□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
Эффект исчезновения замкнутой временной петли очевидно влияет на живые существа, заточенные внутри; если остальные жители рассыпаются прахом из-за неожиданной «догонки» своим истинным возрастом, то те, кто находится тут недолго, ощущают лишь легкое недомогание. Их славный квартет, вторгающийся сюда столь внезапно и бурно, впрочем, даже для желания выплюнуть обед в кусты чувствует себя слишком хорошо, ведь они тут торчат от силы пару дней, Дюллахан же… Когда они опасливо ступают за пределы города, страшась, что сейчас превратятся блинчик (хотя Гон уверен, что такого точно не будет, ведь хозяин хацу мертв, а никаким посмертным нэн тут и не пахнет), та лишь трясет головой, после чего, на очевидный немой вопрос, оборачивается и криво скалит зубы, мол, не о чем беспокоится. Вдыхает полной грудью. За спиной — верный гарпун. Весь вид Дюллахан кричит о том, что она намеревается свалить отсюда как можно скорее. — Кроме легкой мигрени ничего особенного. Думаю, накопительный эффект дал бы о себе знать, проторчи я больше пары лет. Лучше скажи, как чувствуешь себя ты, господин пленник. Она указывает трофейной винтовкой на Леорио; тот несколько бледнее предыдущего, плюс у него из носа хлещет кровь, не переставая, которую Аллука то и дело пытается остановить, но он тоже криво улыбается и слегка дрожащим голосом замечает: — Сойдет. — Может, попросить Нанику помочь? — Гон выразительно смотрит на Аллуку. Та — на брата, тот даже пожимает плечами, просьба-то хорошая, да и лечение никакого плохого эффекта с собой не принесет, но Леорио вдруг вскидывает руку и отрицательно мотает головой, мол, не надо. После пачки косых взглядов поясняет: — Знаете, ребята, хватит с меня причуд Темного Континента. Без обид! Ты правда очень милая девочка, но, честно, я лучше как-нибудь своими силами выкарабкаюсь. — Упертый дурила. — Киллуа! Закрой хлеборезку! — Нет, он прав, это глупо. Просто честное слово, я лучше сам. — Смотрите, какой упертый, еле стоит, а хочет все на своих правах, — ухмылка на лице Киллуа становится настолько ехидной, что Гон начинает подумывать, как бы прописать ему лечебного подзатыльника, будет полезно. — Ну ладно, ладно, герой, как пожелаешь. Смотри только, не грохнись в обморок от невероятного путешествия… Кстати о путешествии, — косой взгляд на Гона. — Куда идем, глава бравой шайки? Это скорее вопрос ради вежливости; Киллуа, как и Гон, прекрасно понимает, что в дебри Темного Континента они отправляются не только ради встречи с родственниками Наники, но и по указке Пьон; в поисках Чидль. Леорио — не только друг, но и весточка до искомой, поэтому вывод тут один — к ней в лагерь. К счастью, как понимает Гон, окапывается на местности Чидль достаточно плотно, поэтому вряд ли так быстро уйдет. Сколько там Леорио тут торчит, несколько месяцев?.. Зная дотошность новой главы Ассоциации, легко можно утверждать, что найдут они ее там же, даже с учетом пути. На всякий случай Гон уточняет, как долго идет группа Леорио, но тот плохо помнит… Неудивительно, с учетом, что он переживает. Честно, в той униформе, которую они находят ему взамен грязной, он почти тонет, и ему бы еще немного полежать… Но Гон прекрасно понимает желание Леорио сбежать отсюда как можно быстрее, так что даже не возникает, хотя логики в этом решении нет. Особенно на Темном Континенте. Но они помогут. Доведут Леорио… А там он может сколько угодно лечиться, особенно под надзором Чидль. Он топчется на месте, потом кивает остальным… Оборачивается к Дюллахан и протягивает ей руку. Та же продолжает смотреть с тем горделивым кокетством, словно вся эта заварушка и знакомство с новыми людьми в устоявшемся мире мертвой Ишвальды ее невероятно сильно забавляет; хватается за ладонь. Ну слава богам!.. А то вдруг он глупость делает, и тут этот жест расценивается как нечто грубое. Дюллахан от души встряхивает его руку, так, что косточки болезненно отзываются. — Приятно было с тобой познакомиться. Может, еще увидимся! — Храброе заявление для такого безалаберного человека, — Дюллахан ухмыляется. — Ты хотя бы знаешь, как идти до нужной вам точки? Ой, блин! — Знаешь… — тянет она, косясь в сторону, очевидно, чисто ради легкой драматичности момента, в ответ на что хочется выразительно так закатить глазки, мол, кому вы тут драму устраиваете, уважаемая. — Мне сейчас не то, что особо есть что делать… Моя команда все