□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
Между Амдастером и Метеором лежит безымянная пустыня. Местные зовут ее «высохший океан», хотя, по мнению Гона, оно едва ли тянет на очень большое озеро. Здесь жарко. Не так, что хочется хвататься за фляжку с водой каждые пять минут, но испарения газов и прочие прелести и остатки добычи полезных ископаемых и попытки перенаправить реки на лицо: духота тут знатная. К счастью, никто из них не жалуется; а вокруг ничего нет, поэтому путешествие обходится без приключений. Но молчать всю дорогу — весь тот день, что они идут — глупо, а потому они вчетвером обмениваются безобидными разговорами, пока, наконец, Гон не решает выведать у Фугецу остаток истории (или хотя бы солидную его часть). Та выглядит задумчивой, даже слегка растерянной, будто мысли поглощают ее целиком, и вопрос Гона, очевидно, заставляет ее вздрогнуть; но затем кивнуть. Воспоминания и рассказы — хороший метод обдумывания прошедшего. Такое, кажется, называют «методом утенка» — ты рассказываешь резиновой уточке перед собой что сделал и понимаешь, где ошибка. Конечно, обычно этот метод используют программисты, но Гон считает, что в обычной жизни работает весьма неплохо тоже. — Это правда? — между делом бросает Киллуа. — Что там начался сущий пиздец? На него тут же бросают неодобрительные взгляды. Ругаться — моветон. Это он от кого еще понабрался? Даже получает тычок от Аллуки в бок, в наказание, но и глазом не моргает. Хоть бы хны, вы посмотрите в эти бессовестные глаза. Некоторое время Фугецу молчит, явно обдумывая, подходит ли настолько жесткое определение под указанные рамки. Затем, помедлив, все же кивает. Ага, настолько плохо. — Не все дети нашего… отца были довольны своим положением, а потому решили взять войну за престол в свои руки. Удивительно, — криво ухмыляется. — Я бы многое отдала за то, чтобы не участвовать. А Морена решила, что это ниже ее достоинства. Хотя, может, она преследовала абсолютно другие цели. Я не знаю. Я не знаю…□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
Фугецу знает лишь то, что Морена Прудо и подчиненная ей свора мастерски расправляется с охраной уровней и вторгается на верхние ярусы «Кита». Охотников среди тех людей нет, это подчиненные Бенджамина, но нэн владеют они не на уровне получивших свой дар благодаря хацу Морены — и потому быстро гибнут. Словно волчья свора, толпа снизу, поддерживаемая и прочими бедняками, жаждущими крови, вторгается на верхнюю палубу, крошечный корабль, болтающийся во внутреннем бассейне «Кита». Фугецу не знает, что конкретно там происходит, но ей и не хочется, откровенно так говоря: впечатлений от «охранной системы» ритуала хватает на всю жизнь, а там ничего такого сложного. Но яхта, на которой заседают принцы, тоже не самого крохотного размера — если только в сравнении с «Китом» — а потому им требуется время, чтобы расправиться с охотниками внутри, как и солдатами Бенджамина более высокого ранга. Тот явно только рад поучаствовать в бойне, а потому всех солдат из охраны принцев отзывают, включая Юрикова, который после своего назначения успевает поругаться с Белеранте и перемыть с ним косточки Курапике. Где-то внизу начинается откровенная резня. Видимо, это как-то ломает ритуал. Фугецу не знает, но в этом уверен Белеранте. Они сидят в ее комнате, мать за стенами срочно пакует вещи, охрана готовится к обороне (или мгновенному перебросу к Марьяму, до которого добраться можно лишь какими-то замысловатыми путями, зависящими от отношения самого принца к тебе), но сама Фуу может лишь настороженно наблюдать за тем, как Белеранте шагом вымеряет