□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
Главная проблема противников с твердым покровом — им плевать на прямые удары. Гон выясняет это… Много раз, на самом деле. Во время охоты на муравьев, на острове Жадности против нэн-кукол Рейзора и в попытке разгадать секрет защиты рук Гентру от собственных взрывов. Да даже против Хисоки, пожалуй! Хотя там, несомненно, проблема не в том, что тот хорошо защищается аурой, а что Гон слабовато бьет — ну, для той поры, разумеется. Сейчас с этим гораздо проще, он уже тоньше видит слои ауры, наслаивающиеся друг на друга, прекрасно понимает, кто куда перенаправляет большую часть ее массы для защиты… Нет ничего особо сложного в том, чтобы разгадать секрет чужого хацу. Проблемы наступают в тот момент, когда дело отнюдь не в ауре, а в буквальном теле из стали. Муравьед перед ними — именно такой. Чешуйки выполнены словно из крепкого металла, бить больно, а выхлопа совсем нет. Даже Киллуа, разгоняясь с помощью своего хацу, лишь пошатывает его с ног и не более, но о том, чтобы пробить защиту целиком не может быть и речи. Аллука лишь начинающий игрок на этом поле, Дюллахан здорово отвлекает языкастую гадость, но ее удары, тоже усиленные нэн, не играют особой помощи. Она что-то ворчит про себя про то, что оставляет оружие «там», видимо, на базе внутри Кер-Иса, и Гон гадает, что же такое она там прячет, раз оно теоретически способно пробить столь крепкую броню. Но стоит рассмотреть эту схватку иначе. Не как непосредственный участник событий… Скорее как зритель в зале. Вот сцена: на ней несколько действующих лиц, главное из которых, несомненно, стальной муравьед. Он крепок снаружи, и это даже не нэн, но скорее всего броня усиливается за счет ауры: если это «эгоист», то он становится мутантом из-за неспособности обуздать собственный нэн. Как преодолеть защиту, которую невозможно пробить снаружи? Действовать изнутри? Но муравьед слишком мелкий для того, чтобы дать себя проглотить и начать уничтожать его с той стороны, никто из них не подходит по размеру, разве что жуки Замзы, но они слишком слабы сами по себе. Плюс неизвестно, насколько ядовитый у муравьеда желудочный сок: сомнительно, что жуки Замзы настолько крепкие. Значит, что-то мелкое и разрушительное, что может проникнуть внутрь и без должного управления уничтожить все… На секунду Гон задумывается. Взрыв. Проще всего будет взорвать врага изнутри. Это разрушительно; нет необходимости контролировать направление взрыва, потому что муравьед пусть и гигантского размера, но все еще обозримо допустимого для эффективного действия подобной атаки. Внутренние органы крайне чувствительны к любым изменениям, особенно если внутри него что-то взорвут: не говоря о температуре, одни осколки вызовут внутреннее кровотечение, и так далее, так далее… У него нет взрывного хацу. «Маленький Цветок» или «Отчет» не подошли бы тоже: для первого нужно было бы засунуть руку в глотку муравьеду, а это уже видится слишком опасным, «Отчет» сработает лишь там, где произошло прикосновение. «Солнце и Луна» работают по схожему принципу… То новенькое хацу Хисоки… нет, пожалуй. Да и смысл думать об этом, Гон — не Куроро и не Джин, не сможет своровать хацу или скопировать. Поэтому остается лишь один способ. Способ, который он не слишком хочет применять, но раз выбора нет… Ладно, Бенни точно не обидится! Это же все на благо миссии, да? Бросившись к рюкзаку, он запускает руку внутрь. Нащупывает там искомое и улыбается, после чего вытягивает совсем небольшую, похожую на метательный снаряд, гранату. Подарок от «ПРОМЕТЕЯ». Кто бы подумал!.. Что он обратится к оружию! Просто немыслимо! Вскидывая голову, Гон рявкает: — Мне нужно, чтобы кто-то приоткрыт ему пасть! И, когда Аллука хватает муравьеда за язык и заставляет податься вперед, а Киллуа с Дюллахан вцепляются в верхнюю и нижнюю челюсти, вынуждая раскрыть глотку, Гон бросается вперед. Мастерским движением, всего одним, он выдергивает чеку и швыряет ее прямо в рот несчастному муравьеду, после чего пинком