Повествование со стороны бабушки Базиля (флешбек)
Прошло два года. Элишка и Натали стали голодать. У них заканчивалась еда, а клиентов становилось все меньше и меньше. Животные, на которых они охотились в горах, стали исчезать. Не было больше ни кроликов, ни оленей. Найти и поймать хоть одну птицу было огромным везением. Элишка не получала писем от своих братьев, воевавших на фронте. На третью зиму Натали от отчаяния спустилась в деревню, чтобы поискать еду. Элишка осталась дома, чтобы выздороветь после легкого гриппа. Поздно вечером, когда Натали не вернулась, Элишка сильно забеспокоилась. У них не осталось еды. Если бы с ней что-то случилось... Она не смогла бы выжить без своей лучшей подруги. Надев всю теплую одежду, которую смогла найти, и захватив с собой рюкзак, наполненный инструментами и провизией, Элишка отправилась из дома в направлении деревни. Воздух снаружи был холодным. Она могла только гадать, что задумала Натали, так долго не возвращаясь. Неужели ее поймали на воровстве? ...Эта мысль была ей неприятна. Деревня появилась в поле зрения. Соломенные крыши были покрыты снегом, а из труб поднимался серый дым. Элишка почувствовала, что ее тянет к их теплу. Как только она приблизилась к входу в деревню, знакомое лицо остановило ее. — Не заходи в деревню, — сказала Тереза, одна из ее покупательниц. — Солдаты забирают людей. — Что? Зачем? — Я не знаю. Месть, наверное. Просто держись подальше. — Дай мне пройти, — потребовала Элишка. Тереза встала на ее пути. — Возвращайся в свой дом и спрячься там на несколько недель. — Я не могу, — сказала Элишка. — У меня не осталось еды. — Ты не выживешь, если придешь в деревню. Ты хочешь умереть сразу? Элишка впала в отчаяние. — Но Натали может быть здесь... — Откажись от Натали. Она бы не выжила, если бы пришла сюда. Элишка не могла поверить в то, что слышала. Слова Терезы заглушались тревожным звуком, который отдавался в ушах. Элишка не могла понять, как можно бросить свою лучшую подругу. Она не могла даже дать волю этой мысли. Она отвернулась и бросилась бежать. Она не знала, куда бежит. Натали должна была быть жива. Она должна быть жива. Внезапно какое-то зрелище выбило ее из задумчивости и заставило обратить на себя внимание. Вдалеке вереница людей направлялась к выходу из деревни. Их выводили солдаты. Элишка пробралась к строю, пока не смогла разглядеть их лица из-за высокого дерева. Зрение у нее было не самое лучшее, но она была уверена, что сможет заметить свою лучшую подругу издалека, если та будет там. Натали в очереди не было. Элишка выдохнула. Она не знала, чувствовать ли облегчение или страх. Участие в этом марше, вероятно, означало смертный приговор. Теперь она должна была принять решение. Она могла вернуться в деревню и попытаться найти Натали, избежав обнаружения солдатами, или продолжить поиски Натали в другом месте. Элишка решила идти вдоль строя, на случай, если впереди будет еще одна группа людей. Если Натали действительно вернулась в деревню, ее шансы выжить были бы выше, чем если бы ее поймали. То, что ее повели в этом строю, было еще хуже. Элишка поставила на то, чтобы спасти свою лучшую подругу от худшего положения, в котором она могла оказаться. Всю ночь и раннее утро она следовала за солдатами впереди строя. В группах, шедших впереди, несколько человек упали на землю, замерзнув. Натали среди них не было. Элишка знала, что Натали может идти дальше. Натали была сильной. Она выживет. Они выживут вместе. Несколько раз солдаты почти заметили ее; она поняла, что должна найти способ защитить себя. Наряду с маршем, она провела день в поисках оружия, которое могла бы использовать. К сожалению, вокруг не было ничего, кроме камней и упавших веток. Она держала несколько камней в кармане. Кроме того, у нее был небольшой нож, но против ружей и штыков она была почти беззащитна. Ее желудок требовал еды. Обжигающе холодный ветер резал кожу и жалил открытую под ней плоть. И все же она шла вперед, разыскивая Натали. Чудом, через