Thanks to the Photographs/Благодаря фотографиям

      На мгновение всё затихло. Кто-то выключил радио. Гермиона слышала, как её сердце с бешеной скоростью бьется в груди, и весь выпитый огневиски рвётся наружу, но она уставилась на заднюю дверь на другой стороне кухни, задаваясь вопросом, стоит ли просто сбежать, пока ещё есть шанс?       И тут, тихо и мягко, едва различимо…              — Она здесь, да?              Звук его голоса спровоцировал очередной поток слёз, и теперь она с трудом могла разглядеть лицо Гарри, сидящего прямо перед ней. Она даже не осознавала, насколько сильно соскучилась по голосу Рона.              — Зачем ты пришёл, Рон? — спросила Анджелина. — Разве ты не должен быть со своей женой?              — Она… она выгнала меня, — прозвучало в ответ, и, казалось, Рон затаил дыхание. — Где… я думал… ты говорила, что она не ходит дальше Хогсмида!              — Это, чёрт возьми, её день рождения, Рон! — прокричала Джинни. — Ты реально думал, что мы не будем сегодня с ней?              — Я думал, вы пойдёте в «Три Метлы» или что-то типа того! — воскликнул он. — Мы с Лав поссорились, и я подумал… я… я не знаю, куда мне ещё пойти! Где… да убери ты от меня палочку! Джинни!              — Выметайся из моего дома! Сегодня тебе здесь не рады! Это не моя вина, что Лаванда разозлилась на тебя!              — Где она? Джинни…              Началась потасовка, послышался протяжный стон и ругань. Гермиона в отчаянии глянула на Гарри, перевела взгляд на дверь, а затем снова умоляюще посмотрела на друга.              Гарри тяжело вздохнул, но всё же кивнул. Он придержал её за локти, чтобы помочь встать, и как можно бесшумнее проводил её к двери, в это время в гостиной раздался громкий хлопок, заставивший её вздрогнуть.              — Гарри, — надломлено прошептала она. — я не хочу, чтобы он видел меня такой.              — Всё хорошо, Гермиона, я с тобой, — Гарри обнял её за талию и осторожно открыл дверь, скривившись, когда та скрипнула. Он практически на руках пронёс её вниз по ступеням, в ночную тишину. Когда они достигли ворот, он обхватил её второй рукой и закрутился, трансгрессируя.              Как только они приземлились на окраине Хогсмида, Гермиона упала на колени и упёрлась руками о землю, желудку перемещение абсолютно не понравилось. Гарри успел убрать волосы от её лица и нежно поглаживал по спине, пока её выворачивало наизнанку. Когда ей, наконец стало легче, он снова помог ей подняться, крепко прижал к себе, и они вышли на улицу. Она едва могла различить очертания деревни перед собой, тёплые огни из окон и дверных проемов смешались в одно мягкое оранжевое свечение.              — Мне так жаль, Гермиона, — снова и снова повторял Гарри, но его слова звучали как-то искажённо, будто они даже не были реальны. Он крепко держал её, и, казалось, что стоит ему отпустить руки, она рухнет на ближайший булыжник. И не то чтобы она была против, земля сейчас выглядела крайне привлекательной. У репортеров определённо был бы потрясающий день, если бы утром её обнаружили лежащей прямо посреди улицы. Эта мысль заставила её рассмеяться, но смех получился грустным, а вскоре и вовсе перетёк в рыдания, Гарри сжал её чуть сильнее.              — Почему… почему это… обязательно должен был быть мой день рождения? — пыталась сквозь слёзы выговорить она. — Почему он так поступил, Гарри?              Она не разобрала, что именно он сказал на это, но прозвучало как извинение. А ей бы хотелось, чтобы он знал ответ, потому что сама она была в полной растерянности. Это такое беспомощное чувство — не знать что-то. Ей оно абсолютно не нравилось.              Когда они уже подходили к тропинке, ведущей к главным воротам, внезапно возник новый голос. И его она слышала отчётливо. Так же как и тысячу раз до этого, произносящим в точности то, что и сейчас. Не узнать его было просто невозможно.              — Поттер!              Шаги стали ближе, и теперь она видела его ботинки. Очень дорогие ботинки. Хорошо, что её желудок был уже пуст, иначе она бы непреднамеренно испортила их.              — Чего тебе, Малфой?              — Что, блять, произошло с Грейнджер?              Она почти рассмеялась, потому что её мучил тот же вопрос, правда получилось что-то больше похожее на очередной всхлип. Она знала, что Драко смотрит, но сил поднять голову и встретиться с его взглядом у неё не было.              — Я не знаю, — только и смогла выговорить она.              Гарри вздохнул. И это прозвучало так устало и, как будто, немного грустно. Он приподнял её, чтобы она не заваливалась вперёд, и её голова, слишком тяжелая, чтобы удерживаться в вертикальном положении, упала ему на плечо.              — Просто слишком много выпила. Я провожаю её до замка.              — Я могу проводить за тебя, если хочешь.              Гарри усмехнулся.              — Ага, — язвительно ответил он, и Гермиону поразило, насколько жестоким звучал его голос. — Как будто я оставлю её с тобой в таком состоянии.              На небе было так много звёзд, что у Гермионы захватывало дыхание — в Лондоне столько не увидишь — но веки тяжелели, и у неё не было сил держать их открытыми. Темнота была такой утешительной, если бы не усиливала одиночество. Она не была уверена, что именно ответил Драко, но она предположила, что это явно разозлило Гарри, потому что они снова двигались, и двигались очень быстро.              Как такое возможно, что мир вращается даже с закрытыми глазами? Она беспомощно повисла в объятиях Гарри, и слабо почувствовала, как он обхватил её ещё крепче и приподнял от земли. После — её окончательно поглотила темнота.              

***

             Это было одно из тех пробуждений, когда отчётливо принимается решение больше никогда в жизни не пить. Гермиона проснулась с раскалывающейся головой и, перевернувшись на бок, застонала, сжимая живот. Она понятия не имела, как оказалась в своей постели в Хогвартсе, но была безмерно благодарна Гарри.              Солнечный свет, проникающий через окно спальни, был достаточно ярким, чтобы нещадно усиливать головную боль, и ей едва ли удалось привстать, чтобы задёрнуть шторы. Её движения, по-видимому, были слышны и в гостиной, потому что с мягким стуком в комнату вошёл Гарри, его волосы торчали в разные стороны, одежда выглядела помятой, а очки перекошены. Очевидно, он спал на диване.              — Как ты себя чувствуешь? — Звук его голоса заставил её вздрогнуть.              — Как же стыдно, — пробормотала Гермиона, упав обратно на кровать. Она потёрла лицо руками и вздохнула: — Как ты узнал, где находится моя комната?              Гарри поморщился.              — Малфой показал, — он сел рядом и поправил прядь её волос. — Я не знаю, откуда он раздобыл пароль, но тебе необходимо его сменить, хорошо?              Гермиона закатила глаза.              — Он уже не такой уж плохой, Гарри. Мы… ну, я не знаю, не сказала бы, что прям друзья, но…              — И всё же, — твёрдо сказал Гарри. — Меня не радует перспектива, что он может попасть сюда в любое время, когда захочет. Это небезопасно.              — Ты же сам выступал в его защиту на суде, — Гермиона многозначительно посмотрела на него. — Если бы ты не рассказал Визенгамоту, как он отказался выдавать нас в Малфой Мэноре и как опустил палочку той ночью на Астрономической башне, он, вероятно, был бы сейчас в Азкабане.              — Нет, он бы уже вышел. Как его отец. И, позволь заметить, что яблоки не падают далеко от яблони. Или ты забыла, как он чуть не отравил Рона?              — А ты забыл, как чуть не убил его неизвестным заклинанием?              — Это другое. Ты ведь знаешь, я не хотел, чтобы это произошло…              — Ну, если бы ты не доверял так слепо каким-то каракулям в учебнике…              — Неужели мы действительно собираемся снова это обсуждать?              Гермиона нахмурилась, сопротивляясь желанию снова закатить глаза.              — Извини, — пробормотала она, хотя и неохотно. — Я молчу.              Гарри раздражённо фыркнул и встал с кровати.              — Я должен идти, — сказал он, потягиваясь. — Джинни, вероятно, уже волнуется. Поменяй пароль.              — Обязательно, — солгала она.              — Мне действительно жаль, что прошлая ночь закончилась так, как закончилась, — проговорил Гарри, открывая дверь. Он одарил её жалостливым взглядом, который она не особо оценила. — Мы просто хотели сделать что-то особенное для тебя. Последнее, чего кто-либо ожидал, так это появление Рона.              — Все в порядке, Гарри. Просто иди. Передай Джинни, что я её люблю.              