Знакомься, это... Твой старший брат

      Мария Степановна, женщина южных кровей, кое-как избавившаяся от акцента ростовчан, считала себя женщиной сильной и темпераментной, но сейчас она походила на умирающего лебедя… Она слаба с ним, да… И это зацепит его.       Дело было в том, что в скорой Марию Степановну долго оформляли, искали её карту всем персоналом, а потому и попросили Олега Сергеевича переодеть её и увезти в палату терапии… Мария Степановна была счастлива, она знала, что её подруга, Валентина Рудольфовна, не даст её идее умереть и остаться забытой, ведь всё записано в блокноте, а её любимый мужчина заботится о ней. — Что сказала Валентина Рудольфовна? — спросила Мария Степановна, когда историк снимал с неё туфли. «Слава богу, я дезодорировала ноги с утра!» — подумала она, глядя, как Олег Сергеевич бережно расстёгивает на ней туфли на высокой шпильке и убирает их под койку. — Ну, вы же знаете её, — историк улыбнулся Кубикович, подняв глаза. — Она очень за вас волнуется… Думаю, что в жизни Валентины Рудольфовны появятся ещё и уроки ОБЖ… — Да, она обожает детей и всем хочет помочь… Замечательная женщина… — подтвердила кивком Мария Степановна. — Так, вы сможете раздеться самостоятельно? — спросил историк, серьёзно глядя. Но Кубикович в действительности не была настолько слаба, чтобы самостоятельно раздеться, ей хотелось, чтобы её раздели. — Нет, — Мария Степановна даже не стала привычно самой себе качать головой. — Хорошо, я вас понял, Маша, — историк потянулся к молнии на её юбке. — Почему мы всё выкаем друг с другом? — спросила Мария Степановна, Олег Сергеевич осторожно расстегнул на ней красную юбку до конца и потянул вниз… Мария Степановна была в рубашке-боди, чтобы не было видно всех складочек вещи из-под катастрофически обтягивающей юбке. Показались две полосы смуглой кожи, а после ножки, укутанные в кружево кофейного цвета. Чулки. Мария Степановна с интересом смотрела, как её раздевает историк… Она знала, какое влияние на мужчину оказывает женщина в одном нижнем белье, как притягивает взгляд аппетитная полоска кружева чулок или разрез сзади… — Хорошо, давай будем общаться на «ты», — сказал историк. Мария Степановна улыбнулась чуть шире.       Олег Сергеевич внешне оставался спокоен, он потянулся пальцами к пуговицам на рубашке-боди, расстегнул и их… Мария Степановна тихо и тяжело выдохнула. — Маш, тебе точно так комфортно? — поинтересовался Олег Сергеевич, когда потянул с боков рубашку, но…       Рубашка тоже плотно прилегала и требовала того, чтобы и между ног расстегнули её. — Куда деваться-то? Я не могу сама переодеться даже… — грустно усмехнулась она. Понимая это, Кубикович возбудилась, между её бёдер стало влажно. Олег Сергеевич снова посмотрел на неё вопросительно: — Я буду ещё долго извиняться перед тобой за это, — его пальцы коснулись застёжки…       А все фантазии Марии Степановны перенесли её в её спальню. Постоянного мужчины или любовника у Кубикович не было, так как нравился ей один. Историк. Ради него она шла на глупую жертву, отшивая от себя нефтяных магнатов или вице-президентов известных компаний, лишь бы Он заметил её не только как коллегу.       Мария Степановна купила себе фаллоимитатор и мастурбировала, глядя на записи в фан-клубе историка, представляя себе, как Олег Сергеевич ставит её на четвереньки или помогает рукой насадиться ей на свой член ртом, как он повелительным или ласковым голосом говорит ей пошлости и велит что-то сделать…       Олег Сергеевич сделал умную вещь, он оттянул застёжку и расстегнул её, а после с лёгкостью стянул рубашку с Марии Степановны, прижимая её к себе, снимая с рук вещь.       