□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
Итак, плевок в лицо сделан. Среагирует ли на него глава «ЖЕМЧУГА», на что сделана огромная ставка? Тут небольшая пауза для барабанной дроби… Нет! Ему плевать! То есть, даже столь наглое объявление войны этот тип не воспринимает всерьез, хотя Гон тут пыжится изо всех сил. Между прочим, можно было хотя бы немного почесаться, потому что Гон вроде как не последний человек в… во многих кругах, верно, но нет, Лунцзю как стоял, так и стоит, живя неспешной жизнью дыры и сердца черной торговли. Нет, серьезно, чем дольше это тянется, тем больше Гон скучает по Метеору — там одного косого взгляда хватало, чтобы на тебя наехали, а тут же… С другой стороны, это показывает, что хозяин Лунцзю — не дурак, и не станет реагировать на глупые провокации, проблема только в том, что он все равно зачем-то украшает улицы гирляндами из трупов. Дружище, думается Гону, ты хотя бы немного постарайся соответствовать одному образу, а то это не дело вообще. Потому Гону ничего другого и не остается, кроме как продолжать налеты. Это становится рутиной: найти точку, где побольше народу, сказать Гентру — пора, приятель, когда они ловят очередного простофилю. Конечно, не все разы удается использовать удаленные живые бомбы. В какой-то момент противник раскусит прием, и на них устроят ответную засаду. Потому Гон начинает врываться в мелкие офисы лично, устраивая истинный, как сказал бы, наверное, кто-то вроде Ханзо, дестрой — месиво знатное, пусть он и старается в основном калечить, а не убивать. Но так не может продолжаться вечно, Гону нужен глава «ЖЕМЧУГА»! Нужен двойник, которого он убьет! Разумеется, об этом он жалуется единственному человеку, который способен понять подобные стенания: то есть, Юйди, когда они сидят в «Алом Бризе» и выпивают. Перед Юйди стоит кружка крепкого пива, Гон же обходится сладкими коктейльчиками. Смешно, вдруг проносится мысль, что-то такое выбрал бы и Хисока. На заявление, что гада из «ЖЕМЧУГА» ничто не пронимает, Юйди воспринимает скорее философски: — Тогда тебе нужно насрать ему на порог. Знаешь, очень лично, чтобы не удалось избежать. — На людей ему плевать, как еще? — уныло тянет Гон, мешая палочкой розовую бурду в бокале. — Такие, как он, вряд ли будут смотреть на мелких подчиненных, как особо ценный ресурс, особенно сейчас, когда с земель Ишвальды и из вашего мира прибывает все больше и больше страждущих поучаствовать в дележке пирога, — Юйди закуривает сигару, и в воздухе повисает тяжелый запах. Стряхивает пепел, и Гон меланхолично наблюдает за тем, как сверкают искры. — Помнишь новость про аукцион? Он там точно будет участвовать, потому что в нем заинтересован его приятель, Церредрих. Смекаешь, на что я намекаю? — Ну я-то смекаю, но не факт, что он будет там что-то продавать. Может, выступит покупателем. — Умоляю, Гон, — губы у Юйди искажаются в кривой ухмылке. — Местные синдикаты только рады сплавить награбленное добро. Он сто процентов будет что-то продавать. — Окей, допустим, я соглашусь, что это надо спереть. А что именно-то? — Дай мне пару дней. Я выясню. И, спустя всего сутки, Юйди действительно приносит информацию. Лот, который хотят продать Церредрих и глава «ЖЕМЧУГА», полностью соответствует больным увлечениям четвертого принца Какина — то есть, это какая-то невообразимая хрень, сделанная из плоти, уродливая просто до невозможности. Меч, точнее. Когда Гон видит его фотографии в книге товаров (видимо, макете от дизайнеров, потому что Юйди начинает слишком громко смеяться, стоит поинтересоваться, откуда вообще материалы), то сначала чувствует отвращение, но потом даже заинтересовывается… Ну, то есть, выглядит все еще супер гадко. Клинок длинный, чуть изогнутый. Рукоять будто сделана из кости, оплетенной волосами, белыми, гарда тоже из кости, а лезвие в некоторых местах будто из мяса, кроме самой кромки лезвия. Но больше всего Гона заинтересовывают пластины сбоку, и Юйди, видя, как он рассматривает фото, стучит пальцем по этой странной конструкции. — Это что-то вроде батареек. — Зачем мечу батарейки? — не понимает Гон. — Каждая