Смотрится мило

Они сидят в квартире Сигмы, на кухне, за столом по разные стороны. Между ними две кружки с чаем, пачка сомнительного печенья, пластиковый стаканчик с едва распустившейся сиренью, напряжение и непонимание. Всё это принёс Гоголь, пока Сигма смотрел то в пустоту, то на свои сдержанно сложенные руки. Теперь он наконец-то слегка оттаивает, держит надкусанное печенье между пальцами, но пока молчит. Пару месяцев назад Коля тоже купил сладостей, надеясь Сигму разговорить и найти хоть какую-то причину для своего прихода. Сигма поднял на него взгляд, поморщился и сказал, что мука в печенье дешёвая. В голосе у него было такое пренебрежение, что в голове Гоголя не нашлось ни ответа, ни хоть как-то подходящей сюда шутки. Лёгкая завораживающая надменность на лице напротив вымела пустоту в черепе до идеальной чистоты. В школьной столовой, где они познакомились, Коля лил ему в уши десятки экстравагантных историй, толком не задумываясь над их содержанием. Сигма пил маленькими глотками чай из гранёного стакана, обжигаясь. Холодный и усталый, но неприступности в нём не было, поэтому Гоголь уверился в своих безграничных возможностях, взял в магазине ягодный Гринфилд. Самый дорогой чай понравился, насчёт себя Коля сначала сомневался. Потом Сигма улыбался ему помягче, чем в классе, и от этой улыбки анекдоты путались ещё на этапе мыслей. В несчастном печенье, правда, вечно оказывалось то слишком много сахара, то яичный порошок вместо яиц, то ужасный химический привкус, то некачественный шоколад. Гоголя это до смешного удручало. Сегодня он стоял перед полками так долго, что глаза заболели от разнообразия упаковок. Коля полон азарта и нетерпения. Сигма, глядя скептически и сосредоточенно, быстро облизывает губы, убирая крошки. - Наконец-то вкусно, - выглядит он счастливым, уютным и расслабленным, кладёт печенье на стол, слегка розовеет то ли от удовольствия, то ли от того, на что надеется Гоголь. – Моё любимое. - Пересядь, - отвечает Коля, которому отчаянно нужно сказать что-нибудь глупое, но не слишком. Под взглядом серых глаз смысл его слов, и так скудный, просто испаряется. Из открытого окна дует настолько, что колышет длинные двухцветные волосы. Сигма медленно, размеренно кивает, вставая, и направляется к его стулу. Опускается на колени Гоголя к нему лицом, невесомо кладёт руку на его шею. Не собирается же он дать Коле просто за печенье? Сигма наклоняется ниже, в его глазах отражаются какие-то эмоциональные метания. - Иди в душ, я принесу полотенце, - шепчет прямо в рот, в несостоявшийся поцелуй. Холодная вода ни мысли, ни возбуждение не заглушает, зато прекрасно сводит к минимуму скрип двери ванной и шаги. О том, что Сигма здесь, Коля узнаёт, только когда тот прямо в одежде прижимается к нему под ледяными струями, спиной к кафелю на стене. Его волосы вмиг намокают, тяжелея и темнея, обрамляют контур раскрасневшегося лица. Момент, когда кто-то первый касается чужих губ своими, уже теряется. Они целуются, пока не начинают мёрзнуть, и Гоголь наконец догадывается сделать воду горячее и помочь раздеться. Сигма резко обхватывает оба их члена, чуть сжимая, пытается двигать рукой в не слишком хаотичном ритме, но срывается на крупную дрожь. Коля кладёт свою ладонь поверх его тонких пальцев, ласкает быстрее, слушая обрывочные всхлипы. Сил у Сигмы на то, чтобы дотянуться до его губ, уже не остаётся, он только прижимается, кончает с тихим стоном. Полотенца на двоих не хватает, но они честно пытаются, кое-как добираются до кровати. Гоголь – в чужих домашних штанах, которые ему коротки, Сигма – в своей футболке, до сих пор слегка не в себе, притирается ближе. Коля обнимает его, и получается, что тычется лицом в его чёлку. Волосы пахнут черничным шампунем, он видел такой в «Пятёрочке». Сигма цепляется за него так, будто совсем отчаялся. Это как, падая, хвататься за воздух: Гоголю приходит на ум, что он сам совсем не надёжная опора. Только иногда почему-то получается устоять, раз в тысячелетие, когда звёзды сходятся по-особенному, боги выбирают вас двоих и рак со свистком лезет на Эверест. Сигма неожиданно улыбается, уже сквозь сон, и пытается утянуть на себя одеяло.