□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
Может, в Гон умирает превосходный актер. Он, честно говоря, без понятия. Но, кажется, его потуги в игру на публику и шпионаж приносят свои плоды: Сян ему доверяет, он активно изображает поиски Фугецу (с которой он, естественно, просто тренируется и иногда просит не душить его цепкими пальчиками, а то ойойой), продолжает слежку и доклады Бизеффу… В целом, все идет довольно славно? Для ситуации, в которой он не особо горел желанием очутиться. Но Гону это не нравится. Дело не в том, что это не весело — это довольно весело! — но продвижения по его личному квесту нет. Совершенно. Бизефф продолжает кормить его «завтраками», проворачивая свои жутко хитроумные схемы, но никакой новой информации о Редане или Хисоке нет. Выходит, все это время Гон работает просто так? Он поставляет Бизеффу достаточно вкусных сплетен, но где же оплата, эй? Об этом Гон размышляет на одном из собраний «Учения». В какой-то момент он перестает играть роль примерного слушателя бессмысленных речей и просто рассматривает потолок (видимо, это ожидаемое поведение, потому что Сян не говорит ему ни слова, лишь продолжает благодарить за помощь в мелких довольно безобидных делах). Если подумать, то они торчат в Метеоре уже… месяц? Больше даже, немного. Интересно, что за это время происходит с Хисокой? Жив ли он еще? Гон уверен, что да, но, помнится, аналогично было и с Кайто, а в итоге… Ну, то есть, Кайто выживает. Потому что у него есть хитроумное хацу. Но у Хисоки такого наверняка нет… Или есть? Он же как-то откачал себя после боя с Куроро? Чем больше Гон пытается разгадать секрет Хисоки и того, как тот так ловко обманывает смерть, тем больше у него болит голова. Но он все равно — даже падая в размышления — следит за Сян. Эта женщина опасна, напоминает он себе. Она несет в себе довольно страшный секрет. Можно сколько угодно говорить о безобидности культа, но раз им нужна Фугецу, то тут даже не может быть и речи о чем-то мирном. Фугецу не зря говорила про «культивацию»; сомнительно, если слухи про подчиненных Морены Прудо достигают аж Какина все настолько мирно. Поэтому, когда Сян заканчивает очередную свою монотонную унылую речь и направляется за кулисы, Гон поднимается с лавки и тенью следует за ней. Он уже следил пару раз за ней; но не слышал ничего интересного. Судя по всему, Сян не такой уж и хороший владелец нэн, она знает хацу и злоупотребляет им, но самые простые техники ей недоступны. Хотя бы эн. Владей она им, сто процентов бы уже поняла, что Гон греет уши, но нет, болтает, как миленькая. Обычно это какие-то жутко нудные разговоры о поставках, что-то ужасно скучное, что Гон, впрочем, все равно записывает на диктофон и сплавляет Бизеффу. В этот раз никакой мирной болтовни. Сян идет по тайным ходам вниз. Катакомбы Гону не знакомы. Он подозрительно рассматривает окрестности, двери, надписи на незнакомом языке. Тут весьма тихо, а коридор — прямой, поэтому, чтобы не попасться, ему приходится двигаться очень осторожно. Но Сян слишком погружена в собственные мысли, а потому ему удается проследовать за ней до той самой двери, за которой она скрывается окончательно. Щель есть — окно в подвале нет, а дышать присутствующие явно хотят. Затаив дыхание, Гон вслушивается. Болтовня внутри выглядит несколько односторонней: — … и как? Получилось? — Да. — Иногда я честно хочу поинтересоваться, как Вам это удается, но это выглядит пустой тратой времени. Но то, что Вы достали… Это поможет нам и господину Церредриху… А Вы? Что Вы думаете о нашем маленьком плане? Приглядывается. Внутри стоит Сян, ведет тонким пальцем по громоздкой черной сумке на столе. Напротив нее сидит человек в полном обмундировании и газовой маске, лица — не разобрать. Поза выглядит скучающей, руки скрещены на груди. Он невысокий. Чуть выше Гона… что в нынешних условиях… довольно невысоко… Черт! Они продолжают эту свою жутко мудреную болтовню, Сян явно льстит этому человеку… Но что-то тут нечисто. Гон хмурится, когда она улыбается широким лисьим оскалом. — Вы как всегда очаровательны, господин Джайро. Джайро? Почему-то Гону кажется подозрительно знакомым это имя… Он мельком опускает взгляд в сумку, совсем на секунду, и хмурится, видя там небольшое прямоугольное устройство с кучей проводов и таймером. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, что это; да и Гон, сидя в одиночестве на Китовом острове, изучает, что же такое убило председателя Нетеро на самом деле (потому что, очевидно, это был не Король). Фотография целехонькой «Розы» накрепко отпечатывается в его памяти. В сумке лежит бомба.□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
