□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
В итоге… Ну, выбора особо и нет? Линч отправляется к ближайшему терминалу, чтобы по защищенному каналу передать сообщение Кенни. Гон понятия не имеет, чем тот им сейчас поможет, но боги с ними, хотят — пусть разыгрывают свой маленький спектакль справедливости и притворства спасателями. У него тоже есть дело, более важное. Найти Джайро, разумеется, и устранить. Он может говорить Морене сколько угодно о том, что ему плевать (и это так), однако даже его расшатанное чувство здравомыслия дает ему смачного пинка — потому что надо идти и делать. Пока он тут. Он-то, хотя бы, что-то может. Страх не пугает Гона, им скорее гонит… интерес? Кажется, нечто подобное он испытывает, когда впервые видит Хисоку. Гону это не нравится. Такое странное чувство — его личное, и оно прибережено для Хисоки, злодея его юности. Тем более, что Хисока выглядит как тот, кто все же может остановиться, если сильно того захочет. А Джайро? Судя по рассказам — настоящий псих! Хотя не то, что по таким же слухам Хисока адекватнее, но… Нет. Джайро такого не заслуживает. Он просто отпетый психопат и террорист. Хисока хотя бы действует в ограниченном кругу своих интересов, а этот? Чем все эти люди заслужили умереть? Просто потому, что у кого-то заиграло в заднице? Опять же, Морена права — это риторика героев, тех, кто действительно заботится об остальных. Но Гона это просто злит. Потому что это глупо. Нет ничего более бессмысленного, чем бодание с силами природы, к которым можно отнести Джайро. Он как стихия — просто есть, действует. Если ударит, то тут ничего не поделаешь. Но Гон может это остановить… Просто из собственного эгоистичного желания. Когда он выходит на улицу вместе с Фугецу, взгляд мгновенно приковывается к ИТЦ. Где будет взрыв? На вершине? Или где-то в центре, что переломит здание пополам? Логичней всего пустить бомбу по лифтовой шахте вниз, оборвать трос, где гравитация сделает свое дело. Но что будет делать Джайро? И действительно ли стоит отправляться туда, или же просто наблюдать, стоя невидимым эмиссаром за всеми этими событиями? О, это будет страшно. Гон уверен. Нечто подобное… Он помнит пробирающий до костей ужас первых секунд вторжения во дворец в Горуто, ощущения после столкновения хацу деда Киллуа с землей… Но то было мелочно. Сейчас же… Но как он сможет смотреть в глаза Мито-сан, зная, что позволил сотворить такое? Позади раздаются тихие шаги. Гон даже не оборачивается, чтобы понять, что это Морена — им нет смысла держать ее взаперти, так он решает, и освобождает без позволения Линч. Взгляд Фугецу рядом мгновенно темнеет, лицо искажается в кривом оскале; все еще злится. Личное всегда дороже, Гон знает, но сейчас ему… придется выбрать из двух зол большее, иначе это завершится проблемами для всех. Ну, так он полагает, во всяком случае. Взрыва «Розы» Нетеро хватило для убедительной демонстрации, на что способно такое страшное оружие в сердце города. Фугецу ничего не говорить, потому что это понимает. Отворачивается. Втроем они гипнотизируют взглядом ИТЦ. Сейчас рабочий день. Утро. Люди торопятся на работу… Да уж, время отличное. Наверняка недалеко еще где-то парочка съемочных групп, заняты какой-то чушью вроде утренних новостей, так что записей будет предостаточно. Информационное оружие — самое страшное, особенно если оно дает понять, что и обычного у тебя навалом. Черт. Джайро — гений. Больной уебок, но гениален. Таким кошмаром нельзя не восхититься. — И что дальше будешь делать? — голос Морены выводит его из транса. — Побежишь останавливать злодея и играть роль хорошего мальчика, или и правда