ОВЕРДРАЙВ-44

□ □ □ □ □ □ □ □ □ □

Мито-сан определенно плоха в определении типа кораблей. Не ее конек. Она говорит, что это — часть военного флота Какина, но перед собой Гон видит ржавую развалюху… Ладно, не очень ржавую, но все еще довольно мелкую и старую. Небольшое суденышко с флагом королевства и парой пушек. Видимо, Халкенбург не шибко горит желанием расстаться с остатками армейских запасов, так ласково утащенных Первым принцем Бенджамином на Темный Континент, а потому выделяет скудную охрану (после кризиса никто из младших принцев не интересует общественность совершенно, а остальные либо погибли, либо побежали на Темный Континент строить банановые республики) и настолько же скудное средство передвижения. Из трубы валит густой дым, и, в целом, корабль выглядит так, будто сейчас развалится. Мито-сан отпускает Гона с криками и ором, но все же дает вольную. Киллуа (по телефону, естественно) тоже недоволен: — То есть вместо того, чтобы нормально жить и восстанавливать контроль над способностями, ты, дурила, решаешь пуститься в приключение?! И из-за кого, из-за Хисоки?! Гон, ты идиот! «Воскрешению» Хисоки он не удивлен совершенно. Ну да, тоже что-то ожидаемое. — Ну Киллуа-а-а-а… — Господи. Поверить не могу. Мозгов вообще ноль. Я думал, случай Кайто с тебя чему-то, да научил, а ты как был бестолочью, так и остался. — Почему тебе так не нравится Хисока? Он нам столько раз помогал! А еще угрожал убить Киллуа, если тот сдвинется с места, тогда, в логове «Пауков», но это так, мелочи. А еще угрожал потом… Пару раз… Эм-м-м… — Гон, — голос Киллуа полон яда. — Ты всерьез спрашиваешь, почему мне не нравится психопат, убивший кучу людей просто так? Я даже не знаю, как бы тебе ответить… — Но ты ведь сам убийца, а еще убивал людей просто так, на экзамене. На той стороне трубки давятся воздухом. Нет, несомненно, он прав — Хисока делал вещи опасней в тысячу раз опасней всего, что когда-либо вытворял Киллуа. Не зря за его головой охотится столько людей. На самом деле, хороший повод задуматься: если ты дружишь и игнорируешь все, что делает такой друг, хороший ли ты на самом деле человек? Гон готов простить Хисоке многое просто потому, что его самого это никак не касается; но, выходит, подобной апатичностью он дает тому полный карт-бланш на действия в своем присутствии? Вообще-то, его надо останавливать от таких выходок, а выходит, что Гон их скорее поощряет. Но… Гону и правда все равно. Плохо, конечно. Но что-то после боя с Питоу в голове меняется. Он абсолютно точно уверен, что поступил плохо, но осознает, что в той ситуации иного выхода не было. Ну, точнее, был, но… В свете всех обстоятельств такой исход был скорее закономерен. Он не намерен оправдывать Хисоку, но не может найти ни единой причины, по которой его это должно было заботить. — Гон. Некоторое время Киллуа раздумывает. На фоне слышно Аллуку. — Ладно. Допустим. Ты все еще дурила, я абсолютно не понимаю твою точку зрения… Но допустим. С чего ты взял, что Хисока еще жив? И почему ты вообще уверен, что он захочет принимать твою помощь? — Ну разумеется, потому что он не хочет умирать. Гон искренне не понимает, что тут такого сложного. — Ага. Поэтому он постоянно делает… что делает. Да ладно, Гон, это тупо. У него саморазрушительных тенденций больше, чем у тебя, а это уже само по себе чудо! — Если бы он был именно таким, каким ты его описываешь, то он бы не вернул себя к жизни с помощью посмертного нэн. Киллуа задумывается. — Может, он просто мстительный говнюк. — Какая разница? — начинает вскипать Гон. Он косится назад, стоя на палубе, где Фугецу болтает с одним из телохранителей. — Я спасу его и точка. Все. Потому что я так захотел, как с тобой. Если бы я только и делал, что слушал других, то мы бы вообще не познакомились. Некоторые правила созданы именно для того, чтобы их нарушать. — Так говорят только хаотичные дурилы. Дури-и-ила. — Не хочу ничего слышать от тебя! — И что ты сделаешь? — посмеивается. — Понял, понял. Пора вылетать к тебе. Иначе ты себя убьешь, ты именно такой придурок. Напиши