° ° °
Виллентретенмерт, он же Борх Три Галки появился в Твердыне Драконов спустя сотню лет. Ему едва-едва тринадцать зим. И да, даже тогда он был вполне узнаваем. Годы, на которые он выглядел во времена плутания Барда с Белым Волком добавили ему стати, седины и мудрости, но не лишили жизнерадостности. У Лютика глаз дёргается ещё пуще, чем при переносе в эту эпоху. Нет, подобных совпадений не бывает. Ну просто… Как так-то, люди добрые? Бард прекрасно помнит ту роковую встречу с данным молодчиком. Его соблазнительное предложение и то, что за ним последовало. Поход. Позор и боль. Юлиан избегает новоприбывшего и это замечают все, кто имеет глаза. Промаявшись неделю, бывший Бог натыкается на Гордо, который устраивает ему практически допрос. Жители встревожены поведением менестреля и остерегаются юношу. Лютику стыдно. Ребёнок, коим нынче является Три Галки, ничем не заслужил подобного отношения. Да и, в конце концов, трубадур прекрасно помнит, что тогда моложавый мужчина с двумя красавицами был единственным, кто заступался за него. Слушал нервный треп и посмеивался над глупыми шутками. Защищал. Неужто, действительно: петля? И Борх знал, с кем говорит и кому помогает? После всего пережитого… Бард не верит в совпадения. Со слов краснолюдов и обмолвок, подслушанных на Горе, он осознаёт, что Борх — Золотой Дракон. Но до основания Школы, в этом мире… Не было Разумных Драконов. Как говорят люди — делайте выводы. В итоге, Покровитель Долины (его каждый раз перекашивало от подобных титулов) взялся за обучение ребёнка лично. Эллиот, на годы прилипший к чародейке Велене, с интересом смотрел на «пополнение» в их маленькой семье. Джин все это время учился контролю, даже путешествовал с наставницей в Зерриканию, где по легендам обретались джины. Лютик никогда не спрашивал приёмного сына о тех походах. Слишком хмурым он возвращался. Нет, Бард интересовался жизнью подопечного, но при явном нежелании поднимать тему — лезть напролом не стремился. Полагал, что, когда дозреет — сам расскажет. Как показало время — тактика была верной. Именно Эллиот знал большую часть истории своего Мастера-Отца. И о походе «на дракона» тоже знал. Поэтому явление тощего, замызганного в саже пацана, который в далеком будущем принесёт его обожаемому родителю столько проблем, вызывало двоякие чувства. У обоих. Ну как этот несмышленый воробушек вообще может сорвать камушек, что обвалит лавину? Воробушек, тем временем, на проверку оказался тем ещё дворовым котярой. Наглым, с бойцовским характером и мёртвой хваткой на любые блага, что окружающие имели глупость ему предоставить. Нет, он не борзел — за короткие семь дней усвоив, что вот этот странный парень, который не затыкается в присутствии любого живого и не очень существа, является лидером местного населения. И что от его благосклонности зависит дальнейшая судьба самого Галки. Борх попал в их тёплую компанию так же, как и все местные дети. Просто повезло. Рано осиротев, он стал нежеланной обузой на постое у дальних родственников. Лишний рот. Нахлебник. Это были самые мягкие эпитеты, которые слышал ребенок. Когда на поселение, где он проживал с опекунами, напали разъярённые запахом свежей крови, от недавней поножовщины, альгули, им на помощь пришел Ведьмак, в компании Ворожея. Последним был Кормар. Старый мужчина, однако хранивший бодрость тела и духа, на зависть многим молодым, заметил неприкаянного мальчишку. Расспросил местных. А после подошёл к ребенку с серьёзным, взрослым разговором. И предложил уехать в какую-то Школу. Борх не имел ничего против. В деревне ему вряд ли бы удалось выжить. После долгих дней на Большаке и нескольких порталов, он оказался в чудесном месте, окружённом исполинскими скалами. В Твердыне. Его изумляло всё. От эльфов, что матерясь отстраивали какие-то дома, до огромной скалы-Замка. Хотя нет, больше всего мальчика изумлял менестрель. Юноша, который выглядел едва ли старше его почивших родителей… Пока не посмотришь глаза. Такие были у старцев, что каким-то божьим попущением ещё помнят времена Сопряжения. Первую неделю он прятался за домами, пристройками, лишь бы послушать великолепное пение. И часто замечал в домах местных жителей небольшие статуи, изображающие этого парня. Это казалось очень странным. Но люди Долины уважали словоохотливого Барда, почитали и даже молились, словно богу. Какое-то время Виллен искренне считал их ненормальными. Покуда рядом с одним из домов не приземлился огромный зелёный дракон. И не заговорил. Тогда мальчик стал догадываться, почему на статуях у менестреля драконьи рога. И почему изображение этого зверя встречается повсеместно. А позже, много позже осознал: откуда такое почитание. Тем временем годы шли. Борх прошёл Ритуал и стал обладателем своей ипостаси. Золотым Драконом. В какой-то момент тот, кого в ином мире прозвали Чужим понял, что бесконечно скучает по одной