— Ты уверен? Бизефф, сидя в центре своего тесного заваленного кабинета, потирает руки. Но смотрит на Гона невыразительно, словно его абсолютно не удивляет наличие крохотного ядерного заряда в руках потенциально опасного культа. Когда Гон прямо интересуется, в чем причина такого равнодушия, Бизефф вдруг меняется в лице — искренне удивляется — и затем пораженно роняет: — Ну, я ожидал такого от Джайро. Он из того рода людей, что будут размахивать боеголовкой в руках, давая понять, что шутить с ним не стоит. Правда я ожидал этого намного раньше, а не только сейчас. Видимо, он занимался покупкой… После гибели председателя Ассоциации доступ к старым запасам «Роз» был резко сокращен. Слишком уж много гражданских умерло от яда. — Ты говоришь, будто знаешь Джайро. — Естественно, я его знаю, — глаза Бизеффа темнеют, а в голосе мелькает что-то ядовито-ироничное. — Мы сотрудничали достаточно долгое время еще при его жизни. Плюс сейчас я де-факто его подчиненный. Так, так, так. Погодите. Но зачем тогда Гон изображает из себя хитроумного шпиона, если все это никому не нужно? Разве Бизефф не может просто… ну, узнать нужную информацию у Джайро? Да и зачем ему тогда убивать Морену Прудо, если Джайро сотрудничает с ее подчиненной? Что за странный ворох интриг? — Все элементарно, — терпеливо поясняет тот, скорее устало, чем раздраженно. — Я работаю на Джайро. Мы с Велфином и Хиной приняли такое решение, когда прибыли в Метеор. Однако, по словам Велфина, после перерождения у того все же случился определенный сдвиг в мировоззрении… Он не всех устраивает. Поэтому мы планируем то, что в некоторых кругах называется «партизанской войной». Вот это звучит более… понятно? Не как очередная загадочная схема, в которой Гон как-то участвует, но не понимает, как именно. Он ничего не может сказать насчет Джайро, вообще понятия не имеет, кто это, если уж на то пошло, но в этом вопросе он предпочтет доверять Бизеффу. Тот жутко мутный тип, несомненно, но хотя бы не достает сраную бомбу для каких-то явно опасных целей. Ну, круто. Он достает Бизеффу такой компромат. А что в свою очередь покажет тот? — У меня нет особо интересных тебе сведений, но… — Да какого черта?! — в эту секунду терпение Гона лопается, словно схватившая скачок напряжения лампочка. Ударяет кулаком по столу, так, что стопки бумаг подпрыгивают. Его смеряют осуждающем взглядом Взрослого Рационального Человека. — Я столько всего тебе добыл, почти каждый день в этом гадюшнике торчу! Я потребовал всего-то информацию о Редане, а ты!.. — Молодой человек. Строгий голос Бизеффа вынуждает Гона захлопнуть рот. Ой. Теперь неловко за вспышку гнева. Но тот лишь надсадно вздыхает и потирает и не без того изрядно сверкающую лысину. — Я понимаю. Но ты не дал мне договорить. Видишь ли, все это время… — стучит пальцем по столу. — Мои люди следили за их передвижениями. Однако так вышло, что из тех, за кем нам удалось установить слежку, были вне Метеора. Уж не знаю, чем они там занимались. В самом городе найти кого-то нам так и не удалось. Пока что советую тебе держаться подальше от подчиненных Прудо. Редан явно недоволен набившимися в город беженцами с «Кита» и собирается их несколько проредить. — То есть, вернулись не все? Помедлив, Бизефф кивает. И, понимая очевидный следующий вопрос, тут же добавляет: — Лидер и мужчина в… «спортивках», как они указали. Куроро и Финкс. Видимо, остальные были в городе все это время — и, скорее всего, следили за Хисокой. Но если Куроро тут, то, проследив за ним, можно вычислить и местоположение их базы… Одна мысль о том, что в обозримом будущем он сумеет вытащить Хисоку заставляет кожу покрыться мурашками. Черт, волнительно. Совсем немного, и они с Фугецу приведут свой маленький план в действие. Наверное, она увезет его в Какин?.. Если все будет совсем плохо. Логично. Во дворце наверняка будут хорошие врачи, все такое… Хотя захочет ли Хисока — тот еще вопрос. Скорее всего, нет. Но зачем Куроро покидал Метеор? Что-то искал? Могло ли это быть связанным с Хисокой? Так близко… и так бесконечно далеко.□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