отбрасывает голову вверх, вынуждая захлопнуть рот. Секунда, две… Внутри что-то ощутимо грохочет; изо рта муравьеда начинает течь кровь, и он тяжело валится на пол, уже мертвый. Приземлившись на землю, Гон некоторое время смотрит на его труп. Скорее всего когда-то это был разумный человек. Он вновь лишает кого-то жизни… все ради собственных эгоистичных целей. Может, можно было спасти этого бедолагу. Может, просто обойти, убежать. Он тяжелый, значит медленный. Но Гон предпочитает избавиться… Чем это делает его лучше Джайро? Использующий оружие, несущий смерть… (нет смысла бежать от правды, мы — совершенно одинаковые) Он оборачивается, когда позади раздается звук удара о железку; Дюллахан от души пинает труп ногой. Киллуа и Аллука что-то обсуждают в сторонке, та явно под впечатлением от происходящего, а он пытается выяснить, не ранена ли она; поэтому единственная, кому не с кем обсудить произошедшее — вольная охотница. Поднимая голову на Гона, она дружелюбно скалится, после чего подходит ближе и кладет руку на плечо, сжимает так сильно, что становится ощутимо неприятно. Наклоняется ближе. — Это был на редкость интересный прием. Что это было? — Э… Оружие? — Это не похоже на зажигательные снаряды, которые использовали мы. Гон чешет затылок. — Даже страшно представить, чем же таким пользовалась ты! — Обычно, — голос Дюллахан пуст и равнодушен, — мы использовали тела наших противников. Выдерживали их под землей, и, когда они начинали раздуваться от газов, запихивали их в бочки. Поджигали и пускали с холмов против противников, или швыряли. Благодаря газам происходил взрыв, а гниющие массы помогали если не добить, то уничтожить морально. Вау… Звучит супер жестоко и дико! С другой стороны, рядом с ним стоит охотница в звериной шкуре, носившая на голове вместо шлема череп рогатой твари; в самом деле, Гон, что ты ожидаешь от этого места, цветочков и мирных переговоров? Нетеро не зря говорит, что это место опасно и дико. Тебе, Джайро, прочим ценителям варварских методов тут самое место. Она вновь косится на труп муравьеда, изо рта которого продолжает течь кровь. Гон хмурится, когда Алллука от души пинает голову и что-то горделиво заявляет брату, в ответ на что тот пытается ее успокоить. — У маленьких слабых беглецов в озеро Мебиус крайне страшное оружие… — Это еще не самое ужасное, поверь. Он вспоминает «Розу». Вспоминает ИТЦ. Вспоминает Нетеро… Сглатывает, отгоняя тошноту, подползающую к глотке. — Думаю, — вымученным тоном бормочет он, смахивая со лба пот, — нам стоит немного передохнуть.□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
Привал оказывается как нельзя кстати; признаться, вся эта беготня по окраинам Кер-Иса, перелом пальца и сражение со стальным муравьедом довольно сильно выматывают. Плюс, это повод получше познакомиться с их новой спутницей, и пусть она уже — по мнению Гона — доказывает свою верность и полезность, всегда стоит знать друга в лицо. Особенно для того, чтобы в определенный момент без проблем понять, когда он станет твоим врагом. Как с Мореной. Но Морена, к счастью, не видит в Гоне противника своих идей, скорее новый элемент хаоса, добавляющий в чашу шаткого равновесия ту чуточку проблем по обе стороны, чтобы сохранить все в целости. Найти укромное местечко в канализации, похожей на лабиринт, легко: Дюллахан показывает им сухой сток, до которого точно не дотянется мелкая живность, бегающая по полу, вдвоем они счищают всю паутину и грязь, потому что от одного взгляда на прелести жизни в канализации Аллука начинает зеленеть. И если к запаху она еще с горем пополам привыкает, то к остальному… Ну, тут Гон ее осуждать даже не может! Это он, еще живя на Китовом острове, постоянно натыкался в лесу на паутины и жуков, то вот у Аллуки детство было крайне… изолированное от подобной живности. Хотя это очень странно: настолько привередливый Золдик! Гон уверен, что остальная шайка будет готова уснуть где угодно, даже в болоте. Не зря же на экзамене Иллуми выкапывает себе яму — просто