Помоги мне.

Однажды она думала, что переживёт это с трудом. Но вот, прошло уже восемь лет, а она смогла не думать об этом ежедневно и жить дальше. Сегодня годовщина смерти ее отца. Да, он был не самым лучшим, но ей почему-то всегда было мучительно больно вспоминать об этом. К тому же, следом за ним ушла и мать, что доставило еще больше хлопот и горя. Ей тогда едва исполнилось 18 лет, она закончила школу с отличным аттестатом, за что отец ее как-то странно хвалил, будто бы предчувствуя, что ему осталось не так много времени. Но эти слова до сих пор хранились в памяти. Также в памяти жило и то время, как после потерь самых близких и родных людей, Аято справлялся с этим. Он, доучиваясь последний год в институте, взял на себя весь груз кампании Камисато, пытаясь разобраться и с долгами отца, с его недоброжелателями. Когда отец был жив, он ни разу не упоминал о всех негативных событиях в его фирме, после чего это качество, как клеймо, прицепилось и к Аято. Он отдалился от мира, от сестры, пытаясь удержаться на плаву. Он знал, как лучше всего действовать, чтобы не разрушить кампанию, но вместо этого разрушил себя. Аяка вспоминала также и свое некое бездействие. Она пыталась поговорить, но видя, как тот был занят, думала, что лучше дать ему отдохнуть от своего общества. Младшая Камисато была благодарна ему, ведь он ее также обеспечивал, пока та училась, однако близкого общения не было. Она увидела его полную трансформацию лишь тогда, когда тот предложил ей работу, ведь фирма по наследству досталась им обоим. » — На самом деле я рад, что мы будем вместе продолжать дело отца. Ты представь, как он был бы рад! — сказал Аято, когда проводил некую экскурсию по офису. — Не знаю, мне кажется, что он не хотел бы, чтобы я была в этом как-то замешана, — неуверенно ответила девушка, оглядываясь, ее завораживал вид нового офиса, ведь раньше, когда был директором их отец, все выглядело совершенно иначе. Честно говоря, мужчина скупился на хороший ремонт, но Аято в качестве нового главы все изменил к лучшему. — А я думаю совершенно наоборот! Сестрёнка, надеюсь, мы отлично сработаемся!» Вспоминая тот первый разговор, когда брат проводил ей экскурсию, она немного истерично смеялась, понимая, что попала в капкан, нежели к любимому старшему братцу на работу. Прямо сейчас она ехала на кладбище, навестить отца и заодно мать, предварительно купив два букета красных гвоздик. Ехать туда довольно долго, оно находилось на окраине города. Перед глазами в этот день всегда была непонятная пелена. Она давно отпустила эти чувства, но именно сегодня они, будто бы волной нахлынули на нее. Уже подъехав к неприятному для нее месту, она решила проверить телефон на наличие сообщений, в надежде отвлечься.

— Привет! Очень жаль, что ты занята и мы не пошли на пляж, но мы нашли с ребятами крутое кафе, — далее Тома скинул фото как они с Итером и Итто делают вид, что едят медузу, которую выкинуло на берег.

Видя его счастливое лицо, Аяка сама непроизвольно улыбнулась. Она решила не говорить ему, почему она сегодня занята, но собиралась рассказать в ближайшем будущем.

— Надеюсь ты помнишь, какой сегодня день.

Сообщение было от Аято. Она лишь ответила кроткое да, в надежде, что он не будет этот ответ сопровождать тирадой других сообщений. Выйдя из машины, она направилась к своим родителям. Ее всегда пугало это место, но за восемь лет ежегодного посещения, она почти привыкла, находя отца и мать почти сразу. Но тело немного поддрагивало, что ее до жути бесило. Подходя к родительской оградке, она заметила высокий силуэт парня. Обычно они, будто бы неосознанно сговорившись, но навещали их в разное время. Они никогда не переносили тех чувств вместе, хотя Аяка была уверенна, что те чувства были идентичны. Она была уверена, что брат, также как и она, говорит с ними, рассказывая, что у него нового. Камисато постаралась аккуратно подойти к ним. — Я почему-то догадывался, что ты придешь именно в это время, — внезапно ответил Аято, разворачиваясь к девушке. Аяка безмолвно, лишь удостоив мужчину взглядом, положила на могилы букеты гвоздик. «Простите, в этот раз без разговоров, но я приду еще раз обязательно» — подумала девушка, а после уже собиралась уходить. — Эй, стой! Ты что, даже не поговоришь с ними? — Это не твое дело, — она решила как можно скорее уйти отсюда, даже не обращая внимания на голос брата, что слышала за спиной. Ей было до безумия обидно, что только из-за него, она не сможет побыть наедине с родителями, но пришлось с этим смириться, как и со всем, что он делает. Сев в машину, она пару раз ударила ладонью по рулю: — Черт! Черт! — лишь крикнула она. В сердце поселилась необъятная злость, что разливалась по телу, вынуждая ее высвободить, но единственное, что она могла себе позволить: только крики и несколько ударов, будто бы где-то внутри стоял блок на подобное проявление эмоций. Аято сел в машину на переднее сиденье незаметно, точнее, девушка была настолько погружена в свои мысли, что в какие-то моменты перестала ощущать контакта с реальностью. — Не думал, конечно, что у тебя такое пренебрежение к нашим родителям, — цокнул парень, закатывая глаза в осуждение. — Да что тебе нужно от меня? — уже не понимая, что ответить и как действовать, она решила задать прямой вопрос, в надежде узнать, почему он начал так к ней относиться. — Чтобы ты выросла наконец! Думаешь, что всю жизнь я буду тебе так на блюдечке все подносить? Нет! А этот Тома? Он, думаешь, сможет тебе что-то дать? Ну вот, представь пройдет страсть и… — Младшая Камисато резко завела машину и выехала на трассу, противоположную городу. — что ты творишь? — недоуменно спросил Аято, видя как на спидометре нещадно растут цифры. — Продолжай. Мне интересно, что ты думаешь о Томе, — довольно спокойно отвечала Аяка, будто бы едет привычные 80 километров в час. — Остановись, дура! Ты ненормальная! — вскрикивал старший Камисато. — Говори! — она стала нажимать все сильнее на газ, сохраняя устрашающее хладнокровие. Аято знал, что новая иномарка сестры способна разгоняться до больше 200 километров в час. Он также боялся, что в один момент девушка просто не справится с управлением: — Когда у вас закончится страсть, он будет сидеть у тебя на шее. У него же нет нормальной работы, идиотка! Думаешь он станет взрослым только ради тебя? Такие олухи никогда не станут развиваться! — Даже так? Тогда ответь на один вопрос, — Аяка хищно ухмыльнулась, ускоряясь, — Почему ты начал себя так вести со мной? Ты ведь все детство меня защищал, а теперь? Что с тобой стало? Ты вообще понимаешь, что я тебя ненавижу? — из глаз хлынули долгожданные слезы. Весь день они будто хранились внутри лишь для этого момента. — Да потому что отец… Слезы лишь ухудшили виденье дороги. А затуманенный разум не мог полностью контролировать тело. Аято не смог договорить. Машина была вдребезги.