□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
Гон не самый большой фанат самого разного рода подозрительной болтовни, пару раз сбалтывает лишнюю информацию (в прошлом, конечно же; чем едва не подставляет себя, Киллуа и Хисоку во время их поимки «Пауками»), а потому на такое весьма странное соблазнение поболтать вскидывает руку и делает знак «стоп». — Извините! Вообще не интересует. Улыбается невинно, а потом застенчиво ножкой шарк-шарк. У него дела, между прочим, супер важные. Надо думать, как выйти на кого-то супер важного и болтливого. Кого-то, кто наверняка знает про «Пауков». Редан это такая интересная энигма, их тут, вроде, каждая собака знает, но никто все равно не имеет понятия, где их искать. Вот и думай. Значит, надо выйти на кого-то, кто в меру важен, чтобы ошиваться недалеко от старейшин Метеора, которые, в свою очередь, с «Пауками» на короткой ноге. Идеальный план, надежный, как хасские часы, только вот незадача небольшая: люди, подобные этим, на такие грязные мероприятия не ногой… Проблема. Поэтому Гону срочно надо что-то думать. Он и так тратит пару недель на славное выбивание всего дерьма из парней на арене, у него нет времени продолжать заниматься пусть столь и любимым, но, в целом, довольно безрезультатным действом. Но девушка не отступает. Она делает шаг вперед и включает то, что Гон безошибочно определяет, как Женское Очарование (такое регулярно использует Мито-сан, плюс он лично видел подобный грязный трюк от Биски): складывает ручки, делает лицо погрустнее, а потом жутко горестно поясняет: — Я знаю, Вы мне не доверяете… Но выслушайте, пожалуйста! Ну, в самом деле, кто Гон такой, чтобы сказать столь милой особе «нет»? Вот именно, он — Гон, а потому, зная, на что способны некоторые представительницы прекраснейшей стороны человечества (знакомство с Палм и так далее), козыряет и разворачивается на пятке. И срочно дает деру. Ну уж нет! Он не намерен выслушивать чужие проблемы! Мадам явно из какой-то общины, а у него нет времени решать дела еще десятка людей, у него там планы, знаете ли. Довольно важные. Хисока сам себя не… Точнее, вполне себе спасет, но Куроро выглядит как тот, кто это просчитает и поставить ловушку на идиота — то есть, на Хисоку. Поэтому нельзя терять времени даром. Нельзя. Нельзя-я-я!.. Потом Гон резко тормозит, потому что в его голове складывается пазл. Девушка из общины. Какой-то, наверняка. Как она говорит, «Истинное Учение»? Тупейшее название, словно секта. Но такие общины обычно имеют всякие подозрительные связи, а так как в Метеоре подозрительно абсолютно все, то, выходит, это вполне себе неплохие контакты. Возможно, даже важные. Спонсирует же их кто-то! А если спонсирует, он сто процентов взаимодействует со старейшинами Метеора, и, следовательно, можно выйти на Редан… На лице Гона сейчас должно появиться эдакое слегка злодейское выражение, но оно физически неспособно выглядеть Злодейски (лишь просто Угрожающе и Пугающе-до-Усрачки, дружище Мелеорон подтвердит), а потому он просто задумывается. Затем, разворачивается. Едва не вздрагивает, когда девица оказывается к нему почти вплотную, непозволительно близко, и опасливо на нее косится. Она низенькая, так что они примерно одного роста. Ну хоть где-то отсутствует это чертово доминирование всяких каланчей. Трясет Гону руку. — Я очень рада, что Вы решились меня выслушать. Меня зовут Сян. Сян, как уже говорится, член церкви «Истинного Учения», пришедшей в Метеор после некоторых проблем в родной стране — уже звучит подозрительно, но, на удивление Гона, ее слова не столь угрожающи или опасны: они просто исповедуют культ одного человека, «его уже нет с нами» говорит Сян, и, в целом… Это все. Но религиозные войны — это любимая людьми дисциплина, а потому в Метеоре, в котором разных конфессий и без этого пруд пруди, другим это не нравится. Проще говоря, на «Учение» взъедаются и начинают регулярные агрессивные набеги, сопровождающиеся избиениями и воровством. — Я хотела бы предложить Вам… тебе прийти на наше