забьешь на все и оставишь как есть? Хороший вопрос! Ему смотрят прямо в глаза. Пытливый взгляд. Нет, никакая она не блаженная — явно хорошо соображает, понимает, что делает. И все это просто очередной безумный спектакль для отвлечения внимания от самого важного. Что-то в ней… и правда напоминает Гону Хисоку, ужасно, и это ему не нравится. Как с Джайро. Какие-то эмоции зарезервированы лишь для одного человека. Но это значит, что с Мореной он сумеет найти общий язык. — Джайро владеет нэн? — осведомляется он, и Морена вскидывает бровь. Кивает. — Тогда, если уж начистоту, то делать мне там абсолютно нечего. Он убьет меня быстрее, чем я пикну. Так бы я сказал, конечно, но я вроде как не самая светлая лампочка в холодильнике… Пихают локтем в бок. Ну уж нет, Фугецу, он тоже имеет полное право распоряжаться смешными выражениями, какие услышал! — Пойду набью ему морду? — пожимает плечами. — Больше-то и не остается. — Убьешь себя. — Ага. Я в этом настоящий профи, если ты не знаешь. Подмигивает, отчего на лице Морены мгновенно кривая ухмылка. — Я с тобой, — тут же отзывается Фугецу, но Гон отрицательно мотает головой. — Тебе нельзя. — С чего бы? Напомнить, что среди нас двоих я хотя бы минимально владею аурой? — Владеть ею — это, эм, не все, что нужно, — как вообще объяснить человеку, что один раз Гон уже полез с одной только теорией о нэн на человека с хацу и получил на орехи? У него нет времени показывать свой первый бой с Гидо. — Плюс Джайро убийца, а ты никого не убивала. Ну и в принципе, уж извини, но ты мне там как обуза! Без обид, серьезно. Фугецу смотрит на него так пристально, что ему и правда становится неловко. Морена наблюдает за их гляделками со стороны, лениво. Чистит кровь из-под ногтей. — А ты у нас… убийца, — медлит. — Неферпитоу. Точно. — Он самый. — Но убийство в состоянии аффекта это тоже не целенаправленное лишение жизни. — Я вполне добровольно творил дичь на грани. Плюс мой лучший друг и наш общий знакомый между прочим опасный социопат, и, знаешь ли, я не могу сказать, что нахожу его особо виноватым! Ладно, находит, но ему нужно все, чтобы отвязаться. Фугецу будет полезна в том смысле, что вдвоем отвлечь Джайро будет проще. Плюс она теперь и правда что-то да умеет, если что малость, да подсобит. Но это все равно не то. Логичней было звать Киллуа, но Киллуа тут нет. Морена тоже не вариант, где гарантии, что она не переключится на сторону Джайро прямо посреди боя? Она наверняка может. А Фугецу… Он, вообще-то, обещал ее телохранителям, что и пальцем ее не тронет. А он мало того, что сделал, так еще и тащить ее прямо в логово к тигру? А если бомба рванет? Гону плевать на свою смерть. Это будет логично в той ситуации, пусть и очень не круто. Фугецу сама, за счет достигнутых им целей, сумеет добраться до Хисоки и вытащить его, он уверен. Но она не должна умирать, потому что сейчас она человек крайне далекий от всех проблем, с которыми обычно приходится иметь дело Гону. Включая опасных террористов. Это вещь вне ее компетенции. Фугецу, кажется, не верит ни на йоту. — Ты просто говоришь это, потому что ты такой же, — сухо замечает она. — Один в один, как Белеранте. Только Киллуа и способен тебя образумить, но его здесь нет, поэтому ты копируешь уже чужое поведение. Не надоело? Гон выпадает в осадок. — Это еще почему… — Идти на риск в одиночку, это все. Мы вдвоем… — ее взгляд скользит по Морене, — втроем даже способны сделать куда больше, чем ты один. Но ты все равно говоришь, что пойдешь один. Это неразумно. — Если ты помрешь, то меня навестит твой братец. А становиться государственным врагом из-за твоих амбиций мне как-то вот вообще