комнату. Что-то в воздухе не так. Странное липкое ощущение, покалывающее кожу. Ей страшно смотреть на охотника, потому что в эти секунды он напоминает хищника, готовящегося к броску. Честно говоря, она бы с радостью сбежала прочь, в комнату, но мать строго-настрого запрещает Белеранте от нее отходить, аргументируя это тем, что уже потеряла одну дочь, и вторая должна выжить любой ценой. Белеранте в ответ на это лишь ехидно посмеивается. Нэнчо пристально наблюдает за ним, но не двигается. Видимо, настороже. Он союзник, но от него веет опасностью; но пока не нападает. Вероятно, ей передается волнение и самой Фугецу, как и доверие к Белеранте. Она все еще не знает, что к нему чувствовать… особенно после того, как он видел, как ее вырвало в вазу. Сущий позор, а не зрелище. — Почему ты так думаешь? — интересуется она. Про ритуал, конечно же. Наконец, Белеранте останавливается. Его взгляд опускается на Фугецу. На губах у него играет жутко торжественная ухмылка, и голосом, словно это до боли очевидно (видимо, это и правда так; однако он все равно находит терпение ей это пояснить) он роняет: — Когда разрушается настолько грандиозная нэн-система, это чувствуется. Как если дирижабль очень резко поднимется в воздух, и у тебя заложит уши. Чем-то похоже на турбулентность. Это сложно почувствовать, не владея нэн, но… — резко переводит взгляд назад, пока на лице пропадает улыбка. — Скажем, я это заметил. И, думаю, парочка других людей тоже, включая твоего самого старшего брата. — Сэр Бенджамин? — Он с таким рвением бросился на чистку… Сомнительно, что его интересует только сохранение порядка, — на устах у Белеранте мелькает плотоядная ухмылка. — Скорее кое-кто просто очень сильно хочет выпустить пар, а тут такой солидный повод. Не сомневаюсь, что он воспользуется этим, чтобы устранить парочку самых опасных конкурентов. Почему-то такое гнусное использование вторжения с нижних уровней ради очередного братоубийства совершенно не удивляет Фугецу. Видимо, это и есть «смирение» — она просто свыкается с мыслью, что для сэра Бенджамина и прочих принцев первого эшелона это скорее нормально. Сучит ногами и откидывается назад. Потолки тут белоснежные, украшенные вычурными рисунками у плинтусов, и Фугецу становится тошно от этого лоска. Она готова променять всю эту роскошь на то, чтобы жить нормальной и спокойной жизнью вдали от такого глупого метода престолонаследия. В юности ее всегда удивлял тот факт, что королем становится не самый старший принц, это было логично — если бы престол перешел Бенджамину. Но теперь она видит, почему. И знает, отчего не всегда эта «странность» соблюдалась. Банально: у старших принцев больше времени на подготовку к столь чарующему моменту убийства собственных родственников. Бенджамин — генерал армии, у Жан Ли, Церредриха и Лузуруса на поводке мафия, Тубеппа — ученый с собственной базой смертоносных вирусов… и так далее. А что есть у Фугецу? Даже Белеранте изначально работал не на нее. — А ты? — она резко скашивает взгляд. — Тоже хотел бы? — Хотел что? — Броситься туда. Выпустить пар. Они смотрят друг на друга. Пристально. Ей кажется, что она знает ответ. Нет смысла задавать эти бессмысленные вопросы. В конце концов, от Белеранте она именно этого и ожидает — ауры, схожей со старшими принцами. После их знакомства… ей кажется, она начинает потихоньку понимать, как именно он мыслит. В конце концов, он — охотник, а значит, не скован рамками «нормальности» и морали. Если бы он захотел, то убил бы Юшохи в тот же день. Но он не стал. Губ Белеранте вновь касается любезная улыбка. — Может быть. Но сейчас это не входит в мои