из клана драконьих жриц, которые и создали понятие нэн, обладала невероятными способностями. Что-то вроде прото-нэн. Копии их убийственных способностей в этих батарейках. — Мужик, ты прикалываешься, да? — Гон хмурится, вспоминая, что он уже слышал про жриц. — То есть, просто вставляешь батарейку в меч и все? — Не удивляйся. Этот меч — «живой». Гон критично смотрит на фото. — Выглядит довольно мертвеньким. — Он сделан из живого человека и до сих пор источает нэн. Оп-па. Не про похожую ли тварь рассказывает Замза в одном из заброшенных храмов? — И часто тут делают оружие из людей? — Раньше — регулярно, — Юйди говорит об этом, как о довольно будничном. — Считалось большой честью. Это потом уже развилась мораль. Но таких древних божественных орудий полно, и почти все из жертвенной жрицы. — Такое ощущение, — фыркает Гон, — что Церри использует этот меч как уловку для поимки оставшихся жриц. Он добровольно ни за что с такой херней не расстанется, а вот найти новых дамочек, чтобы наклепать из них мечей или что-то иное — всегда пожалуйста. Когда Юйди лишь ухмыляется в ответ, Гону становится немного не по себе. — Но эту информацию мне дал человек, в чьей верности я не до конца уверен, — тут же предупреждает он, помахивая распечаткой. — Советую быть осторожнее, велика вероятность, что твое поведение все же поиграло на нервах у главы «ЖЕМЧУГА», и теперь он просто хочет втихую от тебя избавиться. Заманивает в ловушку, верно. Да уж, размышляет Гон, подставой тут воняет просто нереально. Но что делать? У него не так уж и много вариантов, вот и остается намеренно прыгать в пасть дракону. Он благодарит Юйди, потому что идея нагадить не только «ЖЕМЧУГУ», но и Церредриху попутно звучит просто на миллион, но потом размышляет: что дальше? Он полезет туда в одиночку, это точно. Нельзя никем рисковать. Гентру и так на измене, Линч в этом деле не самый удобный помощник, а звать Киллуа — получить ушат говна. Аллука или Фугецу… нет, у них слишком специфичные хацу. Вот и выходит, что он опять один! Был бы тут Хисока — вопросов бы не было, но нет… Рисковать кем-то не вариант. Ну все. Вернет этого дурилу к жизни — тот будет по всем заданиям с ним таскаться, отплачивать!□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
И вот так Гон лезет в нужное ему место в одиночку. По информации от человека Юйди это просто хорошо охраняемый склад высотой в несколько этажей, но чем ближе Гон подходит, тем сильнее понимает, что Юйди прав, и им явно врут. Здание перед ним возвышается темной колонной, больше напоминающее странную пагоду в стиле брутализма. Его тут ждут. Это будет сложно, начиная от мелкого дворика, где наверняка сидит засада. Но он все равно не может не сунуться в эту очевидную ловушку, потому что… потому! Черт бы побрал необходимость провокаций! Наверное, про эту вылазку можно будет снять неплохой фильм. Какой-нибудь приключенческий, в духе «Изумрудного Черепа». Как жаль, что это — не кино. Некоторые условности, вроде неуязвимости главного героя, Гону бы точно не помешали. Он с легкостью перепрыгивает забор и проникает внутрь дворика перед пагодой, где попадает в зеленый лабиринт; активирует зэцу и некоторое время крадется в полной тишине. Света луны тут нет, приходится ориентироваться на собственное зрение, к счастью на Китовом острове Гон часто шатается по лесу в полумраке, потому определить очертания способен. На всякий случай он берет с собой противоядия от яда хоуи, которые делают с помощью улья Замзы, потому что неизвестно, что его ждет. Пробует зелень у ограды: ощущается как обычная трава, не ядовитая. Не горчит на языке, не пахнет — было бы сладко, стоило бы забеспокоиться. Из оружия у Гона с собой только длинный армейский нож модели, которые производит Бенджамин — не самое удобное для него оружие, но без него идти сюда совершенно глупо. Путь в тишине продолжается совсем недолго, потому что Гона тут, очевидно, ждут. Первым на него выскакивает человек в черном, даже лицо скрыто: в темноте он жутко неудобный противник, но раз Гона обнаруживают, то и смысла скрываться в зэцу нет. Гон высвобождает ауру, и