□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
Край обрыва, около которого они стоят уже некоторое время, весьма впечатляет: резкий уход вниз, а там — даже земли не видно, настолько высоко. Перепады высот на Темном Континенте спонтанны и неясны даже Гону, и он может лишь гадать, что именно тут произошло, чтобы землю так разрыло. Но вопросы терраформирования и прочих сложных слов интересуют его гораздо меньше, чем бродящая по кромке Дюллахан, словно что-то ищущая; она — как ищейка, за чем-то бежит и бежит вперед, и Гону остается лишь гадать, что именно она тут такого находит. Они с Киллуа лишь кокетливо переглядываются, гадая, что эдакого отчебучит Дюллахан еще, пока та вдруг не замирает, подобно гончей перед броском, после чего на каблуке разворачивается в их сторону. Вся пышет торжеством, зрелище то еще, но Гона больше интересует конечная точка назначения, которую им обещают уже… достаточно. Она разводит руки в стороны, вся из себя любительница представлений, после чего громогласно тянет: — Добро пожаловать в Такетнан! Гон смотрит на Дюллахан. Переглядывается с Киллуа, что вертит пальчиком у виска. Потом оборачивается, но вокруг лишь леса и кусты, ну и, конечно же, пропасть. Короче, никакого торгового городка, которым им грозит Дюллахан, и это вызывает вопросы… Черт! Им не следовало с ней идти, она свихнулась, пока торчала в Кер-Исе! Надо скорее бежать, пока и их бешенством не заразила, иначе… Мелкий камушек прилетает ему в висок, и Дюллахан, подбрасывая еще, после чего крайне недовольным голосом замечает: — Я знаю, о чем ты думаешь, салага. Психозами тут и не пахнет. — Да ты смеешься! Тут пустота! — Мозговые личинки, — подытоживает Киллуа. — Дай угадаю, твоя эскадра уже давно мертва. Ты их съела. — Еще одно слово, Золдик, и ты полетишь с обрыва следом. Тот смущенно прикрывается, аки девица. — Вот так прямо? Полечу-у-у? — Какие же вы бестолковые увальни, — Дюллахан качает головой с таким трагичным видом, будто одно осознание их безмозглости их невероятно сильно печалит. Она указывает пальцем вниз, после чего постукивает сапогом. — Там. — Что — там? — не понимает Гон. — Такетнан находится под нами.□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
Как выясняется, торговое поселение вольных охотников всех мастей вырублено прямо в обрыве скалы, так, что никто без знания о его местоположении туда так просто не заявится. Это довольно разумный ход: напоминает Гону ходы контрабандистом из НЗЖ, и, хотя их строят по указке Джайро, это все еще довольно мудро. Но он сдерживает воображение, и потому не разочаровывается итогом: Такетнан оказывается сравнительно небольшим, но очень оживленным и тесным поселением, где дома настроены друг на друге, тропинки между рядами богато украшенных лавок тесны, а голоса вокруг то и дело стараются перекричать друг друга. Тут торгуют мясом, рыбой, украшениями. Оружие, шкуры, драгоценности. Услуги. Товар на любой вкус. Но говорят все на незнакомом языке, местном, тот, который знал Замза: что логично… но жутко неудобно… но логично! Сюда бы с подарочком от Бенни Гон вписался бы как влитой, но у него нет времени постигать азы ведения бизнеса, он, вообще-то, занятой мальчик, и у него в планах столько всего… Например, научиться нэн получше, чтобы накостылять Джайро! Помимо продавцов тут полно небольших гостиниц, где, очевидно, отдыхают зашедшие временно вольные охотники. Кто-то ютится рядом, в обустроенных лично шатрах, в такое место Дюллахан и направляется: не в самую примечательную палатку, несколько покосившуюся. Гону трудно вообразить, что из себя представляет эскадра такой, как Дюллахан, но он видит сильных и страшных людей, на фоне которых они с Киллуа будут выглядеть настоящими салагами. Он бросает это Киллуа, скорее ради интереса, что думает тот, и приятель отвлекается от разглядывания украшений, которые, вероятно, присматривает для Аллуки. Жмет плечами. — Какие-нибудь головорезы и психи. Типа, взгляни на нее. — Она довольно рациональна на фоне Джайро или других встреченных нам типов… — Уровень, конечно, высок, — Киллуа смеряет