Как только он ушёл, она отправилась в душ, в непреодолимой потребности смыть с себя остатки прошлой ночи. Она простонала, когда тёплая вода хлынула на лицо, молясь, чтобы Драко не видел, как она вчера позорно стояла на коленях на земле. Она была чрезвычайно благодарна за то, что отключилась и не была свидетелем их с Гарри путешествия до её комнаты. Однозначно пора переставать пить, это никогда ещё не приносило ничего хорошего.              Кто бы мог подумать, что знаменитая своим умением решать любые проблемы Гермиона Грейнджер прибегает к выпивке, когда её чувства задеваются? Она всегда была такой жалкой? Решив всё же не зацикливаться на этом, она отключила воду и натянула халат.              Сегодня никакого чая, — нет, ей нужна чашка очень крепкого кофе. Она вышла из ванной и пересекла спальню, но стоило ей потянуться к ручке двери, раздался очередной стук. Она открыла, даже не потрудившись скрыть удивление.              Мгновение Драко просто смотрел на неё, его лицо не выражало никаких эмоций, но затем он довольно отчётливо произнёс:              — Выглядишь дерьмово.              Гермиона ответила ему гримасой и прошла в гостиную, вызывая Кикимера. Старый эльф появился с хлопком, спровоцировавшим новый приступ головной боли, который заставил её согнуться.              — Мисс Гермиона вызывала Кикимера, — сказал он низким, хриплым голосом. — Что Кикимер может сделать для наилучшего маглорождённого друга Великого Гарри?              — Кофе был бы как нельзя кстати, Кикимер, пожалуйста. Это всё. Кикимер?              Эльф больше не смотрел на неё, он смотрел на Драко, стоявшего позади. Внезапно он склонился так низко, что его нос коснулся пола.              — Для Кикимера честь быть в присутствии последнего сына Самого Благородного и Древнего Рода Блэков.              Покачав головой от раздражения, Гермиона повернулась, чтобы посмотреть на Драко, который наблюдал за Кикимером с приоткрытым ртом.              — Эм… да, — неловко проговорил он.              Кикимер снова выпрямился и просиял.              — Кикимер служил Блэкам, — объяснила Гермиона. — Технически сейчас он принадлежит Гарри, но работает здесь с тех пор, как мы отправились в бега на седьмом курсе, — она нахмурилась, глядя на эльфа, который не двигался и выжидающе смотрел на Драко. — Вероятно, его очень осчастливит, если ты попросишь о чём-нибудь.              Драко медленно кивнул.              — Правильно… эм… немного чаю было бы неплохо, Кикимер.              Кикимер снова поклонился, ударившись носом о деревянный пол, и, прежде чем исчезнуть, проговорил:              — Кикимер живет, чтобы служить Самому Благородному и Древнему Роду Блэков.              Гермиона вытащила стул и уселась за маленький столик, в очередной раз вздрогнув и закрыв глаза от солнечного света, который отчаянно прожигал её зрачки. Здесь слишком много окон. Почему сегодня нет туч? Или грозы? Хорошая погода явно издевалась над ней. Малфой сел напротив и поставил на стол небольшой флакон.              — Подумал, что после такой ночки тебе пригодится бодроперцовое зелье, — он непринуждённо пожал плечами и отвёл взгляд. — Считай это запоздалым подарком на день рождения.              Гермиона, не колеблясь, выпила зелье одним глотком и на минуту, в ожидании эффекта, задумалась, в какой момент она начала доверять ему настолько, чтобы пить всё, что он даёт.              Когда Кикимер вернулся с чайником чая и чашкой кофе, звук его появления уже не беспокоил, а солнечный свет теперь дарил только приятное тепло. Она отпила кофе, слегка простонав от удовольствия. И, вероятно у неё было что-то не так с лицом, потому что Драко смотрел, подняв брови.              — Что?              Он быстро покачал головой и налил себе чаю. Кикимер всё это время стоял рядом и вглядывался в него, как восхищенная девочка-подросток, которая только что встретила своего обожаемого кумира. Это немного нервировало. Она не хотела обидеть эльфа, но ей становилось неудобно, поэтому она поблагодарила его и попросила вернуться к работе. Он так и сделал, но перед этим конечно же поклонился Драко в третий раз.              — Я не видела, чтобы домашний эльф был так взволнован возможностью служить кому-то со времен Добби.              