потому, что это безопасней. А там ведь живут всякие черви и медведки… Но Дюллахан, естественно, не отдыхается. Она воодушевлена: и есть причина. Когда Гон достает из рюкзака с «хаммерспейсом» ящик с «подарками», она придвигается ближе, едва не вцепляется пальчиками в заветный дар свыше и, затаив дыхание, наблюдает за тем, как поочередности Гон достает оттуда все оружие, которое выдает ему Бенджамин. Ах, если бы для самозащиты. У него тут не только операция по поиску Чидль, понимаете? Он еще и рекламные листовки раздает, только вместо них — оружие, производимое «ПРОМЕТЕЕМ». Да, Гон, вот ты и скатываешься до того, что начинаешь по-настоящему спонсировать таких серьезных страшных дядек, как Бенни и Бизефф. Теперь не отвертишься разговорами о высоком, да-да, гнусный ты распространитель оружия! С другой стороны, уныло думается Гону, лучше уж это будет делать он — так, хотя бы, будет понятно, кого можно опасаться, а кто продолжает воевать палками. Она с дрожью в руках берет одну из винтовок, водит из стороны в сторону пальцем… Трется щекой. — Какой материал!.. — С хорошей оптикой может достреливать до двух километров, — Гон на секунду стопорится, размышляя, есть ли тут такие понятия расстояний. — Короче, не до горизонта, но в пределах прямой твоей видимости. Правда грохочет оглушительно, из лука будет тише, но Бенни работает над тем, чтобы нацепить на оружие хацу заглушения. — Сколько ты хочешь за такое? — Дюллахан резко упирается в него взглядом. — Э… Ну, вообще Бенни просил брать плату, но ты вроде как нам помогаешь, так что сочтемся на том, что я дам тебе его контакт, и если захочется еще, ты будешь закупаться у него! — Не могу поверить, — встречает Киллуа, крайне осуждающе глядя на кейс на полу. — Ты реально заделался мальчишкой на побегушках! Да и у кого, у Бенджамина! А я-то надеялся, что те «подарки» — это что-то адекватное, а не, черт возьми, сраное оружие! Гон, ты полный отстой. — Иди к черту! — Нет, не пойду! Это не я решил заделаться распространителем пушек! — Да что я могу делать, блин?! Мне же надо поддерживать хорошие связи с Бенни! Иначе как мы убьем Джайро! На лице Киллуа мелькает кривая ухмылка. — А если Джайро убьет твоего «клиента» и получит это оружие себе? И тут Гон задумывается, захлопывая рот без озвучивания нового аргумента. Черт. Вообще-то, это существенная проблема! Ну да, всегда такое происходит: кто-то умирает, и его добычу забирает победитель. Почему-то такая простая мысль — что своими действиям он невольно может обеспечить поставки оружия Джайро — настолько его вымораживает, что он несколько секунд может лишь тупо хлопать ртом. Какой ужас! Когда он вернется к Бенни, они обязательно об этом переговорят! Может, надо поставить что-то вроде авторизации на оружии?.. Чтобы только законный владелец мог его активировать?.. Хотя это все равно не уберет проблему перепродажи без активации! Кья-я-я, это не то, о чем он думал! Блин, блин, блин! Пока он страдает внутренними противоречиями, Дюллахан и Киллуа явно решают почесать языком без его ведома, потому, когда он наконец приходит в себя и решает разобраться с моральной проблемой значительно попозже, ну, когда не будет торчать в опасном городе, где все пытается тебя убидть, то слышит часть их диалога, точнее окончание фразы Дюллахан, осторожно пробующей на вкус консервы из их запасов. Причмокивает: — … поэтому ваш язык я знаю благодаря Дону Фриксу. — Автору той книжонки? — Киллуа вскидывает бровь, и Дюллахан кивает. — Мы встречались… когда-то. Он выглядел сильным и впечатляющим человеком, и потому выучить его язык было для меня проявлением вежливости его роду. Мы с ним недолго путешествовали, но, к сожалению, его пути вели далеко за земли, на которых я с отрядом промышляю промыслом. — Это чем вы таким занимаетесь? — Охотимся на эфирных китов. Небесных, иным словом. — Чем дальше в Темный Континент, тем страннее живность, — ухмыльнувшись, Киллуа кивает в сторону Гона. — Вот этот дурень, кстати, носит фамилию Фрикс. Слышь, чучело, ты когда с