детей нет, внуков соответственно тоже, потому он и пишет постоянно письма Чайльду. Раньше приходил к главным воротам поместья рода Тарталья, но стражники настойчиво выгоняли его, угрожая, что убьют в следующий раз. Спустя год, Аякс заинтересовался и погостил у старика. Он ему приглянулся, всегда рассказывал что-то интересное и непристойное, угощая юношу разным пойлом, после которого Ху Тао тащила спящее тело наследника обратно домой. Тарталье было не больше пятнадцати, когда он познакомился с ним, Шарни радостно встречал его у себя, обращаясь с ним как с собственным сыном. Вероятно именно это заставляло мальчишку возвращаться в его дом. И если раньше слова Грегори о вампирах были лишь забавной легендой и сказками, подобными тех, что были написаны в детских книжонках, то сейчас приобрели смысл. Старик рассказывал как в молодости рубил тварей и с гордостью участвовал в войне. И вот сейчас в руках было от него письмо, в котором он упомянул мерзких кровососов. Если Шарни не подводила память, он должен был знать, что Чайльд никогда не верил в сказки, сочиняемые им, тогда почему старик с такой серьёзностью просит помощи. Грегори же не мог узнать, что наследник узнал правду только сейчас. Юноша внимательно перечитал содержимое письма несколько раз, и откинув его от себя, раздражённо стукнул по столу, привлекая взгляд удивлённой горничной. Которая в этот момент помогала наследнику с его работой, отвечая вместо него на приглашения от юных аристократок на их дни рождения. Чайльд поднялся со своего кресла, подходя ближе к девушке и садясь напротив нее. – Госпожа Ху Тао, хочу поговорить с вами на интересующую меня тему, видимо и не только меня, раз уж люди начали писать о таком. – юноша указал рукой отвлечься ей и отложить практически полностью написанное письмо в сторону. Во-первых, его также интересовало это. Во-вторых, никакая лесная тварь не посмеет убить старика Грегори, который производит лучший алкоголь в своем погребе. – Что вам известно о вампирах? – с детской озорливостью спрашивает он. – Господин, – начала она с глубоким вздохом, будто бы уже устала говорить, хотя только начала. Не хватало только закатить глаза, для полной картины, – я знаю не больше, чем вы. Информации про это слишком мало, ведь её тщательно скрывают и выставляют все как выдумку, дабы люди не боялись и не нагоняли массовую панику. Сами подумайте, если это официально станет правдой, что будет испытывать простой люд, который не в силах защитить себя и свои семьи. Не каждый имеет при себе личного стража своих жизней. Старшее поколение аристократии, разумеется, осведомлено лучше, вам бы следовало спросить об этом их. Боюсь, что я не в силах помочь вам, – на губах Чайльда танцевала лёгкая улыбка, за которой скрывалось явное негодование. Распознать ложь не сложно, если знаешь человека долгое время, он уверял себя в этом. Губы в полуухмылке, глаза же строго смотрят на мнущуюся девушку. Она уловила его гневный луч, который он так старательно направлял на нее. – Но если прикажете, постараюсь найти об этом что-то. В прошении люди упомянули вампиров, могу ли я взглянуть на него? – она будто бы аккуратно подбирала каждое слово, чем и насторожила молодого господина напротив. Он хорошо знал эту даму, и прекрасно видел когда Ху Тао врёт, а когда говорит правду. Выражение ее лица было непоколебимо, а руки спокойно покоились на коленях, однако, наследник прекрасно видел, как изредка опускались ее глаза. Девушка умела красиво говорить, точнее, вынуждала работа, угождать высокопоставленным господам и исполнять их пожелания. – Вот как, – Аякс проигнорировал ее вопрос и сложил руки в замок, облокотившись о них подбородком. – Тогда переформулирую свои слова. Приказываю рассказать мне о тварях, населяющих лес, во всех подробностях, что вам известны, милая Ху Тао, – он издевательски усмехнулся, не отрывая взгляда от напряжённой девушки. Горничная обречённо скривила губы. – Ваша матушка смотрела на меня точно также, в моменты когда я не говорила ей всей правды, – она тяжело вздохнула на самодовольный вид наследника. – Как я и сказала ранее, мне известно совсем не многое. После войны их осталось очень мало, так как люди практически всех истребили. Они изобрели оружие против тварей, способное уничтожить их с одного удара, но сейчас использовать его запрещено, ведь оно также могло убить и человека. Собственно это логично, ведь строение тела весьма схожее. Многие начали мстить своим врагам, даже избавляться от целых семей. Что взять с людей? – в её голове послышалось отвращение? Чайльд вопросительно смотрел на неё, скрепив руки в замок. Показалось наверняка. – Король, который правил в то время был умен, однако, неосмотрителен. Он объявил высокую награду за каждого убитого высшего вампира, потому молодые аристократы, включая юных герцогов и вашего отца, ринулись на войну. Люди не были настолько выносливы, потому многие знатные семьи потеряли своих наследников и исчезли полностью. Король в качестве награды обещал свою единственную дочь, и все понимали, что если она выйдет замуж, то этот человек станет в будущем правителем страны. Вот только когда война закончилась нашей победой, если её можно назвать таковой, практически не осталось аристократов мужского пола, а принцесса бесследно пропала. Однако люди начали рано праздновать победу и позабыли о высших вампирах, которые более живущие, чем обычные слабые твари. – Разве есть отличие между ничтожными животными? – он скептически закатил глаза, откинувшись на спинку кресла. – Разумеется, господин. Они разумны, весьма разумны. Чистокровные вампиры являлись и являются гениальными существами. Такие твари обладают выдающимися способностями и выносливостью. Благодаря своему мышлению уберегли вампирский род от исчезновения. Это было великое упущение людей, потому как их враги снова разродились, и сейчас мстят нашей стране и людям. Хотя, как мне кажется, они по всему миру находятся, впрочем, как и морские русалки, лесные эльфы и другие, – Аякс удивлённо приоткрыл рот, выпячивая глаза. Он с силой поверил в кровососов, а оказывается, что ещё и разумные рыбешки существует, на пару с гномами с длинными ушами. – Вампиры поддерживают свою долговечную жизнь кровью аристократов, но истинным деликатесом является кровь королевской семьи, потому вас - наследников, так тщательно отгораживают от внешнего мира. Чистокровные наслаждаются исключительно чистокровными. – Пф, мы - носители голубой, разумеется, твари жаждут нас. Соответственно, герцог Рагнвиндр был убит высшим вампиром, дабы тот смог продолжить свое существование? – перебил Чайльд. – Верно, ведь в герцогах есть частица королевской крови. Также есть сказания людей отшельников, однако, я не уверена в их правдивости. Старцы, что нашли объяснение бедствиям. В их легендах самый первый король - создатель нашего королевства, был высшим существом, потому только его потомки способны удовлетворить вампиров и даровать им продление жизни. Его сыновья, следовательно, переняли способности отца, однако, из-за связи с людскими женщинами, свойства были утеряны. Потому вы, господин, обычный человек, – юноша отметил про себя, что нынешний герцог наплодил слишком многих детей, кровь с большей силой растерялась, а если учесть прошлых... Аякс не достиг полного удовлетворения, ещё остались интересующие вопросы. Он решил воспользоваться моментом пока девушка благоприятно настроена отвечать, не воротить носом. – Та бесследно исчезнувшая принцесса... она же является моей матерью, верно? – Ху Тао растерянно посмотрела на своего господина, и перевела взгляд на кольцо, что она крутила в пальцах. Девушка не ожидала такой прямолинейности от него, и уж точно не собиралась так рано обсуждать с ним эту тему. Зная вспыльчивый характер и стальные принципы мальчишки, с ним вообще обсуждать этого не хотелось. Предугадать ход его мыслей невозможно, он думает об этом, а вытворяет другое. Несносное дитя. С полученной информацией он может сотворить, господь сохранит, что угодно. – Я ведь угадал, просто подтверди мои слова, все равно бы правда стала мне известна. – И что это вам даст, господин? Понесётесь во дворец? Будете доказывать королю, что это вы истинный наследник, а не он. Боюсь, даже ваша дружба с кронпринцем не спасет вас от казни. Хотя, Его Высочество скорее перережет глотку правителю, чем позволит ему убить вас. – Сегодня день напоминания мне о существами в моей несчастной жизни Дотторе? – он раздражённо закатил глаза. – Король является мне дядюшкой же, почему я должен претендовать на его место. – Вы ошибаетесь, господин Тарталья, очень сильно. Если смотреть истине в глаза - его место принадлежит вам, по самому рождению, – Аякс выпучил глаза, в своих мыслях восседая на троне. – У прошлого короля была родная сестра, которая нарушила закон, отказавшись от своего титула и состояние. Она была влюблена в простолюдина, весьма бедного сына лесника. Девушка родила ему ребенка - сына. У короля с королевой имелось лишь одно дитя, единственная, любимая наследница - ваша матушка. После исчезновения принцессы, её объявили без вести пропавшей, а после и мертвой. Соответственно на трон посадили другого обладателя королевской крови, дабы продолжить род Иль. – пояснила Ху Тао, заметив сомнения на лице Чайльда. Девушка от злости сжала кулаки, она то знала, что дрянной король хотел избавиться от её госпожи. – Я полагаю, что ей учтиво помогли пропасть, – додумался наследник. Он заметно помрачнел, даже улыбка сошла с его лица, сменяя себя на глубокую задумчивость. – Она ведь хотела защитить меня от высших вампиров? – пробормотал Аякс. – Вы верно мыслите. За госпожой также была назначена охота, потому она скрылась в поместье герцога, стараясь сохранить свою жизнь. Да простит меня госпожа, но она была эгоистичной, думала лишь о себе и своем благополучие. Эта женщина предпочла недолгое спокойствие, вместо мгновенной смерти. Благо, после вашего рождения она... – Ху Тао замолчала. Перед глазами возник образ молодой девушки, танцующей с ребенком на руках, её улыбку...

***

– Моя госпожа! Будьте осторожны, он может снова проснуться! – молоденькая девчонка поставила поднос с различными вкусностями на столик. Она небрежно вытерла мокрые руки о свой фартук и подошла к девушке. – Ху Тао, милая, посмотри ка на него! У моего Аякса вовсе не чуткий сон, пусть я буду громко петь, малыш продолжит спать, – юная госпожа прижимала к своей груди небольшой, закутанный в одеяло, комочек. Умиротворенное личико выглядывало, слышалось тихое сопение. – Какой же чудный малыш! Ах, горе, не похож на меня ни капли, – она по доброму закатила глаза, невесомо целуя ребенка в лоб. – У него оттенок ваших глаз, – заметила горничная. Девушка ничего не ответила, продолжая танцевать вальс, тихо напевая излюбленную колыбельную. Она двигалась грациозно, порхала подобно бабочке. Нежной, воистину изысканной бабочке. Которую невозможно уловить и запереть в своей коллекции. За такой дозволено лишь наблюдать издалека, не приближаясь. Ангельское очарование. У нее идеально отточенные движения слились с импровизированными. Танец выходил простым, лёгким, но настолько привлекающим, что Ху Тао завороженно наблюдала за ним. Герцогиня ступала босыми ногами по белоснежному мрамору, так бесшумно, и в то же время так звучаще. Девушка слегка замедлилась, переставая мычать. Она поцеловала маленький, курносый носик своего ребенка и тихо начинала напевать.

Тише, тише, мой малыш

Мне известно, что ты спишь

Глаз не смей ты открывать

В дне проклятом боль скрывать

Лучше погрузись во тьму

Там тебя я и найду

Будем вместе снова мы

В страшном мире - я и ты

Тише, тише, мой малыш

Мне известно, ты не спишь

Дьявол слышит голос твой

Бог простит, но прийдёт за мной. – Вы прекрасно поете, моя госпожа, я готова вечно слушать! – горничная восхищённо улыбнулась, беззвучно хлопая в ладоши. – Юному господину тоже нравится, вы только взгляните как он улыбается во сне. – Аякс чудесен, столь милого создания и не сыскать. Я безумно счастлива, что он появился в моей жизни, – она стойко держалась, прижимая к себе сына, выдавливая улыбку. Её судьба была предугадана с самого начала, выхода нет. Никогда и не было. И как бы герцогиня отчаянно не убегала от смерти, она в итоге настигнет. Бог простит все грешные деяния, но отправит в кромешный ад, на вечные страдания. Ребёнок - смысл её жизни. Как же безумно она любит его, старается лишь для него. Дитя, что в тёмном будущем будет озарять своим ярким светом всё вокруг. Станет надеждой для человечества, не пойдет по её стопам, после которых оставались кровавые следы. Как же она ошибалась, порождая монстра. – Ху Тао, после моей смерти я хочу, чтобы ты была рядом с Аяксом. Он будет великим человеком, герцогом! – горничная смотрела на девушку с повиновением, не поднимая головы. – Мой сын будет править этой территорией, – она сжала губы, ненавистно смотря на портрет родителей, висевший на одной из стен. – Аякс Тарталья уничтожит нынешнюю королевскую семью. Моё дитя - священное, он подарок самого бога, милость, за все мои грехи. – С честью исполню. – Аякс, милый, мама всегда будет с тобой, – нежный голос проник в разум ребенка. Он разлепил сонные глазки, смотря на родное лицо матери. Малыш растянулся в беззубой улыбке, по детскому мило, хихикая. – Ох, мой принц, своим очарованием ты сразишь многих, – девушка с неподдельными аккуратностью и любовью коснулась его волос, которые уже успели принять едва заметно рыжий оттенок. – Я буду наблюдать за тобой, свет мой. Мамочка клянётся, что никогда не бросит тебя. Мое сокровище, – оставив поцелуй на обеих щечках, она прижала его к своей груди, прикусывая губы. Её ребенок чистокровный господин, и каждая тварь будет подчиняться, хочет того или же нет. Аякс - священный подарок бога, дитя света и тьмы.

***

– Ху Тао, вы в порядке? – Чайльд обеспокоено смотрел на девушку мучительные несколько минут, пока она не пришла в себя, будто бы очнулась ото сна. – Конечно, все хорошо, – отмахнулась она. – Я спросить хотела. Зачем вам эта информация, господин? Действительно ли ради прошения вы начали узнавать про это? Ваш интерес вполне логичен, но... Не говорите мне, что собираетесь... – Собираюсь устроить войну с лесными тварями? – перебил он. – Хотелось бы, однако, для начала просто устрою зачистку ближайших территорий, дабы наладить торговлю с восточной империей. Из-за густых лесов у людей возникают проблемы с перемещением товара, потому нужно решить это как можно скорее. Это второстепенная причина, – торопливо пояснил он, избегая недоверчивого взгляда. – Старик Грегори в письме о помощи просит, говорит, что вампиры ранили, когда тот в лесу грибы собирал. Не могу же я отказать ему? – Ху Тао сухо посмеялась. Причина была правдоподобной, не поспоришь. – Прошу вас, доставьте мне запрещённое оружие против вампиров. В случае, если его уничтожили - постарайтесь создать новое, у вас вероятно это выйдет, – девушка настолько растерялась, что даже забыла поклониться вышедшему господину. – Не предательство ли это?... – прошептала она, прикрывая рот рукой, смотря на свое кольцо, которое едва заметно сменило цвет на более красный.

***

У Чайльда было отменное настроение, уже множество раз он пытался разговорить Ху Тао, а вышло это только сейчас. Юноша узнал достаточно информации, теперь с лёгкостью может использовать её в своих целях, что в последствиях принесет выгоду ему. Осталось совсем немного потрудиться и он наконец достигнет всего, чего сам желал. Практически всего. Его мысли возвращались к министру иностранных дел, который обладал весьма важными знаниями. Если Аякс сможет перетянуть Моракса на свою сторону, продолжительность его жизни явно возрастёт, и он сможет оставить весомый вклад в истории своего королевства, дабы последующее поколение смотрели на его портреты и восхищались. Это было важно для Тартальи. Министр должен определенно знать, что можно изготовить из крови вампиров и как это повлияет на человеческий организм. Вот только Чжун Ли будто неприкасаемая леди из знатного рода, на которую запрещено даже смотреть. Чайльда это только сильнее заводило, из-за чего его мысли возвращались к самому мужчине, а не к его способностям и знаниям. Ребяческий интерес, ребенок, что гоняется за красивой бабочкой в его саду. Безусловно, именно спор повлиял, из-за него появился интерес к этому человеку, и пока он не выполнит свою часть, просто так не отступит. Ещё не было аристократа, который устоял бы перед обаянием Чайльда Тартальи. Не было и не должно быть. Его самолюбие не переживет столь сильный удар. Наследника мучила невыносимая скука после отъезда Аято. Они даже не успели наверстать упущенное, а тело невыносимо изнывает от желания. Их ссора длилась около полугода, и все это время гордые юноши держали себя на цепи, не переступая линию, что сами же провели. Тонкая, рвущаяся нить разделяла двух зазевавшихся павлинов друг от друга. Что с них взять, никто не желает уступать другому. Раньше его список развлечений выглядел примерно так: • раннее утро я предпочту начать с очередного интеллектуального спора с Вильямом. • на семейном завтраке мне по душе поссориться с НИЧТОЖЕСТВОМ второй герцогиней. • мне позволят иметь личного тигра? • вывести Ху Тао из себя ДВА РАЗА ТРИ РАЗА множество раз. • разумеется, что буду восхищаться собою великолепным. • убить всех. А так как сейчас герцогини и Вильяма больше нет в жизни наследника, нужно заново переписывать свои ежедневные развлечения, чем юноша обязательно займётся, но позже. Сейчас же он с превеликой радостью шёл к своей матушке и брату, которые составят ему верную компанию до вечера. Он остановился перед дверью герцогини и, дождавшись ее позволения, прошёл внутрь комнаты. – Аякс, дитя! – наследник низко поклонился женщине, и, подхватив её руку, оставил лёгкий поцелуй, через тонкую ткань кружевной перчатки, – Ох, я и не надеялась на ваш приход, вы все время так заняты... – она разочарованно вздохнула и прислонила свою ладонь к его щеке, которую он тут же прижал своей рукой. Герцогиня была прекрасно воспитанной леди, потому из собственных побуждений придерживалась формальности, даже в семейной обстановке. В глубине души она ведь понимает, что перед ней будущий герцог, который вскоре станет её господином. – Матушка, простите, что огорчаю вас постоянно. Я бы хотел чаще видеться с вами, однако, заботы наследника лежат все ещё на мне. Совсем скоро дела перейдут в мои руки, и тогда прийдётся управлять всем четвертым герцогством в одиночку, вы сможете приходить в мой кабинет в любое время, я всегда рад видеть вас, – он помог сесть женщине в ее кресло и занял место напротив. – Ах если бы этот момент настал поскорее, – она сдержанно посмеялась, прикрывая лицо веером. – По правде говоря, сегодня моя горничная была на рынке и принесла газету. Ту, которую читают простолюдины, а как известно, в таких больше интересной информации и слухов, – Чайльд и Тевкр переглянулись и сдержанно улыбнулись. Им то известно, что первая герцогиня любительница женских чаепитий, на которых чаще всего обсуждали каждого аристократа и их личную жизнь. Эта ее черта была просто очаровательна, ведь в другое время она ведёт себя скромно и сдержанно, изредка интересуясь чем-либо. – Люди начинают бунтовать против герцога и его метода правления, народ хочет видеть вас вместо него, они уже готовы склонить головы перед вами, Аякс. – Это вполне логично, вот только нужно постараться избежать массовых протестов, дабы простолюдины не пострадали от стражи отца, – наследник устало вздохнул, понимая, что на его плечи легла ещё одна проблема, которую нужно решить как можно быстрее. – Не будем о плохом. Вот что ещё заинтересовало меня, не так давно, её высочество принцессу видели на территории нашего герцогства под руку с молодым человеком с рыжими волосами, – она сузила глаза и посмотрела на удивлённого Аякса. – Новость быстро разлетелась по всему королевству, и теперь вся аристократия уверена, что госпожа Синьора в отношениях с молодым господином рода Тарталья, – она звонко засмеялась с перекошенного лица наследника. – Будет тебе, Аякс, – Тевкр похлопал брата по плечу. – Принцесса очень умная девушка и просто так бы не показалась на людях без особой причины. Либо же она таким способом пытается привлечь твое внимание... ну либо же может снова замышляет что-то на нашей территории. Тебе же наверняка известно, что она владелица крупнейших публичных домов. С большей вероятностью её высочество просто присматривает место для новой постройки, так что не переживай. – В один прекрасный день, эта дама обязательно явится на порог моего дома и заставит жениться на ней. Иногда меня пугают женщины, – он разочарованно опрокинул голову, прикрывая глаза. Ему определённо не нравилась настойчивость этой девушки, только вот как ей объяснить это, дабы та не приказала сразу же повесить его. – Я присутствовал на недавнем балу в честь открытия театра и надеялся услышать интересные вести от молодых господ. Однако, кроме обсуждения личной жизни министра иностранных дел они не рассказали. Весьма прискорбно, – юноша перевел тему, желая узнать что-то новое о мужчине, ведь матушка определённо не упустит возможности обсудить кого-то. – Ох, он... Этот молодой человек просто сразил юных девушек, вечно им иностранцы в душу западают. Вот только, король не желает его отпускать от себя ни на шаг, даже встретиться не позволяет. Дамы весьма огорчены, в особенности его хладнокровием. На недавней королевской охоте он не принял ни единого платка, отказав всем. – госпожа Жизель всплеснула руками, выпуская веер из цепких пальцев. Тут же извиняясь своим взглядом за лишнюю эмоциональность. – Аякс, почему бы тебе не объявить о начале весенней охоты на территории нашего герцогства после получения титула, разумеется. Тогда ты сможешь пригласить многих высокопоставленных особей участвовать, да и сам покрасуешься перед другими, особенно для ми... –Тц! Тевкр, негодник, я тебе сейчас! – младший брат вскочил со своего места, громко смеясь, и прячась за кресло матушки, в попытках убежать от преследующей его оплеухи. – Тебе Дотторе рассказал? – Чайльд вернулся на свой стул и благосклонно улыбнувшись, похлопал рядом с собой, подзывая братишку к себе. – Верно, сегодня утром. Ибо ты не писал мне все это время, и я начал волноваться, что ты вовсе обо мне забыл. Про тебя узнавал лишь в письмах матери, – Аякс стыдливо сузил глаза, принимая его отговорку. – Я был уверен, что твое сердце занял другой человек, потому у тебя не было времени, чтобы писать мне. Вот и спросил у его высочества кронпринца, он лишь сказал о интрижке с министром иностранных дел, ничего более, что ты так распереживался, братик? – Тевкр облокотился о тыльную сторону ладони и злорадно усмехнулся. Чайльд на его выходку лишь демонстративно цыкнул, отворачиваясь от довольного лица младшего Тартальи. – Полно вам, ведёте себя неподобающе своему статусу, – женщина сдержанно улыбнулась и дотронулась своими руками до их пальцев, слегка сжимая их. – Не смейте ссориться из-за таких незначительных вещей. Вы мои единственные сыновья, я не позволю вам таить обиды друг на друга, – она строго посмотрела на каждого из них. – Разумеется, матушка, – Аякс поднялся со своего места и подошёл к женщине, кланяясь ей. – Уже довольно таки поздно, я вынужден покинуть вас. У меня, к сожалению, сегодня ещё есть дела, а завтрашнее утро и вовсе невыносимо будет, – Жизель понимающе кивнула. Ей было известно от Тевкра о сегодняшнем убийстве второй герцогини и её сына. Она посчитала разумным не допытывать старшего Тарталью, пока тот сам не расскажет. Совсем скоро должен вернуться герцог и он будет весьма зол поступком сына, потому дама предполагала каков исход ожидает разъяренного правителя. Учтиво промолчав, она проводила наследника поклоном головы. – Я провожу тебя! – Тевкр подбежал к своему брату и практически вытолкал того за пределы комнаты. – Позволь помочь тебе, Аякс.