□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
Момент для крайне драматичного «ой». Гон так и замирает на месте, застывает, как дурила; потому что совершенно не ожидает встретить тут кого-то из той прекрасной жизни в старом мире, когда Хисока еще жив, он сам юнее, и так далее, так далее… С другой стороны, он все равно намеревался поохотиться на Джайро, и раз уж Морена все равно предлагала ему свою помощь, то можно совместить полезное с приятным. Но Гон не успевает ничего из этого озвучить или даже толком обдумать, его как током бьет, и он застывает. Морена же, слыша чужие шаги за углом, хватает его цепкими тонкими пальцами за руку и тащит в укромное местечко где-то внутрь здания. Пока сам Гон шатается по округе, только присматриваясь, как бы и куда ворваться, Морена явно тут вынюхивает все, что только можно; но у нее и маскировка, и знание, как ведут себя поехавшие террористы, когда как у Гона из инструментов разве что мыло. В полумраке какой-то мелкой коморки ее лицо едва видно. Не будь света из мелкого окошка наверху — так и вовсе полная темень, даже жучок Замзы не светит, но сейчас Гон способен рассмотреть разве что очертания ее лица, ядовитую усмешку, столь хорошо знакомую, и, конечно же, шрам. Она явно воодушевлена его тут встретить. Гон же… ну, вообще-то — еще как, но стоит ли ему начинать опасаться того, что большая часть его приятелей оказывается либо психопатами, либо убийцами, либо людьми из тени политики?! Интересно, побил ли он на этом поприще Джина… Сомнительно, но, видимо, успешно следует по его стопам. Гон руку на отсечение дать готов, что Джин промышляет ровно тем же самым где-то там в своих мутных приключениях. Морена окидывает его быстрым взглядом с головы до пят. — Хм-м… Ты немного вытянулся? Да! Да, черт возьми! Выкусите! — Не ожидала, что встречу тебя в таком любопытном положении…— хихикает, слегка протяжно. — Проходит пара лет, а ты все еще заботишься о жалкой душонке нашего общего знакомого с кучей динамита? — А сама-то? — фыркает Гон. — Считай это факультативом. — Все еще ищешь своего друга?.. Ну… Ищет он способ вернуть друга… Видимо, его сконфуженное лицо дает Морене достаточно пояснений без лишних слов, и она надменно фыркает, но беззлобно. Скорее насмешливо. Хлопает его по плечу, скребет ноготками, после чего наклоняется вперед… Ее дыхание, теплое, щекочет ухо. — Я веду игру против господина Церредриха. Для этого надо устранить не только пешек, но и важнейшие фигуры… И украсть парочку крайне важных и интересных документиков, ну, знаешь, чтобы у одного умника возникли опасения, что все это вдруг всплывет… Ой, вдруг радуется Гон, какая приятная неожиданность, ведь у него абсолютно те же самые цели! Ну, то есть официально. Что он планировал оставить и заняться увлекательной охотой на Джайро. Это он Морене и сообщает, достаточно воодушевленно, и в ответ та вновь одаривает его тонкой ядовитой улыбочкой. — Полагаю, твоего нанимателя ты не назовешь. — Тебе не понра-а-авится, — вежливо тянет Гон, и Морена вновь хмыкает. — Мой покровитель уж точно не из приятных ребят. А ты? Сомневаюсь, что Чидль или кто-то еще настолько ужасен. — Э, как насчет Бенджамина? На самом деле, Бенджаминов в мире миллионы, но Морена знает, что это актуально только для Старого мира; на Темном Континенте, предположительно, обитает только один, тот самый, с крайне наполеоновскими аппетитами и суровым взглядом. И квадратным подбородком. Морена это тоже прекрасно понимает, а потому угрожающе сужает глаза… Однако, вопреки ожиданиям Гона, что она взбесится — потому что она вся из себя королева анархии, а Бенджамин за строгий милитаристический строй и порядок — та реагирует весьма вяло… Кривится, но качает головой, мол, проблема не столь сейчас важная. Замечает: — Будь на твоем месте кто-то еще, я бы убила его тут же. Но ты хороший юноша… Если ты и работаешь на Бенджамина, то на это есть свои причины. Полагаю, хочешь добраться