та теплым покрывалом окутывает его тело. Он выставляет руку, когда его пытаются атаковать клинком, лезвие разбивается — нападающий ожидает, что защиты не будет, потому лезвие не усилено. Следующим ударом Гон хватает противника за голову и резко дергает вниз, бьет прямо об землю. Тут — бетонная плитка, удар выходит смачным. К счастью, без хруста. Противник в ауте, чувствуется по ауре, и Гон переступает через его тело, чувствуя, что впереди его ждет еще столько же проблем, очень много. Он бежит вперед. Перед ним выскакивает два человека, и пинком он впечатывает одного в стену, а второму локтем заезжает прямо в глаз. Когда первый поднимается, Гон выхватывает нож и засаживает тому его прямо в глотку, глубоко. Брызжет кровь, по рукам течет что-то теплое. Второй же пытается скулить, вновь кидается, и этот же нож как масло проходит через глаз. Что ж… Ему правда не хотелось убивать. Но это необходимость. У него нет выбора. Это все ради общего блага. Следом — уже просто месиво. Бои в узких коридорах — не специальность Гона, ему, как бывшему усилителю, это все словно кость в глотке, слишком мешают стены. И пусть вокруг только зелень, это все равно крайне раздражает, потому что он инстинктивно пытается не касаться окружения, а когда против тебя выскакивает с десяток человек с пистолетами — это проблема. Чей-то выстрел задевает его по скуле, оставляя неприятный ожог. Гон перехватывает нож в руке удобнее и бежит вперед. Первого человека на пути он пинает прямо в подбородок снизу вверх, ногой. С растяжкой у него все в полном порядке. Когда тот отшатывается, прикусивший язык, бьет второго кулаком в лицо, третьему — хук прямо в висок. Швыряет нож вперед, попадая четвертому прямо в лоб с неприятным хрустом, отчего тот валится на землю. Когда сзади пытается броситься второй, Гон отклоняет голову в сторону, уходя от очевидной атаки, после чего падает на пол, и, вскакивая на руки, делает круговой удар ногами, раскидывая подошедших слишком близко. На него бросаются двое с ножом: от удара одного Гон успевает уклониться, заламывая ему руку и ломая ее в локте, но новый противник вылезает сзади, прямо из кустов, и бьет усиленным нэн ножом по спине: Гон успевает почувствовать, но уйти от такой атаки, пока у него в захвате человек, очень сложно, и лезвие рассекает ему майку вместе с кожей. Гон хватает за ворот парня со сломанной рукой и швыряет его прямо в противника позади, после чего встает в боксерскую стойку, когда враги остаются лишь спереди. Первый получает нокаут в нос, слышен хруст. Второй — несколько ударов в грудь, до треска ребер. Дальше — как учат в островном муай тае, «бокс восьми конечностей», где можно использовать и ноги. Он хватает двух противников за грудки, ударяет головами друг о друга; в эту секунду на него прыгают с мечом, Гон понимает — не уклониться. Он перегоняет ауру в зубы, и одним укусом разбивает лезвие, но это оставляет его спину беззащитной. В боку что-то начинает болеть… Черт, успели вонзить нож! Вспышка ауры отгоняет противников, как назойливых мух. Одним ударом ноги Гон разбивает голову ударившего его в бочину ножом человека, как спелый арбуз. Что ж, он хотел мирно. На кончике пальца формируется энергия, почти позабытая «Бумага», и он поднимает палец вперед, будто пистолет. Щелчок — и энергия с ревом срывается с пальца, проносится вперед, снося кому-то голову, будто выстрел из дробовика. Пока остальные отвлечены, даже на секунду, он вгоняет ауру в кулаки. «Ка-камень» — эффективное и простое средство против кучи ублюдков, пусть даже с ножом под ребрами. Кому-то ломает челюсть. Кто-то получает пальцем под горло, оставаясь с рассеченной «Ножницами» глоткой. Чью-то голову Гон сжимает пальцами, и череп трескается. Кому-то везет еще меньше — один удар пробивает грудную клетку насквозь с влажным мерзким хрустом. Когда рук не хватает, в ход идут зубы: и вот, кто-то лишается носа. В том, что творит Гон, нет ни капли элегантности, лишь кровавая бойня. Но в какой-то момент его противники тоже понимают, что им нужно что-то эффективней обычных слабых ребят: и вот перед Гоном, будто финальный босс