Знакомься, это... Твой старший брат

POV| Оля       Тест моего класса я взяла изучить для интереса после проверки, как оказалось, то сдать один тест по истории было намного сложнее, чем написать годовую контрольную по химии. Вопросы были весьма сложными, с подвохом. Составлял же их сам историк, Оле Сергеевич. Ни одной пятёрки за тест я ни у кого не обнаружила при выставлении оценок. Зато двоек было много. — И что ты делаешь с этими тестами?.. — спросила я историка, серьёзно глядя на него. — Раздаёшь эти двойки детям? Смотришь на их лица «всё-тлен», а после что?.. Ты хотя бы разбираешь с ними их ошибки? — я сделала ровной пачку тестов своего класса и отложила в сторону, пододвигая к себе ещё четыре стопки тестов. — Смотрите-ка, кто вышел на тропу защиты школьников, — усмехнулся историк, не отрываясь от проверки тетрадей. — Ты садист, а не преподаватель. Ты задавил их тестами, — заметила я суровым голосом. — Ты мало что знаешь из жизни школы, — заметил Олег Сергеевич, посмотрев на меня, он мельком окинул взглядом результаты моей работы, он явно ожидал большего, как и всегда. Меньше у него не бывает. — Мы часто устраиваем исторические ролёвки, смотрим фильмы и играем в интеллектуальные игры, викторины проводим, аукционы. — И что же? Там ты тоже унижаешь людей?.. — поинтересовалась я, склонив голову, волосы свесились волнами, я заметила, что Олегу понравился мой подростковый жест. — Нет, выходит всё куда интереснее, чем ты думаешь. Пока ты была в психиатрической лечебнице, мы ставили суд Ивана Грозного прямо на школьной сцене… — вспомнил он. Любит же напоминать мне про психушку, чтобы я всегда помнила о своей ненормальности… — Это наверняка было ужасно скучно… — замечаю я, возвращаясь к тестам. Четвёрка у Топозовой Ульяны, я внутренне рада за неё. Хоть кто-то получил четвёрку! Ну вот… Скоро буду ценить хорошие отметки, как историк. Вот ведь тварь… — Это обогащает знания, — поправил меня историк. По его учительской интонации было слышно. — Из-за тебя я ненавижу школу сильнее. Ты заставляешь учеников ценить хорошие оценки, а ты в курсе, что оказываешь им медвежью услугу, а?! — интересуюсь я. — Ты сделал историю несдаваемым предметом! Как одиннадцатиклассники, ЕГЭшники, будут сдавать историю? А ведь мне в следующем году сдавать её и обществознание… — припоминаю я о себе в надежде, что хоть где-то проявится милосердие. — Да, вот именно поэтому я собирался заняться с тобой обществознанием ещё и усложнить для тебя тесты по истории. — Что?! — интересуюсь я, едва не поставив пятёрку вместо двойки. — Угу, а ещё профильную математику… — добавляет Олег Сергеевич абсолютно спокойным голосом. — Ты самый настоящий… — начинаю я. — А если же не прокурор, то куда ты пойдёшь?.. — историк смотрит на меня карими глазами. Он устал, я вижу это по его взгляду. Устал, но не сильно. При сильной усталости Олег перестаёт разговаривать и уходит в книги, обычно начиная готовиться к уроку истории. — Могу поступить в художественную академию… — я пожала плечами. — А потом уйти работать в тату-салон. — Ты уверена?.. Тебе было бы место на менеджменте… — историк явно был в шоке от меня. — Было бы место?! Смешно… Давай, я сама буду решать, как обустраивать своё будущее… Быстрее патологоанатомом стану… — заметила я. — Это тебе бы тоже подошло… Но успеешь ли ты подготовиться к ЕГЭ… Вот, в чём вопрос… — начал историк снова. Ох, как же сильно его волнует моя судьба. Он точно влюблён или пытается возместить мне заботу отца?! — Тебя уже это не должно касаться, потому что тетради пятиклассников до сих пор не проверены… Ты уверен, что хочешь заняться сексом после проверки тетрадей?.. — я надеялась, что он скажет: «Нет», подтвердит свой ответ чем-то действительно имеющим логическую ценность. — Да, — отрезает он, видимо, намереваясь больше не высказываться по этому поводу, возвращается к своим тетрадкам.       