flashback
Тихо покинув комнату, ей было противно даже оборачиваться на кабинет Манджиро. Плечи, запястья, бедра — да почти все тело болело от крепких мужских оплеух. Почему он так любил, когда она плачет во время секса? Да это и сексом-то язык не поворачивался назвать. Истязание, смешанное с извращенным вожделением Манджиро. Но страх одиночества загнал девушку в состояние, в котором она не могла допустить мысль, что с Майки что-то не так и ничего уже нельзя изменить. «Не хочу оставаться одна», — крутилось в голове. Она всеми силами отвергала накатывающий ужас от осознания того, что тот, кому она отдала себя с полной уверенностью, что никогда не пожалеет об этом, принуждал Исаму бежать от него со всех ног, пока тело и душа ещё целы. — Ни с тобой, ни без тебя жить я не могу, — еле слышно усмехнулась девушка себе под нос.the end of flashback
Проснувшись с немного ватной головой и не до конца осознавая, где находится, девушка нахмурилась и попыталась вспомнить, сколько всего она пережила вчера. Тело ныло, напоминая о прошедшей ночи с Майки, а внутри неприятно зудело раздражение на саму себя из-за показанной Санзу собственной слабости. — Как дитя, блять… — тихо прошептала она себе под нос, сонно потирая глаза. Девушка мысленно возвращаясь к словам Харучиё и постоянно вела внутренний монолог: может, и правда стоило бы бросить всё, уйти, пока есть шанс и оставить всё позади, только… Манджиро Сано стал для нее вредной привычкой, от которой обычно не избавляются — словно бурлящая в ложке доза героина. Но одно было ясно наверняка — его присутствие являлось далеко не простой обыденностью, а самой настоящей необходимостью. Хотя гниющая на дне души гордость, о которой Исаму не позволяла себе вспоминать вот уже второй десяток лет, с недавнего времени начала свою отчаянную, безрезультатную борьбу. Наивно уверяя себя, что рядом с ним она неуязвима, Исаму не заметила, как Майки перестал был тем щитом от внешнего мира, который одним словом решал любую проблему, а стал тем, от кого напротив требовалась защита. Фиолетовые узоры все чаще украшали тело девушки, но она, словно заблудившийся в темной ночи мотылёк, летела на ярко полыхающий костёр под названием Манджиро Сано. И боль от осознания этого была гораздо страшнее физических истязаний. Сложно, но непременно важно было начать искать себя настоящую среди джунглей лжи, по лианам которых она карабкалась более десяти лет. Но несмотря на это устрашающее с виду препятствие, все было просто. Исаму всего лишь нужно было раскрыть глаза на происходящее: на свою потребность привязываться к кому-то, на отсутствие самостоятельности, на неумение противиться манипуляциям. И ведь некому напомнить, какой она была раньше, ведь для всех, с кем хоть когда-либо общалась Исаму, она была всё равно, что мертва. Ни отец, ни мать, ни студенческие друзья — никто не знал, где и как живет девушка. Харучиё зашёл в комнату, будто бы почувствовав, что гостья проснулась. Он подошел к кровати и произнес, надменно скрестив руки: — Назови страну. Девушка спросонья не особо понимала, что происходит, но Санзу ненавидел, когда та начинала тормозить, поэтому она поскорее переспросила: — Это сейчас к чему было? — Тебе сложно ответить? — мужчина тяжело и раздраженно выдохнул. — Я куплю билеты на самолет. Если бы Исаму была чуть поумнее, то догадалась бы, что бесится Акаши вовсе не на нее. — Хочешь, чтобы я сбежала в другую страну? — Мозг судорожно пытался уложить все в единую логическую цепочку, и получалось весьма неплохо. — Хотя, думаю, это будет самый лучший способ уйти так, чтобы меня точно не нашли. Но… Мне нужно подумать над этим. — Блять… — Рука Санзу потянулась к шрамам, расчесывая уголок губ. — Тебе просто