Забытый

Лучники постепенно расходились по домам, оставив на башнях лишь удвоенный наряд часовых. Армия из Восьмого портала отступила на некоторое расстояние и разбила лагерь. Серые палатки простирались повсюду, достигая практически до горизонта. Впрочем, у горожан сейчас и помимо них хватало забот. Площадь возле восточных ворот была полностью разрушена Гаруном, а соседние несколько домов сильно пострадали во время битвы. Но меня куда больше волновала предстоящая битва волшебников. В прошлый раз, возле тренировочной площадки Академии, Меаран убедительно доказал, что обладает невероятной силой, немногим уступающей самому Императору. - У Меарана же есть амулет! – воскликнул я. – Его нельзя победить! - Амулет даёт волшебнику большой запас сил – спокойно ответил Галахан, отойдя на безлюдную часть стены, откуда открывался хороший обзор на окрестности. – Но даже он не может дать ему необходимых навыков, скорости начертания рун или новых знаний. - Но что будет, если он всё-таки победит? Меаран не остановится ни перед чем, чтобы уничтожить Империю! - Если бы началась битва, город не выдержал бы этой атаки. Врагов слишком много. Они могут обойти нас с тылу, переправившись через реку чуть ниже по течению, снести восточные ворота. Эта дуэль с Меараном даёт людям шансы спастись. И, кроме того, позволяет узнать много нового. - Нового? Про их мир? Или про замыслы Меарана? - Мои подозрения всё-таки подтвердились – признал Галахан. – Император неведомым образом смог забрать магию из их мира. Об этом же предупреждал нас и юный грифон. - Император ведь телепортировался во дворец сразу же после открытия портала, бросив всех волшебников на растерзание трёхголовым птицам – возразил я. - Это случилось задолго до открытия Восьмого портала – пояснил Галахан. – Видимо, Лемеронд попал именно в тот мир, и перенял нечто у местных волшебников. Нечто, позволяющее ему непосредственно взаимодействовать с нитями того мира. Ведь остальные миры он не тронул. А в мире Восьмого портала он полностью собрал все волшебные нити и отправился странствовать дальше по различным мирам. Мы уже обсуждали, что сила Императора не взялась просто так, из ниоткуда. И к ящерицам он попал, уже почти в полной мере овладев своими способностями. Ведь когда Лемеронд вернулся в Империю, ящерицы бесприкословно подчинялись ему. - Но ведь он Император – растерялся я. – Он привык управлять всеми вокруг себя. - В каждом мире существуют свои правители – сказал Галахан. – У нас есть Император, в мире Восьмого портала правит король, в мире Четвёртого портала всё решал чародейский совет. Когда Лемеронд покинул дворец, в любом из иных миров он был обычным человеком, пусть и владеющим магией. Если бы в наш собственный мир попала разумная ящерица, или, скажем, вождь грифонов, никто бы не стал присягать чужестранцу на верность и сажать его на Императорский трон. - Тогда как получилось, что волшебники ящериц уничтожили Верховного мага Империи по приказу Лемеронда? - Когда Император оказался в мире ящериц, его сила значительно превосходила все их возможности – пояснил Галахан. – Он был способен на то, что не удавалось и десяти обычным волшебникам. Мы не знаем, что точно произошло. Может быть, Император победил правителя ящериц в поединке или тот добровольно сложил полномочия. Ясно лишь то, что мир Первого портала чем-то привлёк Лемеронда, и, обладая возможностью неограниченно странствовать по вселенной, он почему-то избрал именно ящериц орудием своей мести. - Мы нашли следы архимага Элстета – поспешно выпалил я. - Он что-то знал про мир Первого портала и ящериц. А ещё он общался с волшебником Пихиром, а потом они устроили драку… Галахан внимательно выслушал мою историю, начиная с похода в мир Второго портала и заканчивая превращением в воробьев при появлении марширующего к Мглистым горам легиона. - Видимо, у Элстета была пирамидка – заметил он. – Но подробности выясним позже. Я не хочу покидать этот город, пока армия принца не