до Джайро самым простым способом? Про их вражду только глухой не слышал. Все-то она понимает, вы только посмотрите! Но договариваются без лишних слов, тут, на самом деле, даже думать не о чем. Цели совпадают, изначальная мотивация совпадает, Гону плевать на покровителей Морены, а та спокойно принимает его работу с Бенджамином. То есть, все будут только в плюсе, если они продолжат свои поиски вместе. То, что Морена не работает на Церредриха уже как зеленый флаг, потому как из всех знакомых ему важных шишек только этот и является сосредоточением всего нехорошего, что только случается на «Ките». Ну… ладно, может, привирает, но он точно одна из главных проблем. Вдвоем они выскальзывают из коморки как раз, когда мимо них проходит несчастный свидетель; грабят его подчистую, забирая все ключи и карты, которые только могут пригодиться. Морена, как выясняет Гон, тут явно не первый день, но и ей не открыт доступ всюду, лишь туда, куда она кое-как добывает пропуск. Действовать нужно осторожно… но, как сама она признается, раз Гон приходит сюда с явным намерением устроить шумиху, то можно и рискнуть. Да уж! Знали бы Юриков и Бабимайна, с кем он работает, удавили бы его только так. Морена указывает на одну из десятка невзрачных дверей. Шепчет: — Самое сочное — там, внизу. Но надо действовать осторожно, если я верно понимаю, там какая-то лаборатория. — То есть, хочешь сказать, Джайро еще и эксперименты проводит?! Гона это не прямо шибко поражает, но он вспоминает клетки… Материала достаточно, да? Морена лишь ведет плечом. — Лучше увидеть, чем гадать… Люди — рабы слухов, но первый взгляд всегда даст самое полное впечатление. Вообще-то, нет, хочется возразить Гону, его первое впечатление порой часто абсолютно противоречило истине, но он решает не встревать в бесполезный спор о мотивации и так далее, так далее… Все равно Морена не станет с ним соглашаться. По ней заметно. При всем том, что Гон видит в ней положительные качества (тоже, кстати, контраргумент!), она все еще слишком зацикливается на своей мантре про равновесие и прочих слегка странных принципах. Нечто крайне далекое от самого Гона. Они пробираются внутрь. Честно сказать, подвальное помещение оказывается… значительно больше, чем он может себе предположить. Оно тянется вниз, далеко, узким лабиринтом ржавых коридоров… И здесь встречаются люди; поэтому спустя какое-то время они забираются в вентиляции, благо те достаточно хорошо изолированы, и звука их шагов не слышно. Хотя вдвоем они все же используют зэцу, просто на всякий случай. Гон, как джентльмен, ползет впереди. Это, знаете ли, не дело, за дамами ползать! Он же не какой-то извращенец, как, например, Хисока… Разговаривать в таком положении не очень удобно, но он пытается, правда! — Я думал, — шепчет он, ощущая себя самым настоящим пылесборником, расчищающим путь в забытых и не чищенных со дня постройки вентиляциях, — что ты останешься в Гойсане! Ты выглядишь как городская девчонка, ну, знаешь, работающая не в душных диких джунглях, а среди бетона и асфальта. — Значит, ты обо мне такого мнения. — Люди — рабы слухов, ага? Позади раздается смешок. — Это крайне важное задание, так что мне пришлось временно отбросить свое амплуа «городской девчонки», как ты выразился. Понимаешь, не каждый день к тебе попадают такие сочные сведения о всяком любопытном… Кстати на ближайшем повороте сверни влево. Вместо ответа Гон чихает. — Но ты ведь прибыл сюда явно не из-за Джайро. И своего друга, если я верно помню, ты нашел уже тогда, просто пытался до него добраться. Его увезли сюда?.. Зная тебя, ты бы не стал так просто отправляться на приключения, не заверши начатое. В нашу встречу в Йоркшине ты выглядел крайне сосредоточенно. Говорить или не говорить? С другой стороны, Морена — тоже полезный источник информации, потенциально знающий нужных людей… Да-да, школа Бизеффа. Поэтому он решает не таить: рассказывает про Хисоку, мельком, мол, есть