Смотрится мило

Коля сделал бы ему что-нибудь красивое на одной из своих практик с материалами, занимайся он на парах тем, чем нужно. Предыдущие четыре года он звонко выкрикивал своё «я» на перекличках, сразу же доставая колоду карт. Играть было с кем, под лекции о дизайне, инкрустациях и тугоплавких металлах становилось даже как-то веселее, а в дураках он оставался примерно никогда. Свой дебют он совершает, во второй раз поджидая Сигму под дверью аудитории с приклеенной на скотч бумажкой. На бумажке напечатано, что лицеисты после шести абсолютно свободны. Они могут, к примеру, отправиться слушать шутки Гоголя и ловить на себе его двусмысленные взгляды в чахлый парк рядом с университетом. Вместо одной-единственной тонкой натуры, в отличие от вчерашнего дня, в коридор выплёскивается человек двадцать, среди которых Коля сначала успевает рассмотреть только сиреневую прядь. Толпа вместе с Сигмой удаляется на лестницу, в мелькнувших серых глазах гордость, предубеждение и опять усталость. Гоголю никто ничего не обещал, но он чувствует себя прямо-таки обманутым. Дураком, ну да. Назавтра юному литератору уже не так везёт: одноклассники улетучиваются пораньше. Коля, нарочито расслабленно положив ногу на ногу, ждёт явления Сигмы будущему ювелиру – и дожидается. Убирая от лица волосы, он выходит и натыкается растерянным взглядом на довольного Гоголя, у которого учащается пульс. Сигма розовеет, то ли негодующий, то ли смущённый, уже приоткрывает губы для вежливого аналога трёхэтажного мата. - Обещаю нормальный кофе, можем даже обсудить твои произведения, - по лицу его собеседника теперь не понять почти ничего, румянец спал. Впечатлил его факт трёхдневного ожидания или возможность поговорить о словах на бумаге, но Сигма кивает. Коля бы так себе не доверял. - Хорошо, - очень ровным голосом, явно собрав всю решимость. Он сидит под оранжевым светом старомодной лампы, по-настоящему тепло улыбаясь, и что-то очень долго говорит. Слова остаются в голове Гоголя, как выведенные чернилами, хотя он толком не слушает. Не замечает, как со временем входит в привычку садиться под дверью одной и той же аудитории, ждать, брать за холодную руку. Первоначальная цель их знакомства не то что отходит на второй план – едва вырисовывается. Коля расслабленно думает, что можно подождать, понаблюдать, как Сигма раскрывается перед ним совершенно неожиданно. Для воспитанника лицея, где нужно семь лет впитывать скуку пополам с искусствоведением, сидя в кабинете без солнца, зато с пылью и стрессами, он подозрительно живой и красивый. Смотришь на него и сразу понимаешь: и тебе, и твоей свободе конец, причём в хорошем смысле, в самом прекрасном, сказочном. Конец – но вы целуетесь в каком-то переулке у разбитого фонаря, он посвящает тебе рассказ, который потом выигрывает областной конкурс, и на выпускном он стоит с подаренным тобой букетом, покрасневший и счастливый.