слушание, — в руке Гона таинственным образом материализуется листовка. — Мы не обязуем тебя стать нашим членом, но нам нужна защита, а из всех присутствующих ты выглядишь… не как тот, кто даст нам отказ, а еще сломает мне пару костей за предложение. Ой, кошмар какой, искренне ужасается Гон. В нем начинают бороться чувства справедливости (надо помочь, его просят, невинные люди страдают; то же самое было и с муравьями после признания их магическими зверями, не все это приняли, а многие были невинны) и ощущение, что это бесполезная трата времени, отвлекающая его от основной цели — Хисоки. Но если он поможет общине, то может сработать план с цепочкой знакомств… Звучит довольно привлекательно, что уж там, а потому Гон, медля на мгновение для приличия, кивает. Не будет ничего плохого в том, что он просто сходит на одно слушание. Если будет совсем скучно, то можно поразмышлять. К счастью, верования Китового Острова позволяют подобное. Его боги точно против не будут. Поэтому Гон протягивает руку. — Но постоянно быть рядом с вами я не могу, — покачивает пальцем. — У меня дела! И вообще, это услуга за услугу, окей? Я за идею не работаю. — Мы люди понимающие, — лицо Сян озаряет солнечная улыбка. Кланяется. — Любая услуга, какую мы сможем предоставить. Спасибо, Фрикс-сан. Адрес и время на обратной стороне, слушание будет сегодня и завтра… Можешь выбрать любой день, какой будет удобно. На листочке и правда написано — аккуратным женским почерком — место и время. В целом, бумажка довольно симпатичная: всякие красивые элементики, подделка под позолоту. И лицо какого-то мужчины с легкой небритостью в центре. Гон впервые в жизни видит этого мужика, но, честно говоря, тот выглядит слегка напыщенным индюком… Но если его тут нет, то Гона волновать такое не должно. Пока никто не подшучивает над ним, как делал это председатель Нетеро, все в порядке. От воспоминаний о борьбе за знаки с Накклом и Шутом по спине проходит легкая дрожь. Когда она уходит, Гон еще раз бросает взгляд на листовку. Он мог бы пойти завтра, обговорив все с Киллуа… Но, во-первых, почему он вообще должен что-то с кем-то обговаривать, если это дело не самой большой важности, и, во-вторых, у него нет времени. Наверное. Черт, он понятия не имеет, есть ли смысл спешить, или Хисока уже слинял или умер. Как же тяжело без каких-то весомых связей. Но выбора нет, лучше быть начеку, а потому Гон поудобней перехватывает «Присяжного» и спешит назад в гостиницу. Надо смыть с себя краску. Не может же он пойти туда в таком виде!.. Точнее может, но это как-то не очень прилично.□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
Когда он окончательно скрывается за кулисами (и где происходит Этот Самый Разговор с Сян), две фигуры на балконе многозначительно переглядываются. Это загадочное молчание длится некоторое время, довольно прилично, откровенно говоря, пока та, что пониже — женщина — не издает несколько обескураженное: — Хорошо, и что это было? Тебе просто заходит такое дерьмо, да? Это из-за твоей волчьей части? — Как это вообще связано с моей волчьей частью?! — Потому что тот пацан со стулом был в шкуре, ну! Дикарские наклонности, все такое! — Хина, я понимаю, ты не самая мозговитая, но это даже для тебя полный идиотизм. — Я хотя бы не фанатею по такому дерьму! Пока на фоне Хина размахивает руками и нарочито громко осуждает его вкусы, Велфин продолжает с прищуром поглядывать вниз. На арену. Натягивает капюшон посильнее, чтобы никто вокруг не углядел его, как выражается Хина, «волчью часть», и затем начинает усиленно размышлять. Проходит около двух лет с того момента, как они с Хиной и Бизеффом бегут из Восточного Горуто в Метеор. То случается в августе двухтысячного, сейчас же полным ходом идет июнь две тысячи второго. Царство Меруема умирает так же быстро, как и он сам, зараженный доброй дозой яда из «Розы» (радиация — опасная штука), в их родных землях происходят разного рода революции и прочие смены режимов, что, впрочем, самого Велфина волнует весьма мало. Ему бы