три дня, Элишка нашла бурого кролика, почти насмерть замерзшего на холоде. Она быстро прекратила его страдания. Не готовя его, она съела половину кролика, решив, что остатки могут пригодиться позже. Ей пришлось приложить почти всю свою силу воли, чтобы не съесть вторую половину, которую она сохранила для Натали, когда она ее найдет. В ту ночь Элишка увидела, что строй марширует в сторону какого-то дальнего объекта. Солдаты повели людей к закрытой площадке, внутри которой стояли грузовики. Элишке не понравилось это зрелище. Она поспешила прочь от объекта, понимая, что Натали не может быть в строю; Натали побежала бы и сразилась с солдатами гораздо раньше. Вскоре после того, как Элишка начала бежать, вдалеке раздался крик. Переполненная ужасом, она бросилась вверх по холму в лес в поисках укрытия, не обращая внимания на боль, когда холодный ветер рвал кожу под скудной одеждой. Ослабевшая за последние три дня Элишка запыхалась. Она рухнула на пол, задыхаясь. Вдруг она услышала чей-то плач. Голос показался ей знакомым. Нет, он был безошибочно узнаваем. Она поднялась на ноги и бросилась к плачущему. Это была она. Натали сидела на листьях лесной подстилки, сжимая в руке большую булавовидную ветку. Рядом с ней на земле лежал, не шевелясь, солдат. — Натали! — крикнула Элишка, подбегая к ней и обнимая ее. Ей было все равно, что сделала ее лучшая подруга. Она поцеловала Натали в щеку, потом в губы. — Элишка, — проговорила Натали. Она была в слезах. — Элишка. Моя лучшая подруга. Мне так жаль. Я заставила тебя проделать весь этот путь, чтобы найти меня. — Все будет хорошо, — ответила Элишка. Она попыталась улыбнуться, но у неё почти не осталось сил. — Элишка, — тихо сказала Натали, — я такая дура. — Что случилось? — Я пошла на охоту за едой. Но этот солдат украл кролика, которого я убила! Он угрожал мне своим ружьем. У меня не было выбора, кроме как отдать его ему. Но я пошла за ним. Я хотела вернуть свою еду и поделиться ею с тобой. Я не хотела его убивать... — Неужели в деревне не осталось еды? — спросила Элишка. — Тереза сказала мне не выходить. Она сказала, что приходил "доктор", который уговаривал солдат отвести стариков и больных куда-нибудь за лекарствами. Она сказала, чтобы я им не верила. Элишка вздрогнула. Неужели люди, которых вели в этих рядах, были старыми и больными? Кто мог поверить, что они пойдут к врачу, когда солдаты заставляли их идти до тех пор, пока они не падали замертво от холода? — Я... я больше никогда в жизни не поверю врачу, — прошептала Элишка. Натали начала плакать. — Натали, что случилось? — спросила Элишка. — Элишка... разве ты не понимаешь? — Сказала Натали, всхлипывая над мертвым солдатом. — Я слишком сильно ударила его по шее. Он умер. — Давай оставим его и просто уйдем. Натали покачала головой. — Разве ты не знаешь... разве ты не знаешь, что они сделают, когда найдут его тело? Она схватила Элишку за плечи. — Они соберут всю деревню. Они всех перестреляют. Осознание поразило Элишку. Всё внутри похолодело. Если они решат, что жители деревни ответственны за убийство этого солдата, то деревня будет обречена. Все из деревни, которую она знала и любила. Их кровь, пролитая на землю. Когда события последних трех дней начали укладываться в голове, когда до ее слуха снова донеслись крики замерзающих на марше людей... когда рядом с ней заплакала Натали... Элишка посмотрела на мертвого солдата, на смертельную рану на его шее и услышала голос. Есть только один выход. Ее руки начали двигаться по собственной воле. Следуй их примеру. Она открыла свой рюкзак и достала кусок веревки, которую упаковала для восхождения. Не волнуйся. Ей нечего было бояться. Просто защищай деревню. Натали подняла залитое слезами лицо и потрясенно смотрела, как Элишка поднимает тело солдата. Спаси всех. Элишка не произнесла ни слова. Она не просила о помощи, пока завязывала веревку на шее солдата. Осторожно поправляя петлю, она постаралась, чтобы казалось, что веревка, а не дубина, сломала