потом, куда вы направляетесь, я постараюсь добраться. Все, чао, дурилка! — Хватит называть меня дурилой! — гаркает Гон в трубку, но в ответ — лишь гудки. Потом его тащат в каюты. Комната принцессы обставлена не так уж и роскошно, как можно ожидать, но Гон чувствует в ней ту легкую атмосферу, в какой знатные дамы обмахиваются веерами и призывают есть пирожные более бедным слоям населения, если еды в доме нет. Он неловко ерзает на стуле за богато накрытым столом, пока за головой у Фугецу висит картина с иллюстрацией какого-то весьма… своеобразного мифа. Перед ним куча вилок и ложек. И рыбный суп. Эту начинку он лично ловит утром, когда они стартуют. Он искренне не понимает, какая из этих ложечек, от большой до самой крохотной, здесь подходит. Черт бы побрал этот сраный этикет. Аккуратно прихлебывает какой-то средней ложкой. Один из телохранителей смотрит на него, как на деревенщину. Что, все же не та?.. — А как мы собрались его искать?.. Главный вопрос, внимание. Фугецу поднимает на него озадаченный взгляд. — Ради этого я тебя и нанимаю. Ох, ну да. Логично. — Почему ты думаешь, что его не убили? — Потому что… — стопорится, — так сказал человек с тату на лбу. Что они не убьют его просто так. Что ж, это лучше пустых догадок, в самом-то деле. Гон задумывается; где сейчас «Пауки»? Скорее всего, если прогноз Фугецу верен, то это затянется надолго. Он хорошо помнит низкорослого ублюдка, что едва не сломал ему руку в Йоркшине, и понимает, что он и будет главным ответственным за все будущие события. И допрос. Значит, им потребуется место, где они осядут надолго, место… Метеор. Но сунуться туда — рисково. Метеор — гнусное место. Там наверняка есть хорошие люди, но сам его дух пропитан гнилью. Впрочем, не то, что у Гона есть особый выбор, верно? Если «Пауки» там, то только туда и путь. Местным не понравится. Опять кто-то лезет в их дела… В прошлые разы все закончилось массовыми подрывами камикадзе в крупных городах. Сраные ковролеты, зло тогда отозвался Леорио, читая старые газетные вырезки. Гон озвучивает свою идею, и Фугецу задумчиво складывает руки. Мнется. — Метеор, да?.. Хм-м… — Говоришь, будто у тебя там враги. — У меня — нет. Зато у семьи… Таким тоном начинают какие-то жутко мутные истории. Поясняет: семья Хей-Ли, мафиозная группировка, работающая на Церредриха, тесно повязана с этим местом. Сбыт наркотиков, секс-торговля и так далее. Такие операции проще всего проводить через Метеор. Местные такое, конечно же, не любят — часто в такие сети попадаются именно дети оттуда, неизвестные и никому не нужные. После инцидента на «Ките» и побегу некоторой части старших принцев на Темный Континент в трех главных семьях мафии Какина начались перевороты, в результате чего они объединились в единую коалицию. Брокко Ли и Онион, главы двух других семей, нашли способ не вступать в бессмысленную демагогию из-за власти, когда как босс Хей-Ли, Морена Прудо… — Она сбежала с тонущего «Кита», — замечает Фугецу, попутно жуя салат. Не слишком благородно, но Гон рад, что ей тоже сейчас не до манер, — и перебралась в Метеор, где со своими людьми начала… Даже не знаю как это назвать. Культивацию? Она возглавляет культ в честь своего покровителя. — Четвертого принца? — Гон моргает. — Можно сказать и так. Местные жители не в восторге, но Морена и ее люди владеют нэн. Аргумент, с которым не поспоришь, проще говоря. Ему в руки суют чай, и Гон шумно отхлебывает. На вкус… как обычный чай. Разве принцы и принцессы не пьют что-то безумно вкусное и дорогое? Или хотите сказать, что сериалы Мито-сан по кабельному врут?! Вот это да! — Значит надо добраться туда без корабля. Желательно как можно меньшей группой. Реджи и Бахем, два парня, похожие на кабачки, хмурятся. Ага, это про вас, ребята. — Все сразу что-то заподозрят, если туда заявится девица в роскошной одежде и в сопровождении двух бугаев, — Гон пожимает плечами. Весьма простая истина. — Там живут люди, которым далека… Э-э-э… Буржуазия, — слово-то какое умное, все из тех же кабельных сериалов! — Поэтому надо действовать