такой друг, осталась голова, надо найти способ вернуть к жизни. Морена выслушивает его без лишнего скептицизма, сухо кивает. Тайна прибытия Гона на Темный Континент теряет шарм загадки, но зато закидана удочка на будущее. — Не слышала ни про что подобное, но если тебе очень нужно, могу поспрашивать. Среди моих знакомых есть некоторые люди, выбиравшиеся довольно далеко за пределы обжитых территорий… — У тебя реально полно мутных связей, да? Морена вновь посмеивается. — Работа в подполье оставляет свой отпечаток… Тебе ли не знать? Действительно. — Но хочешь ли ты этого?.. Возвращения своего друга? Когда Гон резко тормозит, Морена замирает тоже. Они смотрят друг на друга, пристально, и он понимает: это отнюдь не издевательство. Вероятно, Морена в курсе того, как иногда зло шутит нэн при просьбе исполнить желание. Слухи об аи, газовой форме жизни с Темного Континента, что готова даровать что угодно, добираются даже сюда. Да и сам Гон прекрасно помнит Нанику, ту, которой он обязан жизнью. Воскресить умершего — опасное желание, что может потянуть за собой целый ворох проблем крайне глобального масштаба. Хисока в прошлом рассказывает про то, как Иллуми теоретизирует о выздоровлении Гона… Что ноша за желание может повлечь смерти десятков тысяч, настолько ужасающее на нем проклятье. Но он был жив, еще дышал. Хисока же… Хисока мертв. Но если не останется пути, кроме как просить Аллуку… Нет. Надо серьезно подумать. Одно дело — найти нечто, что сделает это с небольшой платой, и совсем другое — подобная лотерея. С другой стороны, Киллуа рычит на каждого, кто предполагает, что Наника — зло. Она лечит абсолютно без требований, и, как он говорит, это все из-за чистоты подобного желания. Воскресить умершего… Похоже ли оно по сути? Гон ведь делает это без злого умысла. Подраться — так, приятный бонус, но первоначально он хочет вернуть себе дорогого друга. Дать повод Хисоке — Хило — забыть о былом и начать все заново. Достаточно ли это бескорыстно? Когда он не отвечает, Морена понимает все без лишних слов. Улыбается, жеманно, и легонько пихает его рукой в спину. — Ну, если ты в этом уверен… самое главное. Поверь, нет ничего хуже людей, что идут на риски со страхом собственных решений. Некоторое время после этого они следуют вперед в полном молчании. Гон продолжает размышлять… Вопрос Морены задевает нужную струнку. Вернуть Хисоку — его глобальная цель, главная на данный момент. Он не отступает от поисков Леорио, от встречи с Киллуа и Аллукой в будущем и совместных приключений, но он уверен, что если что, те справятся и без него. Хисока же — вечно одинокий Хисока, принадлежащий лишь себе, самоуверенный убийца, психопат, человек без прошлого и связей — открывает свое нутро лишь ему, показывает, что за маской игривого маньяка скрывается давно сломанное нутро и попытка заместить утраченное, что ценное, что он гробит на это всю свою жизнь. Если бы не Гон, он умер бы один, сидя на стуле в грязном подвале между сессиями пыток от Фейтана. Жалкая мерзкая кончина… Глупо, наверное, что он чувствует ответственность за человека намного старше себя, но он видит, из чего растут корни всего дикого образа, знает, что протянутая рука помощи может многое изменить. И Гон готов протянуть ее. Он останавливается в тот момент, когда сзади за рукав его дергает Морена. Она кивает вперед, указывая на узкий лаз. Туда они, вдвоем-то, помещаются еле-еле, приходиться прижаться к ней вплотную, но не это заботит Гона в ту минуту, о, нет, он совершенно забывает и о неудобной позе, и о столь тесном прикосновении к ней, потому что они оба уставляются вперед. На вентиляционный лаз с тонкими поперечными перегородками, за которыми, там, внизу, в комнате, куда ведет тоннель… Гон не знает, как Это описать. Но когда он смотрит на Это, то ему живо вспоминаются собственные эмоции в день падения ИТЦ. В ту секунду, когда он видит джампера. В тот момент, когда проходит к основанию