сменить имя на старое — на Зайхала — но Хина орет, что оно тупое, и Велфин звучит в миллиарды раз круче, и, в конечном итоге, он сдается. «Зайхал» остается ждать Джайро. В некотором смысле. В Метеоре не так уж и плохо. Конечно, не парадис, но жить можно. Проблема лишь в том, что муравьев-химер тут не особо ценят после распиздяйства Зазан (сраная ведьма намертво зажаривается в своем дворце, и Велфин только рад это услышать), ему приходится туговато — некоторым жителям все равно, но многие косятся… Но, он все еще может заниматься полезной работой — разведкой, пока бытовыми делами промышляет Хина, которую внешне от человека отличает разве что отсутствие пятого пальца. Бизефф, как и любой сраный политикан, моментально находит себе место и Управляет. В целом, все идет неплохо. После того пиздеца, что они переживают при Меруеме — замечательно даже. Но потом случается вот это, и миленький мусорный парадис становится немного опаснее, чем ему того хочется. Вся проблема в этом мальчишке со стулом. Велфин узнает его, помнит записи камер — он один из вторженцев во дворец, охотник, иным словом. Проходит два года, а потому малец уже отличается, но у Велфина отменная память, а потому он мгновенно припоминает ублюдка. Ну, то есть, не ублюдка, в самом-то деле диверсанты делают не такую уж и плохую вещь, не считая того, что радиация от притащенной кем-то из них бомбы выкашивает кучу народу… Но не это беспокоит Велфина. Охотник тут. Он слышит, что на большом материке сейчас идет признание химер новым видом, полным ходом, но он уверен, что соучастников Меруема по голове не погладят. Скорее всего малец тут, чтобы его устранить. Дерьмо! Они только тут устроились, а теперь опять сбегать? И куда, на Темный Континент? Это где первая экспедиция охотников безнадежно теряется, да? — Он нас убьет, — безнадежно сокрушается Велфин и скулит. Уши невольно опускаются. — Кто-то из нас обосрался, или сюда приполз новый придурок из дворца! — Ты так говоришь, будто этим ребятам есть до нас дело. — А разве нет?! Они с Хиной смотрят друг на друга. Она капризно поджимает губки. — Велфин, ты тупица. Они работали с Мелеороном и Икалго, ты всерьез думаешь, что они будут охотиться за бывшими пособниками Короля? Это пустая трата времени. Плюс мы не атаковали кучу мирняка, как, например, Чито, покойся он с миром, дебилушка. — Что-то это все равно жутко подозрительно. Опять косятся вниз. — Знаешь, я за ним прослежу, — Велфин сужает глаза. Язык змейкой пробегается по клыкам. — Ты доложи Бизеффу. Может, его это заинтересует, или он как-то нас отмажет, главное скажи что-нибудь. А остальным займусь я. Разберемся.□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
«Это кто еще с кем разберется», — проносится в голове Киллуа, когда он наблюдает за их разговором.□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
Слушание… Как бы это помягче… Жутковатое. Место, где обитает церковь «Учения», весьма обшарпанное. Подвал какой-то (хотя в местных реалиях это скорее норма). Но это еще ладно, могло быть в миллион раз хуже, никакой расчлененки тут нет, к величайшему облегчению: только сцена, на которой вещает Сян, позади нее — алый крест с тремя шестерками, молитвы какому-то загадочному «Тсэ»… Бормочут себе под нос, Гон сидит позади на лавке и не вдупляет. Но, в целом? Довольно миленько… Ладно. Ничерта не миленько. Просто кошмар, как напряженно. Он не может даже пояснить, почему. Просто интуиция вопит, хотя Гон прекрасно видит, что ничего особенного тут нет. Даже если на него накинутся эти ребята, он их быстро раскидает. Нэн нет, но это не значит, что он беззащитен. Он, вообще-то, безо всякой ауры умудрился слямзить значок у Хисоки, а это уже по себе огромное достижение. Но все равно как-то… неприятно. Неуютно. Гон ощущал подобное напряжение в тот самый момент, когда они с Нобунагой соревновались в силе, а вокруг стояли «Пауки». Что-то такое же: с виду ничего страшного, но… В воздухе витает странный приторный аромат. Словно благовония. Или наркотик. Но логика