Джином встречался, он тебе ничего не рассказывал о вашем предполагаемом предке? Взгляд Дюллахан впивается в него, моментально. Гон нервно улыбается. — Ну я думал, что мы связаны, но только это. Джин не говорил. — Тьфу, тоска!.. — Ты очень похож на него, — замечает Дюллахан, рассматривая его так пристально, что становится ощутимо неловко. — Такой же упертый, у вас один взгляд… Интересно. Он никогда не говорил мне, что оставил позади семью… Интересно, куда приведут тебя твои приключения. Начинаю понимать, — ухмыляется, — почему тот разговорчивый жучок пошел за тобой. Еще одно наследие. Еще одна нелепая регалия. Но Гон знает, что думает об этом Джин — в сущности ничего — поэтому решает поступить аналогично. Плевать, что ждут от него другие, что видят в нем, он — все еще он, и только. Он вновь прослушивает часть разговора: кажется, Киллуа спрашивает о Дюллахан о том, откуда она приходит, явно заинтересованный в необычном китобойном промысле. Эфирные киты, значит? Это разительно отличается от того, чем занимаются рыболовы на Китовом острове. — … если считать по вашим годам, как учил меня Дон, — Дюллахан загибает пальцы и мысленно что-то сводит, — то мне примерно две сотни лет. — Довольно много, а ты все еще молода. — Если знать источники здоровой пищи, — фыркает, — то можно прожить еще дольше. Вновь задумывается. — Я потомок выходцев из Ишвальды, вольный охотник. Много путешествовала и пережила приключений, но моя основная стезя: раскопки старых захоронений и охота на китов. Если надоедает одно, пускаюсь в другое, и сейчас, признаться, я была бы рада вновь повстречать китов. Она разводит руки в стороны, словно это невероятная смешная шутка. Гон вежливо улыбается. — Как вы встретились с Доном? — В одном из путешествий… Он тоже любит все высматривать. Некоторое время мы шли вместе, и он наказал мне помогать тем несчастным, кому хватило ума пробраться на земли Ишвальды. Беглецы в озеро тут не почетные гости, трусы, — рычит она, — но Дон говорил, что так было нужно. Для выживания рода. Говорил, что они либо умрут, либо принесут в озеро проблемы. И, если вы знаете о Брионе, хэллбеле и знакомы с аи и нэн, то, думаю, он оказался прав. Гон многозначительно переглядывается с Киллуа. Ну да, ну да… И это были мелкие вылазки, а что человечество достанет с Темного Континента в этот раз… Страшно даже вообразить. — Полгода назад я думала, что встретила его вновь, но это был другой человек, пусть тоже на него крайне похожий… — Джин, — неожиданно вырывается у Гона, но Дюллахан продолжает: — Этот человек шел не один, с ним шел парень, похожий на крысу. Они вдвоем… что-то планируют, и мне это очень не нравится, — щурит глаза она, — даже несмотря на завет Дона Фрикса помогать всякому беглецу в озеро, кто ступит на наши земли.□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
В общем-то, Дюллахан оказывается права насчет канализаций: тут действительно намного безопасней, луки в узких тоннелях — дело крайне бесполезное, а мутанты куда менее смертоносны, чем хоуи, но дорога занимает относительно много времени. Но тут, вновь, ее шутка оказывается верна: пока они заперты тут, у них этого времени вагон и маленькая тележка. Все равно других дел нет, а тут можно и плюнуть на какую-либо спешку и действовать обдуманно и осторожно… Не то что, хмыкает Гон, они до этого так поступают и собираются продолжать, но как разумная мысль в пучине безумия… Пожалуй-пожалуй. Дюллахан показывает им на определенный ход к некоему канализационному люку, который, по ее сведениям, ведет в переулок, где можно безопасно выбраться без угрозы оказаться обнаруженным. Крышку сдвинуть легко, но Киллуа и Гон решают применить на себя зэцу, чтобы слишком не привлекать внимание: оставаться невидимками там, где теоретически могут начать на вас охоту — весьма и весьма полезное умение. Собственных физических умений им хватает тут за глаза, поэтому люк они осторожно отодвигают в сторону и выбираются на свежий воздух, наслаждаясь дуновением свежести. Следом выбирается