ОВЕРДРАЙВ-44

□ □ □ □ □ □ □ □ □ □

Порт, куда они пребывают, носит название Амдастер. Граница Глэм Газ Лэнда. Известный своими борделями, игровыми салонами и прочими местами, где можно на грани дозволенного потратить деньги, это место — последний рубеж цивилизации перед безымянной пустыней, следом за которой — Метеор. Даже издали они видят нефтяные вышки, и Гон размышляет, как никакое правительство не отхватило себе территорию за, с учетом, сколько денег тут можно сделать. Впрочем, зная, сколько выходцев из этой мусорной земли в правительствах… Скорее даже логично. Корабль неторопливо пришвартовывается к берегу. Пока Реджи с Бахемом что-то долго и нудно обсуждают с владельцами порта, Гон сидит на носу и шумно вдыхает носом воздух. Здесь пахнет иначе, не как дома: нет того слегка солоноватого привкуса на губах, скорее воняет чем-то похожим на тухлые яйца. Запах газа. Несмотря на славу города развлечений, Амдастер — все еще важная зона добычи ресурсов, и шахтеры тут такие же важные граждане, как и секс-работники. Небо над головой серое, словно шум на телевизоре. Позади раздаются шаги. — О чем думаешь? Фугецу ходит неожиданно тихо для человека, который не знает нэн или не родился в семье наемных убийц. На ней какое-то черное платье и длинные сапоги, к счастью, на плоской подошве. Она выглядит не так торжественно, как настоящая принцесса, но от нее все еще разит благородным происхождением. Гон задумывается, не создаст ли это им проблем в Метеоре, но потом отмахивается. Если что, придумают какую-нибудь отмазку. В крайнем случае устроит старую добрую драку. Пожимает плечами. — Да так. Странно это все. — Что — странно? — Не знаю, что я так с бухты-барахты бросаюсь на поиски Хисоки? Да не один, а с настоящей принцессой. Знаешь, я много всякого странного видел и делал, но пока что это самая большая странность из всех! Фугецу чуть задумывается. — Вы были хорошими друзьями? С Белеранте… С Хисокой. — Я бы не сказал, что мы были «друзьями»… Гон неожиданно задумывается. Да, они с Хисокой — не друзья. Скорее… Вынужденные компаньоны? Сначала тот помог ему на экзамене исключительно ради своих целей, потом произошла встреча на Небесной Арене, где Хисока сам его догнал и спланировал все так, чтобы они встретились, а сам Гон не стал одной из множества жертв первого знакомства с нэн. Потом были множественные махинации с «Пауками», и, наконец, Остров Жадности, где тот ему помог. Вполне добровольно. И даже сказанул то странное, что-то про командную работу… Этот момент накрепко отпечатывается в сознании Гона, потому что это совсем не в духе Хисоки. Черт, надо было позвать его на муравьиную охоту. Ему бы понравилось. Это дало бы им еще одного сильного бойца. Прошлое не исправить, но вообразить, как Хисока видит Стражей и вновь впадает в свое странное состояние… Да, весьма легко. Но только последнее можно было назвать по-настоящему дружеским. Остров Жадности. В остальных случаях Хисока вполне себе мог его убить. Не то, что Гона это правда так сильно заботит, но… Но ему нравится Хисока. И он нравится Хисоке тоже. Это не дружеская симпатия, скорее шкурный интерес. Но им определенно весело вдвоем, если Хисока вообще способен понять концепцию «веселиться», не связанную с убийствами. Для Гона это весьма важный человек. Потому что большая часть довольно глобальных событий в его жизни началась с Хисоки. Как ни крути, но в числе его знакомых так близко к Киллуа, Леорио и Курапике подбирается только он (не считая, конечно же, Кайто; но Кайто — скорее родительская фигура, а не приятель). — Он меня просто манит! — заключает он. Фугецу странно на него смотрит. — Ну, типа, как энигма… Знаешь, как огромная загадка. — Как сундук Пандоры, — задумчиво хмыкает. — Думаю, можно сказать и так. Но мне нравится Хисока. И мы часто общались. Так что, думаю, в какой-то степени нас можно так назвать. Друзьями… Слово «друзья» в сочетании с Хисокой странно катается на языке. Но Гону нравится этот привкус. Как приключение. Если в деле замешан Хисока, то это грозит кучей головной боли и уймой увлекательных событий. Что-то вроде константы. — Ты видела его лицо? Настоящее? Фугецу медленно