Гона взглядом. — Гон, думаю, будь у нее организованная команда, она бы так себя не вела, и тем более не потащила бы нас. Скорее всего там такая же разношерстная стая дуралеев, которые способны мир на уши поднять. И оказывается прав. Внутри палатка еще теснее, чем видится снаружи; здесь воняет какими-то благовониями, травами, вокруг небольшого котелка на костре сидят четверо, и, когда Дюллахан торжественно заходит внутрь, резко поднимают на нее взгляд. Первым, за кого зацепляется Гон — огромная женщина исполинских размеров, выше настоящей формы Биски, и шире — но очень сильная, это заметно по мускулам. Она как и Дюллахан подвержена мутации, но форма сильнее, отчего частично ее лицо напоминает звериную морду, будто бы кошачью, но нормальный человеческий рот и нос не делают ее страшной, отнюдь. По левую руку от нее находится худощавый мужчина с причудливой бородкой в полной броне с впалыми глазами и блаженным взглядом, от которого веет аурой какого-нибудь рыцаря из тех любовных романов, что любит почитывать Мито-сан. По правую — две одинаковые девушки с невероятно белой кожей, такими же волосами и черными полосами на глазах, словно боевой раскрас: они двигаются синхронно, и впиваются в новых гостей подозрительным взглядом. Меньше всего вопросов к девчонке, что тут же подскакивает на ноги: она самая нормальная тут, выглядит молодой, энергичной, с длинными волосами цвета вороного крыла, лишь глаза странные — полностью черный белок. Все они одеты в похожую на Дюллахан одежку, словно броню из кожи, кроме тощего мужчины, чей вид больше навевает мысли о каких-нибудь рыцарях. Дюллахан торжественно разводит руки. Девочка-черные глазки тут же подскакивает на ноги и визгливо восклицает: — Дюлли! — потом начинает болтать на своем языке, и капитан эскадры жестом ее останавливает, следом за чем пальчиком указывает на Киллуа и Гона, вежливо стоящих в стороне, молчаливо. Уже на понятном им языке говорит: — Давно не виделись. Оставим сюсюканье на потом. К сожалению, в Кер-Исе оказалось трусливое ссыкло, которое не просто спрятало все сокровища, еще и заперло город во временной петле. Только удалось выбраться, и все благодаря вот этим молодцам, — она называет их по имени, и Гон приветственно показывает два пальца, мол, мир-мир! — Отличные ребята, должна сказать. Из центра Мебиуса, кстати, так что они с той пачкой путешественников, что на берегу. Кто знает, сколько бы я там проторчала, если бы не они. Абсолютно отбитые, так что теперь они с нами, — медлит, — временно. Эскадра пытливо смотрит на новеньких. Первой поднимается большая женщина. Лицо ее искажается оскалом, но нет, не грозным, отнюдь — это предвкушение, и Гон это чувствует. Она упирает руки в бока и начинает так громко хохотать, что вся палатка сотрясается, и, пока остальные зажимают уши, лишь Дюллахан улыбается этому, словно скучает по такой дикости. После великанша осторожно протискивается к ним с Киллуа и смотрит, пристально, после чего таким же громким голосом произносит (однако, акцент у нее не такой чудной, как у капитана, так что разобрать речь проще): — Вот это сюрприз! Оказывается, среди салаг бывают храбрецы! — жмет каждому руку, и хватка у нее железная. — Меня зовут Ибараки! Будем же знакомы! Она тут же встряхивает их руки так, что Гону чудится — все, хана косточкам, после чего сжимает в объятиях, так крепко, что он чуть не задыхается от неожиданности. Силушки Ибараки не занимать, это точно! Потом резко отпускает и сжимает медвежьим капканом уже Дюллахан, пока та бормочет что-то успокаивающее, и следом представляет: — Вот этот похожий на палку — Росинант. Мужчина благосклонно кивает и высоким тоном, слегка занудно, произносит: — Рад встретить новых гостей в нашей невероятной эскадрилье конца… — Любит болтать, — тут же поясняет Ибараки и вертит пальцем у виска. — Две одинаковые девицы: Кастор и Поллукс. Они что-то вроде гадалок. Те лишь молча кивают, синхронно. Вот это да… Последней остается странная девица, она подскакивает на ноги и копирует жест Гона, показывая два пальца, когда говорит — голосок у нее