□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
Жук говорит, что его зовут Замза. Крайне претенциозное создание; постоянно бормочет о том, что прибывшие люди шумят и устраивают балаган, но в то же время крайне в них заинтересован. Скорее всего, делает вывод Гон, ему просто скучно. Крайне скучно, поэтому новое видится ему поводом избавиться от надоевшей тягомотной рутины праздного существования; и, хотя внутри он крайне против вторженцев, простое любопытство пересиливает. Так обычно и бывает. Сам Гон крайне хорошо с этим знаком — со скукой, что вынуждает тебя поступать неразумно, и потому… Ну, в самом деле, как он может осуждать. Замза явно польщен вниманием со стороны Кайто, а потому предлагает заскочить к нему, так сказать «в гости». Якобы он в основном обитает там, а эти руины — так, развлечение, вынужденная мера. Рой жучков парит вокруг машины, мигая так и эдак, и Монта все это старательно переводит; один же жук болтает лично с Кайто, и, видимо, это куда более Серьезные Дела — Гону и компании достаются разве что рассказы про местный зверинец и какие ягоды есть не стоит, если не хочется проторчать весь день в кустах. Гону такие рассказы ни к чему, он родился и жил в дикой природе, но так, для справки… Куда больше заботит то, что там обсуждает Кайто, но это какой-то явно жутко страшный секрет, потому как стоит подойти к нему, то Замза (один из роя) упархивает, а сам Кайто тут же оборачивается. Не знай Гон друга как облупленного, то забеспокоился о возможном предательстве и вероятности, что гены химеры возьмут над ним верх. Тут же, кажется, истинное их лоно, на Темном Континенте… всех отпрысков безымянной королевы. Но скорее всего они болтают об унылом видовом разнообразии! Скукотень. Он вежливо улыбается Гону, потом хлопает его по плечу. — Скучаешь? Крысиный хвостик ходит ходуном из стороны в сторону. — Ну-у-у, мне правда очень весело смотреть на огоньки… Его ложь раскусывают так быстро, что… нет, даже не стыдно. Потому что это очевидная ложь. Кайто усмехается, скаля мелкие острые зубки, затем наклоняется вперед. Это знак — он понимает, что у Гона в голове, и этот маленький жест показывает, что новые чудесные виды не заморочат ему голову совершенно. Шепчет: — Держи ухо востро. Кто знает, не хочет ли наш новый знакомый нас по кусочкам сожрать. Хм… Честно говоря, Гона действительно посещают такие опасения! Но он не уверен… Не потому, что особо сильно доверяет этой наглой жучиной морде, о, нет, отнюдь. Скорее подсознательная чуйка. Замза выходит к ним, потому что ему скучно, потому что его гонит интерес. Угрозы в его обращении нет, исключительно любопытство. Он даже язык выучивает, морзянку! Такое вообще должно считаться первым признаком желания наладить контакт и не более. Тем более, Замза – рой жуков, и он знает, на что способны местные охотники. Расправиться с парочкой насекомых не так уж и сложно, даже если их сотни. Но совет все равно запоминает. Просто на всякий случай. Следующий их путь — в гости к Замзе — лежит по крайне запутанной и замысловатой тропинке, которой явно пользовались лишь пару раз от силы, да и то те не шуганные любители природы, которых еще не успела попытаться сожрать местная фауна. Впрочем, несмотря на все внезапные повороты (буквально, на дороге), Замза ведет их прямым путем. Гон знает, как гулять в лесу так, чтобы не заблудиться, запоминает деревья, окружение, делает пометки — и пока что они не возвращаются, значит, никакого петляния. Интуиция — хорошая штука, пусть иногда и странная, и Гон предпочитает ей доверять. От некоторых, вроде Джайро, за версту несет подставой, а кто-то, как Замза, пусть и выглядит опасно, но все еще готов проявить себя с лучшей стороны. Такое было и во время охоты на химер, при встрече со всеми, кто захотел с ними сотрудничать. Мелеорон, Икалго… В