Devil’s Gonna Come

Теперь они сидели на траве. Мокрые, потные, опустошённые, с тяжёлыми головами и роями мыслей. Прохладные капли спадали с волос, стекая по спинам леденящими ручьями. На одежде, на щеках, носах и по векам скапливались крупные бусины, становящиеся жемчужными при свете луны. Луна уже сдвинулась, намекая, что ночи подходит конец. Но конец этот был не так близок, как хотелось бы. Никто не объявлял перерыва в этой затянувшейся борьбе за выживание, никто не предлагал устроить передышку, но, тем не менее, все из четвёрки как-то негласно уселись на травянистой проплешине, понимая, что нет больше сил бежать за неизведанным в поисках спасения жизни. Тёмный карьер, на берегу которого расположилась четвёрка сильнейших, тяготил своей темнотой, шириной и опасностью. Насколько пафосно прозвучало бы мнение, что карьер — именно то, что было в душе каждого? Бобби, отвернувшись от всех, сжался в огромный мокрый клубок и длинным острым когтем ковырял маленькие камни, оставляя в песке тонкие бороздки. Эмма, прижавшись к нему боком и положив голову на мягкую подушку в виде безобидного — для неё — оборотня, мечтательно глядела на полностью показавшуюся луну, чуть ли не отсчитывая минуты до своего спасения. Ещё немного, и долгожданное солнце взойдёт, уничтожая обличия тварей и оставляя о них одни воспоминания. Лора, притянув ноги к груди, рассматривала собственные ладони. Их саднило, а из-под стёртой кожи выглядывали крапинки крови. Ей уже не было больно, но чувство дискомфорта от ран наскучило. Если бы она считала, сколько шрамов оставит ей это путешествие, то давно бы сбилась со счёту. Трэвис расположился чуть дальше от девушки, как бы не с ней. Но в то же время мужчина косил взгляд на её опущенную светлую голову, и на то, как волосы торчат во все стороны. Но это не было страшно, когда ты живёшь в семье оборотней. Страшно то, что юной и подающей надежды Лоре не было дурно от близости с членом семьи оборотней, который только и умеет, что защищать немногочисленных горожан и патрулировать леса. Отшельник, шериф, одиночка. Что она вообще в нём нашла? Шанс на спасение. На успокоение в этом чёртовом лесу. Стену, ограждающую её от опасностей мрачных уголков Хэкеттс Куори. Если бы он высказал весь скепсис вслух, то Лора скорчила бы ту ещё физиономию. Кирни была из тех, кто способен оспорить каждый факт, приводя весомый аргумент, о котором другие даже не догадались бы. Все эти рассуждения вообще не имели смысла. Трэвис просто искал причины оправдать свой порыв страсти и через «не могу» выдать это за ошибку. Зачем? Из стыда, а не нежелания быть рядом с этой поразительной, смелой, диковатой девушкой. В этой лунной ночи их связь, как и связь сучки Эммы с оборотнем, казалась нормальной. Но ночь пройдёт. С трудом, но пройдёт. И что будет тогда? Ноль шансов из десяти, что эта свободолюбивая Кирни не стукнет кулаком по столу, требуя вернуть её домой как можно скорее. Потому что не нужен ей этот одинокий шериф. И оборотни не нужны. И незатейливая гламурная блоггерша, возле которой она держится только для того, чтобы не погибнуть от одиночества. По крайней мере, так рассуждал Трэвис Хэкетт, не имея возможности залезть в мозги своей новой подружки, которую он точно уж не забудет. На деле, Лора видела всё совсем иначе. Возможно, она немного избегала взглядов Трэвиса, и не смотрела на него лишний раз, когда тот сидел лицом к ней. Но дело было лишь в том, что при взгляде на своего спасителя и защитника — правда, немного ворчливого, заумного и пунктуального — пружина внизу её живота плотно-плотно скручивалась, напоминая о том, как он отымел её. На деле отымел, но в её глазах поступил как истинный джентльмен, попавший в условия дикого леса, полного волков-переростков. Девушка не думала о любви, но могла признать, что дыхание её сбивалось при виде простейших движений шерифа, воспоминаний об их пылких ссорах, что преждевременно сменились на более пылкие чувства. Она лелеяла мысль о том, что ещё пара часов — и всё закончится. Но мысль, что конец мог подразумевать и конец их истории, оставляла рваные следы на душе. Она привязалась к Трэвису, и, может, это было совсем уж глупо, была готова найти сотни причин остаться рядом с ним, ведь нормальная жизнь уже мало её интересовала. От собственных унылых мыслей девушка яро сжала ладони, совершенно забывая, как их щиплет и режет. Поморщившись, не рискнула разжать обратно, пряча под согнутыми коленями. Хэкетт-старший, покачав головой, хотел было поискать по карманам бинты, но своевременно вспомнил, что у него их не осталось. У них у всех уже почти ничего не осталось, и это нагнетало тревогу ещё сильнее. Внезапно Эмма отняла голову от тёплого плеча оборотня, глядя на кислые лица своей команды. Ей самой хотелось отмыться, подровнять поломанные расслоившееся ногти, промыть волосы всеми средствами, что есть дома, и наконец-то надеть что-то чистое, пусть и из масс-маркета. Но, тем не менее, Маунтибэнк училась довольствоваться малым, а потому не отказалась бы просто обсохнуть и не околеть насмерть до рассвета. Шлёпнув себя по бёдрам, она вскочила на ноги, привлекая общее внимание. Сонливое наваждение сошло с лиц её компании — даже с морды Бобби. — Нужно развести костёр, — объявила Эмма. — Если мы собираемся сидеть и бездействовать после всего, что осталось за нашими спинами, то, уж будьте добры, хотя бы в тепле. — Где мы возьмём огонь? — тоскливо и немного скептично спросила Кирни. — Добудем, Кирни. В этом лесу всё так любит воспламеняться. Пусть это хоть раз сыграет нам на руку, — фыркнула девушка, ожидая хоть какой-то реакции на свои слова. И она была, но унылая. Бобби приглушённо фыркнул, на этот раз не давая чётко определить своё отношение к предложению. Лора и Трэвис молча и быстро переглянулись — девушка заметила, что в последнее время они часто так делали — и Кирни, пожав плечами, тяжело поднялась, отряхивая песок, сквозь который проросла трава. — Я с вами, тут не… — начал шериф, поднимаясь, но Лора положила руку на его плечо, качая головой. — Мы справимся. Соберём хворост поблизости, это несложно, — заверила она удивительно чарующе-убедительным тоном. — Далеко не уходите, — серьёзно попросил мужчина, оставаясь сидеть на месте. Тогда Лора, наспех перевязав свой растрёпанный хвост, пошла навстречу Эмме, готовая вновь двигаться и что-то делать, только лишь не мёрзнуть, сидя на месте. Не останавливаясь рядом с Маунтибэнк, она кивнула в сторону полосы леса, сразу ныряя в тень первых деревьев. Эмма помахала братьям Хэккетам, ковыляя за быстрой подругой. Густой лес поглотил их, оставляя лишь эхо хрустящих веточек под ногами. Впервые за очень долгий срок Бобби и Трэвис остались вдвоём. Трэвис, глядя на широкую спину младшего брата, грустно улыбнулся, вспоминая те времена, когда Бобби был намного меньше его. Бегал маленьким мальчиком, издавая дикие звуки и кивая, когда кто-то спрашивал, не изображает ли он пирата. Пухленький, наивный, с добрыми глазами и ничего не знающий о том, какой станет его жизнь через несколько лет. Трэвис всегда чувствовал ответственность за младшего брата, но, само собой, не мог найти с ним общего языка, не мог что-то подсказать. Однажды шериф сообщил ему, что не стоит хватать голыми руками посуду из духовки, но происходило это только после того, как пальцы у Бобби уже горели от ожогов. Хэкетт-старший не был его советчиком по поведению в школе, потому что Бо туда практически не ходил. Лишь пробовал, каждый раз разочаровываясь в сверстниках, а потом снова и снова оставался дома, чтобы долго не ездить на автобусе и не чувствовать, как мелкие камни, летящие в его рослый силуэт, оставляют фиолетовый горошек на коже. Трэвис никогда не был его советчиком по девушкам, ведь брата никогда не интересовали подобные страсти. Да и что он мог подсказать, если сам долгие годы был одинок, лишённый жажды ярких чувств? И, хоть сейчас он видел, что в уже чересчур даже взрослом Бобби просыпается забота и привязанность к девушке, не