Аллука, чрезмерно радостная, что удается покинуть вонючее, по ее собственным замечаниям, царство, и хвост замыкает Дюллахан, возвращающая крышку на место. Отряхивается, трясет головой, словно это поможет избавиться от вони: затем достает из мешочка какие-то фиолетовые травы и начинает трясти ими над остальной группой, между делом поясняя: — Заглушит запах. Из этих цветов делают модный парфюм, так что максимум, что подумают на наш след — что тут прошла стайка модниц. — Никогда не пойму тяги некоторых к сильному парфюму, — тихо замечает Киллуа Гону на ухо. Тот задумывается. — У Хисоки был похожий… — Бля! Хисока — недоразумение. Я говорю про нормальных людей! Этот-то, наверное, душился, чтобы кровью не вонять. — Знаешь, узнав его поближе, я начинаю подозревать, что ему этот запах попросту сильно нравился. Взгляд Киллуа скептичен до невозможного. — Всегда подозревал, что он дебил. — Подозревал!.. — взвывает Гон. — Кому ты тут сказки рассказываешь, ты его только так и называл! Даже в лицо! — Э-это было драматизирование на пустом месте! — запинается тот. — Он мне просто не нравится! — Ты будто ревнуешь. Лицо у Киллуа покрывается алыми пятнами. Позади в ладошку кашляет Аллука. — Ты что с ума сошел?! К этому клоуну?! — Ну-ка потише, — цыкает на него Дюллахан, прижимая палец к губам. — Тут хоть и нет никого, но нужно действовать осторожно. Хотя… — медлит. — Ваша болтовня все равно что любовные распри… В нее мгновенно утыкаются два уничтожительных взгляда. Вокруг: скромный дворик-колодец, рядом возвышаются домишки в этажа два-три. Архитектура тут напоминает помесь джаппонской, той, которую Гон видит на открытках от Ханзо, и какой-то… готической, что ли. Но тут пусто, это да! Тенями они крадутся к арке прочь из дворика, выглядывают… Ни души. Сверху ярко светит несколько лун, и Гон, смотря на них, два желтых пятна в черном небе, гадает: это настоящий свет, или тоже «замороженный» во времени, как и все тут. Дюллахан быстро озирается по сторонам, затем ведет всех за собой по узким пространствам между домами, по заборам и крышам. Все это время их преследует тишина, оглушительная. Лишь изредка доносится какой-то гул, словно центральная улица жива, но отсюда Гон может рассмотреть лишь далекое зарево фонарей. Что там творится — загадка. На немой очевидный вопрос объяснение получает неожиданно быстро: — Комендантский час. После часа Мыши запрещено покидать дома. Не все это соблюдают, разумеется, — выразительно смотрит на Гона. Ну да, хмыкает он, за пределы Кер-Иса тоже небось запрещено выходить, к деревенским, но вот она же выбиралась. — Законы, писанные самодурами. — А куда мы идем, кстати? — Мое укрытие. Там можно будет подумать над следующий шагом в нашем плане… Она все еще что-то объясняет, но взгляд Гона по неведомой ему причине вновь тянется вверх, к черному небу с двумя желтыми светилами. Словно глаза кошки. Он останавливается и всматривается в луны, не в силах оторвать взгляд. Красивое и пугающее одновременно зрелище. Здесь, на Темном Континенте, светила видятся совершенно иначе. Грандиозно, пугающе. Странно, что в своих воспоминаниях Хисока помнит два лунных образа… Вряд ли же увидел вторую луну на самом деле, может, почудилось? Но слишком ярким было то воспоминание. Воспоминание… Неожиданно, голова отзывается резкой болью, настолько острой, что он невольно сгибается пополам, вцепляясь пальцами в волосы. Киллуа и Аллука резко оборачиваются, он слышит их голоса — приглушенно — но все это тонет в оглушающем гуле, идущем… словно из его собственной головы… Словно отбойным молотком по черепу, бам-бам-бам, нестерпимая боль. С трудом он поднимает взгляд, стараясь сосредоточиться на чем угодно, кроме ощущения, словно кто-то или что-то пытается живьем выдрать у него мозг из черепной коробки, смотрит выше… На луны… Бесстрастные, слепые. Но ниже… Не крыши. Нет ни Киллуа, ни Аллуки, ни Дюллахан. Ни жуков Замзы. Лишь пустошь, широкая, словно новая пустыня, медленно пожравшая земли, а там, впереди, две фигуры… Неизвестная, другая, выше