равно занимается чем попало, и скоро они меня не ждут. Тебе же нужен проводник, да? — Блин, если ты хочешь навязаться и побыть с нами еще немного, так и скажи! — Ну нет, так совсем не интересно. Никакого флера. — В жопу флер! — В жопу — это не флер, — с крайне мудрым видом замечает Киллуа, и Леорио позади давится платком, когда Аллука сжимает ему нос слишком сильно, попутно косясь на брата с видом разъяренной фурии. Впрочем, обходится без веселого лая друг на дружку, потому что все ну просто невероятно хотят покинуть Кер-Ис и не видеть это место еще доброе… никогда, да, пожалуй. В последний раз они смотрят на проклятый город, Замза про себя бубнит что-то на незнакомом языке, и остается лишь гадать, молитвы ли это за сгинувших или же проклятья в сторону градоначальника; впрочем, это заботит Гона невероятно мало. Он вновь поворачивается к Дюллахан, оглядывающей город впереди хищным взглядом завоевателя, и это напоминает ему о Джайро. Джайро… смотрит точно так же. Но все равно иначе. Она поворачивается, чувствуя на себе взгляд, и Гон хмуро роняет: — Ты ведь преследуешь какие-то свои цели, да? — Ну разумеется. Улыбка Дюллахан напоминает дружелюбный оскал.□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
Из нее действительно получается толковый проводник; и вот, спустя около недели блуждания по зарослям «самой короткой дороги» (так называет ее Дюллахан, ведя их такими кустами и горками, что хочется поинтересоваться, каким образом она все это выясняет, и не опасно ли вообще, если Леорио ничего подобного не помнит) они наконец выходят к лагерю Ассоциации, расположенному в небольшом ущелье. С первого взгляда и не заметить: пещеры, нависающие скалы, речка — все создает невероятно удобные условия для того, чтобы скрыться от местной агрессивной фауны и любого ненужного взгляда. Скорее всего в округе стоят нэн-сканеры или что-то такое, потому как, когда их группа пребывает к спуску вниз, люди внизу даже не отвлекаются от повседневных обязанностей; значит, уверены, что приходят товарищи. К тому времени Леорио уже более-менее способен ходить без помощи со стороны, и, когда они спускаются вниз и идут вдоль устья узкого ручья, указывает руками по сторонам, рассказывая (в основном любопытствующей Аллуке, потому как Киллуа и Гон мыслями далеко) об окружении. Палец его утыкается в одну из многочисленных одинаковых пещерок, и он с видом заядлого гида важно поясняет: — Это — Пещера Звезд. — Зве-е-езд? — Аллука делает круглые глаза. — На потолке растет особый мох, который впитывает свет и начинает светиться. Кстати, он неплохо подзаряжает батареи, как солнечны панели, мы их иногда вытаскивали на улицу… Вон, кстати, немного моха, видимо, сейчас как раз время зарядки. А вот там!.. Черт, Кайто бы убил за то, чтобы пощупать этот странный мох. В пещерах расположены палатки, видно какое-то оборудование, столы… Обитатели лагеря не выглядят с иголочки, как они, прибывающие из города — заметно, что часть одежды сделана из шкур местных животных, хитина или же растений, но, в целом, вид тут у всех цивилизованный и приличный, так что становится ясно: Чидль держит всех в стальном кулаке. Никого из охотников вокруг Гон не узнает, и в голове откликается мысль, что для местных он — никто, хотя в Гойсане его имя довольно известно. Ну вот! Единственный раз, когда он может похвастаться влиянием, потому что Чидль наверняка будет занудничать, а возможности нет! Но он уважительно кланяется каждому , кто встречается на пути, пока как Киллуа с Дюллахан идут с абсолютно непроницаемыми лицами, не интересуясь окружением. Хорошо, что до базы они добираются всего за неделю изнурительного похода. Леорио приходится тащить буквально на спине, но он раненный, и ему требуется нормальная помощь, а не то, что они могут предоставить без вмешательства Наники. Странно, конечно, что он отказывается, но, понимает Гон, встречи с Джайро довольно травмирующи. Он и сам не может отделаться от призраков взрыва в ИТЦ, о чем тут говорить? Наконец, хозяйка лагеря выходит к ним во всей красе: на ней униформа Ассоциации в камуфляжных цветах, больше напоминающая военную форму, волосы туго стянуты в хвост на затылке, очки теперь на ремне, чтобы не спадали. Несмотря на невероятно угрюмый вид,Чидль — все еще ростом не особо выше Гона… Да уж, такой каланче, как Леорио, опасаться ее точно не стоит. Ну, в смысле, что она даст ему по шее — не дотянется. Теперь Киллуа