знал, как правильно завязать разговор. Особенно когда его братишка не способен обронить и слова в ответ. Выждав несколько минут и сглотнув вязкую слюну, шериф всё же поднялся, обходя Бобби и располагаясь напротив. Он с трудом спрятал улыбку, видя, как оборотень старательно раскладывает невнятные узоры из камней. — Ты здорово справляешься, Бо. Я горжусь тобой и твоей выдержкой, — хлопнул брата по плечу Трэвис, прекрасно осознавая, что не получит ответа. — Ты мог бы стать наставником для всех наших. Они бы позавидовали такому самообладанию. Самообладанию. О каком самообладании говорил Трэвис? Бо было очень страшно. Он хотел к па, но знал, что тот теперь мёртв, и его поглотило странное равнодушие. А когда вскипала кровь, он злился и метался хуже обычного. Он сделал больно Эмме. Чему он мог научить своих? Делать больно тем, кто тебе нравится? — Эта девчонка, Эмма. Всё время около тебя трётся, так? — остро подметил шериф, кидая взгляд в ту сторону, куда Маунтибэнк утащила его избранницу. — Думаю, ты ей понравился. Понравился — слишком громко сказано. Она просто пытается доказать мне, что то, что сделали с ней эти циркачи — нормально. Но я так не думаю, Трэвис. Они меня напугали. А я напугал их. — В общем, ты, главное, слишком уж сильно ей не очаровывайся, ладно? Она знатная стерва, — продолжал Трэвис, глядя в две тусклые светящиеся глаза-точки брата, которые он наконец-то на него поднял. — Как только всё закончится, а это произойдёт скоро, я обещаю, она уедет к себе в солнечные места, где забудет о пережитом. И ты попытайся забыть. Девушки вроде неё никогда не рассчитывают на что-то серьёзное. Уедет. Забудет. На что-то серьёзное. Я ни на что не рассчитываю, брат. Я просто обозначаю, что теперь она тут, моя. Не уедет и не забудет. Не сможет. Бобби не до конца понимал, о чём ему говорит Трэвис, но цеплялся за некоторые слова, как за спасательный круг в этом монологе, который он не мог превратить в диалог. Ему очень не нравились мысли об отъезде Эммы: от этого хотелось скалить зубы. Маунтибэнк уже пропахла им, доказала свою верность. И он знает, что она готова его защищать. Так, как положено в семье, ну, или в стае. Он вовсе не рассчитывал на то, что эта своеобразная сказка, крепкая дружба, братство и привязанность продлятся всего несколько часов. Почему тогда Трэвис не говорил о том, что Лора тоже уедет? Она тоже пропахла им, причём не хуже них с Эммой. Она тоже вечно рядом с ним, помогает ему и даже иногда слушается! Да и вообще, вся эта подготовительная, якобы настраивающая на что-то речь не нравилась Бобби. Она рушила его понимание настоящего, заставляла сомневаться в и без того запутанных чувствах. Тем временем, девушки, которых уже нельзя было назвать неопытными и беззащитными, блуждали по лесу, старательно выглядывая в темноте достойные костра палки. Зарытые в листьях и несильно намокшие под дождём, старые и засохшие за время лежания на почве, длинные и достаточно толстые, чтобы долго гореть и поддерживать огонь. Громоздкие корни некоторых деревьев вылезли на поверхность, становясь препятствием, замедляющим ходьбу по лесу. Серебристый свет просачивался сквозь ветви полупрозрачными пластами. Всё вокруг казалось умершим, застывшим, наконец умиротворённым. И это лживое чувство полной безопасности пагубно влияло на Эмму, ведь, уже прилично расслабившись, она медленно вышагивала, что-то напевая себе под нос. Лора закатила глаза, глядя, как Маунтибэнк высоко задирает раненую ногу, чтобы сберечь её и не споткнуться о корни. В одной руке она сжимала три длинных, стройных ветви, позабыв, зачем дёрнула Кирни с открытого и спокойного места. Она поверить не могла, что после всего произошедшего её спутница может так просто шляться по лесу, что-то напевая, ведь сама Лора изо всех сил корячилась, чтобы поскорее набрать веток и вернуться к парням. Кирни убрала своё ружьё за спину, и каждый шаг отражался раздражающим ударом в поясницу. Она щурила свой единственный глаз, впервые в полной мере