□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
Годовое путешествие по эфирным морям заканчивается, и вот гордый охотник на кашалотов и китов возвращается обратно в Гойсан, пускать слезку от радости тут. Дюллахан высаживает их не у Такетнана, но чуть поближе… В любом случае они делают заезд к команде Чидль и забирают с собой Аллуку и Леорио (последний решает, что достаточно с него диких земель, опыт в Кер-Исе оставляет свой след, а Пьон будет только рада новой свободной паре рук), и, вот, уже намного быстрее, за пару месяцев они добираются до Гойсана вновь. Замза остается с Чидль, там он теперь в роли местного проводника, в общем купается в славе, и это даже неплохо, потому что жучиное внимание слегка напрягает. Гону теперь аж девятнадцать, он почти солидный жених, и он с сомнением размышляет о том, что надо бы вернуться домой к Мито-сан и бабуле, чтобы навестить — но времени пока нет, совсем нет, и все, что он делает, посылает письма. Точнее, просит Кайто это делать весь год его отсутствия, а тот мастак подделывать стиль письма и даже дурацкие речевые обороты, которыми полнится речь Гона из-за общения с такими невероятными представителями сообщества дурил, как Киллуа. Чем ближе они к городу, тем заметней становится рост Гойсана: практически мегаполис в диких землях, плюс по пути они встречают пару мелких поселений, тоже грозящих перерасти в нечто по уровню хотя бы размером с Амдастер. Появляются нормальные дороги, даже железнодорожное сообщение. Проезжая мимо новенькой крошечной станции, рядом с которой стоит тепловоз явно притащенный из Мебиуса, Гон хмурится, видя какинскую символику и инициалы Церредриха. Значит, решил откусить себе кусочек такого бизнеса? Хотя ничего удивительного: хочешь жить — вертись. Смотря на это чудо, сидящий за рулем Леорио уныло замечает: — Главное, что Джайро не пролез в официальные сообщества. А то зная, как тут ведется бизнес… — Я думал, в вашу чащу радио не провели, — хмыкает Киллуа, отвлекаясь от осмотра окружения. До Гойсана еще пара часов на машине, все измучены и только и ждут возможности залезть в душ и поесть нормальной еды, а не сухпайков. — Пока вас не было, до нас добрались люди. Теперь Чидль на связи с Пьон. — Н-да, представляю, сколько народу померло ради того, чтобы тащить туда электронику… — Насколько я знаю, они используют нэн в качестве проводника, а вышки построили на руинах старых городов. Но это лучше уточнить у Замзы, я был слегка не в состоянии все это выяснять, пока все строилось. На лице Леорио виноватая улыбка, ему явно все еще неловко за момент слабости, хотя Гон думает — чушь. Кер-Ис и вся возня там едва не превращает его лучшего друга если не в эго-чудовище, то в калеку после пыток, ему жутко везет, что требуется всего год, чтобы от того пережитого ужаса остались разве что неприятные воспоминания. Это не Хисока — тут хотя бы была возможность вернуть все к предыдущему состоянию, Леорио не упирается рогом и послушно исполняет все указания Чидль. С Хисокой бы такое не сработало. Хисока… Нет, отгоняет Гон мысли, нет смысла о нем размышлять, Дюллахан дает ему невероятную наводку. Можно подождать до момента торжественного воссоединения, только еще придумать, как не дать Хисоке поддаться эмоциям и стать подобным «эгоистам». Возможно, это стоит обсудить с Пьон и Чидль вместе, уже по факту приезда. И подключить Бенни — тот знатный умелец придумывать хитроумные способы всех обвести вокруг пальца, будет только рад дать своим парням шанс не обернуться мерзкими зверушками. А Гон знает, что не все там люди-кирпичи, как Бабимайна! Аллука опирается ему на плечо и сладко шепчет на ухо: — Да ладно тебе, Лео-сан, а мне понравилось за тобой ухаживать. — Киллуа, угомони свою сестру! — Вау, — тот округляет глаза. — Аллука, ты откуда этого набралась? — Ой, даже не знаю… — Серьезно, она меня год пытала! — Ничего подобного! — Киллуа, я с боем уходил. В кого она