небоскреба, а вокруг — кровавые пятна тех, кто уже прыгнул. Когда смотрит в глаза Джайро, и видит в них Неферпитоу. Когда чует гнилостный запах из подвала Редана… Вся какофония отвращения и омерзения, тошнота, испуг, ужас. Волосы на затылке встают дыбом, он отступает на шаг назад, чувствуя, как невольно прикрывает рот рукой, будто его вот-вот стошнит. И видит в тот же момент, как Морена наоборот, подается вперед, в ее глазах — блаженное удовольствие, невероятное восхищение, будто Та мезость, которую они лицезреют внизу, вовсе не самое мерзкое, что только видят они в жизни, но и вовсе нечто едва ли не святое… Может, размышляет Гон, каждый из них видит нечто свое. Но когда внизу раздается смачное мясное чавканье, он понимает — о нет, отнюдь. Пальцы Морены вцепляются в решетку вентиляции, и она продолжает улыбаться, шире и шире, наблюдая за тем, как это Нечто внизу пожирает кого-то. Даже отсюда Гон видит, что кровавая каша на полу, весь этот фарш, когда-то были человеком. Видит ботинки, часть одежды, и видит, как Оно все жует и жует, поглощая с каждой секундой больше… Это существо перед ними напоминает все тот же шедевр больной фантазии, как и высаженные в одном месте растения разных поясов; словно человеческий торс, на котором располагается множество глаз разной формы и цвета, несколько рук и ног, в разных местах, даже вместо головы, из шеи, часть из которых обращается в кости или просто голую плоть. Несколько ртов с кривыми зубами, в одном из которых Гон видит лишь клыки, а в других — наоборот, исключительно резцы, когда как в остальных зубов так много, в несколько рядов, что рассмотреть все невозможно. Несколько локтей на каких-то конечностях, отсутствие головы как явления, но на торсе — словно лица, следы их… Или одного? Ростом оно, стоя горизонтально, не выше человека, а если уж выпрямится… Эта мешанина из плоти и крови, словно плохо скроенная химера, продолжает пожирать мясо, не обращая внимания на невольных зрителей своей трапезы, и все, что Гон может сейчас: наблюдать. Запах стоит соответствующий. Он не может отвести взгляда от голых мышц где-то, вывороченных глаз, а те продолжают свисать с нервов, смотря на него слепым взглядом. — Что это… за херня такая… Гон, видевший многое. Гон, не особо пугливый. Гон… Он все равно чувствует первородный ужас при взгляде на эту дрянь. Это не похоже на муравьев-химер, не похоже на уродливый труп Кайто, сделанный таким руками Питоу. Это нечто иное, совершенно другой уровень, и аура, идущая от этой мерзости… Помнится, Нов, когда ощущает на себе эн Неферпитоу, тоже приходит в полный ужас. Тогда Гон не слишком понимает почему, он окрылен яростью, но сейчас… Да, наверное, нечто подобное он и чувствует. Только Неферипитоу еще способен к коммуникации, его можно обмануть, убедить. Эта же тварь… Гон не уверен, что оно способно понимать. Но есть ощущение, что если захочет, то сымитирует кого угодно. Он вздрагивает, когда рядом Морена достает карманный фотоаппарат. Начинает щелкать. Твари внизу все равно, слишком уж занята своим обедом. Не оборачиваясь, продолжая восхищенно смотреть вперед, Морена шепотом поясняет: — Вот она, моя цель. Грязный секрет Джайро и Церридриха… Эта тварь. Ее взгляд безумен. Гон понимает: о нет, не это существо ее вдохновляет, а то, что она может сделать с фотографиями. И возможность шантажа для Морены настолько волнительна, что она готова пережить встречу с подобным чудовищем, лишь бы добраться до заветной звезды, момента падения Церредриха и восстановления порядка и равновесия в мире. Но ведь на нем она не остановится, да? Ей мешают все люди, вносящие раздор… И когда-нибудь Гон тоже встанет у нее на пути. Он шумно сглатывает. — Чем дальше вглубь Темного Континента ты погружаешься, тем явнее становятся аномалии с нэн. Тот словно выходит из-под контроля… Ты становишься заложником своей ауры, мутирующей, и искажаешься вместе с ней под гнетом своих эмоций и чувств. И