может проворачивать такое и с Биски… Хотя, у нее же, вроде, есть настоящая форма, да? Там никакой Киллуа не сбежит. Но Гон отвлекается; скрестив руки, Чидль смотрит на них крайне неодобрительным хмурым взглядом, хотя он палец на отсечение готов отдать, что на самом деле она рада видеть собственного подопечного в целости и сохранности. — Где остальной отряд? — вместо приветствия бросает она, и Леорио заметно бледнеет, улыбка же становится натянутей. — Мертвы. Слова срываются с его губ с хрипотцой. Видел ли он их смерть? Произошла ли мутация у него на глазах? Ответов нет. Но выглядит, будто… Страшно представить, что переживает тот, находясь в плену. Как хорошо, что они попадают в эту ловушку, как же хорошо, в самом деле. Гон хлопает друга по спине, взглядом давая понять, что если что — инициативу перехватит он. С Джайро он знаком достаточно, и с ситуацией, чтобы дать самое простое объяснение, устроющее Чидль. Взгляд той неожиданно смягчается, словно она осознает, что спрашивает лишнего. А может, просто хочет сама удостовериться. — Джайро, — добавляет Леорио, пробегаясь языком по высохшим губам. — Там был Джайро. — А это… — Мы — из Ассоциации, из Гойсана, от Пьон, — Киллуа резко поднимает руку и тычет пальцем в макушку Гона. — Это сын Джина, кстати, так что вы знакомы. — Гон? — Ага, это я… — Я — навязываюсь! — добавляет Аллука, а потом указывает на Замзу и Дюллахан. — А они наши проводники, из местных! — Да, я заметила… Дюллахан прижимает раскрытую ладонь к сердцу и слегка кланяется. Это, видимо, какой-то местный жест вежливости? — Дюллахан из клана вольных охотников. Приятно познакомиться с товарищами схожей стези из озера Мебиус. Эта группа, — она указывает на их команду, — помогает мне во время операции в городе Кер-Ис, где действует человек по имени Джайро, поэтому я просто отплачиваю свой долг. — Приятно видеть местных, говорящих на нашем языке, — Чидль сухо улыбается и затем добавляет что-то на незнакомом Гону наречии, в ответ на что Дюллахан и Замза начинает ухмыляться. Это… Это ведь не что-то обидное, да?! Эй! — Будет невежливо заставлять гостей издалека ждать стоя, поэтому прошу пройти за мной в мою палатку, пока мы подготовим должную встречу. Саю! — рявкает Чидль куда-то в пустоту, из из-за одного угла высовывается человек, похожий на обезьяну. — А ну живо подготовил палатки! И скажи остальным, пусть перестанут втихую воровать запасы алкоголя, сегодня мы откупорим его официально! Также, — она разворачивается с деловым видом, будто только что не говорит о грандиозной намечающейся пьянке. Впивается взглядом в Леорио с видом крайне озлобленного врача, видящего пациента, нарушающего постельный режим. — Ты истощен. Они тебя пытали? — Он будет говорить, что нет, но мы нашли его в несколько раз худее, — ухмыляется Киллуа, не замечая рычания Леорио. — Очень тощего! — поддакивает Гон. — Предатели! — Леорио, попроси своих друзей проводить тебя до медпункта, пусть тобой займется Санбика. Остальные — прошу за мной, я покажу, где можно будет расположиться… Пока тупая обезьяна занимается подготовкой. Когда она разворачивается на пятке, Гон торопливо бросается вперед и нагоняет ее, после чего, получив свою порцию сердитых взглядов и подавив желание драпануть как можно дальше от Серьезных Страшных Взрослых, сглатывает и нервно интересуется: — Э… Мы можем поговорить лично? У меня тут сочная пачка донесений!□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
Пока палатка Чидль оккупирована неожиданными вторженцами, Гона зовут в какую-то пещерку, где, видимо, расположен запасной штаб: тут тесно, не очень светло, но, в целом, даже уютненько. Он косится на ловцы снов на стенах, какие-то наскальные рисунки, сделанные, видимо, уже сейчас — сомнительно, что Чидль позволит себе разбить кабинет рядом с каким-то историческим артефактом, вроде наскальных рисунков энной эры. Чем-то это напоминает Бенджамина: никакого лоска, хотя, наверное, дело в том, что у Чидль банально нет на него ресурсов. Стоя перед ней, вспоминается Мито-сан, проверяющая домашнее задание по математике, только вот вместо этого Гон приходит с данными немного… более опасными. Он терпеливо ждет, пока Чидль внимательно прочтет послания от Пьон и Клак. Поправляет очки, когда пробегает строчки текста взглядом, хмурится… Затем откладывает письма в сторону и протягивает руку за бумажной птицей, на которой быстро что-то расписывает и вкладывает туда