ему шею. Натали молча смотрела, как Элишка привязывает другой конец веревки к ветке дерева. Слезы на ее щеках застыли, когда Элишка потянула солдата за шею. Обе девушки ничего не сказали, пока Элишка вешала солдата, давая ему вторую смерть. Все будет хорошо. Когда все закончилось, Элишка и Натали смотрели, как тело солдата колышется на ветру. Теперь они обе были виновны. — Они найдут его тело. Они поверят в то, что увидят, — говорила Элишка. Натали вздрогнула, то ли от холода, то ли от страха. — С деревней ничего не случится. Натали ничего не сказала. Элишка взяла Натали за руку. Она была почти такой же холодной, как у трупа. Она почувствовала, как Натали осторожно взяла ее в ответ. — Я принесла тебе еду, — сказала Элишка. Она быстро достала из сумки все съестные припасы. Слезы текли по лицу Натали, когда она ела черствый хлеб и сырую картошку. Ее мучил голод. — Элишка, — говорила Натали, пока ела. — Моя лучшая подруга. Ты спасла меня. Правда спасла. — Просто ешь на здоровье! — Ты... действительно моя лучшая подруга, Элишка. Элишка улыбнулась. По мере того, как она ела, Натали жевала все медленнее и медленнее. Ей стало трудно глотать. Несмотря на настойчивые просьбы Элишки, она не могла съесть очень много. Элишка съела остальное, почти все, что она взяла из дома. Натали выглядела уставшей после еды, но Элишка не теряла надежды. — Пойдем домой. — Да. Домой... Не смотря на тело солдата, висящее на дереве, они повернулись и начали долгий путь домой. В ту ночь резко похолодало. У Элишки закончилась еда. Она предложила Натали вторую половину кролика, которого поймала, но он уже замерз, а Натали была слишком слаба, чтобы жевать. В горах не было ни животных, ни еды. Дул смертельный ветер. Даже в дополнительной одежде, которую Элишка принесла с собой в рюкзаке, Натали все равно становилось все холоднее и холоднее. Натали начала идти вяло. Она не могла идти в ногу со временем. Ей все время хотелось вздремнуть. — Натали, давай идти дальше, — сказала Элишка. — Еще немного, и мы вернемся в наш теплый дом. — Элишка, — заговорила Натали. — Что такое? — спросила Элишка. Натали ничего не ответила. Свет в голубых глазах Натали слабо светился. Элишка только сильнее дернула Натали за руку. — Давай, Натали. Мы почти пришли. Медленно, но Натали снова начала двигаться. Над горами опустилась ночь. Холодный ветер мог заморозить их кровь в лед. В ночном небе сверкали звезды. — Эй, Натали, — сказала Элишка. Натали перестала идти. — Натали, — прошептала Элишка. — Пойдем. Еще немного. Никакого ответа. — Натали? — Мы... заблудились? — Спросила Натали. — Нет. Ни в коем случае, — сказала Элишка. — Посмотри на небо, Натали. Ты ведь помнишь? Натали открыла рот. Слова шли медленно. Элишка указала на звезду в небе. — Поймай Северную звезду! Помнишь, Натали? На губах Натали появилась мягкая улыбка. — Элишка, — сказала Натали нежным голосом. — Я здесь. — Элишка крепко сжала ее руку. — Все будет хорошо. На лице Натали появилось спокойствие и облегчение. — Еще немного, Натали, — проговорила Элишка. Мы почти дома. — Элишка, — сказала Натали так тихо, что звук имени слился с ветром. — Натали?.. — Элишка. Моя лучшая подруга... Натали улыбнулась. Элишка смотрела, по-прежнему указывая на Полярную звезду, как Натали рухнула на снег и больше не двигалась. — Ну же, Натали, — прошептала Элишка. — Я знаю, что ты все еще со мной. Никакого ответа. — Натали, пожалуйста, проснись! Я приведу тебя домой. Элишка уже не могла поверить себе. — Давай вместе поймаем Северную звезду... Элишка наклонилась ближе, настолько близко, что их лица соприкасались, настолько близко, что слезы падали ей на щеки. Последним выражением на лице Натали была улыбка. В ее глазах сверкнул свет звезды. Он был ярче любой звезды на небе. В годы после окончания войны дальний родственник связался с Элишкой, предложив ей покинуть страну и пересечь океан. Там она могла начать новую жизнь, ее ждала новая работа. После закрытия цветочного дома, пожертвовав