какой-то момент дорожка прекращается, потому что они наконец-то выползают из лесов к отвесному краю невысокой скалы — Гон видит ее с крепости не так давно, внутри которой выдолблены жилища. Очень старые — часть обрушена, краски как явления уже и не видать, но сделано явно на совесть. Скорее всего, даже то, что уже не рассмотреть, стало жертвой природы, но никак не людской лени. Гон не шибко разбирается в архитектуре, но даже его восхищает. Вот это да! Интересно, чем дальше в Темный Континент, тем больше подобного? Ну да, если подумать, тут же была цивилизация… Вокруг целый рой насекомых, ползают, жужжат, настоящий ад инсектофоба. Несмотря на то, что сейчас их экспедиция тут явно главная звезда сцены, остальная часть улья не собирается отвлекаться. Интересно, у них внутри зданий соты или что-то такое? Никаких гнезд или наростов рядом Гон не видит. А может, они и вовсе под землей живут. — Мы называли это место Каппадокией. Ну, люди, точнее, кто жил тут раньше, — Замза в переводе Монты деловито жужжит, потирая лапками. — Как только хозяева исчезли, то захватили. По всей территории бывшей Ишвальды такое… — Ишвальды? Пока Диннер и Спин глазеют по сторонам, Кайто оборачивается и подозрительно сужает глаза. — Никогда не слышал это название. — Ну, еще бы! Ишвальда, королевство это, уже как сотни лет как кануло, — Замза вообще не удивлен вопросу. — Говорят, что за одну ночь. Была цивилизация, и потом — тишина. Мрак. Я, честно говоря, много что помню через свой улей, но даже я этого не застаю… А жаль. Интересно было бы знать, что за катаклизм выкосил всю цивилизацию… Из Гона не самый большой фанат истории, поэтому он пропускает это мимо ушей. Да, конечно, немного любопытно… Но что ему расскажет Замза, кроме того, что не застает этого, никто из его предков? Вот! Опытный охотник умеет не копать в том направлении, куда бесполезно. Но за одну ночь… Было ли это одно из Бедствий? Или что-то иное, нечто гораздо более страшное, что может таиться в этом месте… Живое ли оно, или какое-то оружие? Надо не дать заполучить это Джайро. Факт. Пока Кайто и его команда расспрашивают жучиного эксперта о всевозможных новых видах и местах, куда еще не ступал человек, Гон решает прогуляться. Из него так себе искатель новых видов. Честно говоря, он до сих пор не знает, чем будет заниматься в будущем, как охотник! Черт, столько возможностей, а у него — натуральная пустота в голове. Киллуа сто процентов будет кулинарным искателем, как те двое с экзамена, только будет сосредоточен на сладостях, а остальные вроде бы выбрали свою стезю… А Хисока? Он — выбрал? Гон косится в сторону автомобиля с рюкзаком, в котором лежит заветная коробка. Что-то сомнительно, что этот дурила вообще задумывался о карьере охотника, только и искал себе развлечений. Да уж, да уж… И, самое обидное, Гон даже не может его сейчас осуждать! Настоящее издевательство! Он подходит к одной из высоких колонн и проводит ладонью по шершавой песчаной поверхности. Похоже на гипс, только очень твердый. Стучит костяшкой пальца, когда рядом вдруг начинает жужжать; на плечо опускается один из множества Замз и начинает переливаться всеми цветами радуги. Сначала Гон думает, каким образом они будут взаимодействовать, но, вдруг, рядом подлетают еще жуки и начинают складываться в буквы. Ну и ну! А сразу так нельзя было, без морзянки?! — Скучаешь? — Да не то, чтобы, — Гон озирается по сторонам. — Просто я, э, ищу незнамо что, поэтому моя работа по большей части заключается в обдумывании куда бы мне пойти следом. А это крайне трудно, когда весь Темный Континент в тысячи раз больше всего моего родного мира, — потом задумывается, — хотя, наверное, для тебя он как-то иначе называется… Бывшая Ишвальда? — Эти земли носят столько имен, что невозможно перечислить. Поверь, «Темный