уже свои несколько бумаг. Белый голубок из бумаги захлопывается, как шкатулка, и возвращается обратно Гону: выпустит его обратно на выходе из пещеры, отошлет Клак, и, когда вернется, на всякий случай принесет дубликат послания лично в руки. Все равно тащиться в Гойсан через какое-то время. Затем она долгое время смотрит на документы об «эгоистах», записи из бункера, фотографии Морены… Лицо Чидль темнеет с каждой секундой, и, спустя длительное время изучения предоставленных материалов, она наконец откладывает их в сторону и тяжело вздыхает. Жестом указывает Гону на стул рядом, мол, садись, не стой, что он послушно и делает. Не то, что устает с дороги, но так немного проще, чем стоять будто перед казнью. Отбивая неясный ритм по коленям пальцами, он пристально смотрит на Чидль, пока та просматриват фото по второму кругу… — Значит, это скрывалось в Кер-Исе? — в пустоту интересуется она, и Гон тупо кивает. Скрывается… Скорее стоит у всех на виду. Тот же градоначальник. — Что случается с найденными экземплярами? — Не смотрели. Честно сказать, было не до них, но если мы убили одного, и он реально умирает… Полагаю, они не подвержены влиянию временной аномалии, то есть, все еще там живут. В канализациях…. — Это большая проблема, — Чидль закусывает губу. Стучит ногтем по столу. — Нужно направить туда отряд зачистки. Сможешь провести? — Э, извините, конечно, но я туда больше ни ногой! Впечатлений хватило. Думается, сейчас Чидль назовет его трусом или разозлится, но она лишь качает головой. — Это понятно. Ничего страшного. Если твой проводник из местных опишет, как именно идти, то будет достаточно. Но нам нужно решить эту проблему, пока эти мутанты не вылились в нечто намного страшнее, чем мы можем вообразить сейчас. Если Джайро пытается вывести их искусственно и закрепляет свой опыт в Кер-Исе… Она все говорит и говорит, и Гон думает: боги, хорошо, что я не говорю ей про своего дубликата, узнай она, что Джин развел ферму клонов, точно бросилась бы туда все расследовать. И скорее всего выкопала бы могилу. Со Второго достаточно. Он и так… рождается в мучениях с глупейшей целью, хватит. Вся речь Чидль, которую она произносит, можно кратко свести к одной мысли: «эгоисты» опасны, и нужно начать решать проблему с Джайро сейчас, не с мутантов, а конкретно заняться его устранением. Это хорошая цель, но ее разделяет еще кое-кто… Гон, время проявить твои обширные связи! Хей-хо! Он роется в кармане и достает оттуда визитку. Тянет Чидль, и та критично осматривает лого «ПРОМЕТЕЯ». — Этот парень, Первый принц Бенни, невероятно сильно горит желанием убить как и Джайро, так и его бывшего товарища, который, как я уверен, может промышлять чем-то подобным, потому что он тронутый психопат, любящий уродства. Думаю, вы точно сойдетесь на почве жажды убийства! Э, ну, надеюсь я понятно сказал. — Ты работаешь на Бенджамина? — Чидль вертит визитку в руках. — Я много на кого работаю. Проще сказать, с кем еще не успел. — Интересно. Не ожидала такого от сына Джина. Ах, Чидль, если бы ты только знала… — Они меня просто спонсируют! — А вот это уже больше на него похоже. С кем ты сейчас? — Э… Бенджамин… Халкенбург… Фугецу, наверное? Хотя мы давно не общались. — Сплошь Какин… — тянет она и откидывается на спинке назад. — Любопытно. Но никого из наших? — Я тут типа с Кайто. Который… — Я знаю. Знаю. Новые виды. Нетеро, наверное, знает каждого охотника в лицо; даже таких, как Хисока. Видимо, Чидль тоже? Он неловко улыбается, не зная, что добавить. Ведь действительно выходит, что принцы Какина вертят им, как хотят. Но по разным причинам!.. Фугецу так вообще скорее друг, чем наниматель, особенно с учетом всего произошедшего. — Что планируешь дальше? — Обратно в Гойсан, — пожимает плечами. — Потом, наверное, с Бенни… кхе, Бенджамином буду охотиться за Джайро. Хотя я тут еще кое-что планировал найти, в смысле, артефакт, может слыхали? Что-нибудь, что способно вернуть человека к жизни. Обескураживающе прямолинейно, браво. Чидль смотрит в ответ крайне пристально. — Вернуть к жизни, значит? И кого ты планируешь вернуть к жизни, Гон? — Друга? — Ты знаешь, чем это может закончиться? — Ну я же не буду пичкать его останки зобаэ или чем-то вроде этого, — начинает злиться он. — Я просто ищу способ сделать это безболезненно и без отката, как будет с аи. Если не найду, то так и быть. Но тут столько всякой чуши, может, найдется. Я… Я не знаю, хорошо? — Хорошо, что