нужно назвать мне страну, а потом делай, что хочешь. Кажется, мужчина нервничал. Причем, пытаясь скрыть это за свойственной ему агрессивностью и нетерпимостью, но прокалываясь в одном — язык жестов. Слишком неустойчивой была его поза, слишком неловкие движения. Руки закрывали корпус, что косвенно указывало на то, что человек что-то скрывает. — Я про то, что мне нужно подумать, куда уйти, — спокойно и покорно объясняла Исаму все нюансы его предложения. — В конце концов, кроме родного и чуть-чуть английского я ни одного языка более не знаю. К тому же я уже успела привыкнуть к тому, что ты где-то рядом. Мне будет не хватать твоей компании… — осознав, что сказала, Исаму нахмурилась и потрепала свои чёрные волосы. — Бля, нет, забудь, что я сказала. Тишина осела в комнате и обоим стало неловко, но Санзу молчал вовсе не от того, что ему нечего было сказать, а потому, что рассуждал, стоит ли произносить это вслух. Через минуту, когда губы собеседницы шевельнулись в попытке что-то сказать, Акаши всё же решился: — Возможно, мне и правда придётся уехать вместе с тобой. Думаешь, Майки будет плевать, что я за его спиной решаю твою судьбу, и он по старой дружбе не прикончит меня за предательство? Так что подумай, но не тормози как обычно… Девушка всё пыталась понять: это внезапная насмешка над ней или всё серьёзно. Слишком это разнилось с его недавним грубым отношением к ней. Разум неустанно возвращался к словам Санзу, сказанным жестким, не терпящим возражений тоном на жалкую просьбу остаться, и они только приумножали вопросы. «Не смеши меня. Я никогда не оставлю Майки, потому что нам вместе гореть в аду за все, что мы сделали…» Очень хотелось поверить в искренность. Мысли Исаму заискрились, и она схватилась за внутреннее ощущение приятного удивления, откинув сомнения, не спеша подошла к мужчине и обхватила его, растерянного, заключая в объятия. — Ты же ни в чём не виноват. Убить тебя это… неправильно. У нас были разногласия, и я, скорее всего, всё ещё раздражаю тебя. Но я никогда не желала и не буду желать твоей смерти, Харучиё, поэтому… — стала говорить тише, чтобы слышали я и ты. — Я не хочу оставлять тебя здесь на растерзание ни за что. Думаю, в Тайване или на Филиппинах он нас точно не найдёт. Санзу не обнял девушку в ответ, но в глубине его души вспыхнуло доселе незнакомое ему чувство, и оно было приятным — изуродованные уголки губ дрогнули в попытке улыбнуться, но после в грудь словно вонзилось жало, распространяя ядовитое облако, которое окутало сердце парня. Он не мог понять, что происходило с ним, почему фантомная боль смешивается со сладостным желанием получить большего. Из-за нежных ли слов поддержки, беспокойства за его жизнь или же физического контакта — Харучиё не знал. — Тебе и правда легче думать о ком-то другом, чем о себе, — усмехнулся Акаши. — Филиппины… Уголки его губ опустились, и во взгляде заплескалось предвкушение, а руки легли на плечи девушки, задержались, будто желая ответить на объятия, но в итоге предпочли отстранить от себя. Санзу отвернулся и постарался унять дрожащие уголки губ, но блеск из глаз никуда не исчез. Маска безразличия была надета, но как-то криво. — Я пойду, спасибо, что разрешил переночевать, — Исаму сочла, что разговор окончен и покинула комнату, а следом и квартиру. Харучиё не обернулся. Ее интуиция в кои-то веки начала работать правильно и подсказала ей, что сейчас самое время сваливать. «Он был прав. Не знаю почему, но мне проще заботиться о ком-то другом, чем хоть раз подумать о себе. Раньше я считала это правильным, но теперь я понимаю, что таким людям очень тяжело выжить в одиночку», — мысленно прокручивая диалог по пути домой, девушка никак не могла собрать все кусочки пазла воедино.***