кивает. — Когда мы… были на нижних уровнях. Во время хаоса. Он увидел того человека с тату на лбу… И его лицо исказилось. Стало более… — закусывает губу. — Юным? С хищным выражением. — Если он был похож на лисицу, то это он. Вспоминается ранняя аналогия про белку. — Знаешь, может и хорошо, что я видела его так мало, — Фугецу пожимает плечами. — А то знаешь? Как это случилось бы… Влюбилась бы, и… — Да ты и так по нему сохнешь. — Я не сохну! — Сохнешь, — с видом знатока, разбившего множество женских сердец, замечает Гон. — Нет ничего плохого. Мито-сан читала такие книжки, где юная героиня влюбляется в старшего мужчину, и… — Тогда, — мстительно перебивает его Фугецу, — ты тоже по нему сохнешь. По глазам видно. Сначала Гон хочет возразить, потому что считает это глупостью и недоразумением, но потом произносит задумчивое «хм». Сохнет ли он по Хисоке… Ну, ему нравится Хисока. Это очевидно. В Гона постоянно влюбляются странные люди, поэтому он не удивится, если туда входит и тот. Но сам он… Честно говоря, Гон не то, чтобы особо большой эксперт в любви. Да, он знает, как очаровать даму; свидания с Палм лучшее тому подтверждение. Но сам он не может сказать, что вот кого-то прямо любит. Сердце не дрожит, в животе ничего не крутит, он просто чувствует себя с кем-то комфортнее, чем с другими. Но любовь… Хотя нет, пожалуй, он все же чувствует нечто похожее, когда находится рядом с Хисокой. Но не из-за любви точно — просто тот может убить его одним взмахом руки. Но это так волнующе! Думать о том, что они прошли вместе, и как когда-нибудь Гон достигнет своего реванша! Так что нельзя ничего исключать! Это он и сообщает Фугецу. Та временно эволюционирует в свою сестру. — Это наитупейший аргумент. А я тоже не самая яркая лампочка в холодильнике. — Да ладно, какая разница? — Гон бесстыдно пожимает плечами. — Все равно мы с тобой преследуем разные цели. То, как ты это назовешь — вообще не важно. Некоторое время он прислушивается к болтовне Бахема в рубке. Дует легкий ветер. Одежда Фугецу шуршит. Где-то плещется рыба. В воздухе пахнет близящимся приключением. Невольно он облизывает губы. Хорошо бы после этого отправится на Темный Континент. К неизведанным видам, руинам и артефактам. Но для этого надо вернуть нэн… А прежде чем пускаться в длительные странствия сначала нужно сделать все домашнее задание… То есть, конечно же, спасти Хисоку. На мнение директоров школы, к подчинению которых относится Китовый Остров, Гону все равно, но если «Пауки» возьмутся всерьез, то даже Хисока когда-нибудь сдастся. А Гону этого очень не хочется. Он поднимается на ноги и деловито отряхивается. Затем с подозрением глядит на Фугецу. — Собрала вещи? Нет смысла торчать тут у всех на виду. А то слухи доберутся до Метеора, и прощай наше прикрытие, — когда он видит довольную ухмылку Фугецу, то подозрительно щурит глаза. — Признавайся. Сколько чемоданов? — Гон, ты тупица, — искренне сетует она. — Я обожала путешествия в горы, понятное дело, что я не возьму с собой кучу шмоток. Рюкзак и все. — А на Китовом острове… — Кто знал, что там такая деревня?! Действительно. Некоторое время они вдвоем разглядывают горизонт. Там — пустыня. Пересечешь ее и окажешься в Метеоре. Гону не страшно пробираться в логово зверя, но сейчас, отчего-то, чуть волнительно. Никогда не знаешь, что принесет с собой приключение. Тем более, связанное с Хисокой. Сможет ли он договориться с «Пауками»? Или все бессмысленно? Он искренне сомневается, что будет способен уговорить их его отпустить… Но попытаться всегда стоит. Если Хисока искренне не хочет умирать — как Кайто — наверняка найдет способ схитрить и выиграть у смерти вновь. Затем смотрит на часы. Тик-ток. Скоро должен прибыть оставшийся гость путешествия. — Думаешь, у нас получится? — Честно? Они оба знают ответ. Вздыхают. — Сэр Халкенбург сказал, что я просто даром трачу время… — Но отпустил? — Он добрый человек, — Фугецу жмет плечами. — И знает, как глупости помогают лучше понять картину. — По-моему, он такой же псих, как и остальные твои родственнички, просто получше это скрывает. Гон мало смыслит в Какине, но Мито-сан читала газеты. Заголовки так и