паре друзей–врагов–приятелей. Замучила, внезапно пробудившаяся, ностальгия. Менестрель и сам не понимал: с чего бы вдруг, но тоска была просто непреодолимой. Видимо, обжившись и успокоившись, он позволил себе расслабиться. Вот и навалилось. Но даже недоумение на взбрыки собственной памяти не помогали отрешиться. Дауд и Корво. Парни, выросшие практически бок-обок на Серконосе, Южном острове Империи. Прекрасном крае, наполненном магией, изысканными винами и умиротворенным спокойствием благополучия. Даже опостылевшее Аббатство давно махнуло рукой на суеверие местных жителей, которые ни в какую не желали «просвещаться» и отказываться от простых, но весьма действенных ритуалов. Города у воды жили за счёт моря. Оно было им и отцом, и матерью, и милосердным богом… И карающим чудищем. А потому, ещё с давних времен среди мореходов повелось проведение маленьких «обязательств». Ну а что? Вот помолишься, отдав морю кости убиенного кита–левиафана — и плавание точно будет спокойным, а урожай — изобильным. А забудешь — и никто за твою жизнь и ломанной монеты не даст. И на охоте каждый рассказывал: зачем им убиенные твари. Старые моряки поговаривали, что к местам, где их корабли могли безболезненно проходить, приплывают только старые левиафаны, которым и так, и эдак — умирать. Мол, видите сынки — милость Морского Бога с чёрными глазами. Пошедшие столь разными дорогами мальчишки, тем не менее, были очень похожи в своих душевных порывах и стремлениях. Интересные. Лютик, давя ехидную улыбку, множество раз представлял: как бы вписались парни в жизнь Долины. В этот упорядоченный хаос. О, это было бы весело. Да и не хватает их. Единственных, что не боялись отвечать своему покровителю. Даже спорить и ругаться. Не хватает лучшего наёмного убийцы, что не гнушался замарать руки кровью, пополняя кошелек. Сначала свой, а затем и своих подопечных. Улицы Дануолла, столицы Островной Империи, стабильно поставляли новоявленным «Китобоям» отчаявшихся беспризорников, которые с удовольствием брались за освоение нового ремесла. Стремительно развивающаяся промышленность, антисанитария, несущая на крысиных хвостах болезнь, постоянно забирала жизни простых людей. Ох, как же он тогда веселился, узнав наименование организации. Дауд оказался весьма злопамятным засранцем и на его развлечения в виде пространных диалогов ни о чём, но с кучей намёков и недомолвок, бесился просто зверски. А не заметить израненных китов, плывущих «по небу» бескрайнего Ничто — весьма сложно. Вот и отомстил. По-своему. Провозгласив себя тем, кто убьёт «кита». И ведь практически выполнил это завуалированное обещание. Если бы не Билли… Не единожды Мастер ассасинов, стоя перед покровителем в очередном уголке Бездны, материл Лютика на все лады. И если в первый раз наёмник испугался своей дерзости, то поняв, что Чужого это скорее веселит, чем оскорбляет, периодически выносил тому мозг новыми идиомами. Признаться по секрету, многие из них бывший менестрель записывал сразу, после ухода визитёра. «Для просвещения потомков». Если таковые придут в Бездну после него. Не хватало также защитника Императрицы, который действительно знал, как сохранить жизнь. Ответственный отец, вырастивший одну из величайших правительниц государства, что довелось видеть застывшему во времени Юлиану. Лютик с щемящей ностальгией вспоминал сколки двух сильнейших людей того времени и мог лишь горько вздыхать. Дауд, лучший наёмный улица, взявший заказ на Великую Императрицу Джессамину Колдуин. Сострадающую правительницу и любящую мать. И сим повергший целый остров (не маленьких, стоит отметить, размеров) на ужасную долю. На воцарение Крысиной Чумы. О. Бард любил крыс. Они были одними из последних живых существ, что видели его ещё… Лютиком. Свидетелями его человечности, а вскоре и спутниками. Практически фамильарами, как из старых сказаний. Вопли фанатиков из Аббатства Обывателей, противопоставляющих себя Чужому, что был в их глазах страшным чудовищем, в коварстве своём несущим беды и мор, в этот раз не ошиблось. Чужой действительно приложил свои загребущие руки к распространению заразы по столице. Жалеет ли он? Нет, конечно. Те ужасы обнажили такие драмы и социальные проблемы общества, что… Нет. Врёт. Ему жаль. Память хранит каждого, кто умер от Чумы. Особенно маленького Пастуха, как его прозвали. Бедный-бедный ребенок, что одним из первых познал на себе сокрушительную власть болезни. Лютик дал ему силу, чтобы защититься от врагов, а привело это лишь к гибели малыша. Именно поэтому и Чужой, и отмеченные им считали дары Бездны за самое страшное проклятие. Не только силу даёт это всепожирающее ничто. Но и плату просит такую, что лучше бы и не знать о её существовании. Никогда. И почему он всё же позволил ящикам с зараженными крысами с Пандусси, дальнего, давно вымершего от этой заразы континента, проникнуть в самое сердце столицы? Тысячелетия