«Харучиё? Всё хорошо?..» Телефон мужчины оповестил о входящем смс-сообщении. Прикусив губу, Санзу напечатал ответ, держа руль одной рукой: «Я купил билеты и паспорта. Но… я все ещё сомневаюсь. Майки ищет тебя» Перекресток, поворот, и снова третья передача. Телефон в руке мешается, но он не убирает его, чтобы поскорее прочитать новое сообщение: «Твою мать… Если поймает, нам точно кранты… Я сделаю всё возможное, чтобы уйти незамеченной» «Спустись вниз, я около твоего дома» Акаши припарковался подальше, чтобы его номера не светились рядом с местом проживания Исаму. Не один он следил за ней, в этом Санзу был уверен. Пониже опустив кепку, мужчина в черном спортивном костюме резко стал абсолютно непримечательным. Только торчащие розовые волосы и хитрый блеск голубых глаз выдавали в нем прежнего себя. Девушка выскочила из подъезда, наспех запахивая домашний халатик. «Бесстыдница, я бы мог подождать», — проскочило в мыслях Харучиё. Соблазнительный вид оголенных бедер, руки, придерживающие халат на талии, весь этот образ запыхавшейся девушки заставлял чувствовать его желание взять и разрушить его. — Вот все документы, отдаю тебе сейчас на случай, если я не смогу улететь с тобой, — он невозмутимо протянул ей паспорт и билет. — Я тебя даже сначала не узнала. — Сцепив зубы, с некоторой тоской и печалью Исаму приняла документы. — Поняла тебя. — Значит, кто-то другой и подавно не узнает. Рейс через два дня, будь готова, — Акаши спешно бросил эти слова и, не дожидаясь ответа, скрылся за углом дома…***
Звонок в дверь. Девушка увидела в глазке знакомую розовую макушку и без всяких сомнений распахнула дверь. Легкая эйфория от вида неожиданного, но долгожданного гостя резко перетекла в ужас, когда мужчина, сделав один шаг на порог квартиры, упал на колени. Кровь будто с оглушающим грохотом капала на линолеум. Чуть собравшись с силами, Санзу поднял голову на Исаму и встретил ее взгляд, полный паники. Придерживая кровоточащий бок, Харучиё прошептал: — Помоги… мне… Обессиленное тело упало на пол, обагренные собственной кровью руки еще подергивались, будто желая зажать рану, но сил не хватало. Пытаясь унять растущую панику, девушка подскочила к Акаши. Тот был в полу-сознании, то открывая глаза, то снова их закрывая, и пытаясь что-то сказать. Помогая осторожно встать, Исаму, перекинув его руку себе на плечо, кое-как дотащила его до кровати. Не особо заботясь о том, что будет с простынями, она принялась снимать с мужчины подранную одежду, пристально осматривая. — Так и знала, что произойдёт жопа какая-нибудь, — выдохнула та, осматривая рану. С такой кровопотерей стоило бы вызвать врачей, однако будто кто-то нажал в мозгу Исаму переключатель, и та собралась с мыслями и решила, что сможет справиться сама. А может просто понимала, что где врачи, там и полиция. Рассмотрев получше рану после того, как промыла ее водой, Исаму чуть успокоилась, когда поняла, что пуля прошла сбоку навылет, почти вскользь. Но кровь и не собиралась останавливаться, и она принялась штопать рану, не забыв про все необходимые меры предосторожности. Продезинфицировав иглу и нить, девушка начала накладывать швы, хватаясь за остатки своего мужества. Спустя время, когда она убедилась, что всё сделала так, как надо, а кровотечение остановилось, она облегчённо выдохнула, вытерла руки от крови и, заклеив рану компрессом из сложенного в несколько слоёв бинта и медицинского пластыря, села на полу рядом с кроватью. — Всё будет хорошо, Харучиё… Только держись, прошу тебя, — голос дрогнул, а слёзы комом застряли в горле. Для верности, Исаму все же позвонила старому знакомому доктору, который должен был вот-вот приехать. Она крепко сжала холодную руку Харучиё.