пестрили о новом короле; как и статьями о его блистательной учебе и прочих достижениях. Сразу становится понятно, парень — полнейший псих, идеальных людей не существует. Вот, взять, его старший брат, Бенджамин. Тоже весь из себя. Но полный психопат. С Халкенбургом ситуация наверняка не лучше, просто ему пока есть, куда выпускать пар. Он удивляется отсутствию какой-то внятной реакции о Фугецу. Ожидает возражений, речей о благородстве, но та замечает: — В этой семье нормальных нет. — Даже ты? — Даже я. Молчат, немного. — Как думаешь, а Белеранте… ну, Хисока, он вообще… Э-э-э… Сейчас будет глупенький вопрос о любови. Гон гарантирует. — Если я выучу нэн, он во мне больше заинтересуется? Ой. — Я не думаю, что так ты добьешься желаемого внимания, — искренне признается Гон. — Иначе он попытается тебя убить. Как меня. Но мы, вроде как, друзья. А с тобой все гораздо более скользко. Да и не думаю, что в тебе так много потенциала. Извини, — фыркает. — Ты не чудила, как я или кто-то из моих приятелей. — Тогда я искренне не понимаю, почему он меня спас. Да уж, загадка на миллион дженни. Действительно, зачем? Но Хисока — все еще энигма, поэтому бессмысленно гадать. Проще прямо спросить, как тогда, на Острове Жадности. Чего голову ломать? Через какое-то время они наконец покидают суденышко и встают на пирсе. За кораблем остаются следить Бахем и Реджи, как и ждать их дальнейших указаний — с собой они с Фуу, конечно же, берут радио, настроенную на выделенную частоту Какина. Далее следуют наставления: Гону подробно объясняется, чего он с принцессой делать нельзя, и тот начинает всерьез озадачиваться, а что же все-таки «льзя». Список настолько огромный, что, кажется, он нарушает пару пунктов просто стоя рядом с Фугецу. Та бодро осматривается по сторонам. Затем щурится. Вместе с ней темнеют лицами и Бахем с Реджи. — Посторонние? Когда Гон озирается, на губах непроизвольно появляется широкая ухмылка. Он жестом останавливает уже достающих пистолеты телохранителей и бодро поясняет: — Это мой друг! Он пойдет с нами, как… э-э-э… — сейчас главное сказануть убедительней. — Как дополнительная защита? — Какая защита может быть от подростка? Бесспорный аргумент, в самом деле. Гон даже хочет ответить, сказануть эдакое, но не успевает: потому что Киллуа (кто ж еще) с заправским мастерством игрока в бейсбол швыряет в него какой-то камень. Не будь Гон Гоном, этот удар, возможно, расшиб бы ему череп и угробил, но он просто валит его на землю в забавной позе и заставляет прокатиться вперед с диким воплем. Раздается громкий победный смех. Киллуа явно в экстазе, вот жопошник. Когда валяться на земле надоедает, Гон поднимается; встает на четвереньки и хмуро (для солидности, так-то он рад) косится на Киллуа. Тот, конечно же, вместе с Аллукой, с гордым видом пожимает всем руки. Экий профессионал. Осталось только визитки разда… это что действительно визитки? Киллуа выглядит… старше. Не прямо сильно, но вытягивается, прилично выше Гона. Лицо теряет детскую округлость, он больше походит на своего отца, но взгляд все такой же кошачий, хитрый, а на голове неизменная нечесаная солома. Аллука на его фоне меняется не так сильно, но она тоже вытягивается. На то они и родственнички. Когда обмен любезностями прекращается, Гон прямо смотрит на Реджи. И Бахема. Многозначительно. Те понимают все без слов. — Короче, он Золдик. И она тоже. Уй-й-й… Не мог что ли бросать осторожнее, дурила?! — Единственный дурила, — с гордостью откликается Киллуа, — тут только ты. Невыносимый дурила! Проносите легкое «о-о-о», что-то почти восхищенное. — Золдик? — на лице Фугецу, однако, мелькает тень. — Прости, Гон, но я вынуждена отказаться от услуг твоего друга. Настоящего Золдика мой бюджет уже не потянет. Тем более двоих. — Не беспокойся, — Киллуа все это время пытается просверлить в Гоне дыру взглядом. Умей он, но, пожалуй, сейчас вместо головы у того было бы мокрое место. Голос так и сочится ядом: — Я тут на добровольных началах. Кто-то же должен следить за этим природным бедствием. А то моргнешь — и очередной Восточный Горуто падет. Все издержки можешь вычесть из бюджета этого дурилы. — Я не