осознавая, с каким трудом ей в будущем придётся вглядываться в детали. Девушка то и дело нагибалась, чтобы ощупать почву и подобрать с неё то, что считала за хворост, а Эмма каждый раз чуть не врезалась в её спину. Ну или возмущалась резкому торможению, отходя немного в сторону. К слову, под мышкой Лора уже сжимала довольно-таки много веток и собиралась закругляться, чтобы поскорее вернуться на открытую местность. — Так ты трахалась с ним или как? — вдруг раздался вопрос Эммы, которая привалилась к дереву, прикрывая глаза. Девушка была рада просто подвигаться и выдохнуть, подышать свежим воздухом и хотя бы ненадолго создать иллюзию простой полуночной прогулки. — Что, прости? Лора перестала идти вперёд, начиная собирать ветки поблизости, чтобы не бросать Эмму одну. — С Трэвисом, разумеется. Да или нет? — С чего бы мне? — неожиданно для себя выдала Кирни. В самом деле, подобные вопросы вгоняли её в краску и казались отчасти постыдными. Благо тьмы вокруг было предостаточно, чтобы появившийся румянец не выдал её с потрохами. — Не знаю. Просто, когда мы только встретились, вы же вообще друг друга на дух не переносили. Я помню, шипели, словно кошки облезлые. Или в этом контексте стоит сказать оборотни? — ухмыльнулась Эмма. — А сейчас ты ищешь в нём поддержку, прислушиваешься к словам. Трэвис то, Трэвис сё, тут мы сами, а ты подожди, тут ты мне помоги, тут я на тебя голову положу, а тут во все глаза, точнее, глаз погляжу. — Мы свыклись друг с другом. — За эти-то часы? — Легче поверить в то, что за эти часы мы тупо потрахались? — парировала Лора. Вообще-то, да. Было бы куда легче поверить в это. Эмма, не зная, что Лора врёт в целях всеобщего равновесия, чуть ли не впадала в отчаяние. В силу своего горе-опыта, растянувшегося на протяжённость всей жизни, она привыкла к темам вроде этой. Девушка часто подначивала своих подружек насчёт их близости с парнями, не скрывала того, какое порно предпочитает, да и вообще не считала подобную тему позорной. Она зачастую вспоминала, как её имел Джон, но теперь к этому добавилось новое безумное воспоминание: она множество раз отказывала Джейкобу, но почти что сразу отдалась огромному оборотню с глазами, полными человеческого отчаяния. Да, вообще-то, события вроде таких могли ранить и искажать восприятие как нормальности, так и тактичности. Глядя на то, как Трэвис и Лора сближаются, всячески пряча этот факт где-то в бездне недосказанности, оставляя разговоры и касания «за кулисами», она действительно хотела верить, что между ними тоже что-то было. Что не только она пережила самое настоящее сексуальное безумие, способное впечатлить кого угодно. — Нет, просто любопытствую, — пожала плечами Эмма, вырываясь из своих надежд и открывая глаза. — Я вот трахалась с Бобби. — Ты… что?! — прохрипела Лора, наконец-то отвлекаясь от добропорядочного выполнения дела и оседая на первый попавшийся корень. Её не удивляло то, как поступила сама она, страстно бросаясь на Хэкетта-старшего. Не удивило собственное враньё. Но то, что сделала Эмма с человеком в обличие оборотня… Он же… он же огромный. И не только он, но и та его штука — тоже. На мгновение перед зрячим глазом потемнело так, словно его девушка тоже лишилась. Услышанное здорово взбодрило её и было просто нонсенсом. — И как оно? — впечатлённо вопросила Лора, сглатывая. — Тебе правда хочется знать? — изогнула бровь Эмма, скрещивая руки на груди и задирая подобородок. — Нет. Нет, я бездумно спросила. Промолчи уж, будь добра, — слегка поморщилась Кирни, опуская голову и проводя рукой по слегка ноющей шее. — Раз так, я солгала. Я спала с Трэвисом. — Что значит, раз так? — Потому что всё на фоне этого — цветочки, — многозначительно зыркнула Лора, чувствуя, что от одного лишь воспоминания пружина вновь томительно сворачивается, становясь всё туже. — Он классный и очень даже ничего, но я не уверена, что это полностью было наше желание. Я видела карту возле цирка, вроде таро. «Любовники», кажется. — А если бы её не было, как