Осторожно! / Я знал, что умру сегодня

Юнги присмотрел его уже давно. Будущая жертва невероятно красива, полностью в его вкусе. Невысокий, хрупкий, только тронь, и сломаешь. Цыплёнок! С такими всегда просто справиться. Одинокий, чистый, но такой неосторожный! Постоянно возвращался домой поздно ночью, будто напрашивался на неприятности. * Наклонности Юнги стали проявляться ещё в раннем детстве. Он был равнодушен к чужой боли. Не жалел сломанной любимой игрушки, его не трогали чужие слёзы, не волновали разбитые сердца. Но переломным стал момент появления метки соулмейта. Прочертившие кожу слова будто отражали внутреннее состояние Юнги, подтверждая, что он рождён, чтобы приносить страдания. * Юнги следил за Цыплёнком уже несколько месяцев, за которые выяснил практически всё. Он учился на четвёртом курсе отделения танцев. Снимал маленькую квартирку на верхнем этаже здания с лифтом. Каждое утро покупал кофе в небольшой забегаловке около университета. После занятий сразу же уходил тренироваться, а потом на работу в кофейню, поэтому домой добирался к полуночи. В редкие выходные гулял по городу. Публиковал в Инстаграмме селфи, в ТикТоке — видео с танцами. Обожал кошек и побаивался собак. Постоянно слушал музыку в наушниках. Писал стихи. Цыплёнка звали Пак Чимин. * Юнги знал, что завтра у Чимина выходной, значит, на работе и учёбе его никто не станет искать. Он долго ждал этого дня, даже готовился тщательнее, чем обычно. Собрал все свои «инструменты» в большой рюкзак, надел перчатки и объёмную чёрную одежду, чтобы максимально скрыть фигуру. На голову натянул капюшон, на лицо — маску. Он караулил жертву на площадке последнего этажа, высматривая через подъездное окно, но тот всё не появлялся. Наконец, невысокая фигура показалась во дворе, медленно вышагивая в ритм какой-то мелодии. Хлопнула дверь, звякнул створками лифт, поднимаясь. Юнги затаил дыхание, руки задрожали от предвкушения, сжимая молоток. Двери лифта открылись, Чимин, не оглядываясь, неторопливо прошёл к своей квартире, достав из кармана ключи. Юнги приготовился к броску, неслышно подкрадываясь ближе. Когда дверь открылась, он отточенным движением ударил жертву по голове и подхватил, затаскивая внутрь и запирая замок. Не тратя времени, Юнги тут же связал руки Чимина за спиной и заткнул кляпом рот. Начало прошло отлично, никто ничего не услышал! Он прошёл в комнату и задёрнул шторы, для надёжности закрывая окно одеялом и только после этого включая свет. Расстелил на полу все пледы и простыни, какие нашёл, чтобы приглушить звуки. Притащил из кухни стул и посадил на него всё ещё бессознательное тело, перекидывая завязанные руки за спинку и приматывая их к ней. Расставил ноги пошире и поочерёдно прикрепил к ножкам. Отошёл подальше, чтобы оценить — идеальная картина! Можно будить «пациента». * Чимин мычал что-то сквозь кляп. Юнги наклонился к нему, сдёргивая с головы капюшон и маску. Он знал, на что жертва смотрела сейчас: бешено блестящие глаза на фоне бледного лица, улыбка тонких губ и кроваво-красный шрам от брови, через правое веко до середины щеки. Обычно это всех пугало особенно сильно, ведь, если видишь лицо маньяка, значит, живым уже не выберешься. Все понимали это, и Чимин, кажется, понял тоже. Дёрнулся вбок, чуть не заваливаясь на пол вместе со стулом, но Юнги поймал его и вернул в исходное положение. — Осторожно! — издевательски прошипел Юнги и захихикал. — Упадёшь и поранишь своё прекрасное личико! Чимин замер и поражённо уставился на мучителя. Видя такую реакцию, Юнги только ухмыльнулся, доставая из рюкзака ножницы. — Давай уберём, это лишнее, — он начал аккуратно срезать с жертвы одежду. — Я так долго следил за тобой. Ты