такая?! — То есть, ты не подкатывал к моей сестре? — Она меня младше почти на десяток лет! — Подумаешь… Любви — все возрасты покорны! — Аллука, мы проведем воспитательную беседу. — Не-е-ет! Гон решает, что с него достаточно. Аллука полностью перенимает дурильность своего брата, Леорио с блеском отбивается (потому что он приличный человек с фетишами на женщин немного постарше), ну а Киллуа… А что с Киллуа? Вообще не меняется, дурилья голова, только волосы теперь еще длинней, и рост выше, и, смотря на него, красавца с белоснежными волосами и красивым узким лицом, доставшимся скорее от матери, Гон может только в бессилии зубки сжимать, потому что сам он лишних сантиметров за год так и не видит. Да, он не совсем мелкий… Средний, но на фоне таких дылд как Киллуа, Аллука и Леорио этого не заметно! Может, позвать обратно Замзу? Рядом с ним хоть немного гордость оживала! По пути им приходится сделать одну техническую остановку. Гойсан расползается, и даже появляются заправки на обочине, будто они и не покидают родной обжитый мир, и это выглядит так дико, особенно если эта самая заправка стоит у руин какого-нибудь древней постройки Ишвальды. Леорио отлучается по делам, Киллуа шатается по супермаркету и с любопытством смотрит на знакомые бренды в новой дикой земле, и лишь Аллука с Гоном предпочитают посидеть на свежем воздухе. Они гуляют по полупустой площадке и останавливаются перед доской объявлений. Такое Гон видит впервые, но Аллука, явно знакомая с чудесами радиотехники у Чидль, с жутко умным видом поясняет: — Ассоциация вместе с местными синдикатами решают привлечь к работе наемников. Быстро учат, потом отправляют по заданиям в зависимости от уровня понимания нэн. А эти доски объявлений вроде предложений вакансий: они работают на нэн, потому тут всегда актуальная информация, но и найдешь ты их только в Гойсане. Гон припоминает всю ситуацию на выборах из-за наемников Паристона, о которой слышит от Кайто и Леорио. Задумчиво чешет подбородок. Помнится, Чидль не нравится подобное, но в итоге она все равно соглашается? Или все дело в том, что на Темном Континенте условия совсем другие, нежели в старом мире? Он косится на Аллуку; та владеет нэн, но экзамен не проходит. Может, именно ее присутствие и убеждает? Чисто технически, она точно такой же «наемник». Они смотрят на доску объявлений вместе. Бумажек и вывесок тут уйма: от мелких и легких предложений собрать образцы на относительно близких землях или охоты, до совсем убойных, вроде набора в пробную экспедицию до Такетнана и даже дальше. Пара вывесок на языке Ишвальды — скорее всего Дюллахан тоже распространяет весть о том, что с людьми Гойсана можно работать: там в основном зовут на охоту или предлагают культурный обмен. Вроде ничего криминального. Потом взгляд Гона опускается на нижнюю часть доски, где висят объявления розыска. Так много, что половина не умещается, это даже печально — хоть и ожидаемо, потому что кто, кроме преступников, из не-исследователей заинтересуется в совершенно новой земле без закона? Он тянет руку, но потом резко отдергивает: скорее всего, если сорвать, то задание автоматически зачислится на его счет. Надо быть аккуратней! У Гона пока другие планы. Он рассматривает лица: почти никого не знает, но взгляд моментально цепляется за фоторобот Джайро: довольно точный, и по коже идет неприятный холодок от воспоминаний обо всех встречах до, о Неферпитоу. За его голову дают баснословную сумму — шестьдесят шесть миллионов дзенни, что по курсу зарождающегося города довольно много! Гон уверен, что это число еще вырастет. Рыщет взглядом еще, пока не натыкается на загадочное объявление, где вместо имени стоят вопросительные знаки, приглядывается… Несколько минут озадачено смотрит на свое собственное лицо. Награда — тридцать лямов. Солидно. Прическа немного другая, но разрез глаз и губы один в один. Потом на Аллуку. Та лукаво щурит глаза, вслух читая: — Награда выдается в Ассоциации… Гон! Нам срочно нужно к Пьон! — Что это за хрень? — он тычет пальчиком в бумажку. — Я вообще в океане торчал. За что награда?! — Понятия не имею, — его ловко хватают под рученьку. Аллука заглядывает в глаза с таким видом, что сразу становится ясно, ей и не интересно даже, душа тянется лишь к награде. — Но я серьезно. Нам просто невероятно срочно требуется зайти к Пьон! И, не дожидаясь остальных, она срывает бумажку со стенда.□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