О том, зачем именно Куроро покидал Метеор, Гон размышляет по пути домой. Его, скуки ради, вызывается сопроводить Велфин; ему определенно нечем заняться, поэтому он хвостом следует за ним. И болтает — о всякой всячине. Гон слушает его вполуха, лишь иногда кивает, но все его мысли поглощены вскрывшейся новостью. Дело сошло с мертвой точки. Куроро точно в Метеоре — и, значит, если Гон выйдет на него, то сумеет добраться до Хисоки. Но Куроро еще тогда, в Йоркшине, ему не доверял, моментально прочувствовал обман. А тут? Наверняка все поймет. Значит, Гону надо попасть на аудиенцию с Реданом не через прямой (и довольно наглый) контакт с главой «Пауков», а через кого-то, кто настроен к нему более дружелюбно. Нобунага — очевидный вариант. Он достаточно приятен, плюс уже приглашал Гона в их ряды из-за некой сентиментальности и схожести с мертвым товарищем. Гону искренне жаль Пакуноду, но тот факт, что она мертва, дает ему более обширный карт-бланш на ложь. Но даже если он проникнет в убежище «Пауков», даже если Куроро не почувствует обман, то что дальше? Ему не дадут так просто забрать Хисоку. Даже Нобунага пошлет его нахер, что уж там. Можно, конечно, для начала разведать… Но что это ему даст? Он просто убедится, что из Хисоки выбивают все дерьмо. А лицезреть подобное ему совершенно не улыбается! Это как-то… жестоко? Неправильно. Стоять рядом и ничего не делать, пока тот купается в агонии. Может, конечно, Хисоке такое и нравится… Но точно не нравится Гону. — В последнее время сплошные проблемы, — зевает позади Велфин. — Какинская мафия решила добить уродцев из семьи Хей-Ли и послала сюда своих людей. Наверняка нас ждет очередная крупная резня… Местные точно не оценят, им хватило всей этой заварушки с муравьями. — Может, они решат все мирно. — Ты будто не знаешь, как действует мафия, — фыркает. — Тем более, если в этой заварушке участвует Редан. Вон, что в Йоркшине было. Хотя ты, тьфу! Деревня. Наверняка и не слыхивал. — Вообще-то, — замечает Гон, — я частично один из виновников этой резни. Конечно, это скорее про Курапику, но Курапика прошел экзамен на Охотника благодаря кому?.. Вот то-то и оно. Плюс, все они там участвовали. И последний квартет этой безумной истории произошел в основном потому, что Гон и Киллуа намеренно попались в плен. Но Велфину совсем не обязательно знать этих подробностей; услышанное его явно шокирует, так, что он вытаращивает маленькие волчьи глазки и настороженно смотрит на него. Принюхивается. — Не врешь, — утверждает. Почесывается. — Крутяк. То есть, я ожидал. Ну, с учетом, что ваша шайка провернула во Дворце. Но тебе сколько лет тогда было, блин? — Двенадцать, кажется?.. Теперь на него смотрят с осуждением. — Двенадцать!.. А сейчас сколько, пятнадцать? И ты уже разбираешься с жидким говнецом мадам Прудо. Поехавшая у тебя жизнь, приятель, вот что я скажу, — Велфин громко сопит. — Мафия посылает сюда своих лучших людей, чтобы убить ее, а Бизефф требует этого у тебя. Дикость. А все ради какой-то психопатки. Видимо, судьба и правда постоянно сталкивает Гона с такими… Хм… — Знаешь, — бросает он задумчиво, — я никогда не видел этой Морены. — Не видел? — Нет. Однако, Велфин не удивляется даже. — Ничего удивительного. Думаю, ее аппетиты просто не соотносимы с аппетитами Джайро, вот они и пособачились, уж изволь простить за каламбур. Правда, грязи от нее все равно выше крыши. Ну, я так и предполагал, когда пара ее ребяток раскололись на пытках. — Ты пытал их? — Допрос. Ну, по военным лекалам, в общем-то. Плюс мое хацу, — уже кокетливо. Гону это не нравится. Не потому, что он считает это жутко бесчеловечным, хотя так оно и есть, в общем-то. Но то, как легко Велфин говорит о пытках, вынуждает его вновь вернуться мыслями к Хисоке. Скорее