Их лица были близко, в паре сантиметров, и Мария Степановна решила действовать, её коралловые губы потянулись за поцелуем к историку, но тот по чистой случайности ускользнул, чтобы убрать рубашку. — Бельё тоже надо снять, оно у вас тоже не очень удобное, — сказал Олег Сергеевич, Кубикович возбуждённо кивнула, в палате никого не было. — А ты не стесняешься совсем, я смотрю, — историк улыбнулся, он предварительно надел на Марию Степановну рубашку, какую им выдали, а после и снял с неё остатки одежды, чтобы вовсе не смутить её и не иметь компромата на самого себя. — Чего мне стесняться? Ведь у женщин там всё одинаково, — Мария Степановна лежала на койке, историк осторожно её укутал заправленным в пододеяльник одеялом. — Ну, это мы не будем обсуждать, — сказал он мягким голосом. — Почему же? — Маша, — он сел на стул около неё, взял её руку. — Мы коллеги, я не хочу компрометировать нас обоих, ты незакомплексованная, сильная, уверенная в себе, я уверен, что у тебя есть мужчина, который сильно беспокоится за тебя, — историк был учтив, он осторожно гладил её руку, потому что хотел поддержать и потому что считал, что именно прикосновение даёт человеку понять, что от него действительно хотят.       Кубикович слабо качала головой в знак согласия. — Если хочешь, я могу позвонить твоему парню и сказать, что ты в больнице, я побуду с тобой до его приезда, — Олег Сергеевич продолжал. — Не надо, Олег, — Мария Степановна произнесла это также мягко. — Ты уверена, он не потеряет тебя?..       Ей было смешно это слышать, Кубикович слышала, как её пустой желудок урчит, связывается в узел, вот-вот, он её мужчина, сидит с ней, держит её за руку, так нежно и ласково её гладит. Да, это именно он. — Нет, — она улыбнулась ему. — Скажи, Олег, я же могу доверять тебе?.. — спросила она своим прежним голосом, каким они часто общались в школьной столовой. — Ну, Маша, если я раздел тебя и не полез к тебе в трусы, думаю, что да, — историк усмехнулся по-доброму, Мария Степановна тоже слабо рассмеялась. — Да, ты прав, это точно… Я открою тебе маленький секрет, — проговорила она снова слабым голосом, смех, длящийся полторы секунды, отнял у неё остатки сил.       Только Кубикович приготовилась рассказать ему, что историк — любовь всей её жизни, как в палату вошли врачи: — Кто тут у нас умирает? — спросил мужчина в халате. — Я, — Мария Степановна хотела его убить. Этот мужчина не дал ей признаться в любви Олегу Сергеевичу, кто он вообще такой?! — Отлично, как сейчас себя чувствуете, что болит?.. — Простите, она еле разговаривает, — историк перенёс внимание на себя и рассказал о том, что случилось. — Дорогая, а вы знаете, что алкоголь и белковые коктейли потреблять вместе нельзя? — спросил врач, Мария Степановна ему явно понравилась, но он старался не подавать этого всем видом. — Знаю. — Плохо, что знаете, если не учли это и выпили с подружками. — Но Валентине Рудольфовне тяжело отказать, она такая душка… — Мария Степановна улыбнулась врачу, пока тот её слушал и ощупывал холодными руками. Врача впечатлили её длинные волосы, плоский животик и широкие бёдра.       Историк сначала не придал значению словам Кубикович. Валентина Рудольфовна адекватная, спокойная женщина, которая старается всех всегда поддержать, успокоить или обрадовать. Она не была какой-то сверхвыдающейся, но характер у неё был весьма приятный и душевный. — Так… Мария, нужно о своём здоровье заботиться, а не о том, чтобы весело жилось с алкоголем… Сейчас я поставлю вам капельницу, дам лекарства, съедите их вместе с едой, которую вам принесут. Всё ясно? — Да, — кивнула слабо Мария. — А вы кем ей приходитесь? — спросил врач, скептично осматривая историка с ног до головы. — Коллега. — Коллега, прекрасно… Я зайду к вам через несколько часов… — врач развернулся и ушёл, в проёме он ещё раз оглянулся и посмотрел на Марию Степановну.