Пьон, раскинувшаяся в роскошном бархатном кресле в дорогом костюме на заказ (с узором в виде зайчиков) без особого интереса смотрит на то, как Гон ударяет ладонью у ее носа о стол, а под рукой — то самое объявление о розыске. Позади него маячит Аллука с крайне жадным видом, Киллуа и Леорио стоят еще дальше, и когда на последнего падает пристальный взгляд, он неловко кивает. Пару мгновений висит молчание, потом Пьон все же откладывает пилочку для ногтей в сторону и складывает пальцы у груди, следом за чем, абсолютно игнорируя Гона, произносит: — Приветики, Леорио. Госпожа Чидль уже сообщила о твоем приездике. Как делишки? Умению игнорировать слона в комнате можно позавидовать. Взгляд Пьон все же переходит на Гона, потом на постер розыска. Тонкие брови слегка подергиваются, и когда она уже хочет что-то сказать, явно едкое, потому что она сто процентов знает, что тут происходит, просто не хочет это обсуждать, ее опережает Аллука, выпрыгивая из-за плеча у Гона, бодро гаркает: — Госпожа зам-председатель! Опасный преступник пойман, можно получит награду?! И хлопает Гона по плечу с такой довольной улыбкой, что тот не знает, ему обижаться или оставаться в шоке от такого гнусного молниеносного предательства, которое она придумывает за… сколько они на постер смотрели, пару секунд? Пьон тут же растягивает тонкие губы в улыбке и очаровательным голосом тянет: — Конечно-конечно, чек можно получить в кассочке, сейчас напишу соглашеньице… — Вау, — хмыкает позади Киллуа. — Стоило Нетеро помереть, как они устроили тут организованную группировку с подставами. Аллука, меня всего год рядом не было, а ты уже вляпалась в такое, что творится-то? — Только бизнес, — сухо замечает она, хотя, очевидно, это все просто затянувшийся цирк. Хорошо, немного пошутили и хватит. Гон настойчиво стучит пальчиком по розыскному плакату и задает вполне очевидный вопрос, что тут вообще происходит, и Пьон, откидываясь в кресле назад, смотрит на него взглядом крайне раздраженным, после чего вновь тянется пальцами за пилочкой. Начинает орудовать ею с такой скоростью, что становится страшно, как не спиливает все до конца. — Ну, это ты мне должен объяснить, Гон. Что тут происходит, и почему твою рожицу видели на местах преступленьиц, хотя даже госпожа Чидль мне говорила, что ты плаваешь с китобойчиками. — Как я могу объяснить?! — теряется тот. — Может, у тебя хацу телепортации… И ты просто всем нам тут лапшичку на ушки вешаешь, не думал, нет? — Это херня какая-то, — влезает Киллуа, хватая плакал. Рассматривает и вертит его, хмурясь. — Считай меня свидетелем, я с этим дурилой двадцать четыре на семь был, а если и мне не веришь — можем вызвать Дюллахан и ее эскадрилью. За этот год Гон никак не мог оказаться в двух местах одновременно. — Подстава от Джайро? — предполагает Леорио. — Вот ему заняться больше нечем, кроме как меня подставлять. Умоляю. — Ну у вас весьма милая история ненависти. — Думаю, у чувака более важные дела, чем носиться и намеренно портить репутацию Гону. Тем более любой знакомый с ним человек легко докажет, что его на месте не было, или что поведение ему не свойственно, это все… — Вообще-то, — обрывает всех Аллука, — Гон вполне мог оказаться в двух местах одновременно, — и, когда на нее удивленно смотрят все, включая даже Пьон, она переводит взгляд уже на виновника ситуации и произносит лишь одно, короткое: — Двойка. И тут