дурила! Аллука помогает подняться. Хлопает по плечу с жутко печальным видом. С таким обыкновенно зачитывают новость о неизлечимой болезни. — Еще какой дурила. Предательство!.. Но аргумент убойный — настоящий Золдик. Видимо, Киллуа выглядит настолько убедительно, что Реджи и Бахем не особо долго что-то там подозревают. Устраивают теперь и ему лекцию о том, что льзя, а что нельзя, Киллуа явно их не слушает… Честно говоря, их повторную встречу Гон представляет себе более драматично. Что-то с объятиями, дурацким смехом, может, болтовней о том, что случилось. Сплетни! Но, выходит, они почти сразу приступают к делу… Может, конечно, потом успеют, но первое впечатление странное. Впрочем, так даже лучше? Гону не нравятся особо сопливые моменты. Это скучно. А так похоже, будто они и вовсе не расставались. Фугецу, видимо, немного смущена, но присутствие Аллуки ее явно успокаивает. Они о чем-то шепчутся, и Гон понимает, что, пожалуй, да: чего-то такого ей и не хватало. Ровесницы рядом. Нужда часто приходит лишь после потери. Как у него с нэн. Шумно втягивает воздух носом… Следом — слезливые прощания. Видимо, эти двое, телохранители, и правда заботятся о Фугецу, а не просто выполняют свой долг. Странное зрелище. Они окружают принцессу и что-то бормочут, слышатся шмыги и плаксивые голоса; даже слышно упоминания «Кита». Та резня на многом оставила свой след. Фугецу неловко улыбается, но ее это все скорее веселит. Странно думать, что и ее начала менять встреча с Хисокой… Он хуже макгаффина, в самом деле. От мыслей Гона отвлекает тычок в бок. Рядом приседает Киллуа, заговорщически поглядывает. — Ну признавайся, — шепчет, — как умудрился? — Она сама приплыла, — Гон жмет плечами. — Я тут вроде как по найму. Не моя инициатива даже. — Вы — больные фанатики, слышишь? Нашли чего, слюни пускать по маньяку. Опять плечами жмак-жмак. Ну да, так и есть. А что делать-то? — Я бы сказал «плюнуть на этого психа»… Но кого я обманываю. Ты же не плюнешь. Ты же дурила. Не могу поверить! — заламывает руки. — Что бы ты делал без такого хорошего друга, как я? Делал бы все в одиночку? И без нэн! Гон, честно. Я теперь понимаю, все-все понимаю, — что там этот придурок понимает, блин! — Вы с Хисокой — одного поля ягоды. У вас ноль мозгов. Ты не обижайся, но это факт. Я сначала думал, что он хоть как-то соображает, но это фиаско с Реданом доказало, что ничерта. Такой же импульсивный, как и ты. Гону кажется странным, что Киллуа понимает это только сейчас. Это было очевидно примерно с первой их встречи. Что-то в нем — в этом странном далеком образе — казалось Гону смутно притягательным. Чем дольше он наблюдал за Хисокой, тем больше видел параллелей в каких-то мелких деталях: нежелание отказываться от ранения ради быстрой победы (на одном из этапов экзамена в Башне), четкое деление на «свой-чужой»… Какое лицо состроил Хисока, когда их с Киллуа приволокли в логово «Пауков» — да все же было очевидно!.. Да, Хисока хитрее, умнее. Но некоторые вещи он делает до глупого прямолинейно. Как эта война с «Пауками». Гон хорошо понимает, что это упрямство схоже с тем, как он когда-то рвался обратно в НЗЖ за Кайто; что привело к такому же фатальному результату. Но теперь Гон так не поступит. Теперь Гон знает, к чему может привести подобное. Что-то вроде урока, когда ты наступаешь на грабли пару раз и понимаешь, насколько это больно и бессмысленно. Почему-то ему кажется, что Хисока свой урок не усвоит… В этом они различаются. Наверное, это потому, что у Гона есть друзья. Как Киллуа, Кайто… Чьи слова он усвоил. А Хисока ни за кого не держится. И останавливать его некому. — Я надеюсь, что дам ему по шее, как ты мне… ну, знаешь, во время вторжения в Горуто, — вздыхает. Следующая улыбка заставляет Киллуа подостыть. — И что это его успокоит. Не верю, но всегда стоит попробовать! Сумели же мы подружиться с тобой! — Поражаюсь тому, как ты не теряешь веру в других. Ты и правда самый светлый человек, которого я знаю. А я знаком с Аллукой, между прочим. Гон улыбается вновь. — Ты же знаешь, что это чушь, — смеется он. — После шантажа Неферпитоу жизнью слепой девушки я едва ли лучше какой-нибудь мусорной крысы.