думаешь, это случилось бы? — с неподдельным трепетом поинтересовалась Эмма, чувствуя свой триумф, ведь чутьё её не подвело. — Зришь слишком глубоко, подруга, — озадаченно подметила Лора. — Может быть. Не так быстро, но может быть. — Я вот не знаю. Даже не видела Бобби нормальным, — вздохнула Маунтибэнк, глядя куда-то за плечо собеседницы. — Да и этого я вряд ли хотела. Циркачи — вот кто желал этого больше всех. Теперь я почти уверена, что в обоих случаях. Кирни лишь едва заметно кивнула, не отметая этого варианта. Если в связи Эммы и Бобби были виновны циркачи, то это произошло примерно в то же время, что и у них с Трэвисом, а значит, почти что в той же местности. Всё это могло быть одной жестокой, странной, похотливой пыткой. И циркачам не обязательно было знать, что для всех четверых это не стало полноценной пыткой. В самом деле, от этого признания — пусть и со второй попытки — Эмма взглянула на Лору несколько под другим углом. До этого она видела в ней не по годам собранную и сострадательную девушку, которая вот-вот решит податься в армию США, лишь бы иметь под рукой пушки и огрызаться на врагов. Сейчас же она видела в ней черты подросткового, присущего нормальным девчонкам романтизма, пусть и немного искажённого обстоятельствами. Трудно признать, но Лора ей отчасти нравилась. Впечатляла своей дерзостью, имеющей совершенно другие, отличные от ей собственных тона. — Эй, Кирни, чем планируешь заниматься после этой ночи? — вдруг поинтересовалась Эмма, сгибая руку с ветками и лениво глядя на них. — Начнём с того, что в ближайшее время я собираюсь просто выжить, — мрачно подметила Лора, не готовая зреть в будущее и что-то там предполагать. Ещё в начале смены в лагере всё пошло через одно место, так что все планы оказались под огромным вопросом. — Значит, как выживем, обязательно выберемся в гей-бар, где сможем избавиться от всего этого дерьма и нам немного подправят мозги и вставят их на место, — подмигнула Эмма Глухой смех девушек раскатился по небольшой территории. Пока Трэвис принимал тщетные попытки налаживать общий язык с братом и рассказывать ему, как устроены девушки и малейшие тёплые отношения с ними, а Лора и Эмма стремительно сближались, обсуждая своих партнёров, в, казалось бы, уже спокойном лесу был кто-то ещё. Кто-то пятый, и, возможно, не единственный. Сбавив градус сближения, девушки собирались вернуться к своему занятию. Однако, прежде чем это произошло, своим непревзойдённым слухом Лора уловила, как где-то прохрустела целая тропа веток. Не так, словно пробежала белка или, быть может, пронёсся кто покрупнее. Она сама не раз вызывала подобные звуки, скитаясь по этому безумному ночному лесу. Приложив палец к губам, что было трудно сделать с ветками в руках, она резко обернулась на звук, но от него словно след простыл. Девушка попыталась всмотреться в темноту, в силуэты кустарников и деревьев в поисках чего-то инородного, но зрение подводило. Тогда на помощь пришла Эмма, которая, может, хуже слышала, но зато прекрасно видела. Она сжала руку на плече Лоры, впиваясь изломанными ногтями и показывая пальцем другой руки, куда смотреть. Палец её плавно двигался справа-налево, задавая нужное направление и скорость. Благодаря этому Лора смогла разглядеть движущийся силуэт, который явно принадлежал не кустарнику, не дереву, не белке и не оборотню. Мимо них в нескольких десятках футов двигался человеческий, обычный силуэт. Они давно забыли об обычных человеческих силуэтах без острых ушей, когтей, колпаков, ходуль и прочих прелюдий. На мгновение Лора допустила мысль, что этот силуэт может быть их шансом на спасение, но быстро одёрнула себя. В этом лесу нельзя никому доверять, да и, тем более, нельзя полагаться на одни лишь мрачные тени. Кирни передала весь свой хворост Эмме, отработанным жестом взяв в руки ружьё, но пока не направляя его на пятно. Замерев на месте и становясь примером для подруги, она озадаченно глядела на то, как вытянутая фигура бредёт, даже не глядя