однажды мне улыбнулся, там, в кофейне. Помнишь это? Чимин кивнул. — Хорошая память! Послушный цыплёночек, — он закончил с брюками, сделав разрезы от низа штанин до самого паха. — Так, теперь уберём футболку, она тебе больше не понадобится. На колени упали первые слёзы. — Чимин-а, ты плачешь? Тебе страшно? Глупый вопрос, конечно, страшно. Правильно, бойся, встреча со мной не принесёт тебе ничего хорошего. Из этой квартиры ты больше не выйдешь. Обрезки футболки упали на пол, и Юнги залюбовался рельефным торсом Цыплёнка. Не удержался и провёл пальцами по груди, спускаясь к напряженному животу и облизываясь. — Вау, Цыпа, не знал, что ты такое шикарное тело прячешь под всеми этими дурацкими шмотками. Не переживай, я не стану тебя трахать, ведь тогда мне бы пришлось тебя отвязать, а это опасно, с твоей-то комплекцией. Может, когда ты сдохнешь, я ещё успею насладиться твоей сладкой задницей! Юнги говорил это специально, чтобы ещё больше запугать, и не разочаровался. Чимин побледнел, в ужасе закрыл глаза и застонал, срываясь на рыдания. Тело дрожало, слёзы лились без остановки, он сильно дёрнул руками и заныл от порезавших кожу лент. — Не дёргайся, иначе тебе будет ещё больнее. Я, знаешь ли, мастер вязать узлы. Чем больше вырываешься, тем сильнее стягиваются петли, так что не советовал бы много двигаться. Ну вот, уже запястья поранил. Так ты истечёшь кровью раньше, чем я наиграюсь, — он чуть-чуть ослабил завязки и повернулся к рюкзаку. — С чего бы нам начать, а? Показать тебе всё? Вынимая кейсы с инструментами, Юнги подумал, что отлично подобрал жертву. Шестой парень оказался самым лучшим! Такой нежный, чувствительный, впечатлительный. Это будет очень весело! — Смотри. Эй, ты почему не смотришь? — он наклонился к Чимину, который зажмурился и явно не хотел открывать глаза. Юнги размахнулся и влепил звонкую пощёчину, отчего голова дёрнулась, Цыплёнок приглушённо вскрикнул и распахнул глаза. — Так-то лучше. Слушайся меня, понятно? — дождался кивка и продолжил раскладывать инструменты. — Ты станешь шестым. Первым был мой друг, ха! Доверчивый болван. Я вступился за Хосока в драке, а он сбежал, бросил меня одного против толпы. Посмотри, что они со мной сделали! Этот шрам должен быть у него, а не у меня! Паскуда, ненавижу! От воспоминаний зачесались кулаки. Захотелось снова врезать по этой наглой физиономии! Но тот уже мёртв, а под рукой только этот парнишка. Он размахнулся и врезал по другой щеке. — Я задушил его вот этим, — продемонстрировал тонкий чёрный шнур. — Он так смешно трепыхался! Потом сбросил его тело в реку. Убил бы ещё раз, если бы мог. Вторым стал гомик из универа, Сокджин. Бесячая фея, вечно ходил в розовых свитерах и раздражал своим дурацким смехом! Я запихнул ему в глотку одну из его же розовых кофт! Вот мразь! Не сдержавшись, снова ударил, на этот раз тяжелым ботинком по голени. Чимин взвыл, сгибаясь. — Я убил Сокджина не потому, что он гей, нет! Это из-за его парня, Намджуна. Джун набивался в друзья, постоянно просил помочь с треками или поработать в моей студии, а потом пошёл на прослушивание один, даже не позвал меня. И прошёл с треком, который я ему помогал писать! Он кинул меня, обманул доверие, растоптал! Намджун стал третьим. Здоровый, падла! Еле подловил его после пьянки, в одной из тёмных подворотен. Джун так рыдал, когда я рассказал, что сделал с его драгоценностью! А потом я намотал его галстук на кулак и держал, пока он не перестал дышать. Удар в подбородок. Зубы хрустнули, из разбитой губы потекла кровь. — Четвёртым я достал Чонгука. Милый мальчишка, похожий на кролика. Он жил в соседнем дворе и постоянно обыгрывал меня в баскетбол! Да если бы он знал, кто я, даже