обязательства. Иначе, как я защищу тебя? — разводит руки в стороны и вздыхает с таким видом, будто это ему в тягость, но обязанности есть обязанности. — Сейчас это важнее даже самых интересных схваток там внизу. — Ты и правда хочешь меня защитить? — Что за глупый вопрос? — теперь он выглядит озадаченным. Голос звучит жестко. — Конечно. Я хочу спасти как можно больше принцев. Не вижу смысла обычным детям страдать за чьи-то амбиции. Но Фугецу искренне не понимает. Дело не в банальной вежливости. Как с тем стариком, что в первый побег помогал им с Качо. Просто так никто не будет рисковать жизнью, даже охотники, будь они эгоистичны хоть куда. Должна быть какая-то Причина, по которой Белеранте так глупо разбрасывается собственной жизнью ради какой-то малознакомой девочки. Он не выглядит как человек, что будет вытворять подобное просто так. Точнее… да, но преследуя выгоду. — Но почему тебе не все равно? — Вообще-то, я на это уже отвечал. А что, теперь банальное сочувствие считается странным? Впрочем, его явно веселят подобные расспросы. Белеранте еще раз оглядывается назад, на дверь, словно проверяя что-то, а затем делает несколько быстрых шагов к ней. В глазах плящут азартные огоньки. Сейчас он либо сделает что-то очень глупое, либо скажет — может, даже ужасно пошутит. И тогда Фугецу огреет его подушкой. Ее пальцы уже сжимают наволочку в готовности швырнуть ее в чужую наглую морду, однако Белеранте опускается перед ней на колени и еще раз бросает быстрый взгляд назад. Теперь в нем заговорщические нотки. — Твой нэн-зверь еще функционирует? — Нэнчо? — Фугецу озадачена. Та же сидит рядом. Белеранте излишне драматично закатывает глаза, о боги, какой выпендрежник. — Я про твою телепортацию. Если я дам тебе координаты, сможешь открыть? Так вот в чем состоит его коварный план. Выслушивает описание места, примерно воображает себе его и закрывает глаза. Опыт в использовании «Червя» у нее есть, в конце концов, они с Качо готовили побег, и ей нужно было выполнить все без сучка и задоринки. Но то и дело ее голову посещают отвлеченные мысли: а пролезет ли он вообще в тоннель, если захочет ее сопроводить? И захочет ли? А они там не застрянут? Там же тесно… С каждой такой мыслью ее уши предательски краснеют все больше. И вспыхивают, словно внезапное аварийное освещение, когда прямо над ними сладко тянется: — О чем это ты таком там думаешь, маленькая извращенка? — Я не маленькая!.. — давится она от неожиданности и раскрывает глаза. — Ага, значит, самая большая в мире извращенка. Понял, понял. Этот гад даже не скрывает ухмылки. Метательный снаряд из подушки летит ему прямо в лицо, и Белеранте со смехом перехватывает ее и уже хочет швырнуть назад, но они оба замирают, когда под дверью начинается возня. Однако, никто не входит. Хорошо. Дверь «Червя» висит рядом, дожидаясь, пока ее откроют. Резким жестом, даже не скрывая желания дать кому-то по шее — впервые ее так сильно выводят из себя, Белеранте просто мастак вынуждать ее отвлекаться от горестных мыслей своим клоунским поведением — Фугецу указывает на нее и шипит, словно змея: — Милости прошу. — Дамы вперед, — отзывается. — Просто признай, что ты хочешь идти сзади потому, что ты тоже извращенец. — «Тоже», да? Это уже ты, Фугецу. Это уже ты оплошала. Сиди и чувствуй вину за то, что тебя умудрились подколоть. Боже, видела бы это мама, пришла бы в полный ужас и выдворила бы Белеранте за дверь в ту же секунду. Хорошо, что эти маленькие безумные интеракции обходятся без чужого внимания. Лишь Нэнчо смотрит на них с таким видом, будто это наиболее глупая сцена, которую она видела за свою не столь