не хочется. — Закончили? А? — на фоне зевают. — Я все равно с тобой пойду. — Ты не… Гон хочет привести еще множество аргументов. Назвать те, что убедят Фугецу остаться тут, на месте, и послать весточку остальным о случившемся. Хотя бы Киллуа. Это будет разумно. Гон хорош в борьбе на кулаках, когда как она — игрок явно поля повыше, там, где уже другие дерутся за тебя. В этом нет ничего плохого, абсолютно, просто они игроки разных лиг… Гону думается, что Морена это тоже отлично понимает, поэтому предлагает сочный компромат. Но тащить ее к Джайро, потенциально опаснейшему человеку сейчас в городе… Нет. Если что и неразумно, так вот это. Хисоке же она нравится, да? Не как потенциальный противник. Если он узнает, что Гон собственноручно прикончил Фугецу, то одними косыми взглядами он не отделается. Хисока же жуткий собственник, страшно представить, что он вытворит. Но он все равно не успевает ничего произнести. Запинается на слове. Слова замирают на его губах, обрываясь так резко, что он не осознает сам. Потому что в эту секунду Гон слышит гул. Этот звук не похож ни на что, известное ему до этого. (уже потом он думает — это самое страшное, что я когда-либо слышал в моей жизни) Они втроем задирают головы, наверх, молча. Губы Морены растягиваются в змеиной улыбке, глаза загораются блеском, нездоровым, и шепотом, звучащим оглушительно в тишине, в той секундной лунке, она произносит: — Это конец. Затем, раздается оглушительный грохот. Они наблюдают: как на верхних этажах ИТЦ что-то взрывается. Верхние этажи не сносит только чудом, наверное; но небоскреб пробивает насквозь, будто огромным невидимым снарядом. Осколки стекла, фрагменты бетона и стали летят вниз смертоносным дождем, а там, наверху, в окнах, огненный гриб принимает очертания цветка. Прямо как и говорят — настоящая роза. Пламя там настолько горячее, что принимает розовые оттенки, неестественные, жуткие. Затем, начинает выть сирена. Громкий одинокий звук во внезапно замолчавшем городе. Йоркшин никогда не молчит. Но сейчас… От жаркого воздуха плывущие мимо цеппелины начинают странно кружить. Не дай боги кто-то закачивает внутрь уйму водорода; второго крушения «Гинденбурга» им тут не нужно. Но, наверное, отстраненно думается Гону, на фоне уже произошедшего это будет сущей мелочью. Никчемным маленьким горем рядом с огромной трагедией. В это время в воздухе витают бумаги, мусор. Как в день выборов. Сирен становится больше; громче. Слышны людские крики, далекие, мешающиеся в жуткую какофонию ужаса и страха. Но Гон не может отвернуться — лишь смотрит во все глаза на то, как парит в воздухе длинная бумажная лента, словно кассовый чек. Подхваченная ветром, она порхает на фоне полыхающего небоскреба, из которого прямо до небес тянется густой черный столб ядовитого дыма. Кенни вряд ли успел кому-то сообщить. Где-то сейчас Линч точно так же наблюдает за шлейфом пламени и, может быть, роняет трубку на пол, отчего та с глухим стуком ударяется о землю. Сунуться сейчас туда — самоубийство. Если Джайро остается в небоскребе, то он, стало быть, жертвует жизнью ради самой идеи страха. Но что-то Гон откровенно сомневается. По всем рассказам Джайро не выглядит как человек, которого заинтересует одна лишь подобная мысль. Он опускает взгляд на Морену, с трудом отрывая его от ленты. Та выглядит удовлетворенной, странно, словно только этого и ожидает. В сравнении с перекошенным лицом Фугецу это почти ненормально, но Гон и сам не чувствует какого-то кромешного ужаса — просто оторопелость. Так не должно быть, в конце концов. Так не должно быть. Кто в этом виноват. Он? — Это не ядерная «Роза». Новомодная, чистая, — Морена