Мы вновь сидим в тишине, я стараюсь закончить с тестами как можно быстрее, чтобы уйти наверх и приодеться. Желание историка — закон. Мне хотелось его порадовать, показать, что я ещё умею. Тесты, казалось бы, не собирались кончаться. Каждый раз он проверял половину своих классов на первой половине недели, другую — на второй. Занятость была катастрофичной, что в школе, что в его ресторане. Я удивлялась, как он дома ночует. У него обучались все классы, включая пятые. После проверки тестов меня ещё заставили ещё и разложить их обратно в папке по файлам. — Молодец, — сказал историк.       Я спешно поднялась наверх, приняла душ и переоделась. Нужно встречать историка как положено в подвале. Открываю коробку с бельём, которое мне пришло, примеряю. — Идеально…       Приподнимаю грудь руками, и теперь складочка между грудями выглядит наиболее глубокой, кожаные жгуты обтягивают моё тело, делают талию наиболее изящной, а бёдра — наиболее широкими. Лобок идеально выбрит, промежность перетянута кожей, чёрный жгут впивается между подтянутых ягодиц. Теперь надеваем чёрные чулки на силиконовой прокладке без кружев, туфли из кожи на высоком каблуке. Волосы собираю в идеально гладкий хвост, подвожу глаза чёрным и крашу губы красным. Историк не устоит. Вместо меня-обычной в зеркале стояла девушка, работающая в стриптиз-клубе или БДСМ. Олег едва ли сможет дальше сидеть на своём месте с тетрадями.       Спускаюсь вниз и иду в гостиную, шипы на груди блестят, утяжеляя вещь, я гиперсексуальна. Будь я мужиком, завалила бы себя без задней мысли. Олег сидит за тетрадями, ни о чём не подразумевая. Я спускаюсь к нему и иду к дивану, где он сидит, в руках планшет, сверху на нём — тетрадь, где он что-то старательно записывает. Надо было добавить к своему выходу музыку… Хотя так вряд ли бы сохранилась эта загадочность и моя незаметность для него…       Шаг за шагом кошачьей походкой к нему, изящно прогибаюсь над журнальным столиком и ставлю руки ему в колени, историк едва не выронил планшет с тетрадью, изумлённо глядя на меня. — Я не думал, что он тебе настолько идёт… — хрипло сказал историк, глядя на грудь в шипах. — Ещё бы… — я усмехаюсь и выпрямляюсь.       Даю ему долю секунды вкусить меня визуально, а потом сажусь рядом с огромной быстротой. У него должно возникнуть бешеное желание от того, что он ещё не всё рассмотрел, как следует. Это будет потом в подвале. Прижимаюсь к нему: — Ты… — он заикается. Отлично, не всю меня увидел, потому что ничего не может сказать, глажу его по щеке и целую. На щеке остаётся тёмно-алый след, историк смотрит на меня спокойно, его взгляд отличается от взглядов тех мужчин, маслянистых и мерзких. — У меня есть просьба к тебе, — сказал он, касаясь моей руки. Не ноги, шеи или лица. Это всё дерзкие жесты, слишком наглые и вульгарные, собственнические. — Да, — говорю я. — Не веди себя со мной так, будто бы я те мужчины. Я не хочу стать ещё одним нелепым воспоминанием в твоей голове… — Ты и не будешь, — говорю я, нависая над ним сверху, стоя на четвереньках над ним, он целует меня в подбородок. — Это лучшее, что я мог услышать, — целует он меня чуть ниже, мелко касается губами линии челюсти. — Мне ещё две тетради осталось, подожди немного.       Я киваю и откатываюсь, ощущая, как кожаные жгуты впиваются между ягодиц и обтягивают промежность. Сижу рядом с ним и жду, пока он закончил проверку тетрадей, чтобы после спуститься с ним в подвал. Мне нравится историк, что у него успешно получается быть со мной мягким и приятным, а не липким и скользким.       И его две тетради кажутся мне целой вечностью… Наверное, я влюбляюсь в него…