все свои цветы на сельский мемориал, и с билетом на выезд из страны в руках, она в последний раз отправилась на цветочные поля в горах. Она пошла в то место, которое помнила только она, место в поле, где цвела единственная в горах белая орхидея цапля. Поле выглядело иначе, чем Элишка его помнила. Это уже не было цветочное поле из ее детства, цветущее таким количеством цветов, что их лепестки танцевали под дуновением ветерка. Здесь вообще мало что росло. Война продолжалась дольше, чем кто-либо ожидал. Она затронула даже эти горы. Самолеты летали над головой, сбрасывая бомбы днем и ночью, многие поля были превращены в руины, все цветы уничтожены. Но, по счастливой случайности, белая орхидея цапля, которую Элишка посадила на этом поле, все еще была там. Стоя и глядя на белый цветок, Элишка почувствовала, как в груди поднимается вихрь чувств. Эти чувства были слишком многочисленны, слишком болезненны. Слишком многое осталось невысказанным. В конце концов, она произнесла последние слова, которые сказала ей Натали. — Моя лучшая подруга. С этими словами Элишка отвернулась от могилы Натали, похоронив вместе с ней свое прошлое. Она знала, что эта история никогда больше не будет рассказана. Элишка никогда не говорила о своем прошлом ни с кем, даже со своей будущей семьей. Она оставила слова, сказанные когда-то на этом поле цветов, двум цветочницам, которые играли под солнцем, танцевали под дождем, чьи улыбки и смех запомнились лишь ветерку, унесшему лепестки цветов из далекой, красочной и давно забытой памяти. Когда Базиль похоронил Элишку в ее последнее пристанище в лесу за Фаравэем, он посадил над ее могилой семя белой орхидеи цапли. Следующей весной орхидея зацвела. Далекий ветерок шелестел лепестками белого цветка.Конец флешбека
***
Наши друзья хотят снова поговорить с нами. — Это не из-за нашего проекта, — объяснил Санни. — Я не говорил им об этом. Лицо Базиля засияло. — В чем причина? — Они просто хотят дать нам еще один шанс, — сказал Санни с улыбкой. Когда я услышал от них эти слова, даже после всего того плохого, что я сделал, я даже не знал, как выразить свои чувства. — Мы обсуждали возможность еще одной встречи, — сказал Санни. — Ты не против вернуться в Фаравей для встречи выпускников? — Это здорово! — сказал Базиль, улыбаясь от уха до уха. — Когда это будет? — Как насчет следующих выходных? — Звучит идеально. Санни почувствовал трепет в сердце, видя, что Базиль так взволнован. Но потом он вспомнил, что ему следует перестать говорить полуправду и постараться рассказать всю историю с первого раза. — Э-э-э, вообще-то, это не совсем все наши друзья, — добавил Санни. — Прости. Я должен был уточнить. Это были Хиро и Кел. Улыбка Базиля не уменьшилась. — Я так и думал. Обри не простила бы нас так быстро, да? — Да, думаю, не простила бы. Судя по всему, она вышла из тюрьмы, но ей не стало намного лучше. По крайней мере, все еще тусуется со своими старыми друзьями. Все еще рвется туда. Базиль опустил взгляд на землю. — Мы так усложнили ей жизнь. — Есть шанс, что она одумается, — сказал Санни. — Хиро и Кел пригласили ее встретиться с нами снова. Она пока не ответила. Я думаю, она может принять их приглашение, когда мы договоримся о времени. Они действительно пытались наладить с ней контакт. — О, Боже, — сказал Базиль, выглядя смущенным. — Кел и Хиро зашли так далеко ради нас, да? — Да. Нам действительно нужно загладить свою вину перед ними. Базиль кивнул. — Мы должны принести извинения. — Определенно. — Может быть, мы можем сделать им подарок в качестве «мы сожалеем»? — Хорошо. В этом, вроде, нет ничего слишком причудливого. — Давай найдем что-нибудь небольшое, что они оценят. Конечно, подарки не могут выразить слова, запертые в наших сердцах. Нам действительно нужно поговорить с ними обо всем и выразить наши извинения. После короткого обсуждения Санни и Базиль согласились, что ничто из того, что они могут купить, не выразит их благодарность более искренне, чем подарок для