отступит обратно в их мир. Ты ведь запомнил, как выглядели руны ящериц? Я поспешно начертил их, включая те странные руны с картины, где несколько ящериц передавали силу одной. - Заклинание жидкого огня – задумчиво сказал Галахан. – В летописях осталось лишь то, что его разработал безумный волшебник, покончивший с собой из-за несчастной любви. Даже сама эта задумка обратить воду в огонь напоминает нечто сумасшедшее. Но, тем не менее, некую логику в его действиях можно найти. - Но Элстет ведь просто отправился в мир тритонов и попробовал уничтожить его обитателей! Причем никто так и не смог понять, чем же именно провинились тритоны. Империя никогда не воевала с их миром, более того, в некоторых битвах волшебники призывали тритонов на помощь… - Для начала разберёмся с его заклинанием – предложил Галахан. – Элстет каким-то образом научился обращать воду в огонь. И та руна, которая позволяла сотворить нечто подобное, была стерта из анналов истории по приказу самого Императора. Сохранился отчёт двух направленных на поиски Элстета архимагов о чудовищных разрушениях, вызванных бушующим пламенем в мире тритонов. Очевидно, что он искал способы победить Императора, а не сражаться с морскими жителями. Но ведь его заклинание могло иметь и какие-то другие особенности. Например, превращать в огонь не воду, а воздух. - И тогда Император и все обитатели дворца погибли бы в пламени! – ужаснулся я. - Император бы просто укрылся за щитом, но идею ты уловил – подтвердил Галахан. – Значит, Элстет овладел заклинанием особо разрушительной силы, которого опасался даже сам Виарей V. Но что он забыл в мире тритонов? - Может, решил потренироваться? – предположил я. – Испытать заклинание на ком-то менее могущественном, чем Император и его свита. - Чтобы ответить на этот вопрос, надо понять, из чего сделана пирамидка – пояснил старый волшебник. – Всё, что мы знаем, это что она небольшая и белого цвета. Они практически не сохранились, хотя каждый волшебник ящериц умел ими пользоваться и держал пирамидку при себе. Император собрал все уцелевшие пирамдики, и, по всей видимости, секрет их изготовления так же оказался утрачен. Причем даже когда битва за мир Четвёртого портала поставила всю страну на грань полного уничтожения, Серкиилус предпочёл вызывать из их собственных миров драконов и саламандр, мантикор и тритонов, но не стал позволять своим избранным волшебникам овладеть тайнами магии ящериц. А ведь у него во дворце наверняка имелось несколько запасных пирамидок! - Но сейчас мы не сможем понять, как именно действует оружие ящериц или найти одну из пирамидок – напомнил я. – Император не отдаст без боя свой экземпляр, а дворец в Исидре надёжно защищён магией. - Есть и ещё одна. Та, что была у Элстета. И она наверняка до сих пор находится в мире тритонов. - Так он всё-таки раздобыл пирамидку! – воскликнул я. – Но ведь мы не нашли никаких следов... - Ни один обычный волшебник не смог бы причинить какому-то миру подобный урон – пояснил Галахан. – А ведь огонь уничтожил столицу тритонов и значительную часть океана возле неё. - Тогда они точно не станут нам помогать. После того, что наделал в их мире Элстет, тритоны должны ненавидеть волшебников Империи! - Жители Восьмого портала ненавидят нас не меньше – сказал Галахан. – Судя по всему, после того, как Лемеронд оставил тот мир совершенно без магии, им пришлось совсем нелегко. Тем не менее, принц Нарзай любезно согласился на поединок волшебников. - То есть сейчас мы направимся к тритонам? – удивился я. - Мы сидим на стене и ждём появления Меарана – спокойно ответил Галахан. – А на досуге можешь поразмышлять над этим – и он создал небольшую иллюзию разумной ящерицы, сжимающей маленькую пирамидку. На ящерице был длинный просторный плащ, из-под которого виднелся только кончик светлого хвоста. Затем волшебник создал и вторую иллюзию прямо напротив первой. В пузырьке морской воды плавал тритон, зеленоватая ящерка с длинными ластами на лапках, коротким