тебе еще хватает совести беспокоиться о других, — строго цокает Чидль, и Гон щелкает пальцами. — Это камень в огород Джина. Я понял! Лишь улыбка в ответ. — Хорошо. Ты занятой охотник, но я все равно спрошу, потому что пройденный тобою путь является отличным доказательством твоей состоятельности. Сейчас нам крайне срочно требуются ресурсы, ты и сам видишь, к чему приводит столкновение с Джайро: живым выходит лишь Леорио-кун, но и от него сейчас проку не будет. Хочешь ли ты к нам присоединиться? Присоединиться… Он, все же, охотник, и, по логике, Чидль может ему просто приказать — не отвертится. Но она дает выбор, зная, что это самый простой способ добиться верности. Взгляд его невольно идет назад, к выходу из пещерки, туда, где сейчас остальные. У него столько планов, столько дел… Рядом с Чидль он не сможет искать сокровища для Бенджамина: ни образцы чумы, ни источник энергии… Она явно будет против возвращения Хисоки, а если Гону и удастся как-нибудь это провернуть, то точно захочет изучить этот феномен. Такой строгий контроль не так плох, он явно помогает Леорио наконец собраться, но для Гона это… Потому он вежливо улыбается и качает головой. — У меня и так дел выше крыши, извините. — Говоришь как Джин. Чидль произносит это без задней мысли, просто как факт, но перед глазами проносится образ Второго… На секунду к горлу подступает тошнота.□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
Вечером организуют огромный костер в центре лагеря, предварительно защищая всю область хацу, чтобы никто не пришел на яркое пламя. Маленький праздник явно радует членов экспедиции Чидль, и те радостно стекаются к центру ущелья. Доносится звон бутылок, рекой течет добытый в руинах алкоголь, не теряющий свои свойства по совершенно неясным причинам. Интересно, как они понимают, что он безопасен… Честно, Гону совершенно не хочется знать: он просто рад оказаться в таком месте в самом центре веселья, после мрачного Кер-Иса и всех ужасов, что там происходят, это словно бальзам на душу. Он с ухмылкой наблюдает за тем, как под ночным небом около костра задорно пляшут Аллука с Замзой, выделывая какие-то невероятные телодвижения, словно танец одержимости, пока рядом о какой-то чуши спорят Леорио и Киллуа; первому, как не самому здоровому, вместо алкоголя выдают что-то скромное — сок местного растения. Гон и сам его пьет, не шибко заинтересованный в пьянке, но чуть-чуть из вежливости глотает. По другую руку от него сидит Дюллахан, с легким оскалом наблюдающая за празднеством. Ее изрядно забавляет, когда кто-то из охотников, уже слишком пьяный, зовет Чидль просто шутки ради станцевать — откровенно смеется, стоит той согласиться и показать такие движения, что экспедиция начинает аплодировать. Вот это да!.. Так она не такая уж и зануда! — Забавно, как некоторые особенности кочуют от предков к нам и вам, хотя нас разделяют километры и огромная разница в культуре, — роняет Дюллахан, продолжая хищным взглядом осматривать окружение. Она не поворачивает головы, но на секунду Гон ощущает пристальное внимание к себе. — Ты не хочешь присоединиться к своим друзьям у костра? — Аллуке и Замзе?.. Не знаю. Признаться, после Кер-Иса как-то все еще не по себе. Джайро. Двойка. Джин, который так просто позволяет провернуть подобное. Все это слишком… слишком. — Боишься? Гон хмурится. — Джайро? Нет. Меня это злит. Знаешь, с одной стороны в этом нет ничего… такого, то есть, я прекрасно понимаю, чем оперировал Джин, когда соглашался. Ему просто все равно, да и мне было бы, наверное… Но все равно как-то мерзко. И дело даже не в том, что я там увидел своего двойника, просто можно же обращаться с ними как с товарищами, а можно — как с оружием, и Джайро выбирает последний вариант. Но они же люди… да? Они смотрят друг другу в глаза. — Ты сомневаешься? — Я ведь клон, рожденный нэн, — бормочет Гон, тупо смотря вперед, сквозь Дюллахан. — Могу ли я считаться человеком? — Может ли искажение человека от эго считаться таковым, если теряет форму? — парирует Дюллахан. — Или же мертвец, вернувшийся к жизни с помощью нэн; тот, кто перетягивает свою душу в другое тело после гибели… Все это лишь условности. Главное, что ты считаешь себя человеком. Ты мыслишь, и это главное. — Но мышление — это удел и магических зверей, например! — Тут, на землях бывшей Ишвальды — возможно, — Дюллахан ухмыляется. — Но они не видят себя людьми. Просто спонтанные