по сторонам. Создавалось впечатление, что этот кто-то даже не видит их. Скорее всего, так оно и было. Смеялись бы девушки на тон громче — и им бы могло знатно достаться. Силуэт двигался так, будто знал, куда идёт, а шёл он в сторону карьера. Именно туда, откуда пришли девушки и где их поджидали братья Хэкетты. Им по-любому нужно было возвращаться туда, кто бы ни был этот незнакомец. Если он был хорошим, то присоединился бы к ним у костра, если нет — девушки смогли бы защитить своих, напав со спины. Это послужило решающим фактором для Лоры, которая, мотнув Эмме головой в сторону неизвестного, стала медленно красться следом. Ей нравилось думать, что эта незаметность, особая осторожность и тишина сыграют важную роль и могут принести им удачу. Эмма, прекрасно понимая, что задумала девушка, двигалась прямо за ней, стараясь не шуршать хворостом в руках. Судя по тому, что явно мужской силуэт, к которому вожатые осторожно приближались, ни разу не обернулся, их план работал отменно. Вскоре мужская фигура вовсе вышла из-за деревьев, приводя своё преследование именно туда, откуда они уходили. Лора выставила руку вперёд, придерживая Эмму, чтобы та остановилась. В отличие от незваного гостя, Кирни не собиралась полностью выходить из тени, дожидаясь нужного момента. При этом она напряжённо сжала челюсти, и, распахнув глаз, глядела в сторону Трэвиса и Бобби, отвернувшихся к карьеру. Она хотела подать им хоть какой-то знак, что они больше не одни, но не могла. К счастью или сожалению, фигура, на которую девушки смотрели издали, звучно прочистила горло. Бобби среагировал первым, рыкнув от неожиданности и вскочив на задние лапы. Трэвис спешно поднялся за ним, тоже оборачиваясь и глядя точно на цель. Она была от него далеко, но Лора увидела, что в глазах шерифа сверкнуло нечто странное, большее, чем просто неожиданность. Хэкетт будто бы узнал кого-то, увидел знакомое лицо, но был смущён этим или озадачен. — Сайлас, — тихо прошелестел Трэвис, повергнув девушек в шок. — Успел соскучиться, разлучник? — остро подметил мелодичный, уверенный, немного хрипловатый голос с едва заметным румынским акцентом. Лора вновь сглотнула слюну, пытаясь осмыслить услышанное. Она не могла сделать глобальных выводов, но точно была частично сбита с толку. Они читали в дневнике про Сайласа. Их пытали из-за Сайласа и натравливали друг на друга. И вот он тут. Настоящий, живой, из плоти и крови. Он не делал им ничего плохого напрямую, но один его вид вызывал злость. К тому же, каждому из выжившей четвёрки приходилось платить за его ошибки. Трэвис машинально ощупал карманы, но на этот раз в поисках оружия. Он оглядел землю, в надежде наткнуться хоть на что-то, чем мог бы защититься сам и защитить Бобби. Выставив руку точно также, как и Кирни минутой ранее, он сдерживал младшего брата на месте, не собираясь им рисковать. Единственное, что у них осталось — верное и незаменимое ружьё, висящее на плече Лоры. Единственное, что было у ружья — последняя, судьбоносная пуля высокого предназначения, которое девушка ещё не разгадала. Кирни обернулась на Эмму, призывая её стоять тихо и не делать лишних телодвижений. Она объясняла это жестами, не рискуя нарушать тишину, в которой повисли все пятеро. Одурманенная нуждой в осторожности, мертвенном молчании и ювелирностью как решений, так и действий, она проверила, готово ли ружьё стрелять, и сделала шаг вперёд, тут же щуря глаз. Шаг вышел тихим, беззвучным, незаметным. Тогда, немного расслабившись, она сделала ещё один. Тенистые кроны деревьев перестали скрывать её, а луна объяла своим серебристым свечением. Хэкетты сразу же увидели девушку, казавшуюся слишком бледной и серьёзной в ночном свете, но и им она подала знак молчать. — Р-р-рр-рх! — настырно просопел Бобби, выдохнув из ноздрей пар в холодный воздух, благо до Сайласа не дошло, что звук этот был вызван появлением кого-то ещё. Трэвис, казалось бы, увидел, как вся ночь проносится у него перед глазами, с трудом переключая внимание