Континент» — довольно приемлемое название этого местечка. Некоторое время Гон подозрительно на него смотрит. Затем сужает глаза и грозно трясет пальцем. — Ладно, признавайся, с чего такой интерес? Дружелюбие? Я часто велся на обманчивые чистые обещания, и все они оказывались полным фуфлом! За исключением одного парня, что абсолютно честно признался в желании надрать мне задницу, что потом и провернул. Какие у тебя мотивы, а? Некоторое время ему даже кажется, что Замза смотрит на него озадачено, хотя они, в общем-то, говорят о жуке. Потом его крылышки начинают трепетать. — Ну, мне просто нравятся знакомства. — Лгунишка! — Ничего подобного, — интонаций в пантомимах нет, поэтому Гону приходится лишь представлять, как именно Замза все это произносит (и способны ли насекомые вообще на интонации, что уж тут). — Меня тяготеют виды, способные к прогрессу. Это по-своему интересно. Не посчитай меня вруном, но я помню времена, когда на руинах Ишвальды возникали новые общины, одно за другим, а цивилизация начинала свой путь заново. Как покровительственное наблюдение. Иногда я предупреждал их об опасностях, а иногда они поклонялись мне и даровали пищу… — Пищу, ага? Жуки начинают возмущенно мигать. Вот эту эмоцию, пожалуй, видно сразу. — Не жертвоприношения! Никакого мяса! Я питаюсь фруктами! Обожаю помело! — … тут есть помело? Темный Континент не перестает удивлять. Однако кое-что из всей этой болтовни Гон понимает. Здесь есть цивилизация — факт. Точнее, аборигены, оставшиеся после падения Ишвальды. Вероятно, с ними можно выйти на контакт… Но Нетеро говорил — Темный Континент просто огромен. Могут ли местные жители соответствовать? А то встретятся гиганты… А потом думай, как с ними нормально взаимодействовать. Проносится крамольная мысль, что Леорио и тут найдет пользу, ему-то нравятся всякие интересные места у девчонок… Дурила! Потом Замза деловито расправляет крылышки. — Мне нравится путь симбиоза, Гон. Это оптимально для всех видов, полезно, а еще помогает развитию. Из хитина моих мертвых куколок можно что-нибудь смастерить, а я в свою очередь могу предупредить о близящейся опасностью без единого звука на огромных расстояниях, за что получу свежие фрукты без необходимости их искать. Помимо этого мое мясо можно есть. И так далее… Знаете, такое общение, с кучей слов и малой демонстрацией букв, довольно длительно… Гон не удивляется знанию своего имени; скорее всего его роняет Кайто, а улей делит один разум на всех. Это даже логично. Очень интересно, конечно, но совсем не Гоновы увлечения. Но он все равно вежливо кивает, потому что примерно представляет, о чем речь: его дружба с Мелеороном и остальными химерами строится примерно на этом же. С Велфином немного иная причина, там не симбиоз муравьиных умений, а просто деловые отношения. Кажется, Икалго говорит, что хацу у того может проверять правду и ложь… В итоге они его даже не используют, хотя, ирония, имеют дело с самыми огромными лгунами на всем белом свете. Облокачиваясь на колонну, Гон косится в сторону Кайто — тот с жаром о чем-то рассказывает жучиному рою — потом косится на Замзу на плече. — Думаешь, Ишвальда жила с твоими предками в симбиозе? — Кто знает? — крылья у Замзы дрожат. — Ишвальду уничтожили в одну ночь. Предполагаю, что моих предков, в основном — тоже, кроме тех, кто отделился от роя и утратил большую часть воспоминаний об основном улье. Никто уже никогда не узнает, хотя, конечно, я помню много вещей. И довольно отчетливо. Много помнит, значит. Гон задумчиво скребет подбородок. Потом щелкает пальцами. — А про возможность оживить умершего что-нибудь слыхал? Нет, честное слово, обладай глаза Замзы большей выразительностью, он бы взглянул на Гона с осуждением! Какого черта, почему даже жуки его осуждают! — Зачем тебе такое? — Ну-у-у-у… Главное — сделать