говорит, что опасаться тут абсолютно нечего. Даже речь Сян не несет в себе ничего дурного: она просто зачитывает какую-то религиозную (и довольно мирную) чушь, кто-то поддакивает. Может, он просто воображает себе лишнего? Такое бывает. Паранойя легко передается. Киллуа тоже винил его в безрассудности, как тогда, с тем же Нобунагой… Но за него говорила игла Иллуми. А тут? Или все дело в том, что после потери хацу он просто начал бояться? Но это бессмысленно. С чего бы ему вообще бояться? Он всю жизнь прожил без ауры. И даже прошел без нее экзамен. Опять же, своровал значок у Хисоки. Потом совершал еще больше тупых вещей с одним лишь знанием об ауре, без особого понимания, как ее использовать. Но… Может, это скорбь? Как утрата чего-то жутко важного у себя. Нэн стал ему родным. Ка-камень, его умения. Но, выходит, все это улетает в трубу: тренировки и усилия, потому что Гон решает использовать сраное «все» в бою против Питоу. Киллуа уже наверняка умеет еще больше крутых штук, а Гон просто возвращается к началу. Ох, как же это злит. Очень сильно. Гон резко вскидывает взгляд, когда на сцене начинается «Обмен Поцелуями». Что-то вроде местного ритуала. Любовь, все дела. Сян целует каждого, и, таким образом, передает ему частичку «любви», о которой трепался их основатель. Странная процедура. Наблюдая за тем, как каждого Сян награждает поцелуем, нежно, по-матерински, Гон не чувствует ничего: лишь пустоту. Его это не привлекает. Он не способен понять… эту концепцию, любовь, потому что никого не любит. Ему нравятся друзья, дорог Киллуа, Мито-сан и бабуля, но это не та любовь, о которой вещает со сцены Сян. Она говорит о плотских утехах. Любви телесной. Когда тебя влечет к человеку, сильнее, не просто общение, но… На секунду он видит ту сцену вновь: что случилась давным-давно на экзамене. Ту самую секунду, когда он ворует значок, а затем встречается взглядом с Хисокой. Тот выглядит ошарашенно, ошеломленно, смотрит прямо ему в глаза. И в эту секунду что-то внутри Гона ликует. Все равно что суметь дикого зверя обратить на себя внимание, но не в жажде убийства, ином. То же ощущает Гон, когда приручает Кона на Китовом острове. Он задумывается так крепко, что невольно встречается взглядом с Сян. Видит ее глаза, улыбку, милосердную. Она ничего не говорит, но Гон чувствует это: она зовет его к себе. Она поймет его скорбь об ушедшем. Это не любовь, что-то иное, понимание… Сочувствие. Но не жалость. Невольно, словно под гипнозом (но это не так, Гон знает, что идет добровольно) он приближается к ней, заходит на сцену. Пальцы Сян мягко обхватывают его лицо, она продолжает улыбаться, а затем склоняется — и дарит нежный легкий поцелуй. В эту секунду внутри него что-то откликается. Что-то… реагирует на это. Сян отклоняется и ласковым голосом произносит: — А теперь, будь добр. Приведи сюда принца Фугецу. Зачем, не понимает Гон. Это бессмысленно. Но чувствует, что отказать не может, не хочет — и кивает. Улыбка Сян делается шире.□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
Блять! Он так и знал, что именно так и будет! Срань господня! Мысли стремительно проносятся в голове Велфина, одна за другой, пока он стоит в темном переулке (прямо сцена из дерьмового триллера), зажатый, а прямо перед ним опасно сверкает очами ебаный пацан, второй из той группы, что ворвалась во дворец. Белобрысый говнюк, сейчас он выпотрошит его тушку и сделает более натуральную волчью шкуру для пацана со стулом! Хотя скорее кожу, ха! Шерсть-то так и не отрастает. Блять! Господи, почему все самое идиотское, включая конфронтацию со Стражами и Меруемом, достается именно ему?! Он и так облысел, куда ему больше злоключений?! Но белобрысый не двигается, хотя аурой убийства от него разит за километр. Ближайшие нэн-пользователи наверняка чуют это и срочно бегут как можно дальше, желательно, прочь из города. — Зачем ты преследуешь Гона? — угрожающе. Велфин чувствует, что соврет — и голову не сносить. Он сглатывает и молиться, чтобы Хина успела донести Бизеффу