Смотрится мило

Сигма хватает его за воротник, кажется, с намерением просто порвать, тянет вниз, к своему лицу, скрадывая и так небольшую разницу в росте. Надобности так поступать нет никакой. Коля теперь только ближе к соблазну: приоткрытым губам и горящим глазам. Он понимает, конечно, что Сигма несколько в ярости и его надо выслушать, но все претензии-то уже высказаны… Так что Гоголь очень смело порывается поцеловать и едва не летит с лестницы. Пальцы на его воротнике ослабляют хватку, слегка разжимаясь. Сигма явно жалеет об импульсивном жесте, но не отпускает воротник, просто сводит к минимуму риск порвать оборку. Всё ещё крайне раздражён, но постепенно начинает остывать, потому что долго злиться на Колю, в подобные моменты очень по-детски виноватого и непонимающего, он не умеет. - Лучше бы ты в других ситуациях на мне одежду рвал, - моментально выпаливает Гоголь, видя, что выражение серых глаз стало поспокойнее, и вернувшись в своё обычное состояние шута. Сигма медленно, тяжело выдыхает и перебирается пальцами на его шею, не сжимая ещё, но тонко намекая на такую возможность. Достоевский на заднем плане выглядит не слишком выразительно. Он тихонько стоит у дверей на этаж, уткнувшись в телефон, тонко и саркастически улыбается в ответ на безрассудную Колину реплику. Это добавляет напряжения ситуации и краски на щёки Сигмы, который ненавидит выставлять их отношения напоказ. Смотрит на Гоголя, не моргая, чуть наклонив голову вбок и словно оценивая уровень наглости в его ухмылке. - Помолчи и купи мне латте, - он очень аристократичным жестом откидывает волосы за спину и спускается, зная, что Коля последует за ним хвостиком, а Фёдор – из чистого интереса и, может, желания угоститься за чужой счёт. В кафетерии они садятся за столик в углу: Сигма привык всегда быть готовым к любым выходкам Гоголя и потому находиться как можно дальше от окружающих. Кофе с молоком и сиропом, другой кофе покрепче и без сахара, детский яблочный сок с первоклассницей на упаковке. Коля пару раз дёргает полиэтиленовую упаковку, где заключена трубочка, с чего-то сдаётся. Вокруг явно недостаёт оживлённости. Гоголю скучно – значит, он будет рассматривать Сигму, пока на него не обратят внимание. Явно наслаждаясь мимолётной тишиной и спокойствием, тот понемногу отпивает свой латте, скромно улыбается, взгляд у него мягкий и умиротворённый. Память у Коли неплохая: один восхитительный вечер, когда после пары бокалов вина из «Красного и белого» они довольно неумело танцевали в крошечном пространстве между окном и кроватью. Тогда Сигме очень понравился один его жест, который абсолютно необходимо повторить сейчас, в набитом людьми кафетерии. Он ставит локоть на стол, что выглядит не слишком этично, и приглашающе подставляет руку ладонью вверх. Достоевский глядит на это с некоторым любопытством. Сигма, выждав пару секунд, всё-таки к нему поворачивается, смущаясь и поджав губы. Быстро поцеловать свою руку позволяет, но смотрит при этом в полупустую чашку и стремительно краснеет, очаровательно хмурясь в попытке изобразить недовольство. - Ещё пожелания будут? – Фёдор не выдерживает и закатывает глаза. Сигма бросает на Гоголя взгляд из-под ресниц, по которому ясно: будут, и извиняться ему придётся долго. Против такого вида примирения Коля никогда не был.