Знакомься, это... Твой старший брат

      Олег Сергеевич приехал в свой ресторан, закрылся в своём кабинете, открыл портфель… Но желаемого предмета в нём не оказалось. Неужели выронил в спешке? Чувствовал ведь и чётко помнил, как положил к себе Олин дневник, закрыл портфель. Быть не может…       Они переспали! Ещё как переспали… Алёне такое и не снилось, Олег половину времени искренне старался не удивляться, откуда у его сестры такие способности. Он ведь уже знал, но дневник… Там явно более пикантные подробности всего этого, возможно… Даже план обучения есть. Как тривиально мыслят те, чья профессия связана с наукой! Историк отлично помнил, как нашёл нужный момент в дневнике и пригладил его пальцами, чтобы потом не тратить время на поиски. Пускай, слишком весомая улика… Он поступил подло, против Оли, взял её дневник, чтобы прочитать. Начало страшной истории было там… Там! И эта история о том, как Оля стала куртизанкой в одиннадцать лет, осталась дома. Олег Сергеевич несколько раз спросил себя: действительно ли он настолько сильно хочет знать правду?.. Насколько сильно ей мать очернила понятия о сексе, заставляя заниматься им с другими мужчинами и собой… То видео не выходило из головы, а тем более ночь, проведённая вместе. Ей же так мало лет, а она и слова никому не сказала… Ей это нравится… Оттого она молчала. Но действительно ли это так? Действительно ли её изощрённость отсюда? Любовь к сексу… Олег Сергеевич вспомнил, как с энтузиазмом выбросил коробку со старыми видеозаписями из гаража, даже не задумавшись, что там может быть. Там была Оля… И он бы смог познать её больше, сохрани он эти записи, подумай он о их значении…       Саша вошёл к нему в кабинет неспешно и боязно. Олег посмотрел на него коротко и спросил, включая ноутбук и тут же устанавливая его на зарядку. — Что тебе тут надо? — говоря это, Олег Сергеевич не ощущал толики злости на друга. — Я хотел поговорить с тобой о произошедшем, — сказал слабым голосом Саша. — Я не злюсь, — Олег Сергеевич поднял глаза на друга, располагаясь в кресле. — Не злишься? — Саша удивлённо смотрел, он закрыл за собой дверь. — Да, я не злюсь. После твоего ухода мы с ней… Тоже… Того самого. Я узнал о ней то, что, наверное, никогда не должен был узнавать. Теперь я не смогу относиться к своей матери адекватно… — Олег покачал головой, хватаясь за неё руками. — Причём тут твоя мать?.. — спросил Саша, будучи и вовсе обескураженным. — Ты не поверишь, как сильно она испортила Олю. Мне тяжело думать об этом… Присядь, а я попрошу принести нам чего-нибудь покрепче. Я на трезвую голову никогда не смогу это сказать, тем более, показать… — он посмотрел на Сашу, таким растерянным он ещё никогда не видел друга.       Саша изумлённо слушал Олега, он сел на диванчик, а Олег ушёл вниз, где взял бутылку виски, стаканы и поднялся наверх, он закрыл крепко двери и сказал: — Разговор будет тяжёлым, коли мы в одной связке, я расскажу тебе всё… — он расставил стаканы, откупорил непочатую бутылку виски и разлил по стаканам янтарный напиток. — Ты точно не злишься? — спросил Саша. — Оля — она же твоё всё. Ты за неё горой… — он взял свой бокал и поболтал его в воздухе. — Да, я за неё горой… Не думал я, что из меня гора маленькая для неё оказалась… От самого себя даже уберечь её не смог. То-то она не слушается никого… Даже мать. Мать она ненавидит по-тихому, — Олег взял свой бокал тоже.       