крайне загадочное лицо. — Я слышал, — добавляет Гон тут же, — что тут такое возможно. Считай просто любопытством. Ага. Нет, Гон, лжец из тебя просто отстойный, прими это наконец. Замза некоторое время явно размышляет, потом его жучиная братия начинает сиять и складываться в новые буквы: — Я слышал мифы. Слухи, скорее. Но очень давно, века три по вашему исчислению, и полторы сотни оборотов по нашему, — ну да, соглашается Гон, раз планета тут больше, то солнц тоже несколько, и, скорее всего, реальный день (то есть полный оборот одного светила) занимает куда больше времени. — От другого клана бабочек. Говорят, на юге есть нечто похожее, но это далеко вне моего ареала… Не могу потешить твое любопытство, уж извини. Значит, слухи есть! Но, опять же, как работает это «воскрешение»? Вдруг в виде уродливого мертвеца, которого ведет лишь нэн… Кайто тоже, чисто технически, «воскресает» — любопытным способом, конечно, его хацу накладывается на умение муравьев-химер от рождения перенимать что-то от оригинала, но, тем не менее… Но Гону хочется увидеть обычного Хисоку! Без новых тел, без каких-либо изьянов, как в тот самый вечер в Новой Мекке, когда их пути расходятся. Вновь взглянуть на эту наглую ухмылку и врезать по ней от души, чтобы даже не думал больше лезть в такие дебильные истории! Но все это так далеко… И, по итогу, если иного выхода не будет, то Гон все равно согласится. Ну, кроме ожившего мертвеца. Вот это как-то не очень предложение. Видимо, Замза догадывается что это нечто личное, но ему вновь интересно. Он начинает ползать по колонне рядом, мигая брюшком, и другие его собратья складываются в: — Это кто-то из той экспедиции? С женщиной, похожей на собаку? Додумывание другими удобно, как способ уйти от неудобных вопросов, поэтому Гон осторожно пожимает плечами, мол, возможно. Он не шибко горит желанием делиться всеми подробностями, но раз Замза интересуется…. Да, кстати, раз уж он все равно спрашивает про ту экспедицию… — Когда ты видел Чидль? — медлит. — Это та женщина. — Очень давно. Я бы сказал, когда ваш род только начал активно сюда приходить. Значит, он видел старт злополучного путешествия. — Но это было на краю моих территорий, — Замза на секунду замолкает, и все жуки меркнут, подчеркивая его задумчивость. — Они шли куда-то… Не могу сказать куда именно. Ближе к болотам? Я не очень люблю там находиться, ментальный сигнал хуже, плюс там полно крайне агрессивных родичей. Если в обычном мире воюют люди, то тут — жуки. Иронично. Но Пьон говорит, что Чидль выходит на связь полгода назад. Значит, она возвращается относительно недавно. Скорее всего где-то в глубине исследуемой ею зоны находится небольшой лагерь, откуда она и приходит, но покидать то место окончательно ей не выгодно по многим причинам. Кто знает, что конкретно там интересует Чидль. Она — ученый, исследователь, такую может заинтересовать что угодно. И Леорио скорее всего застревает там же, потому что Чидль с насиженного местечка не сдвинется, пока не обследует все, а в одиночку тут можно и помереть. Если ты не чудовище, как сам Гон, Киллуа, или даже тот же Кайто в новом идеальном теле химеры. Подумав, Гон поднимает на жука голову и улыбается. — Спасибо. Ты необычайно терпелив к расспросам! Многие бы уже устали. — Я люблю интересных людей, — возражает Замза. — А ты пахнешь ну очень любопытно. Как один человек, проходивший тут ранее… Он тоже много говорил… Знаешь, чем-то вы были похожи, только у тебя нет этой дикой самоуверенности во взгляде. Джин. Тут даже гадать не надо. Значит, он тут проходит… От мысли об этом у Гона начинают приятно чесаться кулаки. Как от восхищения, томительного ожидания. Они вновь встретятся, он уверен, и вот тогда смогут рассказать друг другу еще больше увлекательных историй про этот безумный мир. Но Джин… Джин