и тоньше, но вторая… Он узнает ее: сложно не узнать себя. Но будто немного иной, старше?.. Сложно рассмотреть: фигуры дерутся не на жизнь, а на смерть, слышен звон, и когда он невольно подается вперед… Замирает, когда тонкая фигура отшатывается, его тень бросается вперед, занеся руку… И, вдруг. Голова… … словно отваливается. Моргает. Но сейчас вместо двух ярких золотых лун над головой — крепкий деревянный потолок. Несколько раз Гон моргает, в замешательстве, потом начинает возить рукой рядом… Осознает, что лежит на чем-то мягком, из ткани. Как только сюда перемещается? Взгляд невольно бродит по окружению: тесная комната словно на чердаке с забитыми досками окнами, множество ящиков и книг, полок с чем угодно. Игрушки, книги, совершенно ему незнакомая техника. Видит в углу длинное оружие, напоминающее титановое копье с веревкой, и припоминает слова Дюллахан про гарпун. Резко садится. Рядом тут же материализуется две фигуры: Киллуа и Аллука, у второй на лице жутко жалостливое выражение, первый же напряжен. Таким бледным и потным, кажется, Гон видит его лишь во время охоты на муравьев, когда их жизнь каждый день висит на волоске. Он неловко озирается по сторонам, после чего впивается взглядом в единственного ответственного — то есть, в Киллуа… ха-ха, не смешно, конечно же в Дюллахан. Та что-то греет в импровизированном котелке, уже без своей модной шкуры. Рядом на полу видно валяющуюся маску-череп. — Ты потерял сознание. — Вот так просто? — удивляется Гон. — Может это яд? — Киллуа пристально вглядывается в порхающего вокруг жука Замзы. — У тебя нет такой переносимости, как у меня, плюс ты сам говорил на экзамене, что паралич на тебя подействовал очень быстро. Природное, ну, знаешь. — Только сейчас? — После боя внизу и всего адреналина от пробежки в канализации, — он пожимает плечами. — Ну, это просто теория. Ты явно не из тех неженок, которые так просто отключатся. Гон вспоминает мастерскую затрещину, полученную им в первую встречу с Питоу, что вырубает его начисто на пару часов, задумчиво скребет ногтем подбородок. Ну, не сказать, что у него огромная стойкость… Он тренируется, конечно, но даже его необыкновенное «рождение», как копия Джина, не дает привилегий многовековой евгеники Золдиков. В руки Дюллахан пихает ему какой-то суп, на вкус, кажется, мясной. Он решает придержать при себе теории, что это за мясо. — Кстати, выходит, твари из канализации все равно умирают, хотя для остальных время тут останавливается, — размышляет он вслух. Супчик приятно греет нутро. — Может, и нам нечего бояться? Наника-то нас вылечит, если что. — Не факт, что это «бессмертие» действует на тех, кто существует вне рамок идеального запертого мира управителей города, — роняет Дюллахан, разливая супец уже остальным по мискам. Даже в блюдечко для жуков Замзы, те жадно припадают. Садится рядом и аккуратно закидывает ногу на ногу. — Это хорошая теория, но я не рекомендую ее проверять. Блин, а звучало так круто… — Ты замечал что-нибудь необычное? Дюллахан пристально смотрит ему в глаза. Ну да, пытается понять причину столь… неожиданной потери сознания. Гон задумывается, пытаясь припомнить, но ничего сверхъестественного в голову так и не идет, потому он пожимает плечами и неуверенно произносит то единственное, за что зацепился в тот момент взгляд: — Луна?.. — Луна? — переспрашивает Аллука. Киллуа вскидывает бровь. — Это не особо необычно. — Да блин! — Нет, — неожиданно, прерывает его Дюллахан. Стучит пальцем по губе. — Это и есть наш ответ. — Только не говори, что этот дурила подвержен каким-то там магнитным волнам или прочей чуши, на которую влияет луна. — На луну опасно смотреть. У Киллуа мгновенно не верящий взгляд. — Серьезно. На луну. — Это лишь легенды, но мой род предпочитал им следовать, — Дюллахан невинно пожимает плечами. — Говорят, что если смотреть на нее ровно на исходе часа Мыши, когда полностью закатываются солнца, то можно услышать стон лунного божества, спящего там так долго, что никто не помнит