Рассказ выдался долгим, бутылка медленно опустошалась, Олег оказался прав, рассказ его и видео с кассеты тяжело было воспринимать правильно на трезвую голову. — Мда… Твоя мать заставляла Олю заниматься сексом с ней и левыми мужиками… Я-то всегда думал, что твоя мать — тихая, спокойная женщина. Зачем она это сделала?.. — Наверняка, у этого есть причины. У них с Олей, несмотря на общий секрет, есть отсутствие взаимопонимания, между ними всегда будто есть стена. Они не лучшие подруги, не партнёрши… — Узнать бы об этом… — Саша кивнул. — Да… — Может, ты спросишь у матери?.. — Вряд ли она даст вразумительный ответ, который нас устроит. — Ориентируясь чисто по уликам, ты ничего не добьёшься, тебе нужно мнение обеих сторон…       Олег решил добиться от матери ответа на свой вопрос: почему они с Олей испытывают взаимную неприязнь друг к другу. Сделать это нужно было завуалированно. — Мама, привет, как ты? — Олег Сергеевич держался уверенно как всегда, голос не дрожал. Но говорить с ней было тяжело, материнский идеал был безнадёжно разрушен, растерзан… «Олег, привет, замечательно, а ты как?» — голос её был радостным, несколько мгновений историк корил себя за то, что ненавидит мать. Она даже не спросила о том, как Оля. — Жить можно, много нужно готовить для уроков в школе… «Но в целом ты справляешься, я же знаю!» — её радостный голос. Она точно скучала по нему. — Да, в целом я справляюсь… Предлагают перейти на должность повыше, но я не хочу этого. «С твоим бизнесом это будет трудно осуществить, да и надо ли оно тебе? Как учёба Оли? Директор меньше страдает от неё мигренью? История стала её любимым предметом?» — ни одного вопроса, который бы относился напрямую к Оле, везде в этих вопросах она была на втором плане. Мать не понимает сама, как она стала избирательна в словах от того, что сделала в своё время бизнес. Олег осознавал, как слова матери калечат его сердце. — Оля учится всё так же плохо, но история в её табеле улучшилась, Оля учит историю со мной. «Ты замечательный человек, Олег! Я всегда в это верю, несмотря на усталость ты делаешь всё, помогаешь другим… Я рада, что у меня есть такой сын, как ты!» — Мама, почему ты не заговариваешь об Оле напрямую? А обтекаешь её имя словами, говоришь о ней, как о чём-то второстепенном. Она же твоя дочь. «Олег, я не думаю, что ты действительно хотел бы знать это…» — мама смягчается в голосе. Она так снисходительна с ним. — Мам, я знаю о вашем с Олей прошлом… Что вы вытворяли в подвале… Мне было интересно, за что? Зачем ты это сделала с ней? Она ребёнок…       Повисает мёртвая тишина на линии. Олег видит перед собой бледное лицо матери, её расширившиеся от ужаса глаза. «Некоторых вещё тебе никогда не понять, Олег…» — говорит она еле слышным голосом. — Мама, я пытаюсь понять, почему это произошло… Объясни мне. Ты причинила своей дочери травму. На всю жизнь. Ты лишила её… «Олег, если бы ты знал…» — мать пыталась оправдаться. Чем виноват этот ребёнок перед ней? «Если бы ты знал, как я ненавижу её… Как мне было тяжело делить с ней один дом. С ней я задыхалась, я была как её раба. На всю жизнь меня никогда не покинет ощущение того, что я в долгу перед ней. За это ещё сильнее я ненавижу её. Её отец причинил мне столько боли… Она сама росла, будучи похожей на него… Беззащитная, любознательная… Я пыталась полюбить её, дать ей всё… Но не смогла. Я назвала её Ольгой, потому что имя Оля похоже на твоё, Олег. Она стала нравиться другим мужчинам больше, чем я… Привлекая в дом педофилов, маньяков… Это ужас, Олег… Она запретила мне спускаться в подвал. Я хотела замуровать её в этом подвале… Даже приготовила цемент и кирпичи. Я надеялась, что заточу её там и больше не увижу. Но в тот вечер к нам в дом ворвались… Они изнасиловали нас обеих, когда мы ругались перед очередной встречей… Ей было четырнадцать, она кричала, что ненавидит меня. А я кричала ей то же самое. Мы не пытались друг другу помочь… Мне удалось вырваться и убежать, им нужна была она… Её сопротивление вызывало наибольшее желание… Они все были в масках. Я сбежала и не приходила домой два дня. Вернувшись, я обнаружила дом пустым. После её привёз патруль… И мы жили вместе, но не разговаривали целый год.»       Олег явно не это ожидал услышать, он был ещё более удивлён, оттого повесил трубку. Его мысли перемешались, он думал, что ему будет тяжело представить себе Олю, как её имеет куча мужиков, но это далось с лёгкостью, как они будто рвут её на части… Это было невыносимо…