терпелив. А Гону необходимо найти способ вернуть Хисоку, хотя бы до того, как он станет его старше. Вот это будет совершенно неловко! Он резко облизывает высохшие губы. — Я его сын. — Почему-то я так и думал, — Замза, однако, даже не удивлен. Он облетает Гона вокруг, помигивая брюшком, после чего замечает: — Знаешь, Гон, когда я был молод, как единый организм, я слышал от крайне мудрых созданий страшные истории. Они рассказывали про существ, что в своем кулаке держали весь мир и способны были переписать его истины так, как пожелают именно они. Те мудрые существа рассказывали мне, что те, кто смотрит точно так же, как ты или твой отец, могут избрать только два пути, хотя, казалось бы, им подвластно все. Выберут ли они путь величайшей беды мира или же станут его светочью? Когда-то давно я страшился этого предсказания, но теперь, глядя на тебя… Он садится на раскрытую ладонь и лупоглазо смотрит прямо в глаза Гону. — … мне крайне интересно, чем все это закончится. Это простое откровение, но Гон чувствует, что Замза доверяет подобное лишь ему, Гону. Как сокровенный секрет. Аборигены Темного Континента не слишком жалуют тех, кто приходит из центра озера Мебиус, разнеженных спокойной мирной жизнью. Нетеро, Бейонд — точно такие же люди, всполошившие весь мир. Джин и Паристон грозятся стать новыми легендами, а сам Гон… Вспоминается Джайро… Нет. Вряд ли он такой же. Несомненно, приключения следуют за ним по пятам, но он не из тех, кто готов радикально менять все на свете. Это действительно больше про Джина или Паристона с их любовью к слому строя, Гону же довольно комфортно. Пока. Но если кто-то посягнет на его свободу… Хотя из таких есть разве что Мито-сан (заслуженно) и Джайро. А обещанное сафари на одного террориста все еще приятно греет душу. — Позволишь мне отправиться с тобой? Увидеть, что будет дальше? Гон криво улыбается, но пожимает плечами. — Мне кажется, ты будешь разочарован. Но если очень сильно хочешь — то почему нет?□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
Честно говоря, когда Замза говорит «подожди немного, я приоденусь», он ждет какого-нибудь невероятно яркого красивого жука, вроде матки, который будет сидеть у него на плече и телеграфировать мысли очередной морзянкой. Из-за чего ее придется выучить, да-да. Но вопреки всем ожиданиям Гона и Кайто, оповещенного о внезапном пополнении в команде, встречает отнюдь не насекомое, о, нет, навстречу из каменных руин к нему выходит вполне себе живой человек из плоти и крови. Девчонка возраста чуть младше него, со смуглой кожей и белыми, как молоко, волосами. Лишь глаза — яркие, зеленые, как и жучиные брюха — напоминают о связи. Одета она в какое-то шмотье явно сделанное руками, с местным колоритом — полно всяких побрякушек, драгоценных камней на веревочках, а еще куча орнаментов тут и там. Иным словом, яркое пятно. Ну да, рассеяно думается Гону, он ожидает нечто такое же, цветастое, но почему именно человек?.. Или Замза ему что-то не договаривает?! Босыми ногами девчонка гордо вышагивает вперед, Кайто неожиданно хмурится. — Так. Об этом разговора не было. — Почему нет? — голос у Замзы скрипучий, так и не скажешь, что женский. Говорок с заметным акцентом, но все еще разборчиво. Отчего-то Гону это напоминает то, как разговаривает Фейтан… Говорил, точнее. Хм. — Это труп. Погибший по вину, прошу заметить, ядовитых цветов. Я тут даже и близко не при чем. Зачем же добру пропадать? — Но это человек, которого ты контролируешь, — возражает озлобленным тоном Кайто. Замза жмет плечами. — Труп, да. Труп, который я контролирую. Мертвецам все равно. — Тем не менее… — Прошу заметить, — резко перебивает он очередную нотацию, — что ты и сам волен возродиться и перехватить эго у самки химеры-муравья, которая изначально владела телом. И которая родилась из