***
1914 год. Безоблачное небо над головой словно бы было добрым знаком. Солнце светило необычайно ярко, пекло затылки присутствующих. Люди судорожно бегали по причалу. Кто-то был провожал, кто-то отправлялся. Как это всегда бывает, когда дело касается корабля. Теодора, стоящая в очереди на сходни, наблюдала за происходящим вокруг. Она видела обнимающуюся парочку, что радостно болтали с пожилой дамой, которая, было очевидно, приходилась кому-то из них бабушкой. Теодора обратила свое внимание на мать и дочь, что стояли неподалеку. Мать плакала, говоря, что переживает за дочь. — Все будет хорошо, мама, — убеждала ее девушка, хватая ее за руки, пытаясь успокоить. — Всего пять дней пути, и я уже во Франции. Я тут же телеграфирую. Обещаю. — А вдруг айсберг... — предположила женщина. — Ах, мама... — девушка, которую звали Люси, о чем можно было понять из диалога ранее, закатила глаза. Ее мать разрыдалась вдруг во много раз сильнее и заключила дочь в крепкие объятия. Теодора словила себя на мысли, что она бы хотела, чтобы ее собственная мать проявила хоть каплю подобной заботы. Живот стянуло. Девушка отвернулась (даже слишком резко) и начала разглядывать лайнер, который становился ее домом на ближайшие пять дней. Судно было воистину исполински размеров, оно поражало — и даже несколько пугало — своей мощью. Девушке подумалось, что этот лайнер был многим меньше Титаника. "Ох, каково же было людям, которые видели Титаник вживую. Наверное, более никакой корабль не сможет их удивить." Для Теодоры ее рабочее путешествие было первым столь далеким путешествием вообще. Она много раз представляла, каким оно будет, и от одной только мысли у нее спирало дыхание и она начинала нервничать. Она несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоить разбушевавшиеся нервы. "Ты сама решилась на это, Теодора Анна Эйвери. Держи себя в руках." Девушка, наконец, дождалась своей очереди и ступила на сходни. Чемодан словно бы стал тяжелее, потому она поднималась медленно, потихоньку продвигаясь. Впрочем, люди перед ней тоже не особенно торопились. Вдруг она ощутила, как сзади ее кто-то подтолкнул. Очевидно, этот человек не был особенно вежливым. Теодора стиснула зубы и смолчала, но вскоре ощутила еще один толчок и уже не могла сдержаться от того, чтобы высказать свое недовольство. Она обернулась на мужчину, следовавшего за ней по пятам. Несколько человек обошли их и бурчали что-то невнятное. — Я не буду идти быстрее, если вы будете толкать меня, — возмущенно произнесла она и ее лицо поморщилось. — Я не буду вас толкать, если вы будете идти быстрее, — безапелляционно молвил он, а после ухмыльнулся и пожал плечами. Сначала девушка опешила, но потом хмыкнула в ответ и продолжила подниматься на судно. Ее губы неосознанно растянулись в улыбке. На палубе проверили билеты и стюард забрал багаж девушки из ее рук и помог донести его до каюты. Теодора подумала, что вряд ли бы нашла свою каюту так скоро, если бы делала это одна. — Благодарю, — бросила она и протянула стюарду деньги. Тот принял их, и, легко поклонившись, ушел. Она осмотрелась. В ее каюте было вполне уютно и она закружилась по ней, раскинув руки, ощущая, наконец, себя свободной. Предстоящие пять дней на корабле, которых Теодора так ждала, обещали быть чудесными. Вскоре судно отчалило. Теодора хотела было выйти на палубу, чтобы посмотреть на удаляющийся город, но ей подумалось, что лучше сначала разобрать вещи. Много места в ее багаже занимали записные книжки, чернила, конверты и прочие вещи, что были просто необходимы журналистке в работе. Среди ее вещей были и газетные вырезки со статьями Лоуренса Баркли. Этот журналист специализировался на военной журналистике и был в некоторой мере вдохновителем для Теодоры. Она решила перечитать одну из любимых статей и делала это с трепетом в душе и теплой улыбкой, предвкушая предстоящую ей работу. Она надеялась, что сможет писать хоть на толику так хорошо, как это делал и делает ее кумир. Теодора оторвалась от чтения только тогда, когда приближалось время ужина. Тот же стюард, что помог ей с вещами, оповестил ее, как добраться до ресторана второго класса. Решив, что времени