мутанты, рожденные после поглощения человеческой плоти. Человек все еще исток. Подобные слова немного успокаивают, и Гон невесело усмехается, вновь глядя на Замзу и Аллуку, танцующих около пламени. Они… Наника и Замза — тоже не люди. Вытесняют разум человеческой плоти, в которой находятся. Что ни говори Киллуа, но, очевидно, Наника — исходное ядро личности Аллуки, на основе которого и рождается она сама. Так ему кажется… Он не признается приятелю в этом ни за что, пусть думает, что думает. — Надо избавиться от двойников. — Мне казалось, ты хотел их вербовать. — Я все еще хочу. Но я не верю, что они согласятся, если им даруют разум. Скорее всего Джайро постарается сделать все, чтобы они оставались под его контролем. То есть, либо смертельно преданы, либо без разума. Нужно придумать, что с этим сделать… — складывает руки замком. — Создать уже чертово хацу, специально против него. Но как это сделать, что выбрать… Да и язык местный было бы неплохо выучить. И Хисока, конечно же. Еще Хисока… Потом задумывается. Дюллахан же местная, верно? Плюс ей довольно много лет, как она говорит, видимо, как-то продлевает себе жизнь. Или она говорила что-то об этом, честно, Гон уже плохо помнит: все воспоминания о Кер-Исе стираются, как страшный сон. Она вольный охотник, значит, знает очень даже много, и… Гон упирается в нее взглядом, и Дюллахан мило улыбается в ответ, явно предвкушая нечто интересное. — Э, слушай. А ты случайно не знаешь какого-нибудь, ну, очень интересного способа воскресить человека? Или вдруг твое хацу обладает такими свойствами, а, скажи, пожалуйста, что обладает, и сегодня я закрою две свои цели разом. Смех вынуждает его грустно вздохнуть. Ну конечно. — Нет, мое хацу просто откатывает последствия, — Дюллахан трясет головой, продолжая смеяться. — Такого я не видела. Черт! — Но легенды о подобных местах ходят. Гон настораживается. Так?! — После расставания с тобой я отправлюсь к своей эскадре, и мы отправимся охотиться на китов глубже в старые земли, могу поискать там и поспрашивать других вольных охотников. Вполне возможно, кто-то что-то и видел. — Блин, я буду просто супер благодарен! — Но ты можешь отправиться с нами, — тут же добавляет она, скорее как между делом, Гон не слышит в ее голосе настойчивости, присущей остальным, кто пытается его рекрутировать. Это и правда просто вежливое предложение. — Это долгое путешествие, около… года, полагаю, на ваш манер, но мы отправимся дальше, чем доходят люди из озера Мебиус. Ты интересный человек, готовый рискнуть всем. В китобойном промысле такие и нужны: трусов убивают сразу. Отправиться в путешествие… С одной стороны, это бесполезная остановка в его приключениях по Темному Континенту: она не принесет никакой толковой пользы, кроме вероятной охоты за слухами. Но он не знает, куда идти дальше, кроме как возвращаться в Гойсан, идей для поиска сокровища для возвращения Хисоки — ноль… Дюллахан же — местная, которая много кого знает, ее осведомленность о местности невероятна. Мало где еще найдешь аборигенов, знающих местный язык, плюс мирных. Она с Замзой — аномалии в этом смысле, если бы не их странный интерес к выходцам озера Мебиус… Кто знает, чем бы это все завершилось. Гону вспоминается деревня, молящаяся на слепое чудовище. Это полезное сотрудничество, почти дар свыше. Удача во всей ее красе. Плюс, вряд ли вся команда Дюллахан знает их язык, значит, он легко может научиться у них всякому. Включая устройство Темного Континента. По сути, они бесплатные проводники в те земли, где бывали разве что самые безбашенные экспедиции, что тоже может быть по-своему полезным… Бенджамину это точно понравится. Когда Гон вернется с данными о тех землях, конечно. До этого что будет думать — непонятно. Хотя ему-то что? Он вообще вольнонаемный. — Я могла бы научить тебя тому, что знаю о нэн сама, — добавляет Дюллахан. — Мне…. — он медлит. — Мне нужно подумать. Все это всерьез нужно обмозговать, обговорить… Слишком рисковый шаг! Китобойный промысел еще у него дома считается опасным занятием, невероятно смертоносным, но тут? Если обычный кит убивает по паре моряков в год, то местные твари наверняка уничтожают гораздо больше людей, тех, что пытается на них охотиться. Он виновато улыбается Дюллахан, поднимается, после чего бредет в сторону приятелей, уже собирающихся гурьбой. Те слушают кого-то из экспедиции Чидль; Гон застает лишь самый конец разговора. — … в общем, их