делает кавычки в воздухе. — Только взрыв и огонь, торжество ядерного оружия во всей красе. Случай в Восточном Горуто всем хорошо показал, что с радиацией шутки плохи. Сейчас люди называют это «мирным атомом»… Но тяжело назвать такое миром, ты не находишь? — Ты думаешь, что Джайро там, — догадывается Гон, и его одаривают кривой ухмылкой. — Это помпезное заявление о себе. Он ждет того, кто пойдет против него. А так как все больные на голову охотники сейчас на Темном Континенте… … остаешься только ты, не договаривает она. Но Гон понимает ее с полуслова. — Фугецу, — окликает он ее. — Иди к Зепайл-сану. Свяжись по пути с Киллуа и расскажи, что случилось. — Что собираешься делать ты? В ее голосе нет страха, хотя во взгляде — откровенный ужас, пробивающийся сквозь маску имитации Качо. Но Гону все равно. Он пожимает плечами и многозначительно хрустит кулаками, намекая, что его цель, в общем-то, ничуть не меняется. План не отклоняется от курса ни на дюйм. Он убьет Джайро. Сейчас, или никогда. Неважно, есть у него нэн или нет. Неважно, плевать ли ему хочется на всех… Это дело принципа. Джайро и его люди вмешиваются в маленькое дело Гона, невольно, но они мешают. Угрожают людям, которые ему нравятся. В таком случае выход один. Нет человека — нет проблемы. Когда Фугецу скрывается прочь, Гон оборачивается назад. К Морене. Та остается, стоит позади него с той же неприятной улыбкой, смотрит сквозь густые ресницы. Она ему не нравится. Она — опасна. Но у Гона нет иных союзников, и в битве с одним опасным психом ему нужна помощь другого. Но, эй, разве не так говорят? Клин клином, и все такое? — Мне нужна твоя помощь, — роняет он. — Дай мне свой нэн-вирус. Мне нужно хацу. — Хочешь сократить путь? — криво улыбается она, и Гон хмурится сильнее. Это не сокращение пути. Это необходимость. И… Хорошо, это сокращение пути. — Да пошла ты. — Тихо, тихо, — смеется. — Я поняла. Морена подступает. Делает шаг ближе. Она — выше его на добрую голову, приходится задрать ту, чтобы взглянуть ей в глаза. Несколько секунд они пристально смотрят друг на друга, словно прицениваясь, пока на фоне воют сирены и слышатся крики. Пока небо заполоняется черным дымом, готовясь к дождю — ядовитому, такому же, как и бомба. Мирный атом, ну конечно. Гон уверен, что черта с два. Но ему плевать. Если Джайро там… Пальцем Морена подцепляет подбородок и щурится, и Гон замечает в ее взгляде незнакомое ранее торжество. Она наклоняется. У нее сухие губы. Здесь нет и места чувствам. Совсем коротко, чуть-чуть, но чем-то похоже на то же, что ощущает Гон при встрече с Сян; как что-то внутри него откликается в ответ на это прикосновение, эти эмоции, как внутри, совсем глубоко, расцветает что-то. Как «Роза» в сердце ИТЦ. Огонь бежит по венам, кулаки невольно сжимаются, и ядерной вспышкой ощущение контроля — ауры, всего на свете — наваливается на него сверху. Хина говорит про то, что это ментальный блок. Что пока аура не потребуется по-настоящему, он так и будет сидеть без нее. Но сейчас выбора нет. Может, после Джайро она опять закроется, как на замок. Гону будет все равно. Это далекое неизвестное будущее, до которого ему еще далеко. Сейчас же вдали видится куда более существенное настоящее, прямо тут, и он не может позволить этому продолжаться. Не из геройских позывов. Просто потому, что это его бесит. Когда Морена делает шаг назад, Гон брезгливо вытирает кулаком рот. — Ненавижу поцелуи, — честно признается он. — Сплошные слюни. — Просто ты не романтик, — хмыкает она. — Из тех, кто выражает симпатию кулаками. — По-моему, это незаконно?.. — Кто из твоего круга общения вообще