no one's gonna catch us now

Раненная гепардом антилопа, изо всех сил бегущая, спасающаяся от хищника, стремительно теряющая кровь и последние силы, всё-таки съедена и разорвана в клочья. Вот, что чувствовал Лео, когда Карен, точно хищница, полоснула его своим заявлением. Все происходящее было полнейшим абсурдом, и Лео надеялся на то, что это лишь сон. Но рука юной Карен, которую он так крепко сжимал, была вполне реальной. — Ну? — Маккормик издевательски ухмыльнулась. — Поцелуй в лоб сойдёт? — Не прокатит. Так целуют покойников. Давай в губы. Баттерс еще сильнее сжал руку Карен. — Только в щеку, — процедил Стотч сквозь зубы. Юная девушка довольно ухмыльнулась и подставила щеку для поцелуя. Леопольд задержав дыхание медленно сокращал расстояние между его губами и лицом Карен, и казалось, что чем он ближе — тем ему больнее и противнее становится от самого себя. В миг, когда уста Лео почти коснулись щеки Маккормик, последняя резко повернула голову. Как в замедленной съёмке Лео отпрянул будто ошпаренный, когда почувствовал совсем не щеку Карен, а её теплые губы. Он отпустил её руку, на которой остались белые следы, и прикоснулся пальцами к своим устам. — Ты... Карен, уходи, — тихо произнёс Баттерс. Карен в свою очередь сверкнула дразнящей улыбкой и скрылась за дверью. Лео обессиленно опустился на пол. Когда-нибудь он станет менее наивным и доверчивым, чтобы рассказывать о себе слишком много.