переработанных трупов людей. Думаешь, я не знаю, как эти ребятки действуют? Не у меня одного тут рыльце в пушку, попрошу заметить. Замза явно высокомерен, потому что живет долго и считает себя крайне умным. Гон решает не вступать в полемику, в которую все равно не может внести ничего разумного. Пусть ругаются, богов ради. Он отходит к Монте и остальным ребятам, и уже вместе они наблюдают за тем, как два взрослых и разумных существа, считающих себя мужчинам, спорят, выглядя при этом как две всклокоченные школьницы. В какой-то момент они уже рычат друг на друга, но, затем, резко, Кайто вдруг отворачивается и вскидывает руки. Сдается?! — Черт с тобой. Но выкинешь фокус — я доберусь до твоего улья и устрою вторую Ишвальду. — Без проблем, — на лице Замзы лукавая улыбка от уха до уха. Он деловито поправляет громоздкие сережки из засушенных плодов местного дерева. — Я тут все равно исключительно ради приключения. Они начинают сборы, чтобы отправиться дальше, к болотам. Для улья, контролирующего жизнедеятельность трупа (Гон подозревает, что мертв только мозг, а остальные функции организма продолжают работать в стандартном режиме), Замза необычайно ловок и силен. Он помогает с тяжелым багажом, отдает в дар одно из своих тел, попутно рассказывая Монте все, что только вспомнит, об обитающих на болотах видах. Наблюдая за ним, Гон может лишь удивляться. Он вновь вербует кого-то из огромных разумных насекомых, которые используют людские смерти в свою пользу. Почему… Почему это продолжает случаться! Это как-то ненормально! Он отходит к Кайто, что продолжает крайне раздраженным взглядом поглядывать в сторону Замзы, после чего неловко замечает: — Э, мне сразу сказать, что в какой-то момент я отколюсь от группы, или попридержать до более драматичного момента? Кайто смеряет его взглядом, впрочем, беззлобным. — По приказу Халкенбурга? — Что-то я не припомню у тебя провидческого хацу. — Ну, это разумно, что тебе он дал какую-то тайную цель. Никого из политиканов не интересуют новые виды, только свое благополучие. Я бы еще мог усомниться, будь монархом Фугецу, но Халкенбург знает, как работает политика, — после этого фыркает. — Хотя бы часть пройдем вместе, стало быть. Ты только предупреди, прежде чем отправишься… И, если верно понимаю, жучиное недоразумение с тобой? Обреченно Гон кивает. Ну конечно. Даже это Кайто понимает. Гон просто обречен прыгать по одним и тем же граблям! — Ты ему доверяешь? Теперь тон — крайне серьезный. Гон крайне медленно и заду-у-у-умчиво пожимает плечами. — Я не чувствует от него угрозы? Как от химер-муравьев, а они одного поля ягоды. Так что, думаю, все нормально? Ну, убить его будет легко, — он косится в сторону, где Замза восхищенно описывает, как интересно уйти очень далеко от своего улья, туда, где ментальная связь уже не работает. — Но зачем отказывать возможному проводнику? Не знаю. Пока что я склоняюсь больше к тому, что стоит попытать удачу. — С муравьями ты так же поступал? Когда Кайто ехидно хихикает, Гон опускает на него уничтожительный взгляд. — Эй! Вообще-то, сработало! Я только одного существа эмпатии не чувствовал, а я такого повидался, поверь, Замза в сравнении с той тварью — очаровашка! Речь, конечно, о бездушной охранной собаке Золдиков. Вот уж где точно не добиться взаимопонимания. Хотя… Это тогда Гон так считает; теперь опыта общения со странными тварями у него в разы больше. Может, получится. Другое дело, что к Золдикам у него ходить повода нет, если только повидать Канарию и помолиться на могиле Гото. Хисока, и тут наследил, вот же!.. дурила. Впрочем, это все на потом. У него тут целы ворох дел, с которыми надо разобраться. Он наблюдает за тем, как Замза машет своему улью. Что ж, самое главное первое правило дружбы с кем-то странным — подумать, как эффективней его убить.