его истинного облика. Разгневанное тем, что его дрему видит кто-то еще, оно насылает дурные видения на взглянувшего… — Звучит как полная чушь. У нас дома можно сколько угодно на луну смотреть, ничего такого не будет. — Может из-за близости луны к поверхности планеты конкретно тут, — резонно замечает Аллука, и Киллуа смотрит на нее щенячьим грустным взглядом, мол, как ты можешь говорить такие умные вещи и позорить брата. — Возможно она не вращается вокруг планеты, потому наш дом далек от луны и находится вне зоны действия электромагнитных волн. Тем более мы не знаем, из чего эта луна состоит, может, там внутри металлы, какие-нибудь радиоактивные. Или фонящие. С каких пор Аллука такая умная?! — Замза говорил, что Ишвальда летала на луну, — Гон выразительно смотрит на Дюллахан. Жук довольно мигает. — На пенисах. Вот бить своей мелкой жучиной лапкой по лицу было не обязательно! — Каких еще пенисах?! — Ну такие, похожие на письку корабли… — Это утраченные ныне технологии, — обрывает разгорающийся спор о половых органах Дюллахан, явно позабавленная сравнением. — Никто не знает, о какой луне шла речь. Да и это всего лишь миф. Но в одном Гон полностью согласен с Киллуа — это чушь. Нет никаких божеств, способных увидеть будущее, это нечто вне прогнозов. Одно маленькое действие может изменить вообще все, о каких предсказаниях может идти речь? Тем более таких, какое видел он. Но если рассказы Замзы про лунгу правдивы… нет, не «если», их подтверждает Дюллахан… Получается, это не настоящее божество, о, нет, вполне возможно, что это кто-то крайне долгоживущий, дольше, чем Дюллахан или Замза… Кто-то… очень сильный. Нэн-пользователь. А видение — просто насылаемые галлюцинации. Но почему именно при просмотре на луну? Или, закрадываются сомнения, это может быть условием эн? Насколько же широко оно распространяется?! Ладно… Он еще успеет подумать об этом. Вскинув голову, он впивается взглядом в Дюллахан. — Ты здесь несколько месяцев, да? Скажи-ка, не видела ли ты тут женщину, крайне похожую на собаку… — блин, а на Темном Континенте вообще есть собаки?! — Или просто лю… «беглецов», с наших земель? Возможно, они тоже могли случайно забрести в это место. Киллуа щелкает пальцами, явно соглашаясь, что пора бы и про этот вопросик выяснить. Вдвоем они поясняют, про кого говорят, кто такая Чидль и кем им приходится. В ответ та задумывается… накрепко. — Такие же охотники, как и ты? — Только намного солидней и собранней, — ухмыляется Киллуа, за что получает босой ногой в бок. — … возможно. Она шарахается назад, когда к ней почти мгновенно подлетают трое. Возможно!.. Даже если это не экспедиция Чидль, то Дюллахан видела кого-то с их земель! Это уже крайне полезная информация! Они внимательно смотрят на нее, и, видя подобное пристальное внимание, Дюллахан медлит… — Я не связывалась с ними. — Но почему?.. — Это было в самом начале моего заточения тут, — задумывается она. — Надеялась только на себя. Но на вашем месте я бы не слишком держалась за идею их встретить, если они в городе, они либо прячутся еще хлеще, чем я, потому что я их нигде не встречала, либо же… Не договаривает, но итог ясен. Некоторое время висит тишина. Хочется верить в лучшее, но Гон слишком часто видит, как такие надежды обламываются, и все чаще, все чаще… Сглатывая, он переглядывается с Киллуа, и тот с мрачной уверенностью кивает. — Если что-то и выяснять, то только в ратуше. — Клоака наследия Ишвальды… — лицо Дюллахан кривится в отвратительной ухмылке. — Если эта ваша Чидль настолько умна, как вы утверждаете, вряд ли она пошла к управителю в городе. Скорее всего начала рыскать в старых бункерах, пытаясь найти способ уйти. — Бункерах? — Ишвальда — не чудесное королевство, застрявшее в средневековье, как вы могли подумать. Это была прогрессивная нация с агрессивной политикой уничтожения всего, что идет против нее, потому и пала. Бункеры — наследие старой войны с соседями. Мы можем заглянуть туда. Голос Дюллахан сквозит насмешкой. — Спешить нам… все равно некуда.