Смотрится мило

Сигме, которого родители выбрасывали в лагеря с самого детства, всегда было интересно посмотреть на человека, участвующего во всех общих мероприятиях. Чтобы и по собственной воле главную роль играл, и с энтузиазмом делал декорации, пел-танцевал-рисовал, вёл все эти кружки и при этом ни на секунду не затыкался с соседями по комнате. На социальную Марию Магдалину, в общем. Мария Магдалина за час после заезда уже успевает довести до истерики охранника, влюбить в себя младших с улицы, вывихнуть руку, вправить её, вломиться почему-то именно к Сигме, представиться – Коля Гоголь, боже упаси, - и завалить его комплиментами. Оказывается, они будут жить вдвоём три недели. Конец смены, и Коля, запихнув себя в два спектакля, конкурсы, викторину, огонёк и выезд, пытается лезть к Сигме. Тот думает: ради будущих рассказов. Уже встретился один такой после девятого класса, только от него неумение держать себя в руках не приходилось прятать за книгой и холодностью. Гоголь рядом с ним прямо искрится, и вид у него такой, будто развезло ещё больше обычного. Скоро, через пару дней, он уедет, и Сигма спокойно справится со своими заинтересованностями. Но всё не так просто, потому что Коля с шутом головного мозга остаётся здесь на вторую смену, и на третью тоже, и на неделю, и на последние три дня. Неудивительно, впрочем: сидеть вне толпы людей и широкого ассортимента развлечений для него смерти подобно. Коля в распорядке дня закрытия второй смены тщательно заштриховывает ручкой «личное время» и пишет: «Сигма». Они встречаются взглядами. Гоголь выглядит загадочно, многообещающе и пошло. Сигма хочет одновременно по-честному обрадоваться и утопиться, держит улыбку, не позволяет скользнуть на губы. Ждать придётся час. Очень романтично: холодная стена с пятнами склизкого мха, беготня и крики младших практически рядом, попытки воспитателей объявить тихий час, противные редкие капли дождя. Коля непонятно зачем спускается к шее, очень последовательно и увлечённо целует линию челюсти, прикрыв глаза. Мокро, медленно, но отвращение нигде внутри Сигмы не скребётся. Он тяжело выдыхает, тщательно контролируя голос, чтобы не издать ни намека на стон, слегка поворачивает голову, позволяет, открывает доступ. За углом мелькает красная футболка существа дошкольного возраста. Ладонь Гоголя, поглаживая, скользит вниз по рубашке и отвлекает настолько, что Сигма не сразу осознаёт ужас ситуации. Существо продолжает впитывать происходящее, разглядывая их с огромным интересом. Сейчас он сползёт по стене, к которой его очень старательно прижимают, потому что ноги, и так не очень надёжные последние десять минут, перестают держать. Ну вот и всё, и слава всем сверхъестественным существам, если маленький сюрприз за углом примет его, Сигму, за девушку. Он ненавязчиво тянет Колину косу, и Гоголь, видимо, не совсем правильно этот жест воспринимает: на миг поднимает взгляд с тихим смешком и продолжает своё занятие. Неудивительно, если Коля хочет его ещё и раздеть прямо здесь. Очень галантно проводив его до комнаты, Гоголь бежит разучивать очередную роль в очередной глупой постановке, чтобы потом внезапно декламировать свой текст в половину второго ночи, забравшись в чужую кровать и поглаживая Сигму то по волосам, то по щеке. Заканчивает репетицию в темноте он следующим: одиннадцатый класс им предстоит отбывать вместе, в одной школе. Коля от него не отлипнет просто так. От этой мысли вместе с каруселью совпадений кружится голова. Лето проносится мимо – выезд. Компания помладше их на пару лет набивается на передние сиденья. В остальном автобус благожелательно пустой. Сигма сначала думает, что это прекрасно, проходит назад с Гоголем в качестве хвостика и даже ему улыбается, решив побыть благосклонным. - Мы так и не потрахались, - серьёзным, насколько такое вообще возможно в этом случае, тоном объявляет Коля и смотрит на него в упор. - Какой кошмар, - Сигма отворачивается к окну, краснея. Господи, какой же кошмар.