Гона словно молнией бьет. За все прошедшее время он как-то совершенно забывает о двойнике, которого встречает в Кер-Исе, двойнике не своем даже, Джина. Это моментально отвечает на все вопросы: в чем смысл (смысла нет, это Джайро, скорее всего он делает это просто так, а еще немножечко ради хаоса), почему лицо одно (они клоны одного и того же человека), и… Ну, больше вопросов Гон придумать не в состоянии. Ну отлично. Он думает, что эта история растянется на долгое время, а Джайро преподносит ему такой подарочек по возвращению. Стоило всего один год на большой земле не побывать, один!.. Он критично вертит плакат в руке, пока Пьон смотрит на него слегка удивленно, коротко объясняет ситуацию. Судя по описанию, двойник обвиняется в массовом разбое, а еще убийствах. Короче, полный фарш. Но по описанию выглядит так, будто и этого одного мальца слишком много. Может ли быть, что двойников несколько?.. Двойки одного было слишком много, а тут еще целая куча! Но это может быть ошибкой: не могут же все они выглядеть одинаково, скорее всего этот типчик просто действует быстро и глобально. — Двойнички Джина? — Пьон будто и не удивляется вовсе. — И ты, выходит, тоже? — Самый главный двойничок, ага. — Это очень плохо, — неожиданно, ее голос становится строже. — Я не буду обвинять конкретно тебя в случившемся, это скорее претензия к Джину, почему он вдруг решил поделиться столь сакральным знаньицем с террористиком, но тебе тоже стоит быть настороже: его мало кто начнет ассоциировать с происходящем, тем более его тут сто годиков не видели, а ты — фигурочка заметная и здешняя. Это еще хорошо, что на Гона не валятся все шишки за содеянное, это был бы полный отстой! Понятно, откуда подозрения, но с обвинением его во всех смертных грехах было бы сложнее. Что ж, проносится унылая мыслишка, теперь понятен его квест на ближайшее время… Который он хотел отложить до возвращения Хисоки, но судьба распоряжается иначе. Да почему!.. Только ему подкидывают кость, и тут же забирают! Абсолютно нечестно! Пока он картинно страдает, Киллуа забирает листовку и сворачивает ее в аккуратную трубочку, после чего указывает на Пьон. — Не выдавай пока эту охоту никому. Если это связано с Джайро, сторонним лучше не лезть. — Я передам Клак, мы сделаем рассылочку по коллегоч… — запинается и откашливается, видимо, даже для Пьон «коллегочки» — это уже через край, — друзьяшкам и соберемся, чтобы решить, что делать дальше… — Нет, — вдруг обрывает ее Гон. Когда на него смотрят с изумлением, он торопливо добавляет: — Скорее всего Джайро этого и ждет. Пока вы соберете всю эту бюрократическую машину, пройдет черти сколько времени, и неизвестно, что произойдет потом. Я не думаю, что он повторит содеянное в ИТЦ, но не хотел бы проверять. Пока они думают, что вам это не интересно, никто не будет пытаться подорвать вторую башню, чтобы вас опозорить. Я сам разберусь. Он проглатывает «и убью двойников». Мысль о вербовке хороша, но чем старше он становится, тем меньше хочется верить в людей. Джайро портит всю искренность и надежду на лучшее! Забирая листовку у Киллуа, Гон осматривает ее еще раз, критично. Если этот пацан разумнее, чем Двойка, можно будет попытаться разозлить его и выманить. Значит, скорее всего надо его спровоцировать: сделать что-то, что его точно взбесит. На ум мгновенно приходит драка в любимом месте сбора, и он откладывает эту идею, чтобы поспрашивать Бенджамина, уже лично — у того агентурная сеть по всему Гойсану, сто процентов что-то знает. И, конечно же, у Морены, потому что где анархия — там и она. Скорее всего ей это тоже все не по душе. Пьон смотрит на него не улыбаясь, и Гон думает — так странно. Когда они пытаются навязаться в охоту за муравьями ради спасения Кайто, на них с Киллуа смотрят как на неразумных детей, пусть и берут с собой. Паристон спрашивает его о выборе председателя именно поэтому — мнение юнца, чистое, может повлиять на результат. Но теперь Пьон обращается к нему без этого снисхождения, как товарищ к товарищу. Все же, он наконец-то оставляет детство позади. Теперь у Гона ворох ничуть не детских проблем. — Тебе точно не нужна помощь? Он ведет языком по губам, после чего коротко кивает. В самом деле, кто лучше знает, как убить двойников Гона, чем сам Гон? Если только Хисока. — Я разберусь.□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