узкого зеленого лабиринта, выходит человек в крайне хорошо знакомых доспехах — такие же он видит в Кер-Исе в ратуше, когда устраивает бойню и там. Он один, к счастью, но явно сильнее тех, кого Гон видел в запертом городе. Они встают друг напротив друга; Гон чуть приседает, встает в устойчивую позицию, одна рука наготове. Он старается сильно не дышать, чтобы нож, так и торчащий из спины, не ходил ходуном. Перед ним противник достает шпагу, будто Росинант, и тоже готовится. Интересно, проносится мысль, Росинант был из таких же солдат? Это маленькое уважительное приветствие, но они оба понимают — сейчас не до расшаркиваний. Спустя секунду кидаются друг на друга, как две дикие собаки. Гон быстр, он хватает солдата за руку со шпагой быстрее, чем тот успевает ударить, вцепляется в нее с хрустом и тянет на себя, ногами упираясь тому в доспех: сил у него хватает, чтобы вырвать ее прочь, из плечевого сустава. Когда рука со шпагой влетает в воздух, Гона резко бьют в солнечное сплетение, он сгибается и не успевает остановить момент, когда солдат кидается вперед и уцелевшей рукой перехватывает шпагу. Да, понимает Гон, Росинант точно был из таких же солдат, потому что острые тычки острием шпаги дают тот же эффект, что когда-то он видит на Киллуа — то есть, Гон погружается в зэцу. Но для него в этом нет ничего нового или шокирующего. В этом прелесть быть усилителем: ты привыкаешь драться без причудливых способностей, как молнии Киллуа или книга Куроро. Хисока понимал его лучше всего: «Жвачка» просто дополняла рукопашный бой, но он предпочитал драться как настоящий усилитель. Интересно, размышляет Гон, если бы настоящий Хисока обрел бы нэн, он был бы усилителем? Выходило ли, что Хило со своей трансформацией попросту подстраивался под чужой тип нэн? С другой стороны, это были слишком близкие категории, нет смысла особо разбираться. Обо всем этом Гон размышляет, пока откручивает голову солдату. Это была достойная схватка, и будет быстрая смерть — хорошим врагам Гон не намерен давать страдать в агонии. Следующий шаг — выдрать нож из раны на спине. Он срывает короткий плащ со спины убитого солдата и перебинтовывает себе грудную клетку. Потом осматривается… Сдирает рубашку и вовсе. На спине там все равно огромная дырка, бессмысленно дорожить куском ткани. Вау, видел бы его Киллуа! Сказал бы, что как герой боевика! (или как дурила, что ближе к истине) Он бежит ближе к пагоде, остается совсем немного, но, когда Гон делает шаг вперед, то чувствует, как земля под ногами вдруг исчезает. Когда он опускает взгляд вниз, тут же, то видит, как плиты внизу расходятся, а под ними скрываются острые пики. В обычное время это стало бы проблемой, но Гон благодарит богов за то, что привыкает жить без нэн из-за клятвы, и потому особого дискомфорта не чувствует. Он успевает дернуться в сторону, чтобы не наткнуться животом на пику, и руками тормозит о них. По ощущениям — горячие, но не раскаленные. Возможно, из-за трения. Проще подозревать яд. С трудом он добирается до стеночки и рукой выдалбливает в ней отверстие, чтобы кое-как держаться. Гон проползает около метра, когда затылком чувствует что-то нехорошее, оборачивается и в ужасе видит, как в него целятся из луков. Сраные хоуи, он так и знал, что тут что-то повязано с Кер-Исом! Когда в него летит рой стрел, Гон отцепляется от стены и съезжает немного вниз, где его не достанут. Падать до самого дна он пока не решается, есть подозрение, что там тоже какая-нибудь гадость. Итак, пока он в слепой зоне хоуи, отлично. Гон, будто обезьянка, аккуратно передвигается по кольям вперед, в то же время спешно думая: итак, что дальше? Скорее всего как он вылезет изо рва, он вновь будет в зоне видимости хоуи. Но откуда тут хоуи? И солдат с броней из Кер-Иса? Джайро же разругался с Церредрихом. Или это был «подарок» вместе с двойником? Попытка задобрить? Ладно, плевать! Он все равно тут устраивает бойню, можно будет и выбить информацию, если они с главой «ЖЕМЧУГА» мирно не договорятся. Может, он, внезапно, потеплеет к Гону. Сколько таких было! Аккуратно он забирается на край обрыва, после