чем хуже твои эмоции, тем страшнее тот облик, что ты принимаешь… Страх, испуг, любовь, либидо, ненависть, ярость… Любая вспышка может привести к тому, что ты утонешь в ее волне. И Это внизу, о, поверь, Гон, — она быстрой змейкой облизывает губы. — Один из тех неудачников, что не может подчинить себе ауру. Один из тысяч жертв, до кого не добирается фауна, но добирается собственное нестабильное эго. Не правда ли поразительно?.. Нестабильные эмоционально люди… Как Хисока, да? Нет, как Хило… Настоящее нутро Хисоки. И если такое возможно даже на границах изученных территорий, то что будет там, дальше, в глубине Темного Континента, куда собирается отправиться Гон, где дарует Хисоке новую жизнь, где… Не станет ли он жертвой собственных эмоций, не будет ли стоять перед ним нечто подобное лишь потому, что Гон срывает покровы перед самой его смертью?.. Что исказит его быстрее: мутация нэн или неправильное возвращение на этот свет? Взгляд Морены горит огнем. Она прижимается к решетке вентиляции ближе, не ощущая никакого отвращения к мерзости внизу, словно она — ангел на пути от полного избавления. Смотрит на нее с улыбкой, радостной, восхищенной, и нежным голосом произносит: — Джайро экспериментирует на людях, выводя полчище таких тварей… Он жаждет сильную и послушную армию, способную навести ужас, дать отпор всем, даже самым сильным его врагам… Гон, это существо появляется на свет только потому, что ты даешь ему отказ. Их взгляды пересекаются. Теперь в ее глазах — бешенство, восхищенное. — Потому что ты вызываешь у него точно такие же эмоции.□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
Они выбираются из душного подвала, и все, что хочется Гону в этот момент — крайне неэлегантно наблевать в ближайшей подворотне. Он не впечатлительный мальчик, о, нет, отнюдь, прекрасно понимает, почему и Морау и Винг его опасаются, но то зрелище внизу вместе со словами Морены — что Джайро создает это чудовище как дань его образу, их короткой встрече на вершине ИТЦ — вызывает у него настолько лютое отвращение, что так худо он не чувствует себя еще никогда. Даже когда видит джамперов. Даже когда приходит к Хисоке в подвале и наблюдает тот голый искалеченный полутруп на стуле. Это нечто крайне противоестественное, нечто… отвратительное, гадкое, настолько поганое, что у него не хватает слов, чтобы описать собственное впечатление. И ведь Джайро не делает это чтобы позлить. Для него это — как воспевание образа. Он и сам — химера. Чудовище, созданное из разных кусков. И видит в Гоне подобное… Своего собрата. Они вдвоем забираются на тот самый холмик, откуда все замечательно видно. Форт «Радость» остается позади, со своими серыми низкими зданиями, одинаковыми людьми и пленниками в клетках, чей удел — стать чудовищами, поддавшись эмоциональному срыву. Некоторое время они смотрят назад, на это поганое место, и Гон думает — что бы не думал Бенджамин со своей политикой, но это место надо сжечь. Желательно как можно скорее. Не сейчас, иначе будет очевидно, но, может, неделей позже. С людьми в клетках, с монстрами в подвалах, с идеей, что кто-то может уподобляться таинственному архитектору Темного Континента и создавать невероятных тварей. Хлопок по плечу отвлекает его от размышлений; оборачиваясь, Гон видит Морену. Та улыбается, снисходительно, словно чувствует его отвращение и ничуть не осуждает. Впихивает ему в руку небольшую флешку, и, когда он удивленно вертит ее в руке, добавляет: — Копии фотосессии красотки из подвала. Считай моим прощальным подарком в нашем первом свидании против всего мира. Гон криво улыбается. — Довольно щедро с твоей стороны. Не боишься? Что твой покровитель тебя нахер пошлет за помощь стороне? — Мой покровитель может сам туда сходить с такими запросами, — Морена угрожающе хмыкает. Безмятежно отмахивается: — Но ты прав в том, что мне действительно пора к нему возвращаться. Заходи, когда будешь в Гойсане… Погоди-ка… И