законен? Ну, блин, даже не поспорить. Они еще раз бросают быстрый взгляд в сторону ИТЦ. Пора. — Скорее всего, тех, кто был на нижних этажах, уже вывели, — бормочет Морена весьма равнодушно. — Сомневаюсь, что наверху кто-то остался в живых. Там такой пожар, скорее всего он притащил туда авиационное топливо, и сейчас оно разлилось по этажам. Советую поторопиться. Этот небоскреб строили с явным намерением выдержать столкновение с заправленным водородом цеппелином, но никак не взрыв «Розы» четко в центре. Вряд ли он долго простоит. Даже если ты выживешь, наешься асбеста на всю жизнь. А он ничем не лучше радиации. — Мне никакой асбест нипочем. Морена фыркает так легкомысленно, будто это и правда смешно. Хотя все намного проще: Гон просто не особо представляет, где там вообще этот асбест, и что он делает. Но, эй. Он вообще суется в место, где рванула «Роза», пусть и «чистая». Что тут говорить про какие-то саморазрушительные тенденции, если не он, то кто вообще? — Ладно, — вздыхает Гон. Немного мнется, нерешительно. — Я пошел? — Ждешь одобрения? — Скорее пока нападет нужное настроение, — невинно отзывается. Даже один из самых тронутых в мире людей, оставшихся внутри озера Мебиуса, не способен просто так прыгнуть прямо в раскрытую пасть тигра, знаете ли.□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
Пробраться на огороженную территорию не составляет труда. Когда Гон идет вперед, он чувствует жар — и не знает, от предвкушения ли или же из-за пожара наверху. Цеппелины продолжают парить над головами, воют сирены, доносятся чужие голоса, полные страха и ужаса. Под ногами скрипят фрагменты металла и стекол. Гон старается не смотреть вниз — там, среди индустриального мусора, то и дело проглядывают алые пятна. Фрагменты, едва заметные, крохотные. Он знает, что это. Не кем они были, но во что превратились, когда их смололо взрывом и выбросило сюда, вниз, разорванных на множество кровавых ошметков. Не смотрит по сторонам. Особенно на ближайшие крыши. Почему-то даже его тела джамперов заставляют покрыться кожу холодной испариной. Это неправильно. Так не должно быть. Не как на Темном Континенте, на Острове Жадности, экзамене — там была добровольная смерть. Все те люди пошли на свою гибель сами, их никто не вынуждал. А те, кто был здесь на сотом и выше… Неправильно. Неправильно… Перед входом, неожиданно пустым, Гон задирает голову и щурится, глядя вверх. Поджимает губы, когда там, далеко, на сотом этаже, видит руки — множество людей, запертых в смертоносную жаровню, что тянут руки к парящим цеппелинам. Но те не пристыкуются, не спасут. Слишком жарок воздух. Слишком опасно. И потому они вынуждены лишь наблюдать за спасением, столь близким и далеким одновременно. Или делать один шаг в пустоту. Гон не герой. Его не должны волновать подобные вещи, но он уверен в одном — он точно убьет Джайро. Поднимется вверх по пустым лестницам. Слышны голоса, кто-то идет наперерез ему, видны пожарные, они смотрят на него странно, нелепо, но удостоверение охотника решает все вопросы на раз-два. Даже благодарят, за то, что приходит. Жаль, что он здесь не ради спасения. Может, если успеет… Если Морена ошибется, ИТЦ продержится дольше, а Джайро умрет слишком быстро… Тогда он постарается залезть выше, через огонь. Но затем, останавливается. Достигает точки под взрывом. Волосы на затылке встают дыбом, когда Гон заходит внутрь, он чувствует — да, это здесь. Проходит до конференц-зала, пустого, вокруг разбросаны бумаги и стулья. И, в центре всего этого, видит свою цель. Спиной к нему, все в том же капюшоне и газовой маске. Он оборачивается. И Гон встречается взглядом с Джайро.