друзей. Подарки, сделанные своими руками, всегда значат больше. Но что мы можем сделать? — Санни, мне очень понравился твой подарок на день рождения, — сказал Базиль, доставая фотоальбом, в котором Санни от руки нарисовал каждую фотографию. — Но это твой подарок на день рождения, — сказал Санни. — Я знаю, ты хочешь, чтобы я оставил его себе, но эти фотографии посвящены всем нашим совместным воспоминаниям. Думаю, несмотря на то, что это твой подарок, я... Я просто предпочитаю поделиться им. Базиль подарил мне свой фотоальбом тогда. Я... всегда думал, что он очень бескорыстен, всегда готов расстаться с самыми дорогими вещами, только чтобы подарить крошечный проблеск счастья людям, о которых он заботится. Вот почему я хотел дать ему что-то взамен, что действительно показало бы, как сильно я его люблю. Но, думаю, если он считает, что лучший способ использовать этот подарок — это вернуть его нашим друзьям, то я тоже буду счастлив. Санни улыбнулся. — Ты прав. — Прости, если ты действительно хотел, чтобы я оставил его себе. — Нет проблем. Значит, это наш подарок? — Н-нет, это только часть его! — сказал Базиль. — Я подумал, что, возможно, мы могли бы сделать этот альбом частью чего-то еще более... Слова Базиля прервались. В его глазах засиял мягкий свет, окрасив голубой цвет в пленительный зеленый цвет океана. Когда в глазах Базиля появлялся этот свет, Санни всегда знал, что он усердно работает над тем, чтобы найти что-то, что могло бы сделать всех счастливыми. Но на этот раз Базиль не смог ничего придумать. — Этот альбом уже совершенен, — сказал Базиль, глядя и перелистывая страницы. — Честно говоря, я не могу придумать ничего лучше того, что ты уже сделал, Санни. На щеках Санни появился румянец. — На самом деле я просто обвел реальные фотографии... Базиль положил руки на плечи Санни. — Посмотри на выражения лиц каждого! Ты запечатлел наши чувства, как будто видел их перед глазами. Румянец Санни стал еще глубже. — Ну же, Базиль... — Прости, — сказал Базиль, на его лице появился легкий розовый румянец. — Я просто ленивый, да? Я придумаю что-нибудь получше. — Нет, ты не ленивый, — сказал Санни. — Лень — это так далеко от того, как я бы тебя описал, что... эээ... Ты уже достаточно поработал над своим проектом. Позволь мне позаботиться об этом. — О. Но не стесняйся спрашивать меня, если тебе нужна помощь. — Не беспокойся об этом, — сказал Санни, широко улыбаясь. — Я создам самый лучший подарок на свете. Я буду улыбаться до тех пор, пока не смогу убедить Базиля не беспокоиться. Цвет глаз Базиля внезапно изменился. — Ух ты, какая странная улыбка, Санни. — Это? — Санни указал на свое лицо. — Ты никогда не улыбаешься так сильно! Это ненормально. Эххх... Санни убрал эту смехотворно большую улыбку со своего лица. Может быть, в следующий раз, когда он будет пытаться выглядеть ободряюще, у него получится более естественное выражение лица. Но чтобы проверить, он снова улыбнулся так перед Минси на следующий день в саду. — Эй! — Закричала Минси. — Это такое абсурдное лицо, Санни! Мое маниакальное лицо — это абсурд? — Я... тренирую улыбку для презентации по английскому языку о театральных масках? — Санни придумал оправдание. — У тебя красивая улыбка, когда ты улыбаешься нормально, — ответила Минси. — Тебе не нужно перебарщивать. — Похоже на то, — сказал Санни, возвращая свое лицо в нормальное состояние. Его щеки немного болели. — Хотя в прошлый раз, когда я делал презентацию, мне сказали, что я должен проявлять больше эмоций. — Ух ты, как грубо. — Он... Они знают. Просто у меня не так много эмоций. — Они ошибаются, — сказала Минси. — У нас у всех внутри полно эмоций. Слишком много, чтобы их показывать. То, что ты не показываешь свои чувства на лице, не означает, что у тебя нет эмоций. Хах... — Может быть, ты просто очень хорошо умеешь скрывать свои чувства, — добавила Минси. — Но это нормально. У всех нас есть чувства, которые мы не любим выражать. А те, которые ты хочешь выразить, выражай естественно. — Ты