хвостиком и смешным полупрозрачным гребешком на спине. - Получается, что тритоны похожи на разумных ящериц! – воскликнул я. – Только они не ходят, а плавают, потому что живут в океане. Неужели и магия у них точно такая же? - Это нам ещё предстоит узнать – сказал Галахан. – Как и то, что случилось с волшебником Пихиром. - Эрильна очень хотела найти то озеро – вздохнул я. – Она ведь поправится, верно? - Две стрелы пробили её насквозь, но сейчас её жизни ничего не угрожает. – заметил Галахан. - Заклинание было наложено вовремя, не останется даже шрамов. Но ей пришлось убить другого волшебника, защищая себя. Здесь моя магия бессильна. Ей придётся принять это и научиться жить дальше, не терзая себя чувством вины. - А что станет с Ильрис? Ведь её усыпила Эрильна примерно на двенадцать часов. Она, должно быть, уже успела прийти в себя! - Девочке придётся поспать немного подольше – ответил старый волшебник. – Мы немного пообщались с ней, когда я вернулся домой. К счастью, она никого не успела убить, но повидала немало смертей. Сейчас на её сердце царит сплошная зима, но ничего не бывает вечным. Со временем растает и этот лёд, и, надеюсь, она сможет найти своё призвание. А Эрильна поможет ей в этом. Девушки всегда лучше понимают чувства друг друга, да и им обеим будет полезно отвлечься от мрачных мыслей. - Что же такого заставил её сотворить Меаран, что бедная девочка так ненавидит себя? – спросил я. - Меаран навестил тот лагерь, где отдыхали ученики, сразу же после того, как провалился его план с драконом – пояснил Галахан. – Будучи ректором Академии, он попросту велел всем последовать за ним, и телепортировал всех в какой-то другой мир, где объяснил, что Император решил избавиться от волшебников, и если они хотят выжить, то должны бесприкословно подчиняться ему. Тогда же он выдал им плащи и разделил по парам. Иногда они тренировались, иногда отправлялись на некие задания, на которых им было нужно убивать обычных людей. Те ученики, которые не желали принимать участие в подобных вылазках, были жестоко казнены на глазах у всех остальных. К тому же, стоило ученику прикоснуться к плащу, как им начинали овладевать весьма неприятные чувства и практические непреодолимая ненависть. - Как такое вообще возможно? – удивился я. – Мы не способны влиять на чужие мысли и стремления, даже с помощью волшебства. Даже когда Серкиилус призывал грифонов, он попросту ограничивал их возможности, не позволяя им немедленно вернуться в свой собственный мир. Его руна скорее напоминает нож, приставленный разбойником к горлу торговца. «Отвези меня туда-то, или сразу умрёшь»… - Существует очень много миров – тихо сказал Галахан. – То, что немыслимо здесь, в Империи, может быть вполне осуществимо на другом конце нашей вселенной. - Я вспомнил! – неожиданно крикнул я. – Мне же сказал вождь грифонов! - Что именно поведал тебе грифон? – уточнил старый волшебник. - Он говорил о магии, которая лишает воли. Чужой магии, не из их собственного мира. И что если какой-то грифон использует такую магию на сородиче, его тут же изгонят из стаи! - Грифоны странствуют между мирами куда больше нас самих – спокойно сказал Галахан. И, достав раковину, взятую им с плаща погибшего Гаруна, положил её на древние камни крепостной стены. - Меаран всегда увлекался минералами – пояснил он. – Помнишь, мы обсуждали те разумные тучи? Они не похожи на обычных животных или птиц, но, тем не менее, у них есть сознание и навыки совместной работы. А Меарану довелось отыскать разумный камень. Обсидиан. - Камень? – удивился я. – Обычный камень? Умеющий думать? - Не совсем обычный, но суть ты уловил. – Я пока так и не выяснил, из какого мира Меаран достал эти камни, но особенность в том, что они могут думать и колдовать. - То есть где-то есть королевство булыжников? – растерялся я. – Они строят дома, создают оружие, разводят животных? - Они не умеют ходить. Всё-таки это камни, пусть и волшебные. Внешне они похожи на обычный