чего тут же бросается вперед; к счастью, Гон все еще сильнее обычного человека, поэтому его старт дает ему несравненное преимущество перед забегом даже обычного атлета. Он несется вперед, изгибаясь, как змея, когда рядом в землю вонзаются стрелы, и буквально кувырком залетает в открытые двери пагоды, чувствуя, как лезвие рассекает кожу на затылке. Всего лишь миллиметр отделял его от смерти! Внутри он, все еще продолжая полет, врезается в кучу бочек и мешков, отчего у него на секунду создается ощущение, будто они играют в боулинг, где шаром по какой-то невнятной причине выступает он сам! Кое-как Гон поднимается на ноги и озирается. Похоже на какой-то склад. К счастью, сюда никакой хоуи не достанет. Он начинает копаться в сумке на поясе и срочно машет ранку на затылке раствором Замзы — хорошая была попытка, но надо было выбирать что-то новенькое! Следующая комната на пути у Гона — кухня. Тут никого нет, но судя по брошенным черпакам и тарелкам, персонал сбегает отсюда в ужасе, вполне возможно в тот самый момент, когда Гон вкатывается на склад. Он озирается, пытаясь найти что-то полезное. Нож остается где-то в груде тел на улице, потому приходится взять парочку кухонных, не таких острых. Попутно Гон выпивает немного супа: тепло и вкусно. Раз уж он тут ворует, можно украсть немного еды! Но в целом тут нет ничего интересного или полезного, даже новых тряпок, которыми можно перевязать рану. На винтовой лестнице его никто не встречает. Гон идет спокойно, даже не особо прячась — скорее всего тут есть камеры, да и о его присутствии и так знают. Особо смысла таиться нет. Когда он поднимается на следующий этаж, перед ним открывается пустой холл, в центре которого расположен соломенный круг. Дохе, понимает Гон, это из того спорта, который по какой-то причине нравится Киллуа — и какой он выбирает на Острове Жадности в битве против Рейзора, точнее его подручного. Ну, только чтобы его позлить… Не так уж и важно! Там в центре стоит новый противник: устрашающего вида мужчина с огромными топырящимися усами. Ростом он будто метра под три, одна только рука будет шириной с Гона. Лысина сверкает под тусклым светом ламп. Он выжидающе смотрит на Гона, тот — на него в ответ, после чего иронично уважительно складывает руки в вежливом поклоне. Это глупый жест, но отчего-то взгляд нового противника меняется, будто Гон не просто гнусный вор, но кто-то больше. Итак… Гон совершенно без понятия, какие у сумо правила. Он решает не слишком задумываться. Идет вперед, разминая кулаки. Кажется, там дерутся без оружия? Касаясь соломенного круга, он легко кидается вперед, пытаясь нанести удары по здоровяку, но безрезультатно: тот одним ударом в спину останавливает его. Точнее просто вбивает в пол — так сильно, что у Гона воздух выходит из легких. Он начинает хлопать ртом, как выброшенная на берег рыба, потом откатывается в сторону, когда здоровяк опускает кулак — в месте, где лежал Гон, сейчас симпатичная дыра. Что ж, это была хорошая попытка следовать правилам сумо, но настало время кухонных ножей! Сорвав один с пояса, Гон швыряет его в лицо здоровяку; тот закрывается рукой, предсказуемо, но когда опускает руку, Гон уже пикирует сверху из прыжка. Он вгоняет кухонный нож прямо в ладонь, но в ту же секунду здоровяк резко опускает руку, так, что Гон не успевает спрыгнуть вниз, и хватает его ладонью за лицо — и вбивает затылком в стену. На секунду Гон, кажется, все же теряет сознание. Он чувствует, как из носа и по шее начинает течь кровь, как болит голова. Но не может остановиться, нельзя! Он видит, как к нему вновь тянется здоровяк, в этот раз — чтобы наверняка лопнуть его голову, как спелый персик. Надо уходить… Надо бежать! Иначе это конец! Так думает Гон, когда срывает с пояса один из подарков Бенджамина — светошумовую. Иногда успех в бою нэн заключается не только в использовании хацу, но и окружения. Оружие, созданное руками самого простого человека, может быть в миллион раз опасней, чем хацу опытного охотника. Это — использование неожиданности, в общем говоря — хитрость. Здоровяк отшатывается, закрывает лицо руками, доносится