***

— Мы отлично поработали с вами, — сказал историк, выключая проектор. Класс сидел с разинутыми ртами, слушая его. — Есть какие-то вопросы? — поинтересовался он, осматривая класс.       Его преподавательской особенностью было именно то, с каким талантом он рассказывал тему по истории, укладываясь меньше, чем сорок пять минут. Дети его любили за эту мобильность, если им всё же удавалось закончить урок раньше времени, то потом они говорили о чём-то более интересном и отстранённом. — В этом кабинете мы обсуждаем только исторические темы, а вне этого помещения вы можете задавать мне любые вопросы, не выходящие за рамки приличия, — предупреждал всех историк, он и понятия не имел, как сильно заставил детей полюбить историю. В библиотеке катастрофически не хватало учебников по истории за разные классы, как и энциклопедий.       Олег Сергеевич перед концом урока положил на своём столе планшет и ручку, на листе, оформленном под список, было написано «Подготовка к ЕГЭ. Курсы по истории». — И ещё кое-что, желающие сдавать ЕГЭ в одиннадцатом классе по истории, останьтесь и запишите свои ФИО на планшет. — Ну, наконец-то, — тяжело задышала толпа. — Курсы по истории! — Есть какие-то исторические вопросы, которые вы хотели бы обсудить? — спросил историк, утихомирив класс. — Расскажите нам о Голгофе и о распятии Христа, — попросил Стариков Слава. Историк улыбнулся, помня, что вот-вот у учеников будет по программе «Мастер и Маргарита». — У нас есть минут пять, — он снова включил проектор, на нём уже была совсем другая презентация. — Кто из вас был в Иерусалиме? Или кто читал евангелие?..       Класс был глухим и тихим. — Хорошо… Голгофа или, как её ещё называют Кальвария, как вы видите, это гора, существующая в реальности, находящаяся на территории Иерусалима. Её название дословно в переводе с иврита означает «лобное место» или же «череп» из-за своей схожести. «Кальвария» — название Голгофы на латыни. Ранее эта гора находилась за стенами крепости Иерусалим, согласно Новому Завету был распят Иисус Христос наряду с двумя разбойниками… Есть ли у вас варианты, почему Голгофа называлась Голгофой?.. Местом, похожим на череп?.. — Наверное, тут складывали черепушки людей, которых казнили?.. — спросил Вяткин Гена, пожав плечами. — Да, есть и такое развитие событий… А не только схожий внешний вид скалы. Бытует мнение, что тут был похоронен Адам…       По классу прокатился секундный шумок и тут же исчез, дети ценили историю и хотели услышать что-то новое для себя. — Вы сказали, что Иисус был распят между двумя разбойниками, да?.. — Да, всё верно. — А как их звали, истории неизвестно? — Известно, конечно. Дисмас и Гестас, они получили прозвища Благоразумный и Безумный. А теперь, дети, с вашего позволения я могу рассказать вам один маленький секрет, который стал всеобщей исторической ошибкой, — сказал историк. — Многие люди, думают, что рисуют распятие по всем его канонам, но это не так…       Надо было видеть лица класса, которые зависли с открытыми ртами. Олег Сергеевич приоткроет им завесу тайны исторической всеобщей ошибки, да ещё связанной с самим Иисусом… — Вы хотите это услышать? — спросил историк, улыбаясь.       Класс закивал с задержкой дыхания, и Олег Сергеевич выявил на проекторе изображение распятия троих человек, на главном плане был Иисус Христос, а рядом два человека, извивающихся от боли на кресте. — Данная картина была выполнена художником Антонелло да Мессина «Распятие с Марией и Иоанном», вы чётко видите двух разбойников и Иисуса, их боль…       Далее слайды на презентации последовали чередой, изображающие распятие снова и снова, только исполнение его было различным… Остановился Олег Сергеевич на картине Квентина Массиса, выполненную где-то в 1520-м году, тоже изображающую распятие Христа. — Где же секрет-то?.. — Я думал, что вы успели его заметить, — с доброй усмешкой сказал историк и подошёл к экрану с лазерной указкой. Дети замотали головой, для них всё было прежде… — Ну, ладно, так и быть, уговорили… Обратите внимание на то, как