просьба оказалась мала, но закономерность мы примерно поняли: чем больше требуешь, тем больше платишь в ответ. Как машина желаний судного дня! — Это точно аи, — замечает Киллуа с видом знатока. Потирает подбородок. — Хорошо, что вы не напоролись на придурка с большими запросами. Кто знает, сколько бы человек выкосило. Хотя было бы забавно посмотреть, как это повлияло бы на Леорио… Эй! — Завались! — Пинать было не обязательно! — затем зырк-зырк на Аллуку. — Ну? — Баранку гну, — фыркает та. Пожимает плечами. — Очевидно, я хочу с ними поговорить! Кто бы подумал!.. Прямо тут, уже! Блин-блин-блин, а как с ними говорить? — она начинает ходить кругами, заламывая руки, и эта нервозность веселит остальную поддатую публику (и трезвую в количестве одного Леорио). — Что сказать!.. Хватит ржать, гады! Я тут серьезный вопрос решаю, между прочим! Киллуа и остальные отвечают зубастой улыбкой, мол, ну да, конечно. По шее получает каждый, прилетает даже Гону, но на нем Аллука неожиданно тормозит и ойкает. — Нет-нет, все в порядке, этому дуриле полезно. — Леорио, — Гон многозначительно смотрит на друга. — Пропиши кое-кому еще одну порцию пинков, в организме явно недостаток. — Ага, я заметил тоже. — Ай! Предатели! Что творите?! Потом Гон подзывает их двух к себе, намекая на личный разговор. Аллука так и остается рядом с охотником, что встречает аи, слушает во весь рот, Замза же тянется следом за ними… Сначала Гон подумывает прогнать его, разговор все же только для своих, но потом решает махнуть рукой. Толку никакого не будет, а подслушать он может и через жуков. С него будет. Потому он кратко описывает предложение Дюллахан и смотрит, по-волчьи, что скажут другие. Киллуа явно озадачивается ни на шутку, хотя глазами так и косит в сторону Аллуки, улыбается, Замза скребет подбородок пальчиком, и только на лице Леорио полная уверенность. Он фыркает, смотрит на остальных, как на огромнейших придурков, потом закатывает глаза. — Что тут решать? Иди. Ты пацан умный, выход всегда найдешь. — Но мы только встретились!.. — робко пытается возразить Гон, и Леорио обрывает его смешком. — И что? Потом еще встретимся. Вот что, а встречи у нас никто не заберет. Тебе тут сидеть некогда, сам говорил: столько дел, плюс меня-то ты спас, а хозяина башки в ящике — нет. Это что… Леорио… говорит идти спасать Хисоку?! — Я такого не говорил, — мгновенно возмущается тот. — Но ты все равно пойдешь! — Предложение действительно чарующее, — вмешивается Замза, но брезгливо морщится: — Хотя эфирные киты питаются роями жуков, вроде моего вида. Мне бы с ними встречаться не хотелось… — А тебе никто не предлагал, — ухмыляется Киллуа. У Замзы такой вид, будто ему разбивают сердце. После шутки Киллуа некоторое время молчит, размышляя; он словно и правда не знает, как ответить, и его это действительно беспокоит, но Гон понимает, откуда тут сомнения: из-за Аллуки. Он не может просто так взять и бросить сестру, для него, после спасения ее из поместья Золдиков, это будет кощунством. Поэтому он вздыхает и разводит руки в стороны, уже желая сказать, мол, я все понял, можно не пояснять, но… Прежде, чем он хоть что-то произносит, сверху Киллуа на голову падает чужая ладонь, боковой стороной; такая меткая затрещина, что тот едва язык не прикусывает, и, пока страдает внизу, держась на ушибленную макушку, над ним вырастает страшной тенью Аллука. Смотрит на брата несколько секунд с видом, будто тот делает что-то неверное (хотя, в сущности, он даже никого не оскорбляет!), после чего выразительно глядит на Гона. — Я точно остаюсь, — замечает она, и в эту секунду ее лицо, это выражение невероятной уверенности, вновь сквозит духом Иллуми. — Хочу познакомиться поближе с друзьями Наники, плюс Чидль понравилось мое хацу, и она обещала меня потренировать. Может, научусь лечить. И вообще!.. Если Замза не идет, то как я его брошу, мы теперь друзья! Она хватает его за руки, и некоторое время они водят хоровод с крайне безалаберными лицами, на что с иронией смотрит Леорио. Потом Замза невероятно серьезно пялится Гону в глаза. Так, как никогда до этого. — Так и есть. Я остаюсь. Извини, с тобой весело, но киты — это слишком даже для меня. Возвращайся, обязательно, чтобы я увидел, как ты уничтожишь наш мир. — Какого хрена?! — Это он так говорит, что будет скучать, — хихикает Аллука и треплет того по голове, и Замза вновь кивает. Затем грозно указывает на Киллуа. — Но это Замза! А ты! А ну живо прекратил тупить! Я знаю, что ты хочешь, и ты можешь делать все, что пожелаешь! Потому что мы взрослые люди! У Киллуа такой несчастный взгляд, словно его из дома выгоняют. Он неловко потирает затылок, смотрит на Гона с видом крайней тоски, после выдыхает… Ну и ну, сколько прелюдий, и все ради того, чтобы…. Собственно, чтобы что? — Ну не могу же я бросить своего тупого другана одного!.. Эх, Гон, на что не пойдешь ради тебя. Даже Аллука меня посылает!□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