уж и продолжительную жизнь… Пожалуй, так оно и есть. До этой минуты ничего более глупого тут не случалось. — Я поняла, — Нэнчо разводит руки. — Ползу первой. Фуу-тян, будь душенькой, иди за мной. Ты хотя бы в брюках, а не в юбке. Очередное хе-хе со стороны. — Я искренне прошу прощения, — голос Белеранте так и сквозит фальшивой скорбью, — но настолько юные особы меня не интересуют от слова совсем. Видишь ли, если уж и смотреть на кого-то, то на фигуристого, а не похожего на глисту, — от такого Фугецу теряет дар речи. Вот это наглость! — Но ты не отчаивайся, правда! Это абсолютно нормально, когда юная нимфетка влюбляется в старшего мужчину, все дела, тем более такого красавца, как я, — вздыхает, вновь хихикая. — Правда вот к тебе я честное слово ничего сильнее дружеской симпатии не испытываю. Ты себя-то видела? Плоская, кошмар. Я, если, значит-с, ночь захочу с тобой провести, куда тыкаться лицом буду, в ребра? Уж извини, у меня и так проблемы с носом, усугублять не хочется. Сказать, что Фугецу ошеломлена (хотя, пожалуй, тут больше подойдет непристойное и грубое слово «ахуевание») — не сказать ничего. Вся эта речь настолько сильно пропитана сарказмом, что она не уверена, что чувствовать. Наорать на него за наглость? Вообще-то, она представитель королевской крови, и с такими грязными шутками к ней обращаться не принято. Или просто принять это как подтверждение диагноза «полный идиот»? Боже, почему он такой олух. Нет слов просто. Даже Нэнчо меняется в лице, и выражение высокомерного презрения тут же ломается под натиском искреннего шока. Несколько секунд Фугецу думает, наорать ли на него сейчас или потом и решает совместить — то есть, орать еще и в тоннеле. Лицо ее приобретает слегка пунцовый оттенок, и, крепко сжав зубы, она рычит — буквально: — Полезай в эту сраную дверь. — Какие мы грозные! Так держать, вот это настрой! — Белеранте даже бровью не ведет. Ухмыляется. — Мне нравится. Оставайся в таком расположении духа. Если бы я увидел тебя сейчас, то, на месте условного Бенджамина, слинял бы подальше как можно скорее. Интересно, что будет, если она его укусит? — Надо собраться, — отрезает она, и ухмылка с лица Белеранте мгновенно испаряется. — Не трать время. Только будешь жалеть, если что-то там потеряешь. Чем невзрачней ты будешь там выглядеть, тем лучше. Мы тут скрываемся и организовываем побег, вообще-то. Дело чрезвычайной важности. Как в том фильме с Хоши Морро, «В поисках изумрудного черепа». Знаешь? Который про поиск сокровищ и прочую чушь. На секунду Фугецу стопорится. Затем резко опускает взгляд. — Ты смотришь спагетти-вестерны? — Шедевр кинематографа, вообще-то. Говорит настолько искренне, что можно поразиться. — Хорошо… Допустим, — она сама же, однако, не о фильме. — Но ты не боишься? Что нас будут искать? Если тебя поймают, то казнят. Тот охотник, что помог нам ранее… Ей не хочется думать о том, что он убил себя лишь ради неуспешной попытки, унесшей с собой жизнь еще и Качо. В горле сразу ком. Но Белеранте даже не меняет выражения лица. Лишь криво ухмыляется, почти зловеще, чтобы потом простецким тоном заметить: — Я не боюсь. Я спасаю тебя. Пусть поймают, если захотят. — И ты уверен, что на нижних палубах будет безопасней? — Я знаю, что там безопаснее, — тоном, не терпящим возражений. — Вся шваль сбежалась сюда. Никто не будет искать тебя там. Плюс, скажем… — уже слегка кокетливо, — это был один из планов по спасению, которые мы разработали с судебным отделом. Тем интересным юношей в очках… Точнее он разрабатывал, а я усиленно делал вид, что очень внимательно слушаю. Эй, ты лезть собираешься? Все уже