права, — сказал Санни. Остаток того дня они работали над тем, чтобы выдернуть сорняки-одуванчики из почвы, в которую миссис Ли планировала посадить новые цветы. Санни все время думал о том, какой подарок они сделают своим друзьям. Чтобы посадить в землю новые семена, нужно было сначала уничтожить те, что уже пустили корни. Это было немного грустно. Какими бы уродливыми ни были сорняки, они все равно были живыми существами. Инвазивные и настойчивые живые существа, без сомнения. Никому не нравилось смотреть на них так же, как на яркие, красивые цветы. Не было смысла размышлять об этом. Растения и животные умирали, каждый день, каждую секунду. Он не мог спасти ни одного из них. Как однажды сказал ему Базиль: удаляя сорняки и сажая новые семена, они давали шанс расцвести разным цветам жизни. Многие из цветов, которые они сажали, были исчезающими видами, которые не выжили бы без садовников, которые их выращивали. Удалите старое и создайте из него что-то новое. Что-то новое, что заслуживает шанса на жизнь. В голове Санни внезапно возникла идея. В тот вечер, поработав над образцом изделия, он изложил свою идею Базилю. — Я хочу вырезать каждую фотографию из фотоальбома, — сказал Санни. — И я хочу превратить каждую фотографию в нечто оживающее. Он показал Базилю журавлика оригами, которого он сделал. — Я сделаю фотоальбом оригами, — сказал Санни. — Когда ты развернешь бумагу, вот так, — Санни развернул журавлика, чтобы показать маленькую желтую ромашку, которую он нарисовал на бумаге внутри, — ты увидишь фотографию внутри. Базиль несколько напряженных секунд смотрел на произведение искусства. Затем он поднял глаза на Санни с проблеском благоговейного интереса. — Это очень красиво! — сказал Базиль. — Но я, вроде как, не знаю. Что это значит? — Я хочу, чтобы наши воспоминания ожили, — сказал Санни. — Может быть, это действительно пошловатая идея. Сложить каждую из наших фотографий в животное оригами, в некотором смысле, это как дать им новую жизнь, ты так не думаешь? Базиль весело хихикнул. — Забавная идея. Но, честно говоря, это мило. Мне нравится. Базиль взял журавлика оригами из рук Санни и немного поиграл с ним. — Я не лучший в оригами, поэтому не знаю, смогу ли я помочь тебе сделать это. — Не волнуйся об этом, я позабочусь обо всем, — сказал Санни. — Просто дай мне разрешение вырезать каждую фотографию со страниц твоего фотоальбома. Базиль улыбнулся. — Ты нарисовал этот альбом. Тебе не нужно спрашивать у меня разрешения! — Но он принадлежит тебе, Базиль. — Хорошо. У тебя есть мое разрешение, Санни. — Спасибо! Получив одобрение Базиля, Санни сразу же принялся за работу. Он вырезал каждую фотографию из фотоальбома, не забыв добавить немного белого пространства по краям каждой фотографии; чем больше у него было бумаги для работы, тем лучше. Он начал составлять список фигурок оригами, в которые можно сложить каждую фотографию. Мари уже учила Санни оригами раньше. Он не был так хорош в этом, как она, но он знал достаточно, чтобы сделать несколько очень красивых предметов и животных. С каждым днем Санни старался создать идеальный подарок для своих друзей. Он знал, что им не понравится что-то слишком экстравагантное — он и Базиль могут показаться слишком властными. Он решил сложить фотографии в простые оригами из жуков, кроликов, журавлей и цветов. Это были все животные, которых они видели в лесу за парком Фаравэя. Одну фотографию — фотографию всех их перед домиком на дереве — он сложил в лодку и поместил в нее остальные фотографии-оригами. Он создал новый фотоальбом — корабль оригами и его команда оригами. Я очень горжусь этим арт-проектом!***