тонкий, тягучий, как патока, очень похоже на Хисоку, и акцент при этом самый чистый: — Меня зовут Годива! Я тут немного в плену! — Игнорируй ее, — шепчет Дюллахан. — Мы работаем уже несколько лет. — Нет, честное слово! Я в заложниках! — Врет, — синхронно добавляют близнецы. — Да ну нет же… Потом все это прекращается, и новая эскадра садится кружочком вокруг котелка, в котором Годива что-то старательно варит: Гон видит яйца, мелко порезанные, какую-то зеленушку, кучу мелких грибов, хлебную массу, и, конечно же, мясо. Все это обильно полито каким-то неизвестным рыжим соусом, пахнет просто невероятно. Когда ему наливают в мелкую миску порцию, Дюллахан рядом сыплет сверху специями и жестом говорит, мол, пробуй. Сначала Гону кажется, будто ему сжигают язык, но когда острота сходит на нет, то он ощущает невероятную симфонию вкусов: мясо, пропитанное соусом, буквально тает на языке, зелень приятно хрустит, даже измоченная в бульоне, грибы добавляют привкуса. Такого блюда он еще никогда не пробовал: если это нечто местное, то ему срочно нужен рецепт, чтобы показать Мито-сан! И Курапике! И Хисоке! И… и… всем! Киллуа уже хомячит пятую партию; Ибараки старательно накладывает ему очередную порцию. Да уж, кое-кто явно умеет привлекать сильных женщин и вызывать у них желание нянчиться, да?.. Как с Биски… — Как вы сюда прибыли? — внезапно интересуется Росинант, внимательно смотря на Гона. Тот неловко потирает шею. — Э, с экспедицией? Мы типа исследователи… Все такое. — Что это значит? — он смотрит на Дюллахан, и та произносит что-то на чужом языке. Охает: — А! Искатели истины. Прости уж, наши языки… Не очень хорошо стыкуются. — Просто ты старый пень и ничего не запоминаешь! — гогочет Ибараки. — Совсем невежливо с твоей стороны указывать на мои недостатки вот так… — Недостатки надо исправлять! А ты не помнишь ничего, потому что отвлекаешься на грезы! — Он тот еще фантазер, — задумчиво соглашается Годива, подливая Гону еще. Заглядывает в глаза: — А у вас все там такие симпатичные? А то тут только женщины или этот старый пенек! — Вообще-то, красота — это субъективная точка зрения, и… — Выпьем! — вдруг рявкает Дюллахан, поднимая кружку с имбирным пивом. — За возвращение! Знакомство! За кровь эфирных китов! Эскадра тут ж собирается, дружно чокается кружками и горланит каждый что-то на свой манер: Ибараки вновь громогласно хохочет, Годива начинает подлизываться к Киллуа, на что тот старательно не реагирует, Росинант задумчиво смотрит куда-то в потолок, близнецы все так же загадочны… Киллуа прав — они больше походят на банду преступников, чем организованную группу, но это в них Гону и нравится: четкие структуры, вроде армии Бенни, вызывают скорее легкий дискомфорт, слишком уж официально. Да, там тоже есть свои плюсы, они уважают друг друга, но тут Гон знает — он может сказать Дюллахан честно, что о ней думает, и на него не начнут рычать все, как собаки. Простое взаимное уважение, товарищеские узы. В такой среде и правда будет намного проще влиться в мир Темного Континента. Когда все немного выпивают, даже остатки легкого напряжения исчезают: Дюллахан, вальяжно развалившись перед котелком на подушках, указывает на Гона с Киллуа и лениво бросает: — Научим этих салаг настоящему нэн. Малышня пожалеет. Вместе с ними прибыла проблема, ребята хотят ее устранить. — Какого рода? — Ибараки вскидывает бровь. Ну… Гон рассказывает: кратенько. Вновь погружается воспоминаниями в инцидент в Йоркшине, потом более детально про Кер-Ис, «эгоистов», Киллуа изредка добавляет что-то от себя. Образ Джайро вновь маячит перед глазами, опасный, дикий, и Гону хочется уцепиться за него, сжать в руках до крови, чтобы тот больше никогда в жизни не появлялся на горизонте мира. Он сделает так… обязательно, но для этого нужно стать сильнее. За этим он сюда, собственно, и приходит. Его выслушивают с пониманием. Близнецы подозрительно переглядываются, Годива закрывает рот руками, и лишь Ибараки и Росинант слушают это хмуро. В конце последний поворачивается к Дюллахан и кивает, очевидно, вопрошая: та качает головой. — Я видела