все вовремя, после чего начинает пищать наиболее искренним тоном, на какой способен. Сейчас главное говорить честно, этот поц явно не так прост, как кажется. Выглядит как профи-убийца, а Велфин с такими в прошлой жизни достаточно работал, чтобы знать, что умничать тут дело гиблое. — Я проверял! — выходит не очень гордо, но белобрысый хотя бы останавливается и прекращает разминать кулаки. — Что тут делает охотник из Ассоциации! Потому что охотник сюда бы просто так не пришел! — Зачем? Тебе есть, чего опасаться?! О нет, он опять приближается. Вскидывая руки, Велфин поднимает взгляд к небу и умоляет богов, какие услышат, спасти его жалкую шкуру, после чего дрожащим тоном верещит: — Потому что мы химеры, блин! Свалили из дворца в Горуто, когда ваша шайка туда нагрянула! Бля, честное слово, мы не ищем тут проблем! Просто живем! — на упоминании «дворца» во взгляде пацана мелькает подозрение, убийственная аура снижается, но ненамного, отчего хотя бы становится проще дышать. — Ты же дружбан Икалго, да? Спроси у него! Мы встряли с ним в бессмысленную конфронтацию, чуть не порешали друг друга, но потом кое-как разошлись! А следил я за вашим пацаном, потому что он еще и болтал с мымрой из «Учения», они ж больные, бля, сектанты... — Заткнись на минутку. Велфин послушно захлопывает пасть. Твою мать!.. Надо было действовать чуть более скрытно. Хотя откуда он вообще мог узнать, что у пацана со стулом есть собственный шпион? Ассасин скорее даже. Ну все. Ему хана. Его прикончат, труп отволокут куда-то в центр и будут потешаться. Какой тут Джайро, позорище. Хина поржет, конечно, но бог с ней, с Хиной. Велфину плевать было на вероятные измывательства над его телом в будущем, где он как бы умрет, но вот… вообще-то умирать он совершенно не хочет! — Ты знаешь Икалго? — когда на белобрысого бросают многозначительный взгляд, он цокает. — Да, ты можешь говорить. — Конечно я его знаю, твою-то мать. Мы до становления химерами были братанами. — И чуть не убили друг друга. — Вспомнили же! Точнее я вспомнил. Потом. Этот тупой кальмар ничерта не вспомнил. Истеричка тупая. «Я осьминог, а не кальмар», тьфу. Убийственная аура вдруг окончательно исчезает, а белобрысый пацан начинает ехидно ухмыляться. Видимо, шутка про кальмара. Господи, Икалго, ты тупое создание, раз умудрился вынести мозг этим не только муравьям, но и новым приятелям. Надо же умудриться. Не мозги, а сплошная макрель с чернилами в голове. — Ага. Верю, — когда он подходит ближе, Велфин ощущает лишь легкое любопытство. Интерес. — И чего ты тогда так испугался? Что мы тут? Или ты до сих пор поддерживаешь Меруема и всю его… политику в отношении отбора, м-м-м? Опасный вопросик. С подвохом. Это у Велфина хацу нацелено на выведывание правды, а спрашивают почему-то именно его. Какая-то злая ирония? — В пизду Меруема и его шайку Стражей. Очень искренне, вообще-то. Пацану этого хватает, от подозрений не остается и следа, и он фыркает. Добродушно. Затем отворачивается и машет рукой, как в том старом черно-белом фильме, который Велфин никак не может вспомнить, черт возьми. Удаляется, дальше и дальше… — Мы тут не за вами, не беспокойся. Так что можете продолжать свои черные делишки, мы даже не присмотримся. Это, так сказать, дело личного характера. Чао! Вот это вам «чао». Что за хрень?! Некоторое время Велфин в состоянии, которое он хочет назвать «я немного в ахуе», в последние дни это дефолтное настроение. Он тупо стоит, смотрит вслед, а потом, когда его настигает осознание, что произошло, кого он встретил, вздрагивает. Быстро достает телефон. Почти роняет, нервы-то шалят, и быстро набирает номер… пытается, точнее, потому что ему звонят быстрее. На том конце — Хина. — Ну че? Проследил? — Ага. Они тут не по нашим следам, — Велфин сглатывает. — Говорят, личное. — Бизефф говорит, тащи их сюда. Поболтаем. Не каждый день сюда охотники наведываются. Еще и с личными вопросиками. Может, поможем друг другу. Помедлив, Велфин кивает. Будто это кто-то увидит. Господи, за что это ему все, а?