распят Иисус… Его ступни и ладони пронзают огромные железные гвозди, прикрепляющие его тело к дереву… Все картины Распятия выполнены неправильно, — произнёс историк абсолютно спокойно. В его ушах тут же зажужжал ропот учеников, они явно не ожидали этого услышать. Прозвенел звонок на перемену, но дети сидели, не двигаясь с места, ожидая услышать, почему же оно так. — Как? Почему? Почему неправильно? Все старания этих художников коту под хвост?.. — с изумлением интересовался класс. В аудиторию историка заглянул другой класс, все с интересом зависли, глядя на проектор и слушая историка. — Ну, Олег Сергеевич, не томите же нас. — Истина проста, что узников необходимо было пригвождать к кресту деревянными клиньями именно кисти, а не сквозь ладони…       Дети, стоявшие ещё и в дверях, были ошеломлены такой темой разговора. — И вправду зря… А почему так, Олег Сергеевич? — Дело в том, что если прибить человека к распятию сквозь ладонь, а не кисть, то руки срываются и начинают размахивать… Узник не будет держаться долгое время, как держали пленников, обречённых на смерть легионеры…       Классы были поражены, в аудитории зажёгся свет, и все зааплодировали, историк покраснел, явно не ожидав такого внимания своей скромной персоне. — Урок окончен, все желающие записаться на курсы, записывайтесь, — кивнул он на планшет.       Аудитория его всю перемену кишела детьми, Олег Сергеевич выдохнул и пошёл в учительскую за чаем, попросив класс в его отсутствие не паясничать. В учительской историка встретили с улыбками. — Олег Сергеевич, что это вы такое с детьми делаете, а?.. — поинтересовалась Генезия Павловна любезным тоном. — Они не перестают вами восхищаться… — Генезия Павловна, я лишь делаю то, что должен делать… Веду уроки и рассказываю о истории человечества… — историк взял нужный журнал и налил себе горячей воды в чашку, пакетик белого чая стал раскрывать свой аромат, листья раскрывались и окрашивали горячую воду в светло-зелёный цвет. — Ну, и кто же вам поверит? — спросила учительница по географии. — Может, нам начать вас пытать? — Очень смешно, — улыбнулся Олег Сергеевич, с ним в коридор выскользнула Валентина Рудольфовна. — Олежек, ну, как там Машенька?.. — В ближайшее время она будет в больнице, на неделю точно. — Бедняжка, — Валентина Рудольфовна покачала головой, она выглядела озадаченно, но не печально. Историк был настолько сосредоточен на собственных эмоциях, что не заметил этого. Может, оно и к лучшему. — Простите, вы могли бы дать мне адрес больницы, где она находится, номер палаты, Олег Сергеевич. — Да, само собой… Вышлю вам СМС-кой, ибо сейчас меня ждут дети… — Вы просто золото, Олег Сергеевич, куда бы мы без вас? — Валентина Рудольфовна говорила это мягко.       Историк поспешил к двери своей аудитории, как вдруг услышал: — Я верю в то, что вы победите в конкурсе, Олег Сергеевич, — воскликнула Валентина Рудольфовна. Знала ли она, что другие преподаватели начнут ненавидеть историка сильнее? О, да. Знала ли она, что ей ничего не угрожает, это точно… Скажи ей кто-то слово поперёк, и все дела, которые Валентина Рудольфовна с дичайшим успехом покрывала, могли всплыть и оказаться грязью на руках обидевшего её. Олег Сергеевич же, как подушечка для иголок. Безобидный, он один мужчина в их коллективе, трудовика и физрука почти никогда не было видно в учительской, поэтому раздавить историка для неё ничего не стоило, оттого она относилась к Олегу Сергеевичу снисходительно. Имея связи с ней, пока нет Марии Степановны, он укрепит свою победу…       Олег Сергеевич поблагодарил её за комплимент мягким тоном, он уже настроился на очередной урок, его голос выдавал это интонациями, и скрылся в дверях. Класс подскочил, приветствуя историка. Олег Сергеевич слышал, как ученики шушукаются, обсуждая его победу в первом этапе конкурса Лучший учитель года… Он подумал о том, что подойдёт к директору и попросит снять свою кандидатуру с конкурса, дисквалифицировать его за что-нибудь…       Но дети, главные судьи этого конкурса, никогда не простят ему этого…