его. Муравей-химера. Абсолютно отбитый. Если вы помните тварей из Дзигоку… — Это проблема, — пыхтит Ибараки. — Нам стоит беспокоиться? — Мы сами разберемся, — заверяет их Гон. Киллуа кивает. — Люди нашей экспедиции уже начали разрабатывать план против него. Но я бы советовал быть осторожнее, он совершенно непредсказуем, плюс испытывает на твердость вообще все, что только можно представить. — Он еще и хитрожопый, — добавляет Киллуа, иронично вскидывая бровь. — И крайне харизматичный. Серьезно, встретите на пути — не слушайте, иначе нассыт в уши только так. В нашем секторе мы изгнали секту, которая была с ним на короткой ноге, но я уверен, что они перебрались сюда. Плюс у него крайне влиятельные друзья с таким же умением врать с самой честной рожей. Некоторое время царит молчание. Это явно не та угроза, с какой сталкивалась группа тут: но и им в общем-то не должно быть дела до Джайро, пока его аппетиты не столь огромны. Впрочем, поволноваться наперед все равно полезно — мало ли, насколько это затянется, и насколько значимой проблемой для местных он станет. Дюллахан выглядит серьезней всех, как та, кто видела его деяния во плоти; потом переглядывается с Гоном. — Посмотрим позже. Сейчас нет смысла беспокоиться, а я верю, что вы избавитесь от него раньше, чем он помешает нам или кому-то из вольных охотников. Но я передам местным, чтобы опасались белой кошки, — она выразительно глядит на Годиву, и та, прекратив свои попытки подобраться к Киллуа поближе, змеей выметается из палатки. — Наше путешествие будет долгим. Я научу вас всему, что знаю сама, как и эскадра. Последний шанс, Гон и Киллуа: дальше мы сядем на корабль и отправимся в путь. Вы готовы на год позабыть о земле обетованной и примкнуть к нам? — Да ты надоела, — хмурится Киллуа. — Мы еще в лагере у Чидль сказали. — Вот именно! Дюллахан улыбается им, добродушно, а Гону кажется — будто оскал. — Хорошо. Тогда завтра отправляемся.□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
На следующее утро Гон видит то, что Дюллахан называет «кораблем». Эта посудина похожа на него лишь частично: у него, конечно, тоже есть мачта, ну или ее подобие, но по мнению Гона тут больше от какой-то обтекаемой капсулы, довольно большой, с платформой на крыше: плюс оно так странно изогнуто, похоже на обкусанный полумесяц, со странными пластинками внизу, напоминающими бочки. И все такое ржавое… Эта посудина стоит на земле; но стоит капитану безумной эскадры взойти на него, как капсула с тихим гулом поднимается вверх, а из бочек будто бы вырывается яркий свет. Дюллахан восходит на лестницу с таким видом, будто возвращается домой: неудивительно, с учетом, сколько она торчит в Кер-Исе. Потом разворачивается к ним всем, с лукавой улыбкой. — Ну? Как вам? — Выглядит как таблетка от поноса, — честно признается Киллуа, и тут же получает гарпуном сверху вниз, по голове. Гон вовремя прикусывает язык, потому что его посещает ровно та же мысль… Почему на Темном Континенте все такое вытянутое, длинное! Как ракеты, о которых говорит Замза! Неужели все тут страдают от малого размера некоторых частей тела?! Он сглатывает и невинно смотрит на владелицу судна, после чего уважительно тянет: — Красиво… — То-то же, — Дюллахан закидывает гарпун на плечо. — Ладно, салаги, я вижу, что вы хотите задать вопросец. Валяйте. — Ты его с нэн левитируешь? Гон тычет пальчиком в солидное пространство под кораблем: это все, конечно, очень интересно, но крайне непонятно. Получает ответ почти моментально: гравитационные кристаллы, говорит Дюллахан, они связаны с нэн, аурой — как те, что вырабатывают бесконечную энергию, за которыми охотится Чидль. Что ж, теперь ясно, что судно, уходящее на дно со своим капитаном, в этих землях не шутка — если не будет ауры, не будет и полета, лишь ускорение свободного падения. Довольно логично, но опасно. Впрочем, если эта эскадра так давно работает, что даже самая новенькая тут, Годива, уже торчит пару лет, то опасаться нечего. Если что, наверняка есть способы спастись, уж в этом Гон уверен — эти ребята не выглядят как те, кто так