обсидиан, вулканический камень. Но они могут воздействовать на разум окружающих их существ. И им отчаянно хочется, чтобы их владелец был сильнее других. Прежде всего, они пытаются заставить кого-то поднять их с земли и держать при себе. А затем начинают наполнять хозяина своими мыслями и чувствами, призывая непрерывно сражаться и убивать. Возможно, они питаются эмоциями тех, кого убивают по их приказу. Или им просто нравится жить вместе с самым могущественным существом, и заведомо устраняют возможных соперников. - То есть Меаран предал Императора не по своей воле? Его мыслями завладел некий разумный булыжник, а он не смог бороться с чужеродной магией? - Не всё так просто – усмехнулся Галахан. – Обсидиановый камень советует, но не подчиняет себе. Он ведёт себя, как паразит, сосуществуя вместе с хозяином и подталкивая его к нужному решению. Ильрис никого не хотела убивать, и сколько бы камень не старался, он так и не смог принудить её. Но если желания человека совпадают с желаниями обсидиана, он даёт ему силу для их реализации. Потому, что в каждом из камней содержатся волшебные нити. - Тогда получается, что Меаран всё-таки предал Империю? - Именно так – согласился старый волшебник. – Скорее всего, он даже не прибегал к помощи обсидиана. Дело в том, что при всей своей разумности и силе, камень принимает достаточно примитивные решения. Он лишён сложной логики и далеко идущих планов. Если он чувствует рядом противника, то даёт хозяину силу, чтобы уничтожить его. Обсидиан усиливает злобу и ненависть, но хитроумные ловушки чужды ему. Если бы Меаран пользовался таким камнем, то не стал бы прибегать к помощи учеников, выманивая Императора, или вызывать дракона, похитив яйцо. Полагаю, что он пользуется только своим амулетом, обсидиан ему просто не нужен. К тому же опытный маг всегда может просто укрыться от действия камня под волшебным щитом. - Кажется, когда мы были в убежище Меарана возле северных гор, он рассматривал какой-то тёмный камень – заметил я. – То есть он уже тогда размышлял, как им лучше воспользоваться? - Возможно. Но обсидиан недостаточно просто носить при себе. Он не привязывается к своему хозяину и предаст его при первой же возможности, почувствовав неподалёку более сильного мага. Поэтому Меаран и воспользовался раковиной улитки, которая не пропускает через себя даже незримые волшебные нити. - А нити-то тут причём? – растерялся я. - Оказавшись внутри этой раковины, камень не может как следует оценить обстановку и переметнуться к другому владельцу. Но, тем не менее, он чувствует другие такие же камни вокруг себя. Во всём остальном ему приходится полагаться только на эмоции хозяина. - И что происходит, если обсидиан чувствует рядом родню? – уточнил я. Ответ напрашивался сам собой, но я всё же хотел услышать его от Галахана. - Камень даёт владельцу все свои силы, чтобы немедленно уничтожить возможного конкурента – объяснил старый волшебник. - То есть мы сами помогли Меарану вооружить его учеников? – ужаснулся я. - Выходит, что так – согласился Галахан. – Впрочем, что сделано, того уже не вернуть. - И что же мы будем делать? Как можно спасти учеников от этих страшных камней? - Обсидиановые камни это просто оружие. Злое, жестокое оружие, отравляющее душу и подталкивающее к недостойным делам. Но бороться надо не с ними. Все эти планы по завоеванию Империи исходят от Меарана. Если справиться с ним, то проблема с учениками решится сама собой. - Но ведь он совершенно неуязвим! – напомнил я. – У него неограниченные силы и щит, который поглощает любые удары. Даже если призвать бехрена, то Меаран переместится на пару шагов назад и снова окружит себя непроницаемым барьером! - Не существует совершенных щитов, как и нет заклинания, способного позволить волшебнику выиграть любую битву – напомнил старый волшебник. - Сила Императора делает его непобедимым – заметил я. – А ведь Меаран пытается ему подражать! - Подожди немного – предложил Галахан. – Скоро ты и сам всё увидишь.