всего Редан тоже не шибко задумывается о последствиях своего гнева. Хисока ведь заслужил. Но это так… неправильно? Даже если человек плохой, настолько, как Неферпитоу, всегда надо искать более мирный способ решить ситуацию. Не бросаться в бой с горящей головой… Просто подумать. Иногда диалог может решить намного больше насилия. — Че рожу скуксил, я ж не из удовольствия это делаю. В кои-то веки благородного дела ради… Ой. Неудовольствие явно вытекает за грань простых мыслей. Гон бросает на Велфина кривую улыбку и отмахивается, и они продолжают разговор в тишине. Некоторое время, пока, вдруг, тот не задает вопрос, который искренне ставит Гона в тупик. — Признавайся, козявка, зачем морочишь Бизеффу голову с Реданом? — Я. Не. Козявка! Нет-нет, и смотрит сверху вниз, вот засранец! — Та еще козявка, — резюмирует Велфин. — Да ладно, колись. А то он так бегает по всем инстанциям, мне аж любопытно. — Они… схватили моего друга. — И пытают. — Догадливый, да? Посмеиваются. — Ну, если твой друг не нравится Редану, а старейшины Метеора кладут на это большой и толстый, то, полагаю, он довольно неплохой парень! — Велфин задумчиво потирает подбородок. — Не мне, бывшему контрабандисту, умничать, конечно, но эти ребята — та еще заноза. Иногда вроде делают что-то хорошее, только начнешь симпатизировать, и бах! Херня. Хотя за убийство Зазан я им готов руки целовать. Гону почти интересно, чем эта Зазан так ему насолила, и почему Редан в принципе имеет хоть какое-то отношение к охоте на муравьев — очевидно, что она одна из этой шайки, слухи об этом имени все еще ползают по темным подворотням Метеора, но он не успевает спросить. Потому что эту мысль перебивает другая, более злая. Велфин в чем-то прав. Если кто-то насолил «Паукам», то скорее из благородных чувств. Но Хисока… Боги. Хисока, почему ты такой сложный, а? В чем твоя сраная проблема? — Нет. Тот друг… он совсем не хороший. Хуже всех. Прости, Хисока, но ты сам создал себе репутацию. — Но ты все равно хочешь его вытащить? — Очевидно. — Ну, — присвистывает. — Я не осуждаю. Люди эгоистичные создания. Хорошо, что ты хотя бы признаешь, что он не сахар. Хотя, шутка ли, говорят, что друзья многое говорят о нас самих. Ты-то как? Хороший человек. Резко Гон останавливается. Поднимает взгляд на Велфина и смотрит, не моргая, несколько секунд. — Мне действительно нужно на это отвечать? — Честно, — хмыкает тот, — я бы так не сказал. Вероятно, Велфин хочет сказать что-то еще. Он открывает рот, кривит его в ехидной полуулыбке, и, быть может, это что-то в поддержку, забавное. Но произнести он не успевает, потому что за его спиной, в воздухе — в прыжке — появляется тень с обнаженным клинком и коршуном пикирует вниз. Гон видит это словно в замедленной съемке, как в тех фильмах — видит и бросается вперед. Пинок в грудь отбрасывает Велфина в сторону, тот явно в шоке, сначала хочет выругаться, но затем видит, кто перед ним стоит и тут же по-собачьи прижимает уши к голове и едва не скулит. Гона, кажется, не видят — по инерции он оказывается за Велфином, в тени. Взгляд мечника устремлен лишь на муравья. Потому что это Нобунага. — Значит, не всех химер в городе зачистили. Так-так. — Бля! — визжит Велфин и испуганно косится на Гона. — Погоди, мужик! — Прости, дружище, но сейчас ты отправишься на тот свет прямо к своей сисястой скорпионше. Судя по тому, как перекашивает лицо Велфина, это та самая мадам, вызывавшая у него неприятные настроения парой минут ранее. — Стой! Стой-стой-стой! Я не с Зазан! Она пизда тупая, я ее вообще терпеть не могу! Погоди-и-и! Когда Нобунага кидается на Велфина во второй раз с явным намерением того прикончить, вперед выскакивает Гон. Это самоубийство чистой воды, визжит его здравомыслие, но он заталкивает его как можно глубже и вскидывает руки вперед. Конечно, сейчас у него нет ауры. Но Вилк не зря его боялся. Потому что для Гона поймать опускающееся лезвие ладонями и отвести в сторону — плевое дело. Что он и делает. Они с Нобунагой встречаются взглядами, на секунду, и на лице того проходит судорога. Затем — смущение, пока несколько ошарашенным голосом он, словно забывая о трясущемся позади Велфине, не роняет: — Гон?