выуживает откуда-то из складок своей маскировочной униформы визитную карточку. Это небольшая аккуратная картонка алого цвета, на которой позолоченными буквами выведено красиво и ровно — «ассоциация КИНОВАРЬ». Указан телефон и адрес. Гон вертит визитку в руках, раздумывая, как его за столь короткий срок угораздило встрять в интригу аж с тремя компаниями из Гойсана (группа Кайто, парни Бенджамина и теперь вот эти), но он решает, что успеет подумать об этом как-нибудь… Очень сильно потом. Кивает и прячет визитку; Морена довольно щурится. — Я пока пользуюсь этими ребятами до поры до времени. Если встретимся вновь, а я уже сменю принадлежность, то скажу. Сможешь собрать целую коллекцию красивых карточек. — Спасибо, как-нибудь обойдусь. Гон вновь косится вниз, на «Радость». — И нравится? Бегать по чужой указке, когда сама руководила «Хей-Ли»? Когда на него бросают крайне выразительный Взгляд, он мгновенно закрывает рот. Так, видимо, это немного больная тема?.. — В семье Хей-Ли я тоже не была боссом с самого старта. Есть такое понятие, как долгосрочное вложение… Считай это одним из них. Затем, она уходит; скрывается в темноте джунглей, говоря, что знает пути отступления в Гойсан, достаточно безопасные, чтобы даже ее не слишком высокие навыки нэн не стали бы причиной гибели. Гон продолжает смотреть вниз, на базу, сверлить взглядом маленькие клетки с заключенными… Кулаки невольно сжимаются так сильно, что он едва не пропускает момент, когда ему в лоб ударяется жучок Замзы. Оборачиваясь, он видит и его самого — тот, сверкая босыми ногами, кубарем скатывается с ближайшего холмика и подбегает. Ростом ниже, но, когда замахивается, оплеуха получается точно в цель — по шее. Гон даже не обижается, не сопит… Кисло смотрит на Замзу, когда тот взмахивает руками и истерично брякает: — О чем ты думал!.. — Это правда? — перебивает его Гон. Он кивает вниз, на форт, и затем смотрит Замзе прямо в глаза. — Про мутацию нэн. Ты ведь видел через своего жука, верно? Всю эту мерзость, это… Замза молчит. Смотрит ему в глаза и молчит. Но этого Гону достаточно. Замза плохо знает о нэн… Но скорее всего слышит истории про спонтанные мутации, искажения, вызванные избытком эмоций. Отсутствие стабильности собственного «я» ничуть не менее фатально, чем агрессивная фауна. Поэтому Нетеро и Бейонд возвращаются; они уже давно познают духовное равновесие, сильны не только телом, но и духом. В какой-то момент к ним присоединяются Юриков и Бабимайна. С украденными документами, разумеется, в которых описаны поставки оружия на ближайшие базы. А насколько далеко тянется цепочка лагерей Джайро… сказать сложно, скорее всего тот, как и любой харизматичный ублюдок, вербует много, очень много отчаявшихся путешественников. Демонстрируя товарищам по вылазке флешку, Гон прячет ее между пальцев. — Тут — такой страшный компромат, что ваши оружейные происки не сравнятся, — потом кратенько поясняет, так, что у Юрикова смешно вытягивается лицо, а Бабимайна же наоборот, мрачнеет. — Думаю, Джайро планирует найти способ сделать такую страхоебину, только разумную, и уже потом клепать себе помощников. Такое было в Метеоре, когда туда пришла муравей-химера, с помощью яда создававшая солдат. Как матка, только фальшивая. И Джайро такой же. Юриков и Бабимайна обмениваются многозначительными взглядами. — Господину Бенджамину стоит это увидеть. — Да-с… Чем скорее, тем лучше. На пути назад, на базу, они пролистывают полученные документы, и, помимо некоторых торговых путей, там ничего нового или необычного — лишь информация об окружающем мире и полезных ресурсах. Но одно все же привлекает Гона… Отчет, на который никто из сопровождающей его троицы не обращает внимание, ведь они и знать не знают о подобном. Два слова, которые, судя по распечатанной переписке, крайне интересуют Джайро и господина спонсора, кем наверняка является Церредрих… Два… Древо Познания. То самое, о котором говорит Халкенбург.