осторожно. И тихо. Нет, конечно, мы можем приплыть туда на этом корабле, но я уверен, что на следующее же утро его разберут на металлолом. Фугецу выглядит огорченной. Словно ждала не этого. Она выглядит… довольно скромным человеком, тихим и слабым (не в обиду сказано), и Гон совершенно теряется в догадках, почему Хисока ей помогал. Маскировался, вот и рисковал жизнью? Но почему Фугецу так сильно цепляется за его образ? Она же, получается, знает не настоящего Хисоки, который ловит кайф от боев и так далее. Гон раздумывает. Потом все же спрашивает — прямо. Телохранители Фугецу награждают его Таким взглядом, но Гону все равно: они, он чувствует, не владеют нэн; пусть у него самого нет сейчас хацу, но былые навыки не ушли. Он все еще сильнее обычного человека. Некоторое время он разглядывает Фугецу, но та молчит, сверля глазами салат. Кажется, раздумывает. Так думает Гон, пока не замечает едва заметный румянец на бледной коже и чуть покрасневшие кончики ушей. О-о-о, он знает эти симптомы. Изучил в свое время на Палм. — Ну, я благодарна, — мямлит Фугецу. — Он тебе нравится, — возражает Гон. — Нет. — Да. — Нет. — Еще как. — Не правда! — У тебя лицо красное! Вспыхивает по-настоящему и хватается за него. Ну все, дело раскрыто. Хисока сыграл нужный образ и завоевал сердце несчастной принцессы. Звучит весьма абсурдно. И очень глупо. Хисоке сто процентов это не нравилось, такой уж он человек — явно не любит подобное внимание, когда его не боятся и не желают убить. Гон запоминает это просто для того, чтобы обязательно его потом подколоть. Сто процентов тот не был заинтересован в Фугецу вообще никак, но, в итоге, покорил. Вот простофиля, он-то наверняка должен понимать, как нельзя подходить к девушкам. Гону его почти жаль, но больше смешно. Некоторое время он наслаждается результатом своей пакости: красная, как вареный рак, Фугецу, что-то лопочет. Оправдывается. В какой-то момент замечает: — Нет ничего плохого в том, что он тебе нравится. Мне он нравится тоже. В этот раз его одаривают подозрительным взглядом. Даже телохранители. Они-то, наверное, помнят этого Белеранте, а потому наверняка делают соответствующие выводы: его приятель, да еще и испытывающий симпатию. Сто процентов считают тронутым. — Прямо нравится? Впрочем, тон Фугецу безобиден. Никакой глупой ревности. Они тут занятые люди. — Ага. Ну, у нас с ним долгая история… — язык змейкой пробегается по губам, когда Гон вспоминает славные деньки. — Он мне задолжал хороший бой. Он наверняка считает, что насмерть, но я не собираюсь его убивать. Вот еще. Мы дрались один раз… На Небесной Арене. И пару раз на Острове Жадности, когда тренировались. Блин! Было так круто. То есть, он все еще пытался убить меня на самом деле, но это было так весело! Теперь на него смотрят уже с опасением. — На Небесной Арене? — бросает Реджи. Ага, явно шарит. — Ну да. Хисока же Мастер Этажа. Я тоже там был… в смысле, выше двухсотого. — В смысле «пытался убить». Нет, ну что за глупые вопросы! Гон хватает себя за глотку, изображает удушение, усиленно пыхтит. Кажется, в нем умер актер. Чем дольше он продолжает это представление, тем белее лица у телохранителей, и тем мрачнее — у Фугецу. Потому что она знает. Видно по взгляду. Когда Реджи и Бахем пытаются ей что-то доказать, замечая, что искать такого парня — самоубийство (Гон, в общем-то, солидарен), она только отмахивается. Затем долго-долго буравит Гона взглядом. Складывает руки у лица, переплетает пальчики. Прямо как старший братец. Сразу видно одну кровь. — Вы с ним… похожи. — Ага, я заметил. — Что-то в вашей… манере поведения, — фыркает, явно шутя: — Ну, это даже хорошо, что ты просто хочешь его побить. Нам не придется конкурировать. Смеются. Но Гон чует: после сказанного она уже ни на что не надеется. Наверное понимает, что Хисока и «любовь» — термины настолько далекие, что вряд ли у нее что-то выйдет. Вероятно, ей немного тоскливо, но она испытывает весьма простую симпатию и явно готова на все даже просто в благодарность за спасение. Фугецу — хороший человек. Даже