Собственного жилья у них тут не имеется, потому останавливаются в квартире от Ассоциации прямо в ее небоскребе. Аллука утаскивает Киллуа по местным бутикам, обрадованная близкой цивилизацией и возможность потратить деньги на что-то миленькое, Гон остается с Леорио вдвоем. Они выходят на балкон и смотрят вниз, на сияющий город под ногами. Гойсан лишен ошибок старых столиц, он построен максимально удобно для транспорта, сама современность, и стеклянные небоскребы вместе с вычурными башнями в стиле арт-деко поражают своим бешеным, но очень красивым сочетанием. Опираясь на край ограждения, Гон подставляет лицо ветру и на мгновение прикрывает глаза, представляя себе эфирный океан, бодрые голоса Ибараки и Дюллахан под боком. Но когда открывает, видит лишь Леорио, который с ожесточением ковыряет свежую сигаретную пачку. На недоуменный взгляд с виноватой улыбкой поясняет: — Курить хочется — кошмар, а самокрутки у Чидль надоели. Хотя у Аллуки для не пробовавшей они недурно получались. … они там что, подпольно крутили сигареты? Сто процентов и другие «Зодиаки» участвовали, покрывали, и все — лишь бы не попасться на глаза Чидль, которая ратует за здоровый образ жизни. Понятно, Гон был прав — они организовывают подпольную группу. Отсюда Аллука все и подцепляет! Кошмар какой, лишь бы Киллуа не узнал, а то случайно придушит кого-нибудь. Вслух же Гон неодобрительно замечает: — Я думал, ты бросил. Точнее, что тебе Чидль запретила. — После Кер-Иса у меня жутко ломило кости, плюс были проблемы со сном. Она мне на время прописала чай из одного растения, а потом мы с Замзой путем пары экспериментов выяснили, что по своим свойствам оно аналогично маку. Гон на секунду стопорится. — Мак? — Ну, да? Ты видел мак? Не уверен, что он везде растет, тем более на Китовом острове. — Нет, я знаю, что такое мак. Но из него делают опиум. Когда Леорио подмигивает, Гон явственно ощущает, как от лица уходит краска. Мало того, что они с Аллукой делают самокрутки втихую от Чидль, так еще и опиумные! Это же наркотик! Он грозно смотрит на друга, даже не скрывая желания зачитать тому старую добрую лекцию о вреде подобного, но тот, не дожидаясь, оправдывается: — Это тоже лекарство!.. Ну, я слезаю. Честное слово. У меня после всего этого дерьма с башкой не в порядке, порой как засыпал, так и видел весь тот кошмар. Гон… Я — все же не ты. Ты преодолеваешь страх перед бомбой, а я не уверен, что смогу вообще это позабыть. Под конец его голос становится совсем тихим, будто Леорио неловко в этом признаваться. — Да нет… — качает головой Гон. — Я не преодолел. — Киллуа говорил, что ты закинул бомбу в глотку кашалоту. — Это был единственный выход. Либо так, либо гибель. Дюллахан сражалась бы по старым правилам до конца, для нее это вроде старого ритуала… Но я вторженец, мне плевать на чужие устои, — Гон хмуро смотрит вниз. — Потому я убил кашалота. Дюллахан не злилась, думаю, она видела в этом легкое избавление от гнета традиций, но меня это коробит. Именно сраная бомба… Понимаешь? Как Джайро. Леорио опирается на перила совсем близко, тычет локтем в бок. Вздыхает. В воздухе повисает запах дешевых ментоловых сигарет — всяко лучше той дряни, что Замза с Аллукой ему там делают. Гон понуро замечает: — В итоге я ничем от него не отличаюсь. Может, мне стоит просто принять это, как данность, и перестать пытаться поступить от обратного. Если надо одолеть чудовище, надо и самому стать таким. Чтобы меня боялись, и тогда я стану сильнее. Ну, не