дышать бы в мою сторону боялся! Ходил довольным индюком после каждой игры, мелкая падаль... Я разбил его самодовольное лицо так, что оно стало походить на баскетбольный мяч, даже родная мать не узнала! Он захлебнулся в собственной крови... Кулак полетел в скулу, тут же покрасневшую и начавшую отекать. — Пятый... А пятого ты знаешь. Помнишь, в твоей группе был парень, который потом пропал? — Чимин поднял полные ужаса глаза и снова задрожал, а потом завыл, начав покачиваться из стороны в сторону. — Вижу, ты понял, о ком я. Твой дружочек Тэхён, славный малый, добрый такой, помогал, списывать давал. Гулял с тобой, вешался, а потом написал, что уезжает к родителям и перестал отвечать на звонки. Можешь больше не ждать, он не объявится. Чимин вдруг вскинул голову, уставившись прямо в глаза мучителю. Во взгляде была злость, он силился что-то сказать и не мог, но Юнги понял. — Хочешь знать, за что я убил его? Он трогал тебя, — Юнги увидел, как от этих слов Чимин замер, удивлённо поднимая брови. — А что тебя удивляет? Ты — мой! Он не должен был распускать руки. Сам напросился. Не будь он таким прилипчивым, я, может, и не посмотрел бы в его сторону. Если тебя это утешит, он умер быстро. Я вырубил его и придушил голыми руками. Он провел пальцами по рукояткам блестящих в свете лампы скальпелей и ножей, исподлобья следя за реакцией. Чимин снова плакал, на этот раз абсолютно бесшумно. Смотрел на разложенную перед ним коллекцию предметов для пыток, но будто не чувствовал страха, смиряясь со своей участью. — Думаю, ты понял, что всё это — декорации. Может, это просто тяга к красивым сценам? Я предпочитаю душить. Юнги вытянул из кармана чёрную ленту, уселся на колени жертвы и одной рукой сильно дёрнул его за волосы на затылке, заставляя поднять голову выше. Стёр ладонью слёзы, пальцем подцепил кровавую каплю с разбитой губы и потянул в рот. Зачесал его чёлку наверх, открывая лоб, прикоснулся к серебряным серьгам в ушке. Прочертил линию челюсти, кадык, ключицы. Не переставая любоваться, зашептал, словно в бреду: — Хочешь знать, почему я убью тебя? Ты слишком красив для этого мира. Ты не должен быть ни с кем, кроме меня, а со мной ты не будешь, ведь я урод и убийца. Я бы так хотел встретить тебя раньше, в другом городе, в других обстоятельствах... Мы были бы вместе. Но это невозможно, не теперь, когда на моих руках столько крови, — лента начала обвиваться вокруг шеи Чимина. — Может быть, я люблю тебя? Я не знаю, что такое любовь. Не знаю, должен ли извиняться, но прости, что причинил боль, прости, что столько плохого сделал. Я буду седьмым и последним, клянусь!.. Юнги встал, обошёл стул и несильно натянул концы ленты, до хрипа. Чимин задёргался, путы на его руках и ногах ещё сильнее впились в кожу, на простыни начала капать кровь. — Я сниму это, чтобы было веселее. Кричать ты уже не сможешь, а вот в себя приходить будешь быстрее, — он отстегнул кляп, отбрасывая в сторону, и ослабил давление на шею. Чимин с силой вдохнул и закашлялся, но Юнги не дал ему времени отдышаться и снова затянул петлю. * Сколько так продолжалось, Юнги точно не знал. Может, полчаса, или час? Он всё никак не мог сделать последний шаг. Устал. Они оба устали. «Выдохлись, ха!» Пора было заканчивать. — Прощай, Цыплёнок. Спи спокойно. Он в последний раз прикоснулся к тёплой коже, вдохнул запах волос, оставляя поцелуй на макушке. А затем туже намотал концы ленты на ладони, всё сильнее и сильнее стягивая петлю. Он начал отсчитывать секунды. На сороковой метка Юнги внезапно зачесалась, из-за этого захват ослаб, и Чимин смог вдохнуть. Цыплёнок прохрипел, теряя сознание: — Я знал, что умру сегодня... «Кажется, я убил своего соулмейта».