странно думать, что больше всех ей в душу запал фальшивый образ убийцы-психопата. Некоторое время они молча жуют обед, и только потом Гон — исключительно проформы ради, он не любитель лезть в душу — интересуется: — И как же ты, ну… Познакомилась с ним? — С Белеранте? — моргает. Следом темнеет лицом. — То есть, Хисокой… Ох. Я же уже сказала. Его назначили моим телохранителем… Перевели, после того, как нэн-зверь Марьяма вышел из-под контроля. — Ага, и чего, любовь с первого взгляда? Фугецу задумывается. Потом хмурится и начинает щепетильно вытирать пальцы, один за другим. Тщательно. Жест выглядит непривычно пошлым для нее, особенно эти поступательные движения туда-сюда, и Гон уверен, что она взяла это от одного любителя двусмысленности. Затем, она опускает взгляд на Гона и странным — почти не подходящим ей капризным тоном, словно пародирует кого-то — замечает: — Когда я увидела Белеранте в первый раз, я подумала то же, что и Качо. Что он просто ужасен. — Качо? — Моя сестра. Близнец… Она умерла, — Фугецу стучит пальцами по столу, яростно. — По моей вине. — Сожалею. Гону, в общем-то, все равно, но он на всякий случай говорит Правильную Вещь. Но видно, что Фугецу ему не верит. Она улыбается уголками рта, словно говоря, что прекрасно знает о вымученных сожалениях, и что ей это совершенно не нужно. Это даже хорошо, вдруг понимает Гон. Значит, они на одной волне. Он помнит, как они с Киллуа путешествовали с отрядом Кайто, и взаимодействие с каждым было… не столь простым. Некоторые люди просто бесконечно далеко от тебя. Это все усложняет, но это абсолютно нормально. Нет ничего плохого в том, чтобы не понимать что-то. Но если ты на одной волне с кем-то… Как они с Киллуа; с Кайто. Или с Хисокой… Все становится намного проще. — Говорят, близнецы — части одного и того же человека, с одной душой на двоих. Мать говорила, что когда один умирает, второй забирает свою половину… Белеранте тоже так сказал. Интересно, в мире, где существует нэн, это правда? На ее губах вырисовывается кривая улыбка. — Сначала я его испугалась. Ты его знаешь, я не думаю, что без маскировки он особо отличался: высокий, еще с этой вечной любезной ухмылочкой. Лицо почти квадратное. Ужас! А еще с кучей двусмысленных фраз. Реджи и Бахем его сразу невзлюбили, да? — кивают, важно. — Но Белеранте владел нэн, и он помог мне… Скажем, избежать некоторых проблем с парой солдат сэра Бенджамина. Насколько я могу полагать, один из них хотел использовать хацу, которым он убил Сале-Сале. — Он убил этого солдата? — Нет, — Фугецу поджимает губы. — Иначе это привлекло бы внимание сэра Бенджамина. Мы должны были вести тихую войну. Но он спас меня… И потом, когда люди с нижних ярусов прорвались… Когда был весь этот хаос. Знаешь, со временем я уже привыкла к его глупым привычкам. Интересно, сколько из этого было хорошо отыгранной ролью? Но мы довольно долгое время провели вместе. Он даже научил меня паре трюков. Небось с картами, уныло думает Гон. Когда Фугецу достает колоду, он фыркает. Хисока в чем-то жутко предсказуем. Совсем неудивительно, что пусть даже развлечения ради он вновь продемонстрировал, в чем хорош. Он взглядом пожирает зрелище, пока Фугецу раскладывает колоду. И начинает свой рассказ: — Как я говорила, Белеранте перевели ко мне после того, как зверь Марьяма перестал впускать людей снаружи, кроме кухарок. Из-за моего побега на нижние ярусы ранее один определенный отдел судебной системы вел за мной… скажем, более пристальное наблюдение, и они, желая спасти как можно больше детей, пришли к мнению, что нельзя просто так упускать опытного охотника с нэн. Они сомневались… долгое время, но потом произошло кое-что, из-за чего они перестали тянуть время. Очередная карта ложится на стол. Голос Фугецу внезапно приобретает более холодные нотки: — В какой-то момент зверь-хранитель сестры уничтожил угрозу. И выяснилось, что Качо, с которой я была все это время, была не моей сестрой, а просто нэн-созданием, принявшим ее облик. Потому что сестра же умерла в тот момент, когда мы попытались сбежать.