Драко поднял удивлённый взгляд, и Гермиона вдруг вспомнила, кому изначально принадлежал Добби.              — Он действительно восхищался Гарри, — тихо сказала она.              Он ничего не ответил и сделал длинный глоток своего чая. Оставалось непонятным, как он мог его пить после того, сколько сахара в него положил.              — Знаешь, — осторожно начала Гермиона, — Гарри похоронил его рядом с коттеджем «Ракушка». Домом Билла и Флёр Уизли. Я бы могла как-нибудь отвезти тебя туда… если ты, конечно, хочешь, — она остановилась, глубже вжимаясь в свой стул. — Если, конечно, меня подпустят к дому.              — Всё в порядке, — отмахнулся Драко, и они какое-то время молчали, прежде чем он снова посмотрел на неё, нахмурившись: — Что именно произошло прошлой ночью? Поттер не рассказал бы мне. Я видел тебя пьяной, но никогда настолько.              Гермиона поставила кофе, положила локти на стол и, подперев голову рукой, отвернулась, чтобы посмотреть в окно. Команда Когтевранцев тренировалась на поле.              — Гарри и Джинни устроили мне вечеринку по случаю дня рождения, — тихо сказала она. — Всё было на самом деле неплохо… пока не появился Рон.              — Ты виделась с Уизли?              Она покачала головой.              — Я снова сбежала от него. Вся эта гриффиндорская храбрость исчезла ровно в тот момент, как я услышала его голос.              Наступила тишина, и она даже не слышала, дышит ли вообще Драко.              — Если ты ушла в ту же секунду, как он появится, и отправилась с Поттером прямо в Хогсмид, — сказал он, наконец, — как получилось, что ты так напилась?              Гермиона пристально наблюдала за ловцом, наматывающим ровные круги над полем. И по тому, как она готова была внимательно следить за тренировкой по квиддичу, было достаточно очевидно, насколько сильно она не хотела встречаться с взглядом Драко. Когда она всё же ответила, её голос был едва ли громче шёпота, от страха, что он может подумать о ней.              — Ты знаешь, что он женился прямо в мой день рождения?              Был длинный выдох, за которым последовало:              – Блядь.              — Ага.              — В смысле, не хочу тебя оскорбить, Грейнджер… ну, отчасти… но ты серьёзно встречалась с этим? — недоверчиво спросил Драко.              — Гермиона, — тут же поправила она.              — Герми.              Гермиона возмущённо повернулась, но глядя на его дерзкую ухмылку, вдруг стало очень трудно не улыбнуться. Согнувшись, она рассмеялась, и эта ухмылка стала только шире.              — Я никогда не заставлю тебя сказать моё имя, да? — спросила она.              Драко пожал плечами.              — Скорее всего, нет.              Она закатила глаза и сделала ещё один глоток кофе, пытаясь спрятать улыбку. Это было крайне иронично, что именно он — из всех людей — мог вытянуть её из ужасного настроения.              — У меня вопрос, — резко сказал он.              Она подняла бровь.              — Да?              — Я слышал, что «Всевозможные Волшебные Вредилки» выкупили лавку «Зонко»              — Это не вопрос.              — Скорее всего, они уже будут открыты к первому походу в Хогсмид.              — Всё ещё не вопрос.              Он фыркнул.              — Такая нетерпеливая.              — Да, а теперь к делу.              — Допустим, нас попросят сопровождать поход, и ты столкнёшься с Уизли… — Драко снова ухмыльнулся, и у Гермионы появилось чувство, что ей совершенно не понравится то, что он скажет дальше. — Ты позволишь преподать ему урок?              Она моргнула, но тут же в изумлении усмехнулась, вдруг осознав, что так и не воспротивилась этой затее.              — Я не слышу «нет».              Гермиона откинулась назад и смерила его внимательным взглядом. Она молчала, и губы Драко медленно складывались в широкую невероятно очаровательную усмешку. Она вдруг поняла, за что Пэнси Паркинсон так слепо обожала его в течение стольких лет, — этому лицу просто невозможно было сказать «нет».              Наконец, она вздохнула и мягко улыбнулась.              — Итак, — начала она, — если такое произойдёт, и он попытается заговорить со мной, я даю тебе своё благословение сделать всё, что тебе заблагорассудится. Но никакого долговременного ущерба.              Драко выглядел так, будто в этом году Рождество наступило раньше.