продумали. Может, так даже хорошо. Значит, мать не должна будет волноваться. Плюс это наверняка даст послабление Белеранте, если их поймают и все вернется на круги своя. Да и он звучит уверенно, так, будто уж точно не дастся в руки. Помедлив, Фугецу кивает — замечательно, в самом-то деле, и бросает взгляд на распахнутую дверь «Червя». Затем, со вздохом, начинает залезать внутрь, но на секунду замирает и с прищуром глядит на Белеранте. — Почему именно этот ярус? Почему не комната Марьяма? Там тоже безопасно. — Потому что, — весьма глубокомысленно изрекает Белеранте с видом человека, который не хочет отвечать на глупые вопросы умно. Он даже лицо кривит, дескать, ползи-ползи, кумушка, время — мертвые дети. Фугецу щурит глаза еще сильнее. — Ты там что-то ищешь, верно? Кого-то. Молчание многозначительно, но Белеранте вскидывает бровь, будто и правда не понимает. — Кто это? Твой друг? — Ну, мой друг там тоже есть, правда он сам так не думает, — посмеивается так, будто этот самый друг пообещал свернуть ему шею в самом неэстетичном виде. Улыбается, опять любезно. Поторапливает жестом: — Ну все, все. Ползи и покоряй вершины, принцесса!.. Ух, в голове это звучало лучше. Каким образом можно покорить вершины ползком?! Она скрывается в «Черве» и чувствует, как к нему подступает Белеранте. Ощупывает край, проверяя. Но пространства внутри становится больше, это факт. Видимо, подсознательно нэн-зверь подстраивается под желания Фугецу, и она искренне рада, что Белеранте не придется протискиваться. Хотя зрелище было бы отпадное. Она ползет вперед и, со вздохом, бросает назад: — Ну давай, давай, пошути еще, я знаю, ты этого хочешь. — У меня есть честь. И я не буду шутить парад шуток, плоских, как твоя задница. Она его задушит. Лично. Некоторое время они следуют вперед молча. Видимо, место и правда далеко, раз на это требуется столько времени. Силы начинают потихоньку уходить, Фугецу чувствует усталость, как слипаются глаза, но она не дает себе ни секунды передышки. Потом, как доберутся. У нее будет возможность. Раз на корабле начался хаос, у них получится. Выхода нет. Она будет жить, продолжать, ради Качо и себя. Но в особенности — ради Качо. Да. Так будет правильно. — Тебе нравится? — вдруг раздается позади. — Твои шутки? Уволь. — Эй, мои шутки превосходны, — опять посмеивается. — Но я спрашиваю о том, нравится ли тебе играть роль своей сестры. С этим острым язычком и решимостью… Прошлая ты была не такой, насколько я знаю. Нет. Не нравится. Но Фугецу молчит, потому как только она озвучит это, весь ее образ сломается, и она вновь станет бесполезной глупой принцессой, чьей судьбой будет стать новой жертвой своих братьев и сестер. Как Момозе. Момозе сдалась, а потому умерла. Ей так нельзя. — Это сложная и ответственная задача. Не каждому под силу отринуть свое собственное «я» и принять чужое… Голос Белеранте звучит далеко, задумчиво. Словно он вспоминает о чем-то далеком, давно ушедшем. — Стать тем человеком, которому ты обязан стольким. Молчание. — Погоди. Позволь полюбопытствовать, твой нэн-зверь — это детская игрушка с тоннелями?.. Поначалу Фугецу медлит, но соглашается. Сейчас он опять глупо пошутит, да? — Зачем же? — Белеранте фыркает. Судя по звуку, останавливается, задумываясь. — Ты третий человек, чье хацу имитирует что-то из детства. Забавно, весьма забавно… Его голос постепенно теряется в гудении нижнего яруса, который становится все ближе и ближе.□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
«Стать человеком, которому ты стольким обязан». Слыша это, Гон не сдерживает смешка. Затем, его мысли обращаются к воспоминаниям о Кайто.