образно. Это тот метод Дюллахан. — Разве нельзя прославиться хорошими делами? Они смотрят друг на друга. — Ты сам-то в это веришь? — Гон криво улыбается, и Леорио пожимает плечами. — Я думаю, вера, о которой говорила Дюллахан, это нечто более эфемерное, чем страх. Просто его проще всего понять, — Леорио пожимает плечами. — Чтобы ужаснуть всех, усилий много не надо, но чтобы восхитить? Ты ведь действительно делаешь первые шаги к этому. Бизефф тебя уважает, потому что ты не стал кичиться моралью и исполнил его просьбу, хотя и в несколько своеобразной манере. Но, думаю, ему все равно на то, жива ли Морена или нет, главное, что ее нет в старом мире. Бенджамин видит в тебе потенциал. Если бы ты был каким-то тронутым, думаешь, он стал бы с тобой сотрудничать? Гон припоминает все то, что рассказывает ему о Бенни Фугецу. Все те ужасы, что происходят на корабле: истории о бешенстве, угрозах смерти младшим принцам. Это так странно! В смысле, Гон знает Бенджамина лично, и тот не выглядит человеком, способным на столь хаотичный и яростный поступок. Мог ли Темный Континент и открывшиеся перспективы охладить его пыл? Он же бросает Какин и переходит сюда. Но вот стал бы Бенни сотрудничать с тронутым, если есть возможность использовать его в своих целях? Хм… — Фугецу и Халкенбург тоже не просто так с тобой работают. Для них ты — надежда на успех, почти гарантия. Леорио молчит немного. Слегка сбито добавляет: — И, конечно же, Хисока. — Хисока? — Он видел в тебе надежду, Гон. Потому рассказал все. Если даже такой человек видит в тебе свет… Думаю, тебе незачем волноваться и пытаться угнаться за славой Джайро. Просто иди своим путем. Он произносит это искренне, и Гон некоторое время смотрит, не зная, что добавить. Но аргумент с Хисокой хороший. После пыток тот ведь и правда искренне обещает измениться, стоит реваншу произойти, и не потому, что сам того хочет, или поддается на уговоры Каффки или Абаки — нет, все дело в Гоне. Если в него так верит даже один человек, самый большой упрямец в мире… Можно постараться не переходить на скользкую дорожку. Некоторое время он размышляет об этом, потом, игнорируя возмущение, забирает сигарету у Леорио и закуривает сам. Столько дел!.. Слишком много для одного маленького Гона. Если он будет бесконечно бегать, то точно когда-нибудь потеряет нечто чрезвычайно важное. — Знаешь, мне надо тебе кое-что передать. Гон уходит обратно в комнату, сопровождаемый странным взглядом, и возвращается обратно уже с заветной коробкой. Ставит ее на столик, спихивая пепельницу, и Леорио неловко ее ловит. Несколько секунд он пристально глядит на коробку, после чего поднимает серьезный взгляд на Гона и совсем без улыбки роняет: — Та самая? — Моя драгоценность, — Гон барабанит пальцами по крышке. — Только не открывай, она как Кер-Ис — в заморозке. — И… зачем? — Я буду занят местными разборками какое-то время, и мне точно не будет времени до сохранения коробки в ценности. Дюллахан говорит, что «воскрешалка» может вернуть и из мелкой части, надо только подождать долго, но это последние останки Хисоки вообще — Куроро все сжигает. Так что… — Гон поджимает губы. — Последи за ней, окей? Тебе я доверяю. Плюс ты точно не полезешь в то дерьмо, каким сейчас занимаюсь я. И я тебя не пущу! Прости, но приключение, в которых преодолеваются ПТСР — мое личное! Ему дают легкого щелбана, и Гон фыркает. Леорио же опускает взгляд на коробку и проводит по ней рукой. Сейчас, глядя на него под блеклым светом с улицы, Гон наконец видит: он тоже меняется: осунувшееся лицо, тени под глазами, некрасиво выпирающие на ладони костяшки. И в этом всем виноват Джайро. Джайро как чума. И Гон убьет его. — Надеюсь ты поспешишь, — Леорио неловко смеется. — Соседствовать с отрезанной головой как-то некомфортно! Гон улыбается некоторое время, но потом перестает, и совершенно серьезным голосом произносит: — Спасибо, Леорио. В этот раз, никаких шуток.