на явившегося сына Карги. Лора оставалась невидимой. Она — призрак. Она — убийца, готовая защищать, если Сайлас хотя бы вздохнёт не в ту сторону. — Тебя здесь заждались. Циркачи. Они ищут тебя зачем-то, — осторожно начал Трэвис, чтобы полностью сконцентрировать внимание парня на себе. — Знаю. Поэтому я здесь, — с непривычной для Лоры надменностью произнёс Сайлас. Кирни считывала с его голоса враждебность. Неизвестно почему она была и откуда взялась, но она была явной. И, судя по всему, не только ей веяло чем-то подобным, ведь она видела некоторую панику в глазах Трэвиса, в которой он ни за что бы не признался. Тогда Лора решительно подняла ружьё, рассекая прохладный воздух и щурясь от света луны. Целясь в голову парня, она стала медленно двигаться к нему. Это выглядело смело, уверенно, безбашенно. На деле девушка надеялась, что от подобного проявления себя и защиты своей команды у неё не задрожат коленки. Она двигалась, пока ружьё не упёрлось Сайласу в затылок, и он не вздрогнул от неожиданности. Уставшая, но в то же время полная энергии, когда нужно было защищаться, Лора, должна была ему показать, что он здесь не сильнейший. Он был под прицелом, а она обозначала, что ему стоит вести себя осторожнее в своих словах и действиях, и придётся платить за то, через что им пришлось пройти из-за него. — Будь внимателен, Сайлас. Что-то пойдёт не так, и — бум! — враждебно прошипела Лора, тараня его широкую спину взглядом. — Так точно. Бум, — раздался новый звонкий голос прямо над ухом. Кирни чуть с ума не сошла от испуга и неожиданности. Она так сконцентрировалась на своём геройстве и поразительном ниндзя-плане, что забыла о контроле обстановки. Холодный металл коснулся её виска точно так же, как дуло ружья — затылка Сайласа. Покосив взгляд, она увидела девушку, что с дьявольщиной во взгляде смотрела на неё, готовая стрелять. Лора кралась и готова была сделать выстрел. Она слишком поверила в свои силы и не допустила мысли о том, что в этом месте, в самый разгар сезоны охоты, найдётся кто-то умнее, опытнее, хитрее, яростнее. — Кейли, ты что тут делаешь?! — прошипел Трэвис, делая шаг вперёд, но вовремя останавливаясь, одумавшись. Он не знал, чего можно ожидать от Кейли и Сайласа. Особенно когда они были вместе. Кейли. Внутри Лоры всё похолодело. Она и есть дьявол. Настоящая демоница, которая испортила жизнь Максу, ей, запустила этот безумный замкнутый круг. К тому же, теперь она была готова вынести Кирни мозги, превратить её череп в осколки. Кирни не совсем понимала, почему та, на кого она охотилась, была в обличие человека. Она же укусила Бобби, а Бобби остался оборотнем, так какого чёрта?! Что в ней было особенного, если она — точно такой же оборотень, как и остальные Хэккеты? Она была сильнее и обладала невероятным самообладанием? Этого смог добиться Сайлас? Её не убило серебро? В чём фишка?! — Заткнись, Трэвис, — огрызнулась девушка, уверенно положив тонкий палец на курок. — Кейли… — прошептал шериф, качая головой. В округе завыли волки. Точнее, оборотни, что двигались к ним. Четвёрка выживших осталась без всего. Без пуль, оружия, серебра, времени, возможностей. Теперь судьбоносная пуля в ружье Лоры была обычной дуростью! Стоило девушке выпустить её — если она успеет — как в неё саму всадят такую же. При всём геройстве, в этот ужасающий, напряжённый момент, она была уверена, что ей не время умирать, пусть даже за кого-то и во имя чего-то. У них не было ничего. Ничего, что помогло бы справиться с Сайласом, Кейли, оставшимися оборотнями, циркачами. Кроме воды. Этот факт пронзил сознание Лоры резвее любой пули. Она вспомнила историю с бассейном, уроки Трэвиса и состояние Бобби в воде. Совершенно внезапно Лора допустила мысль, что в воде находится их спасение. Совсем возрадовалась она, когда поняла, что они возле карьера. И тогда в её голове засела навязчивая, не менее безбашенная и героическая мысль: они смогут победить и дотянуть до рассвета, если затопят этот карьер к чертям собачьим.