просто даст себя угробить, если Дюллахан решит вдруг отправиться на тот свет. Он поднимается на борт: Ибараки приставляет лестницу. Странная форма корабля — явно рудимент технологий Ишвальды, что-то на основе тех ракет, о которых рассказывает Замза. Потому все такое старое, потому столь незнакомо Гону: их мир до такого еще не дошел. Он ведет пальцем по ограждению и чувствует: новодел. Потому капсула выглядит так нелепо с мачтой, скорее всего изначально это гладкая «таблетка», которая с помощью своей формы способна ускориться до огромных значений благодаря практически полному отсутствию трения. Кажется, сейчас где-то разрабатывают подобные поезда, похожие на пули. Все основные помещения находятся внутри капсулы, в том числе и склад с запасами. Им выделяют койки в общей комнате: там же спит и Дюллахан, хотя Гон ожидает, что уж кто, а капитан будет жить отдельно. Место не самое притязательное, особенно для Киллуа, привыкшего к большему, но вполне уютное. И не воняет плесенью! Бочек с едой и водой немного, но на таком судне проще с припасами: можно просто спуститься вниз и запастись, плюс наверняка будут встречные суда. В последние минуты Гон выходит на палубу и прислоняется к бортику. Смотрит на Такетнан, и это напоминает ему день, когда он впервые отправляется на экзамен, прощается с Мито-сан и жителями Китового острова. Но теперь он не слабый ребенок, и цели у него куда продуманней. Рядом опускается Киллуа. Вдвоем они молча смотрят на город. Судя по крикам позади, это ненадолго: скоро отправятся в путь. — Волнуешься? — С чего бы? — Гон раздраженно машет рукой. — В Кер-Исе было страшно, а тут… Да ладно, это же очередное приключение, пусть потенциально полезное! Научимся языку, многое узнаем! — Ты реально в это веришь? — А ты нет? Тот кривит рот. — Я верю Дюллахан, да и ее отряд весьма умелый. Но мне кажется, год — это излишне. Не пойми неверно, это точно будет весело, но мне кажется, что сначала надо разобраться с Джайро и компанией. Как на Острове Жадности: мы тренировались, и только потом начали игру. А тут — почти сразу веселье. — Вообще-то, мы нашли Леорио. И узнали, что с экспедицией Чидль все в порядке. Это уже много! — А Джайро? Гон хмурится. — А что Джайро? — Он все еще на свободе. — Киллуа-а-а! И кто из нас дурила?! Дюллахан даст нам уроки, мы станем сильнее, потом его побьем! Да, год — много, но тут и так много народу, не только же мы за ним носимся! Бенни что-нибудь придумает. У него столько братьев и сестер, они могут наконец перестать грызть друг другу глотки и объединиться перед общей угрозой! А то никаких банановых республик, чао, мечты! Сначала Киллуа смотрит на него слегка недоверчиво, потом медленно качает головой. Вздыхает. — Твоя правда. Я слишком беспокоюсь. — Беспокоиться — нормально, особенно когда рядом Джайро. Киллуа кивает, потом добавляет, задумчиво: — Аллуке бы понравилось. В смысле, не охота на Джайро. Городишко. Молчание. — Она реально только из-за аи отказалась? — Думаю, ей просто хочется немного посидеть на месте, — Киллуа лукаво смотрит в сторону. — Может, ей понравился Леорио… Кто знает. — Ага, значит, ты все же не тот старший брат, который не даст другим пацанам смотреть на твою сестренку! Попытка выкинуть за борт остается незамеченной: но, отпустив шкирку Гона, Киллуа философски замечает: — Там к ней точно никто не будет приставать… Что ты смеешься? Чего ржешь?! Гон все еще делает хи-хи. — Серьезно, я тебя выкину за борт! Дурильная голова ногам покоя не дает! Спор грозит затянуться, но они оба оборачиваются назад, когда гремят трубы: Дюллахан объявляет об отправлении. Уши вдруг закладывает, будто в лифте, и Гон видит, как медленно отплывает назад Такетнан, как фигурки вольных охотников становятся все меньше и меньше, будто игрушечные. Впереди ждет целый год подготовки, обучения и прочей тяжелой работы, включая охоту на эфирных китов, но Гон смотрит на это с оптимизмом: в конце концов, в итоге он получит гораздо больше. Потому он отворачивается и пихает Киллуа локтем в бок, кивая вперед, и зовет следом за собой, к остальной эскадре.