ужасающий писк. Вспышка света в лицо — и Гон пользуется этим, кидается вперед, занося руку с кухонным ножом. Один удар в шею, и все будет закончено! Гон чувствует, как лезвие входит в плоть. С трудом в белом свете различает глаза. Здоровяк заносит руку вверх… Но бьет не в Гона, а по полу: тот ищет трещинами, и вдвоем их утаскивает куда-то в темноту, неизвестную, так резко, что Гон не успевает спрыгнуть прочь, а когда пытается — в него крепко вцепляются. Сложно сказать, что происходит следом: видимо, ему вновь достается булыжником по голове, но в одном Гон точно уверен: он теряет сознание, а когда просыпается, то лежит в мелкой вонючей луже коричневатого цвета. Сверху видно светлое пятно: это, наверное, и есть разбитый ими этаж? Получается, они еще и кухню внизу уничтожают? Все тело болит, и несколько секунд Гон просто лежит, чувствуя, что не способен даже встать. Давненько его так не отделывали. Теперь бой с Ханзо видится почти ностальгичным! Но нет времени раскисать. С трудом Гон поднимается на локтях. Мутно озирается. Какой-то подвал? Почти ничего не видно. Стоит опустить взгляд вниз, то сразу хочется отдернуть руку: в жидкости, в которой он лежит некоторое время, плавают белые жирные личинки. Он проводит по волосам и спешно смахивает тех, кто попадаются, затем отряхивается, как собака. Может, и хорошо, что рубашке настает конец! Из себя бы она сейчас представляла жалкое зрелище! Итак, как отсюда выбраться? Видимо, он тут еще и один, здоровяка не видно. Аккуратно Гон подходит к стене рядом и начинает ее ощупывать. Кирпич. Отличная новость, потому что по такому легко будет выбираться. Да уж, невовремя его лишили нэн… Хорошо, что у него есть опыт скалолазания (древолазания?) без хацу-штучек, хоть не так страшно. Гон в последний раз оглядывается назад, на жижу под ногами. Что ж, остается надеяться, что это просто освещение. С учетом, сколько у него открытых ран, и что в этот подвал могли скидывать трупы… Раны ему придется обработать. Желательно как можно скорее! Эх, сейчас бы сюда Замзу с его жучками… И вот, он карабкается вверх. Можно позволить себе на мгновение поразмышлять: итак, меч, верно? А есть он тут? Хотя, признаться, плевать на меч. Если Гон разорит тут все, это будет еще большим плевком в лицо главе «ЖЕМЧУГА», потому что он выживет, ну, и, наверное, этого будет уже сполна. Плюс он тут кучу народу перебил, вон, весь лабиринт загажен телами. Но стоило ли оно того? Да, эти люди — преступники, но, Гон, у тебя множество друзей в криминальных кругах. Чем одни хуже или лучше других? Если ты хочешь выстроить мир без несправедливости, то надо поступать честно со всеми, а выходит, что ты лишь поддерживаешь коррупцию и уничтожение лишь части злодеев. … нет. Не время предаваться сомнениям. Сейчас он делает злодеяния намеренно, чтобы убить Джайро и своих двойников. Плевать, что там планирует Джин, когда позволяет Джайро провернуть весь этот трюк, но Гон не допустит! Надо будет заняться этой темой плотно. Он милует Десятку и Тройку… Но Тройка тоже потенциально опасен… Боги, в этом мире столько людей, которых он должен убить! Пальцы так сильно впиваются в кирпичи, что ногти трескаются. Киллуа все это очень сильно не понравится. Когда Гон добирается до ближайшего этажа, он просто ложится на пол и несколько минут просто лежит на прохладной плитке, чувствуя, как горит огнем рана на спине. Это нехорошо. Да, пару раз ему отрывали руки, но в одном случае рваную рану прижгло взрывом, во второй он и так был на грани смерти, было плевать. Но сейчас Гон совершенно не планирует дохнуть! А кровь все идет и идет, плюс рана на боку… Тряпка уже так сильно пропиталась кровью, что вскоре от нее можно будет избавляться, станет бесполезна. Но надо подниматься. Гон с трудом встает на ноги и с хрустом разминает шею. Это не конец. Впереди его ждет еще множество трудностей. Целая свора людей, которых он убьет. Но ничего. Он справится. Надо лишь найти новое оружие взамен утраченному… Пошатываясь, он неторопливо идет вперед, пока на периферии сознания витает лишь одно желание: поскорее со всем (всеми) расправиться.