***

Кенни обнимался с белым другом, периодически выворачивая свой желудок наизнанку, голова раскалывалась. Вся эйфория испарилась и теперь остались побочные эффекты. Это было похоже на то, как прыгаешь в водоем с большой высоты, а затем твоё тело больно бьётся о поверхность воды. Когда Кенни перестало тошнить, он умылся и облокотился ладонями о раковину. Взглянув на себя, Маккормик едва ли узнавал человека в отражении: избитый, измотанный, грязный, с совершенно безжизненными глазами парень смотрел на него. Голову вновь пронзила боль, и раздраженно цокнув, юноша вышел из ванной комнаты и поплёлся на кухню за таблеткой. Дверь в комнату Карен была открыта, и когда Кенни тащился мимо, то кинул мимолетный взгляд на письменный стол сестры, на котором лежала тетрадь по математике и другие школьные принадлежности. — Что за хрень? — прохрипел Маккормик, остановившись у входа в комнату молодой девушки. Кенни показалось очень странным то, что Карен побежала заниматься без самых важных вещей. Парень вошел в комнату, и подошел к столу сестры. Похоже, что она совсем ничего не взяла с собой. Юноша хмыкнул и поплелся на кухню. Щелкнув выключателем Кенни включил свет. В комнате царил сущий беспорядок: пустые пивные банки возле переполненной мусорки, в которой судя по запаху что-то стухло. Горы грязной посуды в раковине, недоеденный завтрак на столе в виде хлопьев с молоком и соком. Переполненная пепельница. Маккормик поморщился и поскорее выудил из шкафчика с лекарствами обезболивающее. Парень заметил, что чистых стаканов не оказалось, и помыл один из тех, который одиноко стоял на столе. Пока Кенни мыл посудину, он думал о том, как было бы хорошо точно так же смыть грязь с себя. Но в следующую секунду эту мысль оборвала новая волна головной боли, и наконец Маккормик запил водой чёртову таблетку. Юноша вздохнул и прикрыл глаза, ожидая пока медикамент снимет боль. Послышался хлопок входной двери: кажется, кто-то пришёл, и Кенни надеялся, что это была Карен. Но через пару мгновений он услышал голоса родителей, которые, как и ожидалось, были нетрезвыми. Молодой человек в очередной раз недовольно поморщился, проклиная своих предков всеми самыми страшными проклятиями и поспешил запереться в своей комнате: единственном месте где его не трогали. Когда Кенни быстрым шагом прошел мимо родителей, Стюарт уселся на потрепанный диван, Кэрол последовала его примеру. Отец попытался парню что-то сказать, но Маккормик не остановился и не выслушал отца. Даже по интонации было понятно, что ничего хорошего Стюарт не изрыгнет. Кенни захлопнул дверь своей комнаты, и взглянул на вид из окна, опершись спиной о стену. Уже понемногу темнело, а Карен всё ещё нет дома, и это явно не порадует предков. Маккормик вздохнул и лег на кровать. Нужно будет вновь «спасать» Карен от бесконечных расспросов родителей о том, где она была и с кем. Будто бы им и правда было это интересно, а не они пытались заглушить чувство вины за то, что совсем не интересуются детьми. Раньше, пока Кевин жил с ними и не переехал, фокус внимания был на нем. Но сейчас все чаще Кенни и Карен попадают под горячую руку. «Когда-нибудь я, как и Кевин, сбегу отсюда, да подальше. И заберу Карен» – подумал Маккормик. С сестрой они были поистине близки, Кенни всегда старался поднять настроение когда девочке было грустно, всегда защищал ее. Даже выряжался в супер героя в детстве. Юноша тепло улыбнулся вспоминая те времена: тогда было хорошо. В последнее время молодой человек всё больше отдалялся от Карен, хоть и не хотел признавать это. Кенни не знал, сколько он пролежал не двигаясь, от забвения его отвлек очередной звук хлопнувшей входной двери и последующие пьяные бредни родителей младшая Маккормик пыталась поскорее снять верхнюю одежду и ботинки, чтобы скрыться от нападок в комнате. Маккормик так резко вскочил что чуть не упал: координация страдала. Через пару секунд юноша уже схватил руку сестры и одарил затравленным взглядом Кэрол и Стюарта. Маккормик провел Карен за руку в свою комнату и запер дверь. – Садись, – серьезно произнес юноша, указывая на край кровати. Карен неловко послушалась и вопросительно посмотрела на брата, который сел на пол напротив нее. Девочку насторожила серьезность Кенни, эта черта ему совсем не присуща. Она почувствовала, что старший брат хочет начать разговор о чем-то, но почему-то не может. – Кенни, ты обработал свои раны? Выглядишь ужасно. – Это не важно, – отмахнулся тот, – скажи мне, зачем ты приходила к Баттерсу? – Как это «зачем»? Я же говорила: готовиться к контрольной работе, – буднично ответила сестра. – Твои тетради остались на столе. – Забыла, – быстро проговорила Карен, отводя взгляд от проницающих глаз брата. – Я тебя знаю, как облупленную. Когда тебе что-то надо – ты никогда не забудешь об этом, пока не получишь, – Кенни придвинулся немного поближе к Карен, чтобы лучше видеть её лицо, – скажи, ты мне лжёшь? К горлу Карен подступил очередной комок обиды, она усмехнулась и посмотрела в глаза сиблинга. – Я не лгу тебе. Я и устно могу все повторить. Формулы, например. Да и к тому же, думаешь у Баттерса не найдется листка и ручки? Кенни измотанно улыбнулся. — Хорошо, милая. Карен взглянула на Кенни как-то странно, затем выгнула бровь и сухо произнесла: — Что это ты стал за меня переживать? Неужто это из-за Баттерса? Улыбка мигом сошла с лица старшего Маккормика. Этот вопрос показался юноше оскорбительным: уж кто-кто, а он всегда искренне переживал за сестру. — Нет... Карен, ты чего? — обеспокоенный Кенни взял руки сестры в свои, но та их резко выдернула и встала с кровати. — Ничего. Всё хорошо, Кенни. Я, пожалуй, пойду к себе, если ты не против, — сказала сестра, отперев дверь и выйдя из комнаты. Какой-то неприятный осадок остался на душе у парня. Как будто очередная частичка его души ушла вместе с Карен. Он чувствовал, что что-то не так, но не знал что делать. В последнее время Кенни вообще уже ничего не понимал. Скрипнула половица, которую отодрала Карен под кроватью. Это был её тайник, из которого она выудила толстую тетрадку, с белым котенком на обложке. Воровато оглянувшись на свою дверь, она присобачила половицу обратно и начала строчить в тетрадь. Строчить то, что она не говорила устами, то, что ее гложет, и то, чего никто не хотел замечать.