назад он уже наблюдал трагедию, унёсшую все живое на огромном острове. Потому что договор, написанный его предсмертной кровью в тот момент рывками вытекающей из разорванного двудольным ножом горла, запрещал вмешиваться в дела людей. Сказать через тех, кто отмечен им? Те и сами ходили по грани. Да и не каждый из них имел влияние в человеческом мире. Зачастую отмеченные жили в тенях, умело скрываясь от преследования фанатиков. Ведь если бы Аббатство узнало, что они носят его Имя, то бедняги умирали бы годами. Лишившись всего. Ибо мало ли, может ересь можно через кровь детям передать? И тут, когда Чума стала набирать обороты, а будущий палач Джессамины прокладывал себе путь во Дворец тайными тропами, дарованными Богом, Лютик словно прозрел, увидев на того, кто защищал венценосную даму. Корво Аттано. Великий защитник, что милосердием карал так, как никто и никогда не сможет. Человек, что ради защиты дочери и будущей Императрицы, по совместительству, мог пожертвовать всеми и всем. Да и не гнушался это делать. Маленькими дозами. Когда после полугодового плена и изнурительного побега Бард явился к избранному человеку то ожидал, что тот скорее окончательно утопит человечество в крови. Аттано был изранен, его тело и дух ломали самыми изуверскими способами, пытаясь выбить признание в убийстве, которое он не совершал. Мужчина лишился любимой женщины, дочь была похищена. Люди, окружавшие его, пока тот был Лордом-Защитником, нынче считали его опасным. Даже союзники, устроившие узнику побег, сторонились. Но он сумел удивить Чужого. В день, когда Аттано отправили на первую миссию по добыче необходимых сведений у одного из узурпаторов, что организовали смену власти в стране, Корво не убил Кемпбелла, Верховного Смотрителя Аббатства. Вместо этого он нанёс на его лицо, раскалённым железом, клеймо Еретика. О… Это было весьма иронично. Менестрель аплодировал и хохотал в голос, подпрыгивая на дрейфующем островке. На первый взгляд, подобное казалось милосердием. Ведь объект мести выжил. Однако жертва решения Защитника лишилась всего. Его с позором изгнали из Обывателей. Счета были аннулированы, люди брезгливо пробегали мимо, едва завидев. А бывшие подчинённые не гнушались спускать ему вслед собак. И уже через месяц, бывший Верховный подхватил Крысиную Чуму и окончил свою жизнь плакальщиком. Заражённым, лишённым разума существом, что убивало и жрало всё на своем пути. Стоит признать, что, увидев проявление воли своего нового человека, Лютик словно вынырнул из глубокой трясины. Он наконец захотел выбраться. Вернуть себя. У него появилась надежда. Ведь Корво не сдался. Вопреки предательству, унижениям и пыткам… Так чем бард хуже? У него появился План. Когда Лютик встречает Борха, мысли о возвращении к жизни своих последователей становятся всё более навязчивыми. Огненный джин и Золотой Дракон хоть и являются едва ли не самыми умными детьми, из всех виденных бардом, всё же остаются в его глазах детьми. Эллиот травмирован. Пережитый плен, пытки (замаскированные под благородное «научное» изучение объекта) оставили свой в душе ребёнка. До сих пор его приемный сын плачет ночами. Редко. Но случается. Борх тоже, не сказать, что пришёл к ним из-за собственного благополучия. Заброшенный, всеми ненужный. Оборот, конечно, многое сгладит… Но не всё. По человеческим меркам они всё ещё малы, только начали входить в подростковый период. И Лютик морально раздавлен. Чем может пленник помочь детям? Кроме того, как стать якорем? И то — подобное решение уместно лишь на небольшое количество времени. Ему нужен кто-то, кто будет предан именно ему и его семье. Не важно, по крови она, или по выбору. Кто-то, у кого есть опыт в воспитании детей, в их обучении. Кто-то, кто готов будет защищать. Многие луны спустя бард решается. Он всё же открывает портал, сквозь пространство и время, призывая все свои силы. Лютик изо всех сил пытается удержать колоссальную мощь, беспрерывным потоком льющуюся из прорехи. Фиолетово-чёрные лучи, подобно солнцу, обрамляют зёв дыры. Позади него полукругом стоят величайшие Чародеи Долины, своей мощью успокаивая потоки силы, выравнивая, не допуская ещё одного Сопряжения Сфер. В какой-то момент из провала вываливается два тела и бард в тот же миг закрывает брешь. Богу не нужно переворачивать прибывших лицом к себе, чтобы наверняка сказать — безумная затея удалась. На полу Твердыни, в Долине Ветров, лежат Защитник и Клинок. Гордо, Первый Ведьмак и наставник при Школе Дракона, устало облокачивается на грубую стену замка. Их Повелитель, тот, кто даровал им безграничную, а главное — стабильную связь с Хаосом, сотворил то, на что не решился бы ни один из смертных.° ° °
Пробуждение втянутых в другой мир мужчин было… Фееричным. Все жители окрестных домов могли наблюдать, как два странно одетых незнакомца, с матюгами гоняют по полям и огородам хохочущего Барда.