В день встречи мама предложила снова отвезти их в Фаравэй. Не то чтобы нам действительно нужна была ее помощь. Базиль ездил гораздо дальше, чем в Фаравэй... Они, конечно, сохранили это в тайне и приняли ее предложение отвезти их обратно. — Вождение в течение целого дня отнимает у вас много сил, — сказала она. — Вам действительно нужно сосредоточиться. Даже когда вам кажется, что вы готовы задремать, вы должны смотреть прямо на дорогу. — Звучит жестко! — ответил Базиль. Она улыбнулась. — Да. Знаешь, этим летом, если ты все еще хочешь сделать свой проект, я могу отвезти тебя к тем рекам. — Звучит здорово, — ответил Базиль. — С нетерпением жду этого. Санни поднял глаза. Он вопросительно подтолкнул Базиля. Базиль достал свой мобильный телефон и набрал что-то на клавиатуре. Санни услышал жужжание на своем собственном телефоне. «Мои родители. Они хотят, чтобы я провел исследование о том, как животные и растения приспособились к токсичной среде в этих реках.» «Значит, ты должен вернуться и сделать еще больше работы? Это отстой» — написал Санни. «Все нормально. Мне нравится заниматься этим проектом. Я могу выезжать далеко на природу». «До сих пор не могу поверить, что твои родители такие требовательные» Базиль убрал свой мобильный телефон. Он сделал выражение, скривив губы, которое Санни уже узнал как его лицо «фу, мои родители». — Надеюсь, на этот раз ваши друзья найдут с вами общий язык, — заговорила мама. — Может быть, но не Обри. Хиро и Кел дают нам еще один шанс, — ответил Санни. Она вздохнула в ответ. — Обри. Мне ее очень жаль. У нее вспыльчивый характер, я знаю. И ее семья... ну, я не хочу осуждать. Я просто слышала кое-что. — Мы очень надеемся, что она появится на нашей встрече, — добавил Базиль. — Ну, если что, этот раз лучше, чем предыдущий, да? — сказала она. — Вам больше не нужно делать никаких признаний! — Н-нет, больше никаких признаний, — сказал Бэзил, улыбаясь. — Да, давай, мам, — подхватил Санни. — На этот раз мы чисты. Она засмеялась. — Просто убеждаюсь. В тот день небо оставалось солнечным, без единого облачка. Когда их машина выехала на знакомую дорогу, ведущую обратно в Фаравэй, Санни понял, что с момента их отъезда прошел почти год. Вид очищенных от снега лужаек и распускающихся весенних почек на деревьях и кустарниках вернул ему заветные воспоминания, которые он запрятал глубоко в землю. Воспоминания об этих прекрасных весенних цветах также напомнили ему о том, что он почувствовал, покинув свой дом впервые за столько лет. Внезапное чувство открытости. Чувство уязвимой свободы. И слишком, слишком яркое солнце! Их машина свернула на улицу, где находились их дом и дом Кела. Все головы в машине были обращены к бывшему дому Санни, когда она проезжала мимо. Лужайка была украшена новыми красочными кустами и кустарниками. Там, где когда-то вращалось колесо, цвели ярко-синие многолетники. По бокам дома росли лианы, которые тянулись из-за забора на задний двор. Казалось, что новые владельцы дома проявляют интерес к садоводству. Может быть, когда-нибудь я смогу с ними познакомиться. Хотя, увидев лестницу в моем старом доме, у меня могут возникнуть плохие предчувствия... Он вернул свои мысли к настоящему. Выглянув из окна машины, он увидел, что дом Кела не изменился. — Я подожду вас, как в прошлый раз, — сказала мама, переключая передачу на парковку. — Вообще-то, может быть, я поеду на площадь. Было бы здорово снова пройтись по магазинам. — Не беспокойся о нас, — сказал Санни. — Да. Сегодня отличный день, — добавил Базиль, вдохнув свежий воздух Фаравэя. — На этот раз мы можем гулять на улице, не беспокоясь о снежной буре. — Хорошо. Позвоните мне, если я вам понадоблюсь! Она отпустила Санни и Базиля, прежде чем уехать в направлении парка. На Санни был рюкзак, в котором лежал его подарок оригами. О, нет. Если мы встретим Обри или хулиганов на улице, это может закончиться для нас не очень хорошо. Базиль не умеет хорошо драться. Надеюсь, Кел и Хиро не выгонят нас снова... Вместе они подошли к входной двери дома Кела. Дрожащей рукой Санни постучал в дверь. Санни мог видеть напряжение и тревогу, написанные на лице Базиля. Он не мог представить, что его собственное лицо намного лучше, несмотря на то, что большую часть времени он был значительно менее взволнованным, чем Базиль. Их руки нервно дрожали. Дверь открылась.