Когда Дюллахан слышит это, ее оскал принимает маниакальные радостные нотки. Она хватает их двоих за шеи, прижимает к себе, смеется во весь голос, после чего возбужденно произносит: — Добро пожаловать в семью, салаги! Эскадре вы понравитесь!□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
Об этом Гон вспоминает глубокой ночью, когда празднество завершатся, и все расходятся отдохнуть. Но сон никак не идет; он некоторое время ворочается из стороны в сторону, после решает сдаться и вынимает из «хаммерспейса» то, что бережет сейчас пуще собственного ока. Невероятно важное и единственное в своем роде: коробку, в которой видят вечный сон останки Хисоки. Аккуратно положив ее перед собой, на матрас, Гон аккуратно садится напротив. Барабанит пальцами по коленям, не зная, что сказать, закусывает губу… Сложно даже начать. Хотя это глупо. О чем он с ней говорить? Пару раз, ночью, еще до встречи с Киллуа и Аллукой, он достает коробку для разговоров, болтает с ней о всяком, но это и правда бессмысленно: это не сон, Хисока ничего не запомнит. Но Гону так хочется, чтобы он тоже услышал про все этим приключения!.. Жаль, что его тут нет. Ему бы понравилось. Понравилась бы Дюллахан, опасности окружения, все-все-все! Но вместо этого Хисока выбирает мелочную месть… Взгляд впивается в коробку пуще прежнего. Он так и не открывает ее. Не срывает пломбу хацу Абаки. Интересно, голова и правда не гниет? — Хотя теперь я лучше понимаю тебя, потому что у меня тоже появился «близнец», — неожиданно вслух резюмирует он. — Правда, в отличие от тебя, я убью других таких же. Да уж… Тебе бы наверняка это не понравилось. Хотя? Черт, ты такой сложный. Как только верну тебя к жизни, серьезно, держись. Устрою такую головомойку, век вспоминать будешь! Но сначала нужно вернуть его к жизни. Как можно скорее.□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
Утром, во время прощания, он одаривает Леорио невероятно крепким объятием: тот все еще тощий и слабый, но стоически выдерживает, хотя потом шутит, что ощущеньице — будто пару ребер ему точно ломают. И пусть это короткая, но невероятно приятная встреча. Леорио жив, с ним все в порядке, Гон выполняет целых два пункта своего плана: находите его и Чидль, отправляет послание Пьон… Они улыбаются друг другу, после чего тот тихим шепотом роняет: — Ты сильно изменился, Гон. Но в лучшую сторону. Если бы много лет назад, когда мы встретились на корабле на пути на экзамен я знал бы, кем ты станешь, я бы последовал за тобой вновь и вновь. Будь осторожнее, не рискуй понапрасну. И следи за Киллуа, а то мало ли. Изменился в лучшую сторону… Это вряд ли. Но вслух он ничего не озвучивает, просто шуточно изображает смущение. — Что «мало ли»?! — злится тот, когда слышит, и Гон коварно улыбается в ответ. — Обязательно! — Вы че, сговорились, ублюдки?! После — прощание с Замзой и Аллукой. Вторая налетает на него и сама обнимает первой, висит на шее, после чего обещает молиться за их успех. Замза просто смотрит… Потом сует в руку одного своего жука. На закономерный немой вопрос как-то чрезвычайно нервно бормочет: — Ну, я же должен увидеть хоть капельку!.. Считай, это моя камера! — Лупи братца почаще, — резко вмешивается Аллука, говорит намеренно громко, из-за чего на лице Киллуа проявляется агония всего мира. — Ему полезно будет, серьезно! — Но обязательно возвращайся! На него смотрят три пары глаз, выжидающе, и Гон переглядывается с Киллуа. Тот закатывает глазенки и фыркает, отворачиваясь, явно не желающий ничего слушать от двух предателей, что настоятельно рекомендуют ему подзатыльников. Но он тоже будет грустить, это факт. Потому Гон кивает всем им, задерживает свой взгляд на Замзе и фыркает. Тот еще посмотрит. На все, что ждет впереди. А пока что Гону нужно подготовиться. — Ну, до скорого! Он машет им рукой, пока позади, у выхода из ущелья, их нетерпеливо дожидается Дюллахан.