хватит, девушка поднялась на верхнюю палубу. Легкий морской ветер обдавал ее лицо и немного щекотал плечи. Она подошла к перилам, перегнулась через них, подставила лицо порывам ветра. После опустила взгляд на воду, в которой отражалось опустившееся солнце. Вдоволь насладившись красотой моря и приятными его звуками, Теодора начала неспешно прохаживаться по палубе. Она смотрела на людей, стараясь подмечать детали. Было совсем нетрудно отличить людей, что были пассажирами первого класса. В самой их стати угадывалось их положение. Элегантные дамы, что носили изысканные шляпы невероятных размеров (некоторые из них вполне походили на колеса) и прятали неискренние улыбки за расписными веерами. Джентельмены в дорогих щеголеватых костюмах. И все они казались напыщенными или ненастоящими. Девушка подошла ближе к правому борту, и, опершись на локти, закрыла глаза, забываясь в собственных мыслях. Она представляла, что может ждать ее впереди и уносилась далеко-далеко. Она не слышала постороннего шума, слышала только свои мысли и море. "Скоро все изменится. Изменится мир, изменюсь я. Наверное, я еще не до конца могу представить, что ждет меня впереди." Она отвлеклась от размышлений, когда услышала обрывки разговора двух мужчин. — Да, но Николай не должен узнать об этом, — сказал один из них. — Он и не узнает, мы приложим все усилия, — ответил второй. Дальше она слышала лишь обрывки фраз, в которых было что-то об ультиматуме, войне. Мужчины удалялись от нее, расслышать становилось весьма сложно. Шум волн, что бились о лайнер, заглушал их голоса. Но девушка уже вошла в кураж и ей невыносимо захотелось узнать, о чем шла речь. Она предположила, что речь шла о Николае Втором. Оба мужчины заметили, что Теодора была рядом с ними, и ускорили шаг, уходя от нее подальше, словно бы они не хотели, чтобы их содержательную беседу услышал кто-то посторонний. Девушка, не раздумывая долго, последовала за этими двоими, посчитав их поведение подозрительным. Она постаралась быть скрытной, но не особенно скрывалась. В ее голове уже возникла картинка, как она раскрывает какую-то тайну, какой-то заговор и эта сенсация печатается в ее газете, а после расходится по миру огромными тиражами. Внезапно на ее плечо опустилась чья-то рука. — Что вы тут делаете? — спросил ее тот грубый незнакомец, что толкал ее ранее, и улыбнулся. Теодора обернулась к нему, и, к его удивлению, шикнула на него. — Тише! — приказала она, возвращаясь к подслушиванию, но мужчин уже не было. Они ушли. — Упустила, — произнесла она с досадой. — Вы знаете, что подслушивать неэтично? — спросил незнакомец и на его лице отразилось что-то между злостью и насмешливостью. — Они что-то замышляли, они говорили о смерти Николая Второго, упоминали ультиматум и... — она начала эмоционально делиться услышанным, но столкнулась только с громким искренним смехом собеседника. Проходящие мимо пассажиры обратили на него внимания. — Что смешного? — поинтересовалась она, очевидно, обидевшись. — Медлительная вы моя, если вам так интересно, они говорили о женитьбе своего друга Николая. Может, сродни смерти, но не так буквально, — он сложил руки на груди и с удовольствием наблюдал за изменениями в лице Теодоры, пока он рассказывал о "заговоре". — Откуда вы... — Я журналист, — пояснил он просто. — Докапываться до истины — моя профессия. Признаться честно, я неслучайно оказался с вами в одном месте. Их беседа тоже заинтересовала меня, но ваше воображение, кажется, получше моего будет. — Я тоже журналист, — призналась она. — Неужели? — удивился он, что не могло не отразиться на его лице. — Теодора Анна Эйвери, — она протянула ему руку и он пожал ее, с интересом всматриваясь в лицо коллеги. — Лоуренс Бенедикт Баркли, — он кивнул и заметил, как вытянулось лицо Теодоры. Это заставило его ухмыльнуться, ведь девушка выглядела по-настоящему шокированной. Она даже забыла прекратить рукопожатие — так и замерла, словно бы кто-то пригвоздил ее к полу. Лоуренс привык к подобному, часто встречая фанаток и фанатов по всему миру. — Что ж, приятно познакомиться, мистер Баркли, — произнесла она, отойдя от шока. Ее рука аккуратно выскользнула из его. — Куда направляетесь? — спросила она с улыбкой на губах. — Кхм, — он прочистил горло, прикрыв рот кулаком. — А вы как думаете? — девушка замялась, поняв, что ее вопрос звучал довольно глупо. — Я имела в виду... — Да, я еду во Францию. По работе. Обстановка в Европе та еще, согласны? — он резко взбодрился и вновь стал игриво-веселым. — Вы правы. — А вы почему покинули Штаты? Относительна безопасность и... — То же, что и вас, мистер Баркли. — О... — протянул он, словно бы не поверил своим ушам. — Значит, тоже военная журналистика? — В это так сложно поверить? — теперь была ее очередь улыбаться. Лоуренс затянул разговор о том, что Теодора — женщина и задавал вопросы о том, едет ли она от редакции, что стало выводить девушку из себя. Хватило бы пары неосторожных фраз, чтобы она вспыхнула как спичка. Ее сдерживало только то, что перед ней стоял ее кумир, а не обычный мужлан без громкого имени. Девушка мягко, но вполне четко высказала свое мнение на этот счет и собралась было покинуть общество журналиста, но, уходя, она ощутила осторожное касание. Лоуренс положил свою руку на ее запястье, чтобы задержать. — Мисс Эйвери, я прошу прощения, если мои слова вас задели, — попросил он. — Позволите пригласить вас на ужин. — Сейчас? — спросила она. — Вы так вину загладить хотите? — Может быть, что да. Это что-то меняет? — Я не пассажирка первого класса, меня не пустят в тот же ресторан, что и вас, — спокойно ответила она. — Если я скажу, что вы со мной, то непременно пустят, поверьте, — он улыбнулся несколько самодовольно, но это заставило Теодору ответить тем же. — Хорошо, — легко согласилась она. Лоуренс обрадовался ее согласию. — Тогда мне нужно переодеться. Правда, я сомневаюсь, что у меня найдется что-то подходящее. — О, вам не стоит беспокоиться об этом, мисс Эйвери. Вам не нужно надевать изысканные платья, чтобы выглядеть красивой — все необходимое вам дала природа, — он сказал это так непринужденно, точно бы это было для него это было чем-то совершенно будничным. Несмотря на это, щеки Теодоры запылали. — Пойдемте, — Лоуренс предложил девушке локоть и она повисла на нем. Молодой мужчина привел ее в ресторан. Вокруг все так и кричало о роскоши. Драгоценности блестели, как им и полагалось, а столы ломились от угощений. Девушка словила себя на мысли, что ей бы пришлось долго копить на многие предметы в этом ресторане. Когда пара новых знакомых заняла место за столиком, Теодора принялась оглядываться с восхищением и совсем не скрывала своих эмоций. Лоуренс недолго наблюдал за ней, снисходительно улыбаясь. — Все в порядке? — спросил он учтиво, подавшись немного вперед. — Я тут как не в своей тарелке, — призналась она честно. — Понимаю, — он кивнул. — Но к этому, — он поводил рукой в воздухе, — привыкаешь быстро. — Не надоедает? — Всякое бывает, — бросил он, прежде чем заговорить с подошедшим официантом. — Утку под яблочным соусом, — произнес он, быстро пробежавшись по меню, — и девушке, пожалуй, то же самое? — он поднял взгляд на Теодору и она согласно кивнула. — И вино на ваш вкус. — Замечательно, — молвил официант, помечая заказ. — Десерт? — Что угодно, — ответил Лоуренс. — Спасибо, — официант оставил их, занявшись следующим столиком. Им пришлось подождать, пока их блюда были принесены, но ожидание совсем не было томным или долгим. — Вы не из простой семьи, — бросил вдруг журналист, взглянув прямо в глаза девушке, что сидела напротив него. — Прошу прощения? — переспросила она. Лоуренс не отрывал взгляда от девушки, но и она делала то же самое. — Вы знаете приборы, держитесь подобающе. Этому всему надо учиться или...вырасти в этом, — Теодора поразилась прозорливости Лоуренса, но постаралась не подавать вида. — И почему же вы решили, что я не училась? — ее голос сделался несколько прохладным и в нем проскользнула ирония. — Потому что я учился, — с нажимом произнес он. Девушка опешила, но продолжила внимательно слушать. — И знаю, что при этом раскладе ты будешь либо осекаться, либо держаться слишком правильно, безупречно, что тоже не есть хорошо, — он на секунду замолчал. — Вы делаете все машинально и легко, что и натолкнуло меня на эти выводы. — Надо же. Даже не подозревала, что вы не из богатой семьи, — призналась она и ее уважение к журналисту повысилось. — У всех есть свои недостатки, — бросил он, смеясь. Девушка отрезала кусочек мяса и ответила ему. — Я бы не назвала свое происхождение достоинством, — сказала она, вмиг сделавшись очень серьезной. — Иначе меня бы здесь не было, — мужчина неопределенно пожал плечами. — Утку недосолили. — Здесь соглашусь, — они оба потянулись к солонке и их пальцы соприкоснулись. Лоуренс уступил. — Дамы — вперед, — он поднял руки, капитулируя. — Благодарю, сэр, вы так добры, — задорно улыбаясь, ответила она. Далее следовали рассказы о многочисленных приключениях Лоуренса о его работе, о непредсказуемых условиях и о многом другом, что, вполне вероятно, ожидало и Теодору. После ужина оба не захотели расходиться и еще долго прогуливались по палубе, не прекращая оживленный диалог. Вечер закончился уже глубокой ночью. Когда Теодора вернулась в свою каюту, то на часах было около двух часов ночи. "Заболтались мы немного," — подумала Теодора, входя в свою каюту. Встреча с кумиром немало взволновала и воодушевила ее. Рассказы Лоуренса вживую, из первых уст и без всякой редактуры, были восхитительными и очень эмоциональными. Она могла сказать, что это было куда более увлекательно, чем на бумаге в многочисленных статьях. Девушка была очень уставшей. Она переоделась в ночную сорочку и улеглась в мягкую удобную постель и попыталась уснуть. Как назло, сон совсем не шел, отчего она долго ворочалась. Наконец, она решила сделать несколько заметок, прямо так, лежа в постели. Она назвала их "знакомство с кумиром".***
Проснулась Теодора очень поздно. В ее дверь постучали. Это была горничная, которая убиралась, как правило, во время завтрака, когда хозяева кают отсутствовали. Теодора поднялась и открыла ей дверь, позволила войти и приняться за дело в ее присутствии. — Хорошо вы спите, — произнесла горничная, убирая постель. — Да, легла поздно, — ответила журналистка, присев за столик и принимаясь за волосы. Она собрала их в высокую прическу и украсила красивым гребешком, что был безделицей, но смотрелся совсем неплохо. Все это время, пока Теодора собиралась, горничная наводила порядок. Потом она ушла, пообещав, что попросит знакомого стюарда принести завтрак в каюту. Позавтракав, девушка решила прогуляться недолго по палубе, а потом обратиться в небольшую корабельную библиотеку, чтобы взять какую-нибудь книгу, которой можно бы было занять себя на какое-то время. На палубе Теодоре, к несчастью, не повстречался ее вчерашний знакомец, но она не расстроилась, решив, что встреча с кумиром и так была большой и очень редкой удачей. Как она и планировала, сходила в библиотеку и уселась на шезлонге, где и погрузилась во чтение. "Чувство и чувствительность" от Джейн Остин не была невероятной или шедевральной по мнению Теодоры, но приятный язык и плавное повествование делали книгу вполне себе подходящей случаю. Когда же девушка случайно подняла взгляд, то увидела стоящую рядом с собой знакомую фигуру. — Добрый день, — произнесла она. Лоуренс высунул руки из карманов и, сняв шляпу, вежливо поклонился. — Добрый-добрый, — ответил он и присел на соседний шезлонг, который — очень кстати! — оказался пустым. — Как вам погода. — Не хуже вчерашней, — Теодора отложила книгу. — Море выглядит чудесно в любую погоду, не находите? — Вполне. Прямо как вы, — заметил он и девушка покраснела. — Спасибо, я польщена. — Вчера вы согласились, что вы из богатой семьи, значит, вам не привыкать к подобным словам от мужчин, — заключил он. — Мне нечасто говорили комплименты, если хотите знать, — произнесла она и ее губы искривились в горькой усмешке. — Почему же? — Иногда богатые родители предпочитают сына дочери, особенно когда дочь не готова следовать их советам, — пояснила Теодора и развела руками. Ее лицо не выражало сожаления или обиды, наоборот, было почти радостным, что плохо сочеталось со словами. Она предполагала, что это будет выглядеть странно, но